Ольга вздрогнула. Сама мысль, что кто-то будет распоряжаться ее судьбой и, возможно, сознанием, пугала. Что расскажет Федорчук? И можно ли ему сейчас верить? Плохо, что рядом нет все тех, с кем пришла сюда впервые! Надежды на Олега Петровича мало, он будет руководствоваться только соображениями целесообразности. И, если надо будет отослать всех в храм ради получения информации, он сделает это не задумываясь.

Полковник тем временем выторговывал условия и гарантии безопасности, но переводил встречу старый Тен. Ольга совсем перестала следить за дипломатическими хитростями, увидев Федорчука. Он шел среди расступающихся японцев и казался удивительно похожим на них. Вроде бы никаких внешних изменений— европейские лицо и одежда, более плотная, чем у японцев фигура, но... к Ольге приближался не владелец строительной фирмы из Владивостока, а кто-то чужой— восточная вежливая улыбка на лице, спокойные, слегка прищуренные глаза... Как мы узнаем человека? Внешность? Походка? Жесты? Ольге показалось, что к ней приближается хорошо загримированный актер, который плохо выучил свою роль. Все было очень похоже, но ощущения узнавания не возникало. Ночной визит к богу, казалось, оставил слишком сильные следы на личности успешного предпринимателя и неудачливого любовника. Подойдя к соотечественникам, Федорчук как-то очень по-японски поклонился и встал рядом, ожидая окончания переговоров.

Олег Петрович добился отсрочки визита в храм и возможности контролировать состояние здоровья каждого там побывавшего. Сегун пообещал уже на следующий день подготовить для россиян жилые дома, чтобы перевести их из сарая... Японская сторона шла навстречу любым требованиям Олега Петровича. Одно обсуждению не подлежало— все россияне были обязаны посетить бога в течение завтрашнего дня.

Федорчук сопровождал пленников, которых после переговоров отвели в сарай к остальным россиянам. Ольга обратила внимание, что охрана цепко наблюдает за Олегом Петровичем и за нею. Новообращенного никто не контролировал. Для окружающих он уже был своим, японцем.

— Рассказывай, Ромео, ты что про нас богу наплел, что всех под замок посадили?— Юра был рад видеть Федорчука, но тоже почувствовал в нем перемены. Обычная для моряка шутливая фраза закончилась на неуверенной интонации. Казалось, что капитан обознался и полез обниматься с незнакомым человеком.

— Добрый день, капитан.

Все пленники столпились вокруг бывшего строителя в надежде получить новости из первых рук. Однако Федорчук разочаровал слушателей, заявив, что не помнит, что происходило с ним в храме. Он был в полной уверенности, что общался с богом, но не мог или не хотел сказать, о чем шел разговор, и как выглядел его собеседник. Речь новообращенного не напоминала истовые молитвы фанатика. Федорчук вполне здраво рассуждал о своем поступке— он пошел на риск и получил почти все, что хотел. Единственное, о чем строитель еще мечтал, о возможности привести в храм свою возлюбленную. На прямой вопрос— "зачем?" Федорчук ответил довольно невнятно: чтобы она тоже была спокойна и довольна. Дальнейшие расспросы о боге и контактах с ним не привели ни к чему. Новообращенный улыбался с истинно восточным спокойствием и вежливо отвечал, что ему, да и всем россиянам, будет лучше в Хиросиме, чем на ненадежных лодках посреди океана. Нет, Бог не будет заставлять остаться тех, кто захочет плыть дальше. Нет. Насилие не метод бога. В этом нет необходимости. Надо просто прийти к нему и понять его. Да. Счастья всем даром, и никто не уйдет обиженным.

Ольгу, как и почти всех пленников, речи нового адепта веры не убедили и не успокоили. Жители двадцать первого века были слишком хорошо знакомы с рассказами о подавлении психики, нейролингвистическом программировании и зомбировании, чтобы чувствовать себя спокойно, видя изменения в поведении своего товарища. Да, некоторым обещанное счастье даром казалось заманчивым, но ощущение бесплатного сыра не давало поверить в такую благодать.

— Полагаете, мне промыли мозги? — Федорчук оставался сыном своего века и понимал, что в первую очередь пришло на ум окружающим.

— Видишь ли, тут не надо быть психиатором, — ответил за всех Юра. — Мы помним, каким ты уходил в храм. И вот спустя день ты уже спокоен как плюшевый слон и стараешься затащить нас следом за собой. Думай что хочешь, но что-то тут не так.

— А может, я просто понял, что лучше для меня и для вас всех?

— И хочешь нас в счастье... железной рукой. Этот твой бог мягко стелет.

— Хорошо. Вы считаете, что мне запудрили мозги. Пусть тогда Ольга расскажет. Она в прошлый раз многое видела. Давайте сравним жизнь в Хиросиме и в России, в которую вы все так хотите вернуться. Кто-нибудь видел здесь нищих? Несчастных? Угнетенных? Да здесь даже воров нет! Они про коррупцию ничего не знают!

— Вы уже выучили японский язык? — внезапно вступил в разговор Олег Петрович

— Нет. Я пока общался только с богом, он говорит на всех языках.

— То есть прямой информации о состоянии дел в Хиросиме у вас нет, только то, что вам вложили в мозг в храме?

— Думаете, меня обманули? А Ольгу? Ведь есть отчеты прошлой экспедиции...

— Я пока не знаю, кто прав и кому можно верить. Но выясню. Надеюсь, с вашей помощью. Если вы действуете по собственной воле, вы заинтересованы, чтобы мы получили объективную информацию, не так ли?

Полковник не терял возможности завербовать любой, даже самый сомнительный источник информации. Списав в глубине души Федорчука, как потерянную боевую единицу, он был готов дальше работать с тем, что от него осталось. Сомнений спецназовец не испытывал, многое в поведении бывшего строителя совпадало с симптомами, о которых рассказывали мозгоправы родной конторы. Над сознанием адепта новой веры поработали специалисты по кардинальному изменению личности. Оставшаяся оболочка человека может верить и в счастливую жизнь, и в мировой заговор продавцов мороженного. Это уже неважно. Программы, работающие в подсознании, полностью контролируют поведение объекта. Полковник не ожидал, что в далеком сорок пятом японские специалисты по изменению сознания провалились в этот мир при атомной бомбардировке. Он даже не знал, что такие программисты мозга уже существовали в то время. Но теперь он начал понимать, что ждет его в храме.

Совещание проходило в рубке "Эдема". Лобов, изрядно уставший от пустословия новых предводителей кланов, обрисовал ситуацию кратко и жестко: с потерей "Элис" на оставшихся двух судах слишком много пассажиров и слишком мало команды. Припасов на длительный переход не хватает. Иных вариантов, кроме попытки освободить попавшее в беду судно, нет. Увы, даже столь наглядно нарисованная картина не охладила бравого повара. Михаила Борисовича интересовал только "Эдем". Он не собирался ни выручать "Элис", ни везти через океан нахлебников из ее экипажа. "Эдем", с его точки зрения, имел все шансы добраться до точки перехода самостоятельно, и он не видел причин задерживаться на сумасшедших японских островах. Костя, не выдержав беспримерного цинизма кока, ответил со всей образностью своего великорусского диалекта, в ругань ввязались еще несколько соклановцев повара... Вмешался Лобов, предупредивший, что вся аппаратура перехода в другое измерение находится в данном помещении и гарантированно не уцелеет в случае применения огнестрельного оружия. Спорщики постепенно утихли. Вытаращенные глаза, красные физиономии... Это оказалось единственным итогом совещания. Очевидных решений не существовало— почти все боеспособные мужчины находились на борту "Элис". Боевые действия в исполнении оставшихся вряд ли бы увенчались успехом. Вести переговоры было затруднительно — никто не понимал реального положения дел и расклад сил в странном сообществе людей и динозавров в Хиросиме. Остановились на необходимости дальнейшей разведки. Проводить ее естественно обязали "Тотем" и его экипаж. "Эдем" оставался плавучей базой и хранителем последнего комплекта аппаратуры перехода. Валу не терпелось выйти в море, но после обсуждения ситуации в своем экипаже решили выйти с утра. Дым из трубы "Фудзи мару" был хорошим признаком опасности, и днем разглядеть его было гораздо проще.

Бог пребывал в состоянии, которое люди могли бы назвать паникой. Он потратил столько времени для создания устойчивого общества, начал претворять в жизнь масштабные планы— и вдруг новые кандидаты в стадо, казавшиеся подарком судьбы, вдруг становятся проблемой. Хорошо, оба разведчика не вернулись к своим соотечественникам. Но поиск базы пришельцев пока ни к чему не привел. Ну а главная сложность— экипаж захваченного судна. Их много, и с каждым надо встретиться в храме. Завтра будет трудный день. А сейчас необходимо успокоить подданных, их неожиданно сильно взволновал захват судна. Плохо. Исправляем.

За первым избранным для визита в храм самураи пришли сразу после завтрака. Олег Петрович планировал идти туда четвертым, пустив перед собой трех своих людей, с которыми вел тренинг полночи. Поговорив с ними после их визита в храм, порученец рассчитывал найти правильную линию поведения. А если удастся противостоять зомбированию, то появится крохотная надежда на победу в нелегкой битве, где полем сражения являлся собственный мозг полковника. Спецназовец привык использовать любую возможность для успеха в бою.

Ольга смотрела на приготовления не без осуждения. Послать на заклание троих, чтобы обеспечить дополнительные шансы себе... Нормальная философия в жизни и бизнесе "того" измерения. В новом мире бывшая деловая дама, похоже, успела проникнуться идеями Вала и его друзей, не деливших людей на более и менее ценных. Ольга держалась рядом с капитанами "берегового братства". Почти все они пошли на "Элис" торговать, и все, кроме Вала и Кости, сидели сейчас под арестом. Общение не клеилось— все были заняты мыслями о предстоящем испытании. Даже Федорчук, проведший ночь с соотечественниками и пытавшийся поднять всем настроение своими рассказами о дружном японском обществе, постепенно примолк. Все ждали возвращения первого добровольца.

— Почему я тебя не вижу?

— Ты еще не готов.

— Но ты человек?

— Я бог.

Рассказ Дубова, матроса с "Эдема", пошедшего в храм первым, мало чем отличался от услышанного от Федорчука— не видел, не знаю, осознал, проникся. Матрос, казалось, искренне хотел успокоить остальных и помочь им настроиться на предстоящую встречу с богом без негатива и опаски. Он охотно общался с Олегом Петровичем, скрупулезно вытягивающим из его подсознания мельчайшие воспоминания и ощущения, но было заметно, что восточный колорит уже прорастает сквозь славянскую внешность и в широких русских глазах плещется спокойное достоинство самураев. Второй испытуемый, третий... Вопросы, ответы, анализ, снова вопросы. Наконец полковник оставил последнего подопытного в покое и подошел к дверям. Он был готов к схватке с богом.

— Вал, ты же сам говорил, что только в кино два разных вида разумных существ могут существовать в одном городе и быть счастливы. В реальной жизни один вид будет подавлять другой. Вплоть до уничтожения. Homo Sapiens основательно над этим поработал в начале своей карьеры.

— Появившись в этом измерении, японцы технологически превосходили местное население ящеров на порядок. Конкистадоры ведь не уничтожали индейцев под корень, хотя они были для них, по сути, другим видом разумных существ. Возможно, японцы не видели в ящерах конкурентов.

— Встретили двуногих крокодилов с копьями и создали гармоничное общество? Ты сам то в это веришь?

— Нет. Если более развитая цивилизация слишком гуманна и не стремится подавить менее развитую, к гармонии это не приводит. Просто начинает доминировать менее развитая. Примером такого тупого гуманизма может служить современная Европа.

— Что-то мне подсказывает, что жители Хиросимы в таком объеме человеколюбием по отношению к ящерам не страдали. Полагаешь, прижали хвостатых к ногтю и эксплуатируют их к общей выгоде?

— Не уверен. Рабовладельческий строй должен был бы наложить свой отпечаток на общество. А тот строй, что мы наблюдаем, вообще ни в какие ворота не лезет. Коммунизм на основе теократии. Что-то я не помню такого на Земле прим.

— Ты уверен, что сам глубоко в теме? Вроде как при теократии как раз все равны, просто жрецы и правители равнее.

— Понимаешь, Кот, все как-то нелогично. Обратив в рабство ящеров, японцы должны были бы создать аналог рабовладельческого общества. Много воинов, исполняющих функции надсмотрщиков. И ленивое население, вроде древних римлян, которые жили за счет подачек крупных рабовладельцев. Ничего этого нет. Японцы сами работают. И излишки сами сдают...

— Ну, за излишками, возможно, самураи приглядывают. Не такой большой город, чтобы что-нибудь серьезное можно было бы спрятать.

— С самураями вообще непонятно. Какие-то они... идеальные. Живут не лучше остального населения, вежливы, спокойны. Вспомни нашу гонку с "Фудзи". Дали стоп и вслед помахали.

— Много ты понимаешь в самураях. Это тебе не наша элита подзаборная. Их из поколения в поколение воспитывали... И, кстати, не факт, что они нам сегодня снова помашут, если на пароход напоремся. Ты что, опять в бухту зайти хочешь?

"Тотем", подгоняемый легким южным ветром шел вблизи берега, подходя к узкому входу в бухту, где еще вчера столь драматично россияне разошлись с "Фудзи Мару". Живописные берега поражали тишиной и отсутствием следов деятельности человека, сторожевой пост японцев находился с другой стороны выдававшейся в море сопки. Каких-то конкретных задач у разведчиков не было. Единственная надежда оставалась на УКВ рацию, которую прихватил с "Элис" Юра. Но пока в эфире слышались только помехи, а глазам разведчиков открывался вид на бухту и рыбацкую деревню. Освещенные полуденным солнцем постройки казалось оплавились от жары и стали меньше в размерах. Только храм все также возвышался над селением. В нескольких кабельтовых от берега стояла на якоре "Фудзи Мару". "Элис" виднелась у причала безлюдная и заброшенная. Товары, которые не успели погрузить на борт, до сих пор лежали у борта, зато исчезли выгруженные россиянами ящики. Вал положил катамаран в дрейф не доходя мили до "Фудзи". Слабый ветер вряд ли бы позволил уйти от парохода под парусом, но странное поведение японских моряков во вчерашней погоне настроило Вала на благодушный лад. Он хотел увидеть реакцию капитана Хонды на столь наглое появление беглецов в бухте. Катамаран заметили. На крыло мостика выскочил вахтенный, затем появился капитан. Он спокойно посмотрел в сторону парусника и приветственно помахал рукой. Вал ответил тем же и принялся наблюдать за берегом. Похоже, на пароходе не воспринимали "Тотем" ни как врага, ни как добычу. Деревня жила своей обычной жизнью: на берегу чинили лодку, кто-то возился с сетями, виднелись сгорбленные фигурки на грядках возле домов. Молоденький парнишка оторвался от бамбуковых крабовых ловушек и трусцой побежал к дому старосты, скорей всего предупредить о появлении русских. Ящеров среди работающих не наблюдалось. То ли они жили только в городе, то ли попрятались от пришельцев. На берегу царили размеренность и спокойствие, обычное состояние местных жителей, как успел понять Вал.