Там алеет заря 2

Александр потер отбитую правую руку. Вчера он наведался с визитом вежливости к местным казацким старшинам. Слово за слово казачки организовали круг и померялись силой богатырской и удалью. Князь тоже не отказался от такой забавы. И если в рукопашной он двух серьёзных бойцов смог повалять, то вот с шашкой ему преподали урок. Впрочем, если вспомнить, что казак якобы рождается с шашкой в руках, то в том, что его неплохо погоняли и наставили синяков, нет ничего удивительного. Но и отношение после круга к нему стало не только как к дорогому гостю и аристократу, но и как к равному в боевом искусстве, что казаками всегда ценилось. Да и без стола хлебосольные хозяева не обошлись, но тут Александр не слишком налегал на напитки. В общем расстались лучшими друзьями. Так то заочно казаки уважали князя за производимое им отличное огнестрельное оружие, а тут ещё и наяву убедились, что он и сам боец очень серьёзный. Разве что почетным казацким старшиной не избрали. А ведь некоторые уже высказывали такие мысли.

— — — — — — — — — — — — — — —

Апрель 1903 года

Князь Агренев вышел на балкон второго этажа дома. Под ним колыхалась огромная агрессивно настроенная толпа рабочих. От самого здания толпу ограждала цепь солдат, за которой напряженно переминались с ноги на ногу несколько офицеров. А в проулках конными стояла сотня терских казаков. На балконе Александра сразу обступили четверо экспедиторов и прикрыли его двумя бронещитами. Перед таким количеством народа и столь недружелюбно настроенного Агреневу ещё не приходилось выступать. Более того, сейчас ему предстояло как-то сбить эту агрессивность, принудить толпу разойтись и вернуться к работе.

Высочайший вызыв застал Александра в Новороссии на химическом заводе. Михаил приказывал срочно бросить все дела и мчаться в Баку, где стачка, начатая на нескольких нефтяных участках, грозила перерасти во всеобщую бакинскую. А что делать? Сам вызвался в доверенные порученцы. Когда Александр наконец добрался поездом до Баку, забастовка местами переросла даже в столкновения с полицией и казаками. Бастовало уже две трети всего города и окрестностей. Причём в числе бастующих, как ему сообщили на месте, было весьма немало и рабочих Манташева. Впрочем, тут же выяснилось, что часть бастующих бросила работу не сама, а под давлением агрессивно настроенных групп, которые врывались на заводы и места добычи. Они останавливали работу принудительно. Где-то местной охране удалось отстоять порядок, но часто толпа просто не пускала идущих на работу и заставляла присоединиться к себе.

Александр поднял руку. Шум на площади стал постепенно стихать. Он взял в руки поданный ему рупор.

— Я — князь Агренев. Некоторые из вас меня знают. Наш Государь Михаил Александрович послал меня к вам прекратить смуту и узнать ваши нужды, дабы впредь не происходило подобного. Мне известны ваши просьбы, которые изложены вот тут, — он махнул перед собой отпечатанным на желтоватом листке тексте.

— Мне также известно, что среди вас находятся те, кто подбивал вас к этой смуте. Среди вас есть те, которые не прочь устроить бойню. Провокаторы, которые готовы к сопротивлению законным властям. У них есть оружие, которое они не прочь пустить в ход.

На балкон два казака вытолкнули связанного человека с бланшем под правым глазом.

— Вот это один из таковых. У него был найден револьвер и антигосударственные листовки. Он призывал вас идти до конца и умереть, но не отступить ни шагу от своих требований. Он готов был из толпы стрелять в полицию и солдат. Которые в ответ стреляли бы в вас. Он называл вас товарищами, но собирался подставить вас под пули. Все как во время смуты, случившейся на Обуховском заводе в позапрошлом году. Нужны ли вам такие "товарищи", которые поставят вас под пули, а сами спрячутся за ваши спины?

Толпа заволновалась и зашумела. По ней пошли различные нелицеприятные выкрики.

— Я здесь для того, чтобы постараться решить ваши проблемы, — ещё более возвысил голос Агренев, — но договориться с таким количеством народа можно, только пообещав исполнить все, а потом обмануть. Поэтому!

Он передохнул и продолжил.

— Поэтому я сейчас прошу вас разойтись и выбрать среди вас 6-7 человек из тех, которых вы давно хорошо знаете. Тех, которым вы полностью доверяете. Тех, с которыми я буду обсуждать и решать ваши проблемы. Я также настаиваю, чтобы вы вернулись на работу. От того, что вы продолжите бастовать, ничего хорошего ни для вас, ни для ваших хозяев не выйдет.

Из толпы понеслись выкрики:

— Да щас! Держи карман шире.

— Мы сейчас разойдемся, а назавтра аресты пойдут.

— Будем стоять до конца!

— Анамана! Сыктым курдюк!

— Оплату давай увеличивай!

— Деньга давай! Талона сам кушай...

— Выходной давай! Восьми часовой рабочий день!

И так далее. Агренев опять поднял руку. Только минут через пять стало немного потише.

— Я обещаю, что арестам могут подвергнуться только те зачинщики, которые подстрекали вас к прямому неповиновению властям. Вот как этот, — Александр указал на все ещё стоящего на балконе связанного человека. — И те, которые активно участвовали в беспорядках у здания полиции. Закон новый вы знаете. Он един для всех. Для того, чтобы вам подняли зарплату и уменьшили рабочий день, совершенно не обязательно громить отделение полиции. Этот опасный путь, он ведёт прямиком в тюрьму.

Домой в Москву он вернулся только в через три недели. Ему удалось таки уговорить толпу, и люди через два дня вернулись к работе. Правда, не все сразу, но вернулись. А через три дня после первого разговора с толпой он сел за стол переговоров с семью их представителями. Некоторые вопросы удалось согласовать на месте. Некоторые он обещал доложить Императору и ждать, когда последует Высочайшее решение. Пришлось пообещать и кое-что из того, что выполнить он уже не мог. Но обещал это он уже не от своего имени. И не от имени Императора. Он уговаривал, убеждал, согласовывал, разбирался с хозяевами нефтяных компаний, опять убеждал. Некоторым даже пришлось пригрозить. Как хозяевам, так и паре переговорщиков от рабочих. Но ему в конце концов удалось и погасить стачку, и договориться с обеими сторонами. А уж как они будут соблюдать взятые на себя обязательства, должна была следить специальная рабочая комиссия. Его партнёр по нефтяному бизнесу Манташев тоже многое понял. И кое-что начал делать из того, что даже не было согласовано с рабочими. Все-таки он съездил в прошлом году в Сулин не напрасно. Манташев просто не успел сделать того, что запланировал. К тому же вмешалась толпа, насильно прекратившая работу некоторых его предприятий. К сожалению, уезжая, Александр уже понимал, что не все согласованное нефтепромышленники будут выполнять. Это сейчас они были напуганы массовой стачкой. Но пройдёт время, и испуг забудется. А потому требовалось назначить кого-то кроме рабочей комиссии с правом штрафовать особо жадных хозяев прямо на месте. Но это уже удел Императора. И это только в его власти.

За время нахождения в Баку было отловлено с три десятка подстрекателей и особо буйных, участвовавших в нападении на полицейский участок. Их просто вывезли в Тифлис, чтобы судить уже там. И процесс этот пока продолжался. Причем четверо из них оказались не местными, а приезжими. А двое из них вообще находилось в розыске. И Александру очень хотелось бы знать, откуда пожаловали эти господа-товарищи. И по чьему заданию или даже прямому заказу. Поэтому двоих своих экспедиторов он отправил в Тифлис вместе с арестованными. Пусть поспрашивают этих господ вдумчиво и с расстановкой. А там, глядишь, появится работа для других его парней, которые сейчас находились в Европе. Да и подпольную типографию группы социалистов, на которой печатались воззвания к рабочим Баку, удалось накрыть вместе с одним из её хозяев.

Удалось также договориться с главой города, чтобы полиция не особо усердствовала, а брала в оборот только явных смутьянов и агитаторов. После завершения забастовки в Баку стало относительно спокойно. Особо активные личности либо были отловлены, либо разбежались, либо притаились до следующего подходящего случая. А вот после отъезда Агренева из города верст через сто поезд обстреляли какие-то местные абреки. Сделав несколько выстрелов по составу, они пришпорили своих коней и умчались прочь куда-то в сторону гор.

— — — — — — — — — — — —

Начало мая 1903 года

Надежда Николаевна Агренева полистала ежедневник. Так, Саша должен приехать через шесть дней. Но это если он опять не задержится, что очень даже может быть. Если отложить дела с журналом, то вполне можно успеть на фабрику в подмосковный Клин.

Она повертела пальцами локон. Да, так и сделаю, — решила она. — Завтра с утра можно выехать, два дня там, и вернусь как раз перед приездом мужа.

Деятельная натура Надежды не терпела обычного женского времяпрепровождения. Нет, конечно, если надо, то любой приём будет организован на высшем уровне, но сидеть дома и просто встречать гостей ей не слишком нравилось еще в родительском доме. После свадьбы в декабре 1899 года её милый Саша дома долго не усидел. Вечно у него дела. Сначала она ездила с ним по городам и весям и быстро осознала, какое у мужа огромное и беспокойное хозяйство, требующее обязательного пригляда. К сожалению, не все на своих местах могли решить его управляющие. А ещё стройки, стройки, стройки... Достаточно скоро она поняла, что хоть раньше и интересовалась всякими техническими новинками, но вот сидеть на совещаниях вместе с мужем или разбираться с новыми строками ей совсем не нравится. А ждать мужа в гостиницах или прогуливался по улочками больших и малых городов в ожидании возвращения Саши ей как-то не слишком подходит. Как и просто сидеть дома и вести с такими же замужними или незамужними дамами бесконечные разговоры. Как-то она сказала об этом мужу, и он предложил ей просто взять в управление какую-то часть его промышленной империи. Причём предложил заняться женской модой. Благо кое-что в этой сфере у него было. Пара небольших, но достаточно престижных салонов одежды, фабрика тканей, пара пошивочных цехов и химический заводик под Санкт-Петербургом. А к этому он предложил организовать ещё модный журнал, чего его компаньон Сытин ещё пока не сделал. Перспектива, нарисованная супругом, Наде весьма понравилась. И в самом деле, почему это Вена и Париж являются признанными центрами моды, а Москва или Санкт-Петербург являются только их бледными тенями, во всем следуя им по пятам? Да, у нас много чего не производится, но талантами страна обделена никогда не была. А когда он рассказал про норму прибыли, которую обычно получают модные дома, Наде стало даже обидно. Это, конечно, не игра "Монополия", но почему бы и не попробовать? А потом Саша провез её по ателье и заводам, и она загорелась. Ведь шикарные вещи делают его мастера. Как оказалось, некоторые она даже видела у своих подруг. Но у мужа и его управляющих просто не доходили руки до того, чтоб поставить дело на широкую ногу. Если сытинские журналы рекламировали разные хитрые механизмы мужниных заводов, то почему не сделать это и с модными вещами? Да, имеющиеся ателье нужно расширять и ставить новые, потому как рекламировать сейчас то, что есть, особого смысла нет. Слишком мал выпуск. Все раскупается и так. Ну так и что с того? Значит расширим и поставим. Ко всему Саша сразу подкинул ей еще несколько новых идей. Некоторые из них, правда, выглядели даже несколько вульгарно, но в целом свежесть в них определенно была. В конце концов, кто как не женщина может определить ту грань, которую не следует переходить?

С той поры в обоих столицах были открыты два дома моды. И сейчас ещё один достраивался в Крыму в игровой зоне. Дом моды Алиса, салон красоты, небольшое уютное кафе. И все под одной крышей. А два месяца назад вышел первый модный журнал, который уже имел успех.

Химический завод под Петербургом выпускал различную парфюмерию. Ничего особо сложного, но через год после того, как она взяла его в свои руки, и запустила на нем производство лаков для ногтей и ещё некоторых женских нужностей, завод перестал справляться со спросом. А идея красного лака для ногтей различных оттенков с блестками вообще взорвала салоны мод Вены и обеих столиц. Завод сразу начали расширять. И строить ещё один в подмосковном Клину.

На звон колольчика явился пожилой управляющий.

— Семен, завтра с утра едем в Клин на завод. Автомобиль подать к десяти утра.

— Ваше сиятельство, в охрану двоих брать?

— Да, одним авто поедем. И дай телеграмму на завод.

— Слушаюсь! Что-нибудь ещё, Ваше сиятельство?

— Нет. Пожалуй, нет.

Семен поклонился и вышел.

— — — — — — — — — —

Май 1903 года

В марте 1903 года Министру земледелия и государственных имуществ Ермолову Алексею Сергеевичу были назначены два товарища министра. Это было несколько не типично, поскольку обычно министры имели только одного заместителя. Первым был назначен бывший Новгородский губернатор князь Васильчиков Борис Александрович, а вторым — известный попечитель масло и сыроделания в России Верещагин Николай Васильевич. Они должны были заняться подготовкой земельной реформы. Если второго кандидата Императору рекомендовал Александр, то первого Михаил подыскал сам. После этих назначений в некоторых газетах появились обнадеживающие статьи, что крестьянам опять разрешат выходить из общины без её одобрения притом с отдельным отрубом. Это сделали специально, чтобы сбить нарастающее в среде крестьянства и интеллигенции недовольство и эффективность агитации всяких оппозиционных групп. Правда, эта публикация в свою очередь вызвала негативную реакцию консервативных кругов особенно среди крупных землевладельцев. Но всем насильно мил не будешь, а выправлять положение с крестьянским вопросом необходимо было срочно. Вообще на удивление Александра за дюжину лет, которых он занимался сельским хозяйством, рост населения в стране за прошедшее время не привел к особо явному ухудшению положения крестьянина. Уж в тех пяти верхневолжских нечерноземных губерниях и кое-где еще, где работала его агрокомпания — точно. Во многом положение компенсировалось некоторым повышением урожайности, арендой помещичьих земель, заработками крестьян вне села и распространением сыро и маслоделания в стране, к которым он сам приложил руку. Также начало развиваться птицеводство и свиноводство. Свинина на экспорт шла в виде английского бекона и просто замороженного мяса. Но крупное свиноводство пока только начало набирать обороты. А так в основном в Империи на мясо шла баранина и говядина. Увеличился также отток крестьян в города и в Сибирь на переселение. Были и другие факторы. В общем, в начале девяностых, когда Александр только организовывал Русскую аграрную компанию, он предполагал, что будет хуже. Возможно, также сказалось, освобождение крестьян тут произошло раньше, и земля досталась крестьянам за меньшие выкупные деньги. Возможно, также отчасти сказалась его деятельность, а может он в прошлом несколько пессимистично смотрел в будущее, но пока все выглядело относительно терпимо, если не считать чисто неурожайных годов. А в неурожайные ... Тут, да, зубы на полку и "в кусочки". Хотя надо сказать, что правительство пыталось помогать, выделяя ссуды и организовывая разные работы в местностях, пораженных неурожаем. Предпосылок для явного взрыва на селе не было, хотя отдельные волнения местами случались. Неурожай 1901 года во время кризиса село пережило непросто. Михаил по восшествию на престол уже традиционно для очередного русского Императора простил общине часть недоимок, чем также несколько улучшил положение крестьян именно в тот год, когда это особо было нужно. Причем сроки окончания выкупа земли общиной были уже не за горами. Вроде бы в 1920-м все должно было закончиться. Будет ли Император прощать выкупные платежи досрочно, Александр не знал. Не говорили они об этом. Тут многое зависело от состояния русской казны. А на данный момент с бюджетом было не слишком хорошо. И затяжной экономический кризис, из которого вышли пока не все отрасли промышленности, и предстоящая война на востоке пока не обещали улучшения с точки зрения финансов. А тут ещё возросшие военные расходы портили всю картину. Впрочем, уж лучше потратиться до войны, чем делать это второпях уже по ходу, занимая за границей огромные суммы под повышенный процент и вынужденно делая какие-то политические или экономические уступки. К сожалению, было уже ясно, что кредиты так и так брать придётся. И Александра подмывало посоветовать Михаилу занять некоторую сумму ещё до начала войны. Вот только Коковцев будет категорически против. И его можно понять. Он то надеется, что войны с Японией удастся избежать, каким-то образом урегулировав спорные вопросы.