Но и в пиршественном зале Долбера ждало разочарование — ему отвели место в самом дальнем конце длинного стола. Скатерти, укрывшие это мощное сооружение, были разнообразны. У царских кресел — парчовые, у среднего стола — бархатные. Далее — шёлковые, сафьяновые, холщовые и вовсе никакие. Вот трое путников и оказались возле голых досок. Вернее, двое, потому что Лён в виде сокола по-прежнему сидел на плече у друга.
Прислуга, вся в поту, разносила по гостям огромные блюда, на которых истекали сочным жиром молочные поросята, жареные гуси, сотни уток. Отдельно резали с говяжьей туши большие пахучие куски. Несли горою хлеб: узорчатые караваи, пышные калачи, сладкие кренделя, всякое печенье. Кувшины с вином, брагой, медовухой опустевали в момент и тут же наполнялись снова. Большие плошки с мёдом, творогом и редким лакомством — рисом — громоздились на столах. Огромные подносы с яблоками, сливами и вишней. Всё это проносилось мимо дальнего конца и устремлялось к богатым гостям. Те, что оказались в конце стола, получали какие-то жалкие объедки.
Неподалёку сидел польский жених и с гримасой недовольства оглядывался по сторонам, напрасно стараясь привлечь к себе внимание прислуги.
— Возмутительно. — буркнул Кирбит, вытаскивая из простой деревянной миски какой-то мосол с остатками мяса.
— На, лопай. — сказал он Лёну, поднося к его клюву отбрывок хряща.
Но сокол сорвался с плеча Долбера и с резким свистом полетел вдоль пиршественного стола, ныряя в воздухе до самых блюд, взмывая вверх и молнией шныряя между женихами. Гости уже порядком запьянели, поэтому принялись бросать в нахальную птицу костями, а то и целыми кусками. Под шум да крик потомок степного хана натаскал с чужих столов порядком снеди и они с Долбером прекрасно закусили, а сокол взлетел и уселся на резном украшении под сводами палаты.
Тут вострубили трубы, все гости встали, и в палату вошёл сам государь, торжественно ведя за пальцы свою дочь. Раздались приветственный крики, вверх полетели шапки.
Лицо царевны скрывала полупрозрачная ткань, накинутая поверх широкого венца, но за блеском золотых нитей и алмазных зёрен угадывалось лицо с безупречным овалом. О её возможной красоте свидетельствовала длинная коса, перекинутая через плечо, украшенное широким царским ожерельем.
— Гости дорогие, — сердечно обратился царь к женихам, но как-то больше к тем, кто сидел поближе к царским креслам. — все вы желанны в моих покоях, но жребий выпадет лишь одному. Тот, кому нальёт царского вина из кувшина моя дочь, и будет избранником её, ибо есть у истинного жениха отметина на руке.
Так он сказал, и гости стали с недоумением разглядывать свои руки. Те, у кого нашлась какая-нибудь родинка или кривой палец, с торжеством показывали свою метку соседям. У кого-то оставались следы давних схваток — искалеченная ладонь. Они все тянули к царевне свои кубки, прося и даже требуя вина. Но, девушка скользила, как лебедь по воде, никому не наливая из своего кувшина. Как ни странно, обойдены были настоящие красавцы — поистине королевской крови. Миновала она и солидных богатеев, одетых в пышные меха и сплошь расшитые драгоценными камнями кафтаны. Парчовые скатерти сменились на бархатные, те — на шелковые, миновала она сафьяновые столы. Все обойдённые гости возмущённо загудели, а царь махнул рукой и с огорчённым видом опустился в кресло, что-то говоря своим приближённым. Те дали знак музыкантам, и шум за столами заглушило весёлое пение, игра балалаечников и прыжки шутов.
С неприступным видом царевна прошла мимо холщового стола, от которого с веселым призывом к ней тянулись оловянные кубки. Она же прижимала к груди свой маленький кувшинчик и даже не смотрела на лица женихов. Вот она приблизилась к самому дальнему концу где сидели сытый Кирбит и печальный Долбер с птицей на плече.
Царевна на минуту задержалась и протянула тонкие пальцы к соколу, чтобы погладить его по головке.
— А у меня есть кольца и браслеты! — льстиво заговорил Кирбит, доставая из своей кубышки какие-то украшения. — Вот жемчуг, вот алмазное кольцо! Вот подвески золотые, вот крест рубиновый, вот яхонтовое ожерелье! Налей мне, девушка, вина!
На него не было брошено и взгляда, лишь рука, которая тянулась к птице, вернулась обратно и легла на круглый бок длинношеего кувшинчика.
— Твой кубок, гость. — отстранённо сказала девушка, видя, что хозяин сокола не спешит тянуть к ней руку и не просит налить ему вина.
Но, в следующий момент вскочил с места тот надменный шляхтич, который сидел за холщовой скатертью. Его гневный голос пересилил дудение рожков и бренчание балалаек.
— Шо це творится?! Поганый смерд сидит у царского стола! Ступай, пся крэв, паси коров!
Тут в центральной части столов, среди парчовых скатертей, тканных золотом, начался великий шум.
— Братья славяне! — эпатажно изрёк один господин могучей наружности, поперёк себя шире и ещё шире из-за богатой шубы с собольим воротником и обширными манжетами. Из-под высокой шапки, сплошь расшитой жемчугами, виднелось красное лицо.
— А кто это тебе тут братья? — скептично изрёк другой господин, терзая жареного лебедя.
— Кто есть славяне? — недоумённо вопросил другой, одетый по нездешней моде — в высоком парике, с моноклем.
— Я! Вас ист дас славяна? — поддержал его другой.
— Дас ист дикарь, гунн, варвар и вандал. — заговорили чопорные пудреные особы, которые не столько ели, сколько брезгливо копались в жирных блюдах.
Однако, этот обмен репликами со стороны женихов из тевтонских земель никого особенно не увлёк — уж больно сух был диалог, а гуннам, варварам и вандалам требовался настоящий размах, чтобы разгулялась душа и раззудилось плечо. Так что, выступление пана было более чем кстати.
— А шлях лукавый! — с этими словами вскочил другой могучий господин швырнул об стол свою шапку да так, что подпрыгнули все блюда. — Подать сюда мне булаву!
— Да знаешь, с кем ты говоришь, холера?!! — в бешенстве вскричал поляк, кречетом взлетая со своего стула. — Я Ромуальд Квитунковый, владетель княжества Дойборыч! А меня посадили со всякой пёсьей требухой!
Не успел могучий дядька сообразить, относится ли к нему подобное оскорбление, или не относится, со стороны дощатого стола раздался в наступившей тишине довольный голос:
— А он мне нравится.
Это заявил Кирбит, вольно развалясь на стуле и нахально озирая женихов. От вида этого степного ястреба в лисьем малахае женихи стали подниматься молчаливой и гневной толпой. Про царевну все забыли, поскольку старинная вражда с кочевым племенем сартанов застила всем глаза. Назревала добрая драка — ударил хмель в буйные головы.
И тут в палате раздался оглушительный раскат грома и следом вползла из раскрытых дверей густая тьма. В окнах потемнело, потом рвануло так, что вылетели все цветные стёкла, и из глубоких проёмов потекла в палату чёрная туча, принимая очертания чудовищ. Холодный смерч закрутился у дверей и поплыл вдоль пиршественного стола. Все гости испугались — одни полезли под столы, другие бросились бежать. А чёрная воронка ринулась к царевне, захватила её, вовлекла в себя и с резким свистом вылетела прочь. Лишь на полу остался лежать разбитым невзрачный агатовый кувшинчик, но не было в осколках ничего — ни следа влаги. Кому-то в кубок налила царевна своего вина, кого-то отметила избранием.
— У меня вино! — вскричал Ромуальд Квитунковый, поднимая свой серебряный кубок и залпом выпивая из него.
— Нет, у меня! — закричали рядом с ним, и у всех что-то оказалось налитым в бокалах.
— Я смеюсь. — вознёс к небу жёлтые глаза Кирбит. — У них невесту увели, а они спорят, в чьём стакане налито её вино.
Лён обратился в человека, чего во всеобщей беготне и криках никто и не заметил, и заглянул в деревянный кубок Долбера. Он точно помнил, что товарищу за всё время застолья не досталось выпить ничего — слуги даже не глядели на бедного жениха, пробегая мимо.
В кубке было налито вино.
ГЛАВА 3. Дорога через тайну
— Ты точно уверен, что это не он? — спросил демон, указывая на вылетающего из ворот на своей караковой кобыле резвого Ромуальда.
— Точно. — ответил Лён к большому разочарованию противника. Судя по всему, сюжет не завершён, а, следовательно, и выбор не определён. Что взять с молодого парня? Груб, заносчив, самоуверен, но это же не преступление.
Однако, дело поворачивалось очень странно, и главным героем этой оперы, кажется, был не Лён, а Долбер. Тот же ехал на своём Каурке впереди, отделившись от спутников, мрачный и не обращал внимания на всё, что творится вокруг. Ещё бы! Счастье было так близко, но теперь не доказать, что своим вином царевна отметила его.
— На что он тебе нужен? — спросил Кирбит, небрежно кивая на неудавшегося жениха.
— Как это на что? — изумился Лён. — Он мой спутник по Жребию.
— Ну да, я это знаю. — кивнул демон. — Но, что он делал для тебя хорошего всё это время? Никакой помощи ты от него никогда не имел. Он просто тащится за тобой во время Поиска. Причём лелеет свои какие-то надежды, надо признать, очень дурацкие. Ты очень терпеливо к нему относишься — это я заметил. Но теперь твоё снисхождение к этому неудачнику просто переходит все границы. Жребий имеет целью найти плохого, очень плохого человека, а куда мы тащимся теперь?
— Мне кажется, ты нервничаешь оттого, что оказался в том положении, в каком я всегда был во время Поиска. — усмехнулся Лён. — Я всё это время искал выход вслепую и не всегда понимал, что происходит. Так наберись терпения и жди, когда история выведет нас к финалу.
— Я так понял, что ты всегда будешь защищать своего приятеля. Но мне не нравится, что ты идёшь у него на поводу. Сейчас он занят лишь своей бредовой идеей, и я опасаюсь, что он надумает отправиться на поиски своей принцессы, вернее, её похитителя.
— Вот это, я думаю, и есть твой кандидат. — ответил Лён.
— Ну да, возможно. Но, чем плох этот Ромуальд? Заметь, поляк. А поляки постоянно точат зубы на Святую Русь. Ты вспомни лже-Дмитрия!
— Пошёл мне агитировать! — возмутился Лён. — Этот за всех поляков должен отвечать?
Он оторвался от Кирбита, не желая больше слушать его увещеваний и догнал Долбера.
— Ладно, не печалься, — сказал он другу. — Когда покончим со Жребием, отправимся искать тебе принцессу. Вместе с Пафом — представляешь?!
— О чём ты говорил там с этим кочевником? — спросил Долбер. — Не нравится он мне. Глаза у него какие-то предательские. Вот помяни моё слово: как только ему будет выгодно подставить нас, он тут и подставит.
Тут до Лёна дошло, что Долбер так и не понял, кто их попутчик. Вспомнилось, что при Долбере демон ни разу не выражался определённо и только наедине с Лёном говорил открыто. Так стоит ли сообщать другу, что за ханский внук такой с ними едет? Зачем умножать его печали? Ведь пройдёт, возможно, ещё немало времени, прежде чем найдёт он свою сказочную королевну. Только не очень-то в это верилось.
Пустынная дорога завела их снова в лес, а дело было к вечеру — надо искать ночлег.
Тьма быстро сгущалась, под вековыми соснами уже ни зги не видно. Кони фыркали и боялись идти дальше.
— Ну что, мне что ли всё делать? — с ворчанием спешился и полез под высокую ель Кирбит — искать сухого места. Наткнулся на пень и взвыл.
— А кто тебя гнал? — с усмешкой спросил его Лён. Он зажёг на кончиках пальцев огоньки — номер, который уже становился ему привычным — и отправился посмотреть, что за место для ночлега выбрал им ханский внук.
Место как место: сухо, сплошной покров иголок. И муравейник.
Пошли они дальше, оглядывая при лёгком пламени обочину дороги. Да только и дороги уже никакой не видно, а вокруг сплошные буреломы.
— Куда это нас шайтан завёл? — забеспокоился Кирбит. — Посвети-ка огоньком.
— А вон там тоже огонёк горит. — заметил Долбер. За деревьями в самом деле светил неярко, но ровно огонь. Мягкий зеленоватый свет струился сквозь листву подлеска.
Оказалось, что это совсем недалеко. После непродолжительных поисков путники снова выбрались на хоженую дорогу. На краю её сидел на высоком пне человек. Он был одет, как небедный путник и держал в руках резной посох. Светился же небольшой костерок, разложенный у самых ног незнакомца. Тот же словно заснул, опустив голову в широкой шляпе.
— Ты спишь, что ли, добрый человек? — спросил Долбер.
От человеческого голоса тот пришёл в движение, слегка выпрямился, и глазам открылось лицо — ни молодое и ни старое, а как будто то и другое вместе. Борода кудрявая, а волосы пышные.
— И кто ко мне пожаловал? — спросил незнакомец. Он оглядел весёлыми глазами троих путников, и остановился на Долбере.
— Чего хочешь, человек? — спросил он.
— Мы заблудились. — ответил Лён.
Человек искоса глянул на него и снова обратился к Долберу — понравился тот ему.
— Нет, мы ищем, где переночевать. — заявил Кирбит и получил в ответ недовольный взгляд.
— Переночевать они ищут. — недовольно заявил незнакомец. — А я вот на пне ночую и не жалуюсь.
— Прости добрый человек, мне совет нужен. — неожиданно сказал Долбер. — У царя дочь украли из дворца. Унесло её чёрное облако. И я хочу сыскать царевну.
Кирбит ткнул Лёна в бок локтём: ну, что я говорил?
— Знаю я, о чём ты говоришь. — кивнул человек своей большой шляпой. — Ох, царь — лихая голова, ни за что, ни про что дитя своего лишился. Ладно, путники, ночь недолга, до утра рукой подать. Куда вам спешить — садитесь, разговорами потешимся.
Долбер тут же уселся у пенька, на котором сидел странный человек, а остальным уж поневоле пришлось располагаться тут же и слушать сказку — идти-то всё равно ночью никуда нельзя.
— Вот и хорошо. — одобрил тот. — А то некоторые спешат, несутся вскачь — думают, от этого быстрее дело сделается.
И рассказал им человек такую историю.
Великое множество тайн хранит земля, и воздух, и вода. Огонь есть тоже тайна, где бы ни жил он — в очаге ли дома, в глубоких ли подземных обиталищах, в небесных ли чертогах. Со всякой стихией связаны свои особенные духи. Живущие в водах речных, в волнах морских — есть духи вод. Иной раз море бьёт, штормит, рокочет — то разыгрались, разгулялись духи вод. Река когда выходит по весне из берегов — то духи северных истоков встречаются с духами речного устья. Гуляет свадьба, шумит, грохочет ледоходом.
Народ воздуха: грозный северный ветер — владыка холодных снежных стран, восточный — молодой князь, встречающий зарю, западный — владыка океана, а южный — страстный и горячий повелитель степи. Невидимые тонкие надземные воздушные потоки — молодые ветры, испарения земли — воздушные девы, пляшущие в свете луны и звёзд, и танцующие жарким днём над истомлённою землёй.
Есть каменные духи — молчаливые и суровые жители гор, у каждого камня есть свой хозяин. Но самые таинственные — духи огня. Они приходят к людям, когда те топят свой очаг — это дети огня, играющие с человеком. Иной раз, разыгравшись, могут избу попалить. Воины-огни летят бешеной конницей, когда случается в степи пожар. Они приходят и уходят — их дом огненный океан, в котором плавают их огненные острова и ждут их огненные девы.
