Страж морского принца Кн. 1

Алестар вспомнил непроницаемые поначалу темные пятна глаз, и как потом эти глаза кипели яростью и стыдом. Дивное развлечение вышло! Мять горячее непокорное тело, гладить шелковистую кожу, такую непривычно-темную... А потом ворваться во влажную тугую глубину, так, словно всаживаешь клинок во врага, ловить сдавленный стон и трепыханье тела... Все-таки она была красива, эта двуногая. По-своему, конечно, как бывает красива домашняя зверюшка. Приручить бы такую... Заставить выпрашивать еду, брать ее губами с ладони, а потом укладываться и раздвигать ноги, подставляясь хозяину. И брать, долго и сладко, наслаждаясь болью и беспомощностью...

Алестар соскочил с седла у самого входа во дворец, бросил поводья подплывшему слуге. Не глядя на поспешно уводимого салту, толкнул дверь. И почти успокоился, чувствуя, как величие и красота дворца привычно гонят тревогу и раздражение из мыслей. Фрески, выложенные перламутром, жемчугом и кусочками смальты, переливались в воде, как драгоценности из сокровищницы. Иреназе, изображенные на них, охотились, сражались, тешились на ложе и играли с детьми. Их глаза будто провожали Алестара, стремительнее обычного плывущего по коридору. Мозаичные полы, высокие мраморные потолки, бесконечные коридоры... Кое-где фрески казались более светлыми, и Алестар знал, что там, на месте искусно вделанных заплат, когда-то были изображения двуногих. Что ж, хорошо, что даже их вид не оскорбляет взгляд обитателей дворца.

А вот от пары-тройки живых двуногих он бы все же не отказался. Почему отец никогда не разрешал ему завести наложницу из верхнего мира? Хотя бы одну...

Дверь в отцовские покои оказалась перед ним, прервав размышления. Алестар постучал тяжелым придверным молотком, оповещая о прибытии. Потом толкнул дверную плиту, проплыл над ней, качнувшейся на невидимой оси. Личная отцовская комната для работы была пуста. То ли отец занимался делами где-то еще, то ли был в спальне с кем-то из наложниц. Вряд ли, конечно. Повелитель Акаланте давно расстался с юношеским пылом, как подозревал Алестар, и не стал бы тратить дневной период на то, что мог получить ночью. Светильники на стенах сияли ровно и ярко, грибы туарры, заточенные в стеклянных шарах, отдавали свет охотно, даже если в комнате никого не было. Стол со свитками являл привычный образец аккуратности, и даже в расположении письменного прибора виднелась строгая система. Алестар вздохнул, вспомнив собственный беспорядок в кабинете. Где же все-таки отец?

Подплыв к окну, он оперся на кованую серебряную ветку решетки ладонями, положил на них подбородок. За окном колыхался в медленных струях воды сад: дно, покрытое мягкой зеленью, пурпурные и золотистые стебли-листья редких растений, ярко-алые, синие и жемчужно-белые цветы, распускающиеся среди крупных камней. Среди растений метались стайки серебристых рыбок-валарий, колыхались полупрозрачные медузы с длинными щупальцами и розово-голубыми брюшками. Алестар длинно вздохнул, глядя на их размеренные движения, но покой, всегда охватывающий его в отцовском кабинете, сегодня не спешил. Напротив, по коже бежал неприятный озноб, а во рту пересохло. Жабры тоже покалывало, будто вода была грязной, чего, конечно, здесь оказаться просто не могло.

Алестар потер ладонью щеки, чувствуя, как они горят. Заболел, что ли? Может, подцепил какую дрянь от двуногой, чтоб её светило сожгло?

— ... и завтра же, Руаль, — послышался голос отца с порога. — Не тяни.

— Отец!

Обернувшись, Алестар склонился в почтительном поклоне. Выпрямился, откинув за спину мешающие волосы.

— Мальчик мой, — отец протянул руки ему навстречу, положил на плечи широкие ладони. Алестар со смутной тревогой отметил, что отцовские руки, всегда такие теплые, кажутся куда холоднее обычного. Надо будет после разговора к целителям зайти, что ли...

— И с чем же не должен тянуть советник Руаль? — поинтересовался он, видя, как лоб отца еще не разгладился от задумчивых морщин.

— Хорошо, что ты зашел, Аль, — кивнул отец, увлекая его вглубь кабинета, к столу. — Удачно поохотился?

Удачно ли? В памяти вспыхнули бешеные черные глаза и тоска в них пополам с отвращением. И горячая нежная кожа, и сладкие мгновения собственной силы и власти над упрямо-закаменевшим телом...

— Удачно, отец, — усмехнулся Алестар. — Вполне. Ты хотел со мной поговорить?

— Посмотри на это, сынок. Сегодня привезли.

В руки Алестара легла легкая костяная миниатюра по размеру как раз на пару ладоней. С выбеленной кости лукаво и чуть смущенно смотрела совсем юная девушка. Пышные золотистые волосы, светло-карие глаза, отливающие янтарем, чуть заостренный подбородок и изящно вылепленные скулы... Красавица... Алестар почувствовал, как его накрывает тяжелая тихая злость. Началось. Опять...

— И кто это? — поинтересовался он сдержанно, возвращая миниатюру внимательно наблюдающему за ним отцу.

В висках застучали звонкие молоточки, и до дрожи захотелось чего-то сочного: сырой, еще кровоточащей рыбы без всяких приправ и ухищрений или толстых, напитанных влагой водорослей...

— Маритэль, младшая принцесса тир-на-Карианд.

— Что ж, — растянул губы в невеселой усмешке Алестар. — Хорошенькая, я оценил. Дальше что?

— Алестар... — голос отца был мягким, сочувствующим, и от этой мягкости было еще хуже. — Алестар, я горюю вместе с тобой. Но ты же понимаешь...

— О да, — снова усмехнулся Алестар, чувствуя, как к горлу подкатывает привычный горький комок. — Я все понимаю и слышал сотню раз. Она была просто подданной, у нас все было несерьезно, мой долг — заключить брак, нельзя горевать всю жизнь... А мне нет до этого дела, отец! Что, нельзя подождать? Луна не сменилась, как Кассия... Почему нельзя просто подождать?

— Алестар, никто тебя не торопит, — как сквозь немыслимую толщу воды доносился голос отца. — Мы лишь начнем переговоры. Но ты должен видеть, с кем тебя свяжет запечатление, разве нет?

— А какая разница? Да будь она страшна, как мурена, что с того? — зло бросил Алестар. — На то и запечатление.

— Это не так, сын, — мягко возразил отцовский голос поверх макушки опустившего голову Алестара. — Запечатление обеспечит вам взаимное желание на ложе, близость тел... А близость души двое должны выстраивать сами. Принцесса Маритэль прибудет к нам через пару лун, она будет жить во дворце. Перед заключением договора вы познакомитесь, узнаете друг друга получше. Хоть она и младшая, и рождена от наложницы, а не от законной супруги, но король тир-на-Карианд озабочен её судьбой.

— Великолепно! — процедил Алестар, зло вскидывая голову. — А что, получше никого не нашлось? От законного брака?

— Не нашлось, — неожиданно сухо ответил король. — И поверь, на то есть свои причины. Или ты думаешь, что я желаю тебе зла, выбрав неподходящую пару?

Положив миниатюру на стол, он взмахнул хвостом, отплывая к окну, замер там, совсем, как Алестар немного раньше.

— Прости, отец, — тихо извинился Алестар, тоже подплывая ближе. Обнял сзади могучие плечи, чувствуя их напряжение, уткнулся лицом в перехваченную золотым кольцом струю каштановых волос, так непохожих на его собственные. — Мне жаль, я не хотел тебя обидеть...

— Аль, мальчик мой...

Рука повернувшегося отца обхватила Алестара за плечи, прижала к груди.

— Неужели ты думаешь, я не понимаю? Кассия — дочь Руаля, а он мне не только советник, но и друг. Или ему сейчас легче? Мы все скорбим, сынок...

Ладони ласково гладили ему плечи и спину, и Алестару хотелось стоять так долго-долго, не отрываясь, чувствуя себя снова маленьким, защищенным от всех бед на свете... С усилием он отстранился, посмотрел в глаза отцу, ловя в них искреннюю боль.

— Я заключу союз, с кем ты скажешь. Мне... все равно. Пусть кариандка приплывает, я обещаю вести себя пристойно и не выказывать неприязни. Ты ведь об этом беспокоишься?

— Алестар, я знаю, что ты помнишь о долге. И разве твоя невеста некрасива? Она прекрасно воспитана и гордится оказанной честью. Маритэль будет хорошей супругой, поверь мне.

— Мне все равно, — повторил Алестар, чувствуя, как по коже снова пробегает омерзительный озноб. — Пусть будет Маритэль.

— Тогда завтра же Руаль отправит письмо в Карианд, и начнем обсуждать условия. Богатого приданого ждать не приходится, но это не страшно. Дом Акаланте за чужими богатствами не гонится, своих хватает.

Вернувшись к столу, отец бережно поставил портрет кариандки на подставку. Алестар глянул издали на милую улыбку девчонки, светлые, как у большинства кариандцев, волосы.

— Пусть пару наложниц пришлют, — не удержался Алестар от укола. — А то их принцесса выглядит хрупкой, как лепесток перламутра. Такую и в постель брать страшновато — еще сломается.

— Алестар, — нахмурился отец...

— Да шучу я, шучу... Можно подумать, запечатление мне позволит плавать по наложницам, как раньше. Хотя брак еще не скоро...

— Вот пока не скоро — гуляй вволю, — усмехнулся отец с лукавинкой. — Кто ж тебе откажет?

— Ты, — буркнул Алестар, теребя в руках кончик ремня. — Все эти сладкие мордашки надоели... Позволь мне завести двуногую наложницу. Хоть одну!

— Нет!

Алестар с удивлением глянул на гневно раздувающего ноздри отца. Что-то творилось со зрением: перед глазами все плыло, будто он оказался в мутной воде, глаза щипало и жгло.

— Никаких двуногих! Ты помнишь мой приказ? И наверх без дозволения не выплывай.

— Да помню я, — привычно огрызнулся Алестар, не без злорадства подумав, что уж сегодня он сам наверх не плавал — а значит, клятва не нарушена. Предположить же, что кто-то из двуногих спустится сверху, чего не случалось уже лет триста, отец в свое время не догадался. — Ты бы хоть объяснил, почему!

— Моего слова тебе недостаточно? — холодно спросил отец.

— Я твой сын. Поэтому — недостаточно.

Алестар упрямо выдержал гневный взгляд, но тут же король обреченно махнул рукой.

— Хорошо. Я расскажу, пока не случилось большей беды. Давно следовало, конечно. Заодно поймешь, почему у нас не слишком богатый выбор супруг для тебя. Сюда...

Подплыв к единственной небольшой фреске в углу кабинета, он жестом подозвал Алестара.

— Смотри. Что ты видишь?

На фреске рыжеволосая синеглазая девушка, похожая на самого Алестара, как сестра-близнец, взлетала на гребне волны, протягивая руки к яростно горящему светилу. Вдалеке виднелся силуэт корабля...

— Историю своего рода, — покорно откликнулся Алестар. — Триста лет назад принцесса Ираэль встретила того, кого посчитала своей парой — двуногого королевского рода. Запечатлела его как супруга, а потом была им предана и погибла.

— О да... — протянул отец каким-то незнакомым голосом, не отрывая глаз от фрески. — Так все и было. Эту историю знают все. Мы отомстили за смерть Ираэли, союз с двуногими был навсегда расторгнут, но посмотри... У твоей матери были дивные золотые волосы и карие глаза, я темноволос и темноглаз, а ты, наше единственное дитя... Неужели не видишь?

Алестар молча пожал плечами, чувствуя, как все сильнее звенит в ушах, а внутри расплывается жар, будто он снова полакомился ядовитой рыбой, как в детстве.

— Вы похожи, как две капли воды, — тихо сказал отец. — Те же волосы, глаза, лицо... Будто она сама вернулась к нам, несчастная девочка, воплотившись в мужском теле. Она была прямой наследницей, Алестар. Не боковой ветвью, срубленной клинком двуногого, а будущей королевой и единственным ребенком в семье. Не было никакого младшего принца Клениаса, от которого, якобы, продолжился род. Тогда, перед смертью, она оставила дитя, которое стало игрушкой двуногих. Сына Ираэли, наследника Акаланте, держали, как забаву, в бочке с водой... До тех пор, пока море не пришло в Аусдранг. И когда оно схлынуло, в развалинах королевского дворца трупа маленького иреназе не нашли — да и некому было искать. А во дворце появился принц Клениас, наследник, из-за слабости здоровья росший в храме Троих. Он и вправду был поначалу слаб здоровьем, бедный мальчик, но вырос и стал Клениасом Отважным. В наших жилах, в крови дома Акаланте течет и кровь двуногих, Алестар. Человеческая кровь принца Аусдранга, убийцы и предателя.

— Невозможно, — прошептал Алестар, глядя на счастливую улыбку давно мертвой принцессы. — Нет, отец... Кровь... этих тварей?

— Да. Их кровь. Теперь ты понимаешь, почему я запрещал тебе двуногих наложниц? Ни с кем из нашего рода, живущего в королевстве, у тебя не может случиться запечатления. Только с чужой. И ты прекрасно об этом знаешь, так что не ляжешь ни с кем, кроме тех, кто с тобой одной крови — крови Акаланте. Тут я спокоен. Но двуногие...

— Запечатление с двуногой? — в ужасе прошептал Алестар. — Как?

— Так же, как оно случилось триста лет назад у Ираэли. А в ней и двуногой крови не было — просто злая судьба... Одна возможность из бесчисленных. Все равно, что поймать каплю, растворенную в целом море, на язык. Тебе же — случись такое — запечатления избежать куда труднее. Потому во дворце нет двуногих наложниц, Алестар. И вообще нет двуногих девушек во всем королевстве.

— Нет... — прошептал Алестар, чувствуя, как жар охватывает тело. — Я бы никогда... отец!

— Надеюсь, — доносился голос отца откуда-то издалека. — Но наши маги рассчитали, что с чистокровной иреназе у тебя запечатления не выйдет. Кровь зовет кровь, чтобы все элементы сошлись верно, в твоей паре тоже должна быть хоть частичка крови двуногих. А это, сам понимаешь...

— Понимаю, — попытался улыбнуться Алестар, чтоб не вызвать подозрений. — В королевских домах кровь двуногих штука редкая.

— Именно. А принцесса Маритэль на одну шестнадцатую человек. Немного, но нам хватит... Алестар? Алестар! Ты себя плохо чувствуешь?

— Нет, ничего, — снова старательно улыбнулся Алестар. — Не каждый день узнаешь о таком... Я поплыву, отец?

У него еще хватило сил дождаться кивка, отвернуться от обеспокоенного взгляда, изо всех сил притворяясь просто расстроенным. Вода вокруг струилась не привычной прохладой и теплом, а невыносимым жаром. Жар, озноб, снова жар... Алестар плыл по коридору, и иреназе на фресках шевелились, гневно потрясая трезубцами, обеспокоенно склоняясь друг к другу, провожая его то возмущенными, то сочувствующими взглядами. Запечатление! Какой же он дурак! Не распознать, не понять... Хотя откуда ему узнать то, что он никогда не испытывал? Запечатление с парой бывает раз в жизни. И он... Неужели...

Алестара затошнило, стоило вспомнить, с каким наслаждением он вбивался в тело двуногой, а потом смотрел в глаза, наполненные бешеной яростью. Бешеной и совершенно беспомощной. О да, это было самым восхитительным: знать, что ничего эта красивая сладкая тварь с ним сделать не посмеет, даже руку не поднимет. И как она двигалась под Алестаром, отрабатывая перстень своего хозяина... Дура! Территория у столба независима. Если где-то и мог показаться двуногий в море безопасно, то разве что там, в месте, где издавна встречались глашатаи и гонцы. Но откуда ей было это знать, она поверила Алестару, покорно легла на песок. И потом... ах, как все было хорошо и правильно! Унизить, растоптать её гордость, ударить побольнее... Алестар был в своем праве! Они погубили его прабабку, мучили её, издевались... И Кассия! Яд, заставивший салту Кассии растерзать свою хозяйку, был изготовлен наверху — только это и удалось выяснить страже и магам.