Тиран

— Ты уверен, что они нас спасли?

— Хотели бы убить — убили бы, — ответил, видимо, лидер тройки.

Он вышел вперед, держа оружие за цевье одной рукой.

— Поговорим? — громко спросил он.

Что же, этого я и добивался. Рад, что адекватные люди еще существуют.

— Прошу вас сложить оружие, — отозвался я через динамик одного из РСБ.

Девушка дернулась:

— Хантер...

— Тихо, — осадил ее лысый.

Осматриваю его. Высокий, очень хорошо сложен, бронежилет едва на него налез, как и кожанка. На шее видно цепочку, видимо, для жетонов. Камуфлированные штаны с закрепленными поверх ткани наколенниками. Берцовые ботинки, потертые. Черные перчатки без пальцев. На лице несколько темных пятен машинной грязи.

— Вы и так контролируете ситуацию, — громко говорит Хантер.

Отвечаю:

— Прошу прощения, но я хочу избежать случайностей. Просто положите оружие на землю перед собой. Можете даже не разряжать.

Хантер обернулся на спутников и движением головы приказал подчиниться. И сам положил автомат на землю. Пять РСБ вышли из укрытий, держа автоматы в неагрессивных положениях. Даже в ткани определить в них роботов было несложно. Хантер отреагировал вполне спокойно, а вот его спутники заволновались сильнее, девушка даже дернулась к оружию, но была остановлена вторым мужчиной.

Когда один из РСБ подошел достаточно близко, Хантер приветственно кивнул ему:

— Синты. Эти руины считались необитаемыми раньше.

РСБ так же изобразил поклон головы.

— Хантер. Вы не против, что я вас так называю?

— Это мое имя, — ответил бродяга.

— Вы не удивлены меня увидеть, — констатировал я.

Он кивнул:

— Приходилось контактировать и с синтами, и с ИскИнами.

Полагаю, синты — сокращение от синтетиков. Однако он разделяет понятия синтетики и ИскИны. Это имеет какое-то значение. У меня есть предположение, что ИскИн характеризуется общностью управляющей программы, а синты отчасти индивидуальны, насколько могут быть индивидуальны однотипные машины. Интересно.

— Вы нас спасли. Спасибо. Но зачем? — тем временем спрашивает Хантер.

— Вы располагаете тем, что критично важно для нас.

— Хотите забрать часть товара в виде платы за помощь? — предположил он, и, кажется, подтвердил свои предположения.

Я глянул на стянутые веревками грузы. Возможно, там есть что-то, что может меня заинтересовать, но информация сейчас ценнее.

— Весь товар? — голос Хантера выразил явное недовольство, — мы вам, конечно, благодарны, но забрать все, это все равно, что ограбить. Или убить.

— Вы не правы. Меня не интересует ваш груз. Мне достаточно того, что было на ваших противниках и их машин. И вы можете поднять оружие, теперь я вижу, что стрельбу вы не откроете.

Хантер тут же поднял автомат. Было заметно, что с ним он себя чувствует все же лучше, чем без него. Я сделал вид, что не заметил пистолетов на его ремне.

— Тогда что?

— Информация, Хантер. Ситуация такова, что мои знания об окружающем мире сильно расходятся с тем, что я вижу вокруг. Надеюсь, вы сможете прояснить ситуацию.

Хантер усмехнулся:

— Так ты все же ИскИн? И недавно вылез из какого-нибудь бункера, да? — он закинул автомат на плечо, немного расслабившись, — Судя по тому, как ты положил Кровавых Охотников, принадлежишь к военному образцу. Но... Хм, не слышал, чтобы ИскИны умели и воевать, и общаться, это разные направления. Что ты такое?

Он странный. Тон такой, как будто это он контролирует ситуацию.

— Извините, но я пока предпочту задавать вопросы, а не отвечать на них.

Посмотрел на их машины, осмотрел состояние как бойцов, так и гражданских.

— Полагаю, вы устали. Предлагаю разместиться в одном из строений. Если хотели, я могу помочь с разведением огня. Разговор будет долгий, не стоит вести его вот так.

Хантер пристально на меня посмотрел, обдумывая что-то, но все же кивнул:

— Согласен, — и, повернувшись к своим, крикнул, — разбиваем лагерь.

Люди были рады убраться из-под дождя и, наконец, обсохнуть и поесть. Отметил интересную особенность. Военные, раздевшись до штанов, повесили одежду на просушку, но бронежилеты надели обратно, на голый торс. Только девушка носила под броней... Полоски ткани, плотно обмотанные на груди. У девушки были короткие темные волосы, а на теле следы ран и ожогов, как, впрочем, и у остальных бойцов. Сначала я счел, что некоторые понятия о том, что в обществе нельзя обнажаться полностью, сохранились со времен цивилизации. Однако гражданские, которых оказалось пятеро, мужчина, женщина, девушка около восемнадцати, и два мальчишки, пятнадцати и тринадцати лет, разделись полностью, развесили одежду, и, обернувшись тонкими одеялами, чтобы не мерзнуть, расселись у костра. На РСБ они поглядывали с опаской, но не более того. Только девушка из военных испытывала к моим юнитам явную неприязнь. Полагаю, это личное.

— Кто дежурит первым? — подойдя к Хантеру, спросила она.

Лысый перевел взгляд на одного из РСБ.

— Ты охраняешь свои руины ночью?

— Да, — кивнул робот, — вам нет нужды выставлять дозор.

— Я не доверяю машинам, — набычилась девушка.

Но Хантер покачал головой:

— Не глупи. Даже если все мы будет стоять в дозоре, а наш синтетический спаситель захочет нас убить, это ничего не изменит.

— Хотя бы утащу несколько этих железок с собой.

Странная концепция. Они не понимают, что платформы лишь средство, которое легко починить? Хотя понимают, здесь, опять же, играет роль личная неприязнь. Поэтому в разговор я не вмешивался.

— Завтра, когда мы поедем дальше, я не сделаю тебе скидку за то, что не спала всю ночь. Будешь клевать носом, выброшу из машины.

Девушка набычилась еще больше, сжала плотнее автомат, и вернулась к костру. Хантер посмотрел на робота:

— Что ты хочешь узнать, железка?

— Сколько времени прошло с момента катастрофы?

Лысый ухмыльнулся:

— Значит, о Конце Света ты знаешь. Двадцать один год, примерно. Точной даты не скажу.

Плохо. Очень плохо. Для выполнения своего задания у меня есть только двадцать девять лет. Даже если я полностью восстановлю все производство, и не буду испытывать недостатка в ресурсах, что в текущих условиях сложно выполнимо, на один сбор корабля уйдет почти девять лет. Слишком много сложных компонентов, которые нельзя собирать из типовых деталей. Конструкция требует множество индивидуальных деталей. И многое я просто не смогу сделать, придется подбирать технически доступную мне замену. Так что на сбор ресурсов и подготовку производства у меня остается двенадцать лет. И уже сейчас ясно, что с текущими возможностями я его восстановить не смогу, просто нет необходимого оборудования. И еще нужно решить вопрос с электроснабжением. Реактор бункера может питать главный компьютер и еще некоторое оборудование. Но весь завод он не потянет однозначно.

— Где мы находимся? Хотя бы примерно.

Лысый усмехнулся:

— Точно не скажу, но... — он задумался, — но километрах в четырехстах на запад находиться город... Раньше он назывался Астрахань.

Проверил электронную карту.

— Запад Казахстана. Мы недалеко от побережья Каспийского моря?

Хантер отрицательно покачал головой:

— Нет больше Каспийского моря. До ближайшего водоема, крупнее лужи после дождя, где-то тысячи полторы километров на север. Но там узкая зеленая полоса между пустынями песчаными, и пустынями ледяными. Самое северное поселение сейчас — Черный Пик. Бывший Череповец. Людей там нет, всем заправляет спятивший ИскИн. Как и ты, он сидит на заводе, только завод у него побольше, и в рабочем состоянии. Примерно тысячу километров на запад расположен крупный и самый южный Полис Содружества, Дон, и единственная река, тоже Дон. А всего в двухстах километрах западнее города находится одна из самых крупных аномалий. Черная башня. Со дна пересохшего Азовского поря поднимается огромная воронка из пара и пыли, по ней вода из-под земли попадает на небо... Так считают, во всяком случае. Поэтому здесь, на юге, иногда идут дожди. И потому здесь есть полоса небольших поселений, где люди собирают воду из атмосферы, где она практически чистая. Мы с караваном ехали за этой водой. Севернее Дона, километрах в шестистах, находиться Курск, самый западный Полис Содружества. А самый крайний населенный пункт, где живут разумные, Припять. Все, что западнее Припяти — Неизвестная Земля. Насколько нам известно, взрыв произошел где-то над Европой, так что... Мы не знаем, что там. Самый северный Полис Содружества — Белый Предел, он же бывшая Тверь. Еще есть Ярый, но он занят Волками, военизированной группировкой. Самый восточный Полис — Стальной Предел, Челябинск. Если в твоих мозгах есть карта, проведи линию от Дона к Курску, затем к Твери, потом в Киров, Челябинск, Оренбург и снова Дон. Это границы Содружества Независимых Полисов. Почти все крупные города на этой территории принадлежат Содружеству.

Второй мужчина у костра решил добавить:

— Все, да не все. Кроме того, что есть почти два десятка крупных вооруженных группировок со своими небольшими территориями, есть еще и РФ. У Федералов крупный кусок земли между Уральском, в смысле Пермью, Екатеринбургом и Ленинградом, новым городом, немного южнее руин Уфы. Военные, с огромным количеством оружия, одержимые идеей снова объединить Россию. Им только людей не хватает, а с ИскИнами они сотрудничать не спешат.

Свое слово вставила и девушка:

— А помимо людей есть и города, где правят синты. РМ22, Гизис, Шахта.

Постепенно внося пояснения и уточнения к карте, я задал интересовавший меня вопрос.

— Что на севере и западе, понятно. А что на юге и востоке?

Лысый пожал плечами:

— Южнее твоего завода ничего нет. Пустыня. Еще километров пятьдесят, и дождей там уже не будет. Что за пустыней — неизвестно, если кто туда и уходил, то уже не возвращался. На востоке есть еще поселения, даже крупные. Но там каждый сам за себя.

— Получается, это "Содружество" — что-то вроде государственного образования?

Хантер кивнул:

— Отчасти. Полисы независимы, и каждый живет так, как хочет. Но, если на один из Полисов нападают, все остальные обязаны прийти на помощь, не войсками, так едой, медикаментами, как угодно. Ну, и есть некоторые законы, общие для всех Полисов. А так же что-то вроде общего совета, в Метрополии. Но его пока проводили всего дважды, Содружество и образовалось то шесть лет назад.

Сделал отметки, продолжая расспрашивать людей:

— Вы сказали, что вы "Бродяги". Что это значит?

Хантер потянул за цепочку и показал мне два жетона. На одном жетоне было выдавлено его имя, на втором нанесена символика, какой-то рисунок, из-за плохого исполнения и поношенности сложно разобрать, какой именно.

— Мы — группировка, образовавшаяся практически после Конца Света. Сразу после... катастрофы было совсем плохо. Одичавшие и голодные животные, мутанты, спятившие люди, аномалии эти еще. Люди сбивались в группы, выживали как-то. Но сообщения между ними не было. Тогда и появились первые бродяги. Вначале одиночки, которые осматривали то, что осталось от цивилизации, искали пищу, воду, что угодно. Потом начали объединятся в небольшие группы. А уж когда первый караван дошел из одно города в другой... В общем, сейчас мы группировка, вроде наемников-проводников. Действуем на территории Содружества.

Проводники? Логично. Знание географии, безопасных маршрутов, маршрутов сообщения... Но они не просто проводники.

— Проводников и охранников, насколько я понимаю, — предположил я, и, на вопросительный взгляд лысого, добавил, — хорошо оснащены и имеете определенную подготовку, военную подготовку.

— Да, можно и так сказать, — как-то нехотя согласился Хантер.

Оставил заметку об этой странной реакции, продолжая разговор.

— И как выглядят территории Содружества? Полностью покрыта пустынями?

Лысый немного подумал, но все же ответил:

— Вокруг каждого крупного города есть несколько сельскохозяйственных точек. Откопаны глубокие колодцы, откуда набирают грязную воду, и с ее помощью выращивают растения и животных. Но вообще — да. Пустыни, холмы, снова пустыни.

Это странно. У меня мало теоретических данных по данному направлению, но такое изменение в погодных условиях невозможно.

— Реки пересохли? И нет никаких дождей? Это невозможно.

Хантер улыбнулся:

— Поверь, на просторах пустыни можно встретить много вещей, которые до катастрофы казались невозможными. А реки ушли под землю, глубоко под землю. И осадки бывают только в определенных местах. Над большей частью земли Содружества дожди не идут никогда.

Сделал еще несколько отметок.

— Ваш караван состоял из трех машин? — следующий вопрос.

— Из двадцати, вообще-то, — поморщился Хантер, — когда напали падальщики, только пять машин сумело вырваться из засады.

— Автотранспорт — единственное средство передвижения?

Он покачал головой:

— Нет, конечно. Где сохранились железные дороги, или где их отстроили заново, ходят железнодорожные караваны. Но в основном только между крупными городами. Все же прокормить несколько машин проще, чем поезд, и не важно, на топливе он, на электричестве, или еще на чем.

— А где добываете топливо?

От костра раздался смешок:

— Нефть из-под земли никуда не делась. Ее и добывают. Да и обрабатывающие комплексы кое-где остались, — объяснил мне второй мужик, — Электричество добывать тоже несложно, но конденсаторы и батареи изнашиваются, а собирать новые затратно и сложно, так что машины больше на старом добром бензине.

Вода с поверхности ушла, а нефть из-под земли никуда не делась? У меня нет подробной информации об этом, но, насколько хватает моих знаний, отсутствие растений и такие погодные аномалии должны были уничтожить все живое на планете. Но не уничтожили. Живые люди, вот они. Стоит найти медицинское оборудование и изучить тела. Изменение природы не могло не сказаться на людях.

— Общая ситуация мне понятна. Но почему Содружество, состоящее из множества городов, не уничтожит банды вроде той, что напала на вас?

Хантер хмуро улыбнулся:

— Задаю себе этот вопрос каждый раз, когда кто-то из моих людей умирает.

— Не могут, — на мой вопрос ответила девушка, — ты должен знать, что такое ополчение.

Определение у меня имелось:

— Военизированные формирования, собираемые для поддержки регулярной армии путем привлечения большого количества гражданских лиц.

Она кивнула:

— Да. Ополчение у Полисов есть. Регулярной армии нет. Думаешь, Конец Света пережили здоровые, сильные и подготовленные люди? Нет. В любом Полисе на одного вооруженного, оснащенного и обученного бойца приходиться полсотни гражданских, из которых в лучшем случае четверть — молодые мужчины, еще четверть — женщины работоспособного возраста. А остальных надо кормить, поить, лечить, заботиться...

Хантер кивнул на сгрудившихся вокруг костра гражданских.

— Посмотри на них. Это здоровая семья, такие становятся караванщиками. Самые смелые и отчаянные. Самые безбашенные идут в бродяги, кого не берут — в гвардию, защитников города. Здоровые семьи уходят в караваны. А те, кто остались, работают в полях, на заводах, в нищете и голоде. В случае атаки любой город может выставить пару тысяч ополченцев на свои стены, и те даже буду изо всех сил защищать свой дом. Но ополченцы потому и ополченцы. Послать их воевать куда-то...