Естественно, магия

Но опыт со щелчком под ухом Виктор повторять не стал. Лишь добавил громкости колонкам, а монитору — яркости и контрастности.

Что-то пропало из непрерывности сознания. Нечто, без чего попытки понять настоящее становятся бесполезными. Виктор ещё раз дёрнулся пробежаться по воспоминаниям, в поисках того, что ускользает от осознания.

И откуда-то из глубины подсознания выползала фраза, собираясь по букве, по звуку: "Мудрые альвы, лысы и злобны". Похоже на "Старшую Эдду", читанную по "толкиенутому" интересу в школе. Слепая старушка ещё перечисляла имена карликов, среди которых Виктор без особого удивления нашёл пачку спутников Торина. И тогда же задался вопросом: как же эти альвы выглядели? И, что, наверное, не слишком странно, ответа не нашёл.

Сейчас, задав поисковику, несколько лет последовательно вкапывающемуся корнями во всемирную паутину, фразу, всплывшую в памяти, молодой филолог пару секунд созерцал роспись великого Г в своей беспомощности. Исключения разных слов дали массу результатов, но ни одного удовлетворительного.

Жаль. Но откуда-то она должна была появиться...

Подумав ещё несколько минут над этой загадкой, Виктор всё же махнул рукой, и на четыре часа засел за игру. Порой приятно даже не безделье, а то, что ты можешь себе его позволить. Ты — гений планирования и предусмотрительности. Здорово ведь!

3. Волнения и решения.

Ледяные щупальца в животе Лиры растаяли окончательно. К вечеру надо будет запасти заклинание заново, а пока...

— Ну — как? — Элеонора насилу дождалась пробуждения подруги. И прибавила: — Прости, что так наседаю, но мы же так долго ничего не делали, и ты так металась, пока была в Пещере, что я даже верёвок навязала — тебя удерживать! Сейчас развяжу!

Она хлопотала с затянувшимися узлами, а Лира медленно приходила в себя.

Ничто не прошло, как обычно! Безумная идея Альфреда осуществилась — со слепящим блеском. О, Дева-Хранительница! Неужто они столько лет всё делали неправильно, и только этой ночью твой давний замысел начал воплощаться!?

Наконец, Лира смогла сесть.

— Ну! рассказывай! — взмолилась подруга. И затараторила сама: — Тебя долго не было, значит урок состоялся, это понятно! Но я по лицу твоему вижу, что что-то не так! Он не хочет учиться? У него ничего не получается? Слабая координация, плохая дикция?

Лира жестом остановила поток вопросов.

— Ты не поверишь. У него всё получается, всё! — С чего бы начать перечисление аномалий этого неимоверно удачливого умника? — Во-первых, ему не нужны слова. Он выкрикнул какую-то ерунду, но на самом деле с заклинанием это никак не было связано!

— Он сумел сделать заклинание!? — Элли восторгается, как всегда, бурно. — Значит, Ал был прав!!!

То же чувство она придавливала в себе на этом первом уроке: не положено наставнице, высшей волшебнице, вести себя подобно пятнадцатилетней девчонке, сколь бы ни хотелось визжать и скакать на одной ножке от радости. Сейчас, когда нет больше причин сдерживаться, в голову лезет непрошенными думами боязнь и растерянность.

— Да, видимо... — Нет! Нельзя такое держать в себе! Нужен совет, нужна поддержка, хотя бы чувство, что твою обеспокоенность разделяют... — Элли! Он не заготавливал заклинаний. Вместо этого он задавал вопросы, на которые я не могла ответить! Затем отвечал на них самостоятельно. Я не понимаю ничего, Элли!

Милая, суетливая и бесконечно добрая подруга опешила. Глаза забегали, пальцы поднесённых к губам рук сплелись в замок. Да, моя дорогая! Пока не столкнёшься с реальностью, с необходимостью отвечать, можно вечность кружить вокруг правильных вопросов. Но когда мальчишка, впервые прикоснувшийся к магии, вдруг спрашивает о том, от чего десятки и сотни коллег отмахивались десятилетиями, не надеясь найти ответ...

И она стала перечислять:

— Что такое магия, из чего мы её творим? Обязательно ли произнесение звуков? Кого и как выбирает заклинание поиска? И ведь мы сами далеко не обо всём задумывались!

— Но есть же заклинания, есть обучение и есть рост сил, мы — высшие маги... — Элеонора замолчала в растерянности.

— Элли! Это — не ответы, а то, почему мы перестали их искать! Мы почти ничего не знаем о том, чем занимаемся! — припечатала Лира. — Мне пришлось изворачиваться с умным видом. И хорошо, что он не настаивал, потому что ответов у меня нет! И нет их ни у кого в Гильдии: мы совсем перестали их искать! Мы ничего не понимаем, ничего не знаем! Мы и живём, и колдуем — по накатанной.

— Так... может, и ученику твоему не стоит вот сразу углубляться?

— Нет, думаю, тут дело в другом, — Лира вздохнула. — Если он уже в поиске ответов, его не получится остановить. Как можно запретить ему думать? А если его запугать, он может попросту оставить обучение. Или того хуже...

— Ты о самородках? — забеспокоилась Элли. — Но он же под блокировкой. Он не сможет ничего исследовать, а значит, и не погибнет от своих экспериментов!

— Не знаю, дорогая, не знаю. Может, поговоришь с Альфредом? Это же была его идея — дать ученику свободу. Вдруг у него найдётся решение?

— Давай, я его сюда позову, и вместе обсудим! — обрадовалась подруга и собралась уже бежать к своему возлюбленному.

— Нет! Не надо! — Да будут прокляты все страхи, интриги, неверие, медлительность и бездействие! — Мы раньше собирались втроём, когда начинали вызовы. Если кто-то заметит, что Ал спускается к нам, всё сразу дойдёт до Аристарха и тогда...

— Да-да-да! — спохватилась Элеонора. — Я что-то чуть не забыла о нём... — и щёки её покраснели.

— Беги, — Лира улыбнулась. — Я посплю пока...

Лира проснулась через четыре часа. Подруга ещё не вернулась, можно откашляться.

Наверху, десятью метрами выше комнаты Альфреда, волны несут на себе печать прошедшей грозы. Наверное.

Завтра её дежурство. Нелегко придётся после ночной работы. То есть, пришлось бы лет пять назад. Да, что-то меняется и в Гильдии, меняется к лучшему. Но... неправильно это! Они здесь, как огурцы в банке: вот, ёмкость стала побольше, крышка надёжней — а что толку? Какой смысл? Сделать соленья вкусней? Не дать им взорваться?

Аристарх. Соль Гильдии, её главный консерватор. Зачем запрещать их прожект? Рассуждая зло и цинично, можно сказать, что когда придёт время, Виктора нельзя будет связать с действиями Гильдии, он своим существованием никак не укажет не их подводное убежище. Даже если...

Нет! Этого не будет! Она сама вырастит и наставит этого талантливого мальчика, укажет ему — возможно, даже в начале осени — путь в его новый дом, и здесь всё обязательно изменится. Если не верить в это, то... всё зря. Всё бессмысленно. Чёрная пневмония пожрёт остатки их сонного царства и...

Лиру снова скрутил кашель. Через три минуты обессиленная волшебница повалилась на кровать.

Как скоро человек смиряется со смертью? Почти три сотни лет эта недобрая гостья обходила стороной келью двух подруг. Но вот, она уже у порога, готова войти и забрать с собою в вечный холод и забвение.

От тихого скрипа тяжёлой двери Лира вздрогнула. Но это всего лишь долгожданная подруга, опять словно помолодевшая на сто лет.

— Ты уже проснулась! Хорошо, а то я боялась тебя разбудить, — она подтащила колченогий стул и села у кровати. — Знаешь, что сказал Ал?

Лира улыбнулась и помотала головой. Который десяток лет эта Эллина манера продолжает умилять. Элеонора хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

— Он говорит, надо дать ученику Письмо!

— Как!? — Лира села на постели, опершись на правую руку. — Он же только первое заклинание освоил!

— И я точно так спросила! — продолжила скороговоркой подруга. — А Альфред говорит: "Не освоил, а сотворил". Говорит, что мы ему теперь не помощницы, мы лишь направляем, расширяем кругозор. А учить его будет сам Великий!

— Лекарь, — Лира усмехнулась. — В них появляется мистическая нотка или они с рождения такие?

— Может, потому и становятся лекарями, что сами уже немного мистики? — Элеонора улыбнулась.

— А знаешь... — Лира потёрла ладонью левый висок, будто это могло помочь собрать разрозненные образы. — У меня такое чувство, будто я с этим Виктором давно знакома.

— Ну, они вообще все похожие в чём-то... — Элли на секунду прикрыла глаза. — Помнишь, Ал подметил, что все они приблизительно одного роста?

— Возможно, кстати, и веса. — Память о первом уроке нового ученика всегда особенно крепка. Это потом сложно бывает отличить одного от другого: обучение их уравнивает, и различия можно кое-как заметить скорее по номерам уроков. Но только прибывший пришелец из другого мира уникален. Закрыв глаза, можно вспомнить, как юноша появляется на полу, как поднимается, встаёт, озирается, произносит что-нибудь удивлённое, испуганное или восторженное. В этот раз она так и не дождалась, начала разговор первой. Но в остальном... — У всех серые или карие глаза, все брюнеты...

— Миша не брюнет, — возразила подруга. — А Паша зеленоглазый.

— Да... А ещё фехтование...

— Но Димка, например, вообще железо в руки взять боялся. И мастерить не любил... — Элеонора примолкла, и продолжила уже тихо и задумчиво: — В отличие от остальных.

— И ни одного кудрявого... — медленно продолжила сопоставлять Лира, — или горбоносого, или лопоухого, или азиата.

— Но и не красавцы, кстати...

— ... все.

— Хочешь сказать... — Элли вдруг осенило. — Хочешь сказать, что твой Виктор — серо-кареглазый брюнет, ростом пять футов восемь дюймов...

— Да. Сам делает кольчугу, мастерит какие-то другие поделки, возможно фехтует, наверняка говорит по-французски. На лицо — обычный такой. Может, и есть какие отличия, но он словно вобрал все средние черты других учеников. Ещё спокойный, уравновешенный, скрытный немного.

— Только никто из них не создавал заклинаний, — напомнила подруга. — Но тут мы сами решились изменить...

— И не ошиблись. Пока... — Лира снова потёрла висок. — Может всё же не стоит торопиться с Письмом? Его же обычно позволено читать не менее чем средним магам! Мы и так достаточно отклонились.

— Ал говорит, что твой Виктор уже на этом пути, — подруга развела руками. — Первый знак — сотворение заклинаний, второй — бессловесные заклинания. Он сделал оба разом. Значит, Письмо ему будет только в помощь. Альфред ещё сказал, что хорошо бы оно стало вознаграждением за усердие.

— Вы многое успели обсудить, — Лира тепло улыбнулась.

— Да, — ответила Элли и покраснела.

— Ладно. Будем надеяться. Надо заготовить заклинание урока.

— Я могу подменить тебя завтра на дежурстве.

— Не стоит. Я справлюсь... — Лира вздохнула. — Почему Аристарх заставляет нас действовать тайком?

Элеонора пожала плечами. Да, они не знают, почему. Но догадки скверные, пахнущие недоверием и презрением.

4. Хозяйка времени.

Пробуждение на камнях. Ударом молота в разум возвращаются из дальних синапсов воспоминания о предыдущем сне-уроке. Что-то ухнуло в пространство, разогнав туман вокруг метров на десять. Иллюзорная роба немедленно явилась и уже защищает от холода пещеры.

— Таки вчера действительно был первый из уроков! — Сны продолжаются очень нечасто. С ним самим такого не случалось, но кто-то о многосерийных снах рассказывал...

— Конечно, Виктор! — подтвердил голос Лиры. — Ты смог создать заклинание, доказал своё право на дальнейшее обучение. Или ты считаешь, оно тебе не нужно? И что ты постиг магию за одно занятие?

Как-то особо убедительно прозвучало. Дешёвый воспитательский трюк: делать так, чтобы возразить было неудобно. Так умудрённые скрывают логические прыжки — как в конечных выводах Шерлока Холмса. Ну да ладно, у него всё равно нет желания возражать: магия — это интересно. Но, коли он невырубаемо вписан в число учеников, то должны быть какие-то домашние задания, самостоятельные исследования вне аудитории что ли, чтение старинных фолиантов из овечьей кожи, написанных кровью, допустим, тех же овец...

— Но наяву-то я помнил только обрывки предыдущего урока...

— И это правильно, — веско отметила наставница. — Со временем, когда тебе будут доверены знания, требующие дневного осмысления, память станет более устойчивой.

Всё движется к тому, чтобы стать "более реальным", а оттого — пугающим. Если магия существует в привычном мире, то последствия, в том числе и личные... безбрежны! Одно дело, если уроки — отражения желаний, экскурсии в возможные миры Лейбница; и совсем другое, если жизнь, привычная и приемлемая, может по-настоящему измениться. Пока от возможного вала событий защищает блокировка. И кстати, о ней!

— А вы не могли словами сказать, мол, не надо магией баловаться?! Я между делом нашёл у вашей блокировки несколько неприятных побочных эффектов!

— А если бы ты не послушал?

— Я — что, маленький, чтобы не понимать, что... — Виктор махнул рукой и уселся на холодный камень, оказавшись в тумане по грудь.

— К тому же, блокирование... всё равно необходимо.

— Почему? — опечалился Виктор. И в порыве внезапного прозрения крикнул: — Есть какая-то цель, кроме самого запрета!

— Это... едино, вместе! Поиск, вызов, блокировка... в общем, без неё не обойтись.

М-да, так себе ответец. Ничего, надо будет — разгадаются ваши недомолвочки, обязательно!

— Всё равно приятного мало, — буркнул ученик. — К тому же, воспоминания рассыпаются.

— Боюсь, я тоже не смогу тут помочь, — Лира вздохнула. — Просто прими неизбежное.

— "Подчинись воле ночи!"* — Виктор усмехнулся. И пожал плечами. — А есть выбор?

* Девиз Империи в эпопее Г. Кука "Чёрный отряд"

— Пожалуй, нет.

"Я средоточье бытия и всех вещей начало". То ли разум заигрался в игры, что заставляет в жизни проявляться ограничениям, наложенным во сне, то ли "этот шабаш"* действительно создаёт свои законы, а разум сидит себе на стульчике в смирительной рубашке. Лира говорит, что он ещё сможет осмыслить магию дневным сознанием. Или так и выйдет, или нет смысла беспокоиться: всё рассосётся само.

* Гёте "Фауст", слова Идеалиста.

Наставница продолжила:

— Тогда подумай над созданием своей копии.

— Клона!? — Виктор вскочил. Нет, вряд ли ему дадут сверхзадачу. — Или иллюзии, видимости меня?

— Разумеется, только иллюзии и видимости. А уж будет она клоуном, бардом или воином — это на твоё усмотрение.

Несколько секунд Виктор сопоставлял услышанное со своими мыслями, а потом разразился беззвучным смехом. Но филолог внутри него заинтересовался несоответствием. Наставница последние годы провела в изоляции? Почему она не в курсе шумихи вокруг клонирования и генной модификации? Кстати, когда вообще поднялась эта тема? Да сколько он себя помнит, об этом нет-нет да болтали. Словно лет пятнадцать волшебница носу из дома не казала. Даже если следуешь советам профессора Преображенского: не читаешь газет, не смотришь телевизор, не притрагиваешься к интернету, — то всё равно надо жить в далёкой глубинке, чтобы не слыхать об этих дутых информационных пузырях! Или нет?