Попаданец (ч.1)

Априя подхватила и унесла мокрые тряпки, поднося новые, при этом мне, подмигивая, как бы намекая: "Что мол, бабку дурить мастак, а девочка утерла нос умнику?"

— Так, давай следующий кувшин. — Втянув носом, травяной запах, понял, что там намешано всего и много, определить компоненты мне не по силам. — Давай другой.

А вот следующий запах мне был знаком. Черемуха. Похоже, Априя замочила в этом кувшине все подряд и кору, и листья и цветки, впрочем, мне без разницы, главное в черемухе это фитонциды, то есть образуемые растениями биологически активные вещества, убивающие или подавляющие рост и развитие бактерий, микроскопических грибков. Сам термин был введен еще в Советском Союзе, посему нам еще студентам, в институте рассказывали о фитонцидах целом учении, разработанном профессором и доктором наук Токиным Борисом Петровичем, в частности заметившим, что в гражданскую войну многие раненные использовали черемуху как противовоспалительное средство, от нагноения ран.

Собственно откуда мне столько известно, доктору медицинских наук обо всех этих травах? Все очень просто. Я терапевт, если остальным врачам достаются те или иные части тела, то я вынужден знать человека от головы до ж... и даже дальше. Сотни и сотни прошли через меня, день за днем, а особенно старики, обделенные финансами в нашей стране. Что мне прикажете врачу делать, если субстрадированные медикаменты и активные химические вещества стоят за курс, подчас больше чем вся пенсия старого больного человека?

Правильно, выслушать всю эту "белеберду" от страждущих, о настоях, травках, примочках, а потом закопаться в литературу, чтобы понять, не сделают ли они себе этими травками только хуже. "Положение обязывает", за налетом моего профессионального цинизма есть человек способный сопереживать и сочувствовать. Вот и приходилось мне давать рецепты на те или иные травяные сборы, или рассказывать страждущим, что заваривать и как пить. Да уж, приходилось экономить на здоровье людей.

— Смотри Ви. — Я поднес горшочек к девочке. — Помнишь, ты целую охапку мне черемухи принесла, и пока я спал, закидала меня ею?

Да, на днях она учудила, наломав черемухового цвета, обложила меня им, пока я спал. У меня потом пол дня голова болела, и еще неделю народ потом с меня хохотал, называя принцессой, у них тут была аналогия с нашей сказкой, про спящую красавицу, только вместо хрустального гроба в их интерпретации был волшебный вечно цветущий луг.

— Да! — Она интенсивно закивала, улыбаясь мне. — Уна, спля принцесса!

— Да-да. — Я поспешно перебил Ви, заслышав смешки старушки, которая явно была в курсе тех событий. — Так вот Ви. Черемуху надо как, бабушка Априя в кувшинчик сложить. Тогда получится вот такая водичка, ей ранки промываешь, и тогда ранки не гноятся. Тебе понятно?

Та вновь кивнула, уже без подсказок обрабатывая знахарской настойкой мои руки, при этом что-то воркуя на своей детской тарабарщине, уже полностью успокоившись и похоже находя это действие забавным.

— Вот так, молодец девочка. — Подбадривал я ее.— Умница. Все, а теперь видишь, бабушка ножик принесла? Им нужно аккуратненько срезать вот эти "ошметки" кожицы по краям.

— Уна, бо! — Она испуганно встрепенулась.

— Ну что ты маленькая, совсем не "бо"!— Я старался говорить мягко, чтоб не напугать ее. — Мы можем ее оставить, ничего страшного, только тогда под ней будет всегда мокреть, и будет долго заживать.

Подключилась Априя, так же давая советы, на пару со мной, девочка боязливо каждый раз вздрагивая, провела первую операцию в своей жизни. Маленькая заноза упрямо не слазила с меня целиком, и полностью оккупировав мои колени и не отпуская руки.

— Фух! — На пару с Априей выдохнули мы.

— Теперь все, заматывай и тащи свою принцессу домой! — Сказала знахарка, подмигнув мне. — Умотали вы меня детки, старую! И еще, у девочки талант, спокойная, не пугливая, ты Уна, позови, как будешь в деревне ко мне ее отца, хочу девочке ремесло передать.

* * *

Вот так мне прибавилось головной боли. Казалось бы простая просьба знахарки, а столько хлопот мне. Априя быстро договорилась с родителями Ви, а вот с упрямой малявкой кто будет договариватся? Ага, правильно, Уна, ему то делать как раз нечего после утренней кормежки скота, проверки рыболовных корзин, работ в поле и на грибной ферме.

Всем конечно было смешно, всем весело, а у меня послеобеденный сон накрылся медным тазом.

Эта мелкая заноза устроила целый концерт с заламыванием рук, слезами и криками, вынь да положь ей Уну. Ее вроде бы даже отец выпорол хворостинкой, а она бестия с дому тикать и куда бы вы думали? Под мою кровать спряталась.

В общем решили, что я буду отводить Ви к Априи и сидеть с ней там, пока она не привыкнет к старушке. Тут уже я попытался взбрыкнуть, но увы, вынужден был срочно ретироваться когда дед намекнул на стимуляцию моего нижнего полушария палкой. Знахарь в деревне человек уважаемый, а уж если Априя еще и ученицу себе пожелала, то деревня в лепешку разобьется, но ученица будет.

Вернувшись с дедом после проверки самоловов, быстро перекусил, и сбегал к колодцу умыться. Через пол часа, взяв за ручку, прыгающую от счастья девочку, направился к дому Априи, рассеянно кивая детскому лепету и периодически машинально поддакивая ее вопросам. Дни наступили уже по летнему теплые, деревья и кусты отцвели весенним цветом, поле с горем пополам засеяли и жизнь, дала немного расслабится, выделяя мне иногда минуты, часы, а порой и целые дни покоя и сладкого ничего неделанья.

Дошли быстро, задерживаться не стали, так как сегодня вместе со знахаркой собрались в лес, травы собирать, да постигать науку.

Еле заметная тропинка, быстро уводила нас прочь от деревушки, пели и щебетали птички и маленькие девочки, хихикали и загадочно улыбались бабушки, все были такими милыми, что даже я не ворчал, шагая легко, вдыхая полной грудью сытный и такой терпкий воздух леса.

После весеннего буйства природы, лес дарил нам находки щедрым хозяином, дав нам буквально за каких-то два с половинкой часа, богатый сбор трав, которые мы увязали в заплечный мешок, врученный мне по праву всех мужчин, таскать тяжести за слабым полом.

— Давайте детки, посидим.— Априя устало примостилась на поваленное дерево. — Тяжело мне за вами угнаться.

Скинув с плеч мешок сел рядом с ней наблюдая с бабкой за неугомонным маленьким торнадо, носящимся по "куширям" с щенячьим азартом и приносящим периодически пред наши умудренные опытом очи, свои изыски.

— Белоцвет. — Давала бабка заключение поднесенной девочкой травке. — По лету бесполезен, в начале весны можно корень его выкопать и запарить от мук испытываемых животом.

— Это еще что за нежности? — Возмутился я всунутой мне волосы ромашке. — Хотя стой мелкая! Стой спокойно, кому говорю? Это ромашка, ее, если как чай заварить, можно пить как закрепляющее при диарее или для снятия метеоризмов. Еще ей женщины голову моют.

— Что такое, дирея?— Спросила бабка, удивленно раскрыв глаза. — И что за страшные ризьмы снять может и зачем ей голову мыть?

— Агась!— Тут же запрыгала девочка, умудрившись всунуть мне в волосы еще с пяток цветочков.

— Ну...— Протянул я, собираясь с мыслями. — Диарея это когда, эм-м-м-м... ну жиденько когда с попы льется, а метеоризм это когда к первому еще и со звуком.

— Фууу на тебя. — Махнула Априя в мою сторону рукой.

— Фууу тя! — Тут же поддержала Ви знахарку.

— А ты мелкая не "фукай", а запоминай. — Серьезным тоном, пригрозив пальцем, продолжил я. — Ромашка разная бывает, и пользуют ее по-разному, я уже сказал, от каких недугов помогает, а теперь скажу еще, что девушки ей голову моют, от нее волос сальным и свалявшимся не становится долго, и кожу протирать хорошо, зуд там снять али царапины ноют.

Так мы и учились, при чем, говоря, мы я имею в виду всех троих. Ви узнавала все обо всем, а мы с Априей то и дело пополняли свои знания, выдавая то один, то другой что-то про какую-либо, из принесенных девочкой травинок.

Время далеко за полдень, солнышко прошло зенит, взяв прицел на еще пока не скорый, но такой неизбежный закат. На скорую руку перекусили не хитрой снедью, вновь отправляясь в путь, но уже обратный.

— Уна, ты странный мальчик. — В очередной раз завела свои речи Априя, плетясь следом за мной.— Скажи, откуда ты все это знаешь?

— Уна, ой! — Пролетела мимо неугомонная Ви.

— Магия бабушка, знания вроде сами собой выскакивают из меня. — В очередной раз стал врать напропалую я. А что? Удобно. Можно любую ахинею нести, а потом, закатив глаза пощелкать пальцами, и загадочно наморщив лоб произнести: "Магия!".

Народ здесь не пуганный, дикий, до сих пор верит во всю эту белеберду, время здесь застыло, где на уровне средневековья, не всякий крестьянин знает, что такое плуг, в чем мне удалось, самолично убедится, чуть ли не по плечи, стерев руки о лопату. Главное как я понял не переусердствовать, а то мало ли вдруг, объявят меня каким убивцем да сожгут на костре в лучших традициях святой нашей матушки инквизиции.

Первозданный чистый мир незамутненный вседозволенностью цивилизации, ее распутностью и семимильным шагом железного сапога мануфактур и заводов, так страшно попирающего в мое время природу.

Хотя минусов тоже масса для тех, кто попробует оспорить, у меня есть жесткий аргумент, бьющий все их козыри. Думаете медицина? Образование? Не-а. Это туалетная бумага. Поверьте мне естествоиспытателю, только ради нее стоит вырубить к чертовой матери все эти леса! И плевать мне на всех белочек и бурундуков, так как их так сказать, к делу не пристроишь.

— Мир вам и вашему дому люди! — Вдруг вывел меня из мыслей тягучий голос, выскользнувшего на тропу из тени деревьев человека. — Если путь свой держите, в селение, именуемое родом человеческим — Дальним, то о беде хочу вас предупредить!

— Ольф!— Пискнула восторженно маленькая Ви.

— Господин эльф! — Поклонилась старая знахарка незнакомцу.

— Ну не ... себе! — Воскликнул я, роняя отвалившуюся до земли от удивления челюсть и выпуская из рук мешок с травами.

* * *

Когда я был маленький, я верил в Деда Мороза. Если уж совсем откровенным быть, то я очень долго в него верил, так как организм мой практически полностью не приемлет ночных бдений, из-за чего папу с подарком крадущегося к елке я поймал на месте преступления уже годам к двенадцати.

Теперь же я чувствовал себя, как если бы меня поймал Дед Мороз, когда я у него пытался стырить из мешка подарок. Вы только представьте себе, я сидел в двух шагах от самого натурального эльфа и даже при желании мог ткнуть в него палочкой, такой он был настоящий и "всамоделешный".

Не скажу что высокий, скорее среднего роста, с хрупкой подвижной фигурой, словно у балерины. Большие глаза, в которых почти не видно белка из-за огромной радужки, ну и как знак качества, в дополнении картины, заостренные ушные раковины, выходящие росчерком крыла из-под светлых волос.

Такой утонченный, женственный и в то же время, чувствовалась что все это грация хищника.

— Вестником беды вынужден я стать для вас. — Он сидел на земле, скрестив ноги. — Я Леофоль из рода Темной Ели, мой путь лежал с северо-востока Дикого леса по реке вниз. На том берегу, барон Когдейр выступил со своим войском в боевой поход против вашего барона Рингмара.

— Ох, сохраните нас духи предков!— Воскликнула старушка, хватаясь за сердце. — Нам нужно срочно в деревню! Нужно людей уводить в лес!

— В чем дело?— Признаться, червячок тревоги шелохнулся у меня в груди.

— Если Когдейр пошел войной, то сожжет дома в деревне и народ погубит, во зло Рингмару! — Пояснила старушка, заливаясь слезами.

Дальнейшие слова были ни к чему, ноги сами меня подхватили неся по тропе назад, не чувствуя усталости, лишь бешеный воздух вырывалось из груди хрипом: "Успеть! Только бы успеть!".

Иша! Женщина в глазах которой столько боли и любви из-за меня, старик Охта, люди ставшие для меня семьей, моей половинкой в этом чужом и незнакомом мире, душа наливалась свинцовой тяжестью тревоги и страха.

Я не успел. Гарь прогорклого дыма и его сизые клубы, мохнатыми столбами в безветренном воздухе, стали видны мне еще задолго до того, как я выскочил из подлеска, падая и спотыкаясь загнанной лошадью вываливаясь к крайнему дому Априи, еще ярко пылающему диким жаром пожарища.

— Стой. — Чьи-то руки обхватили меня сзади за пояс, настойчиво уводя назад в лес. — Сделать все равно ничего не сможешь, а вот погибнуть, вполне.

Эльф буквально нес меня на руках, впрочем, это было лишним, разум мой работал четко, эмоции хоть и зашкаливали, но поддаваться им было не в моих правилах. Предупредить, возможность уже упущена, а вот помочь нужно, но не мальчишке же кидаться на баронских солдат с голыми руками?

— Поставь. — Эльф остановился, всматриваясь в мое лицо. — Все нормально, я не собираюсь делать глупости. Нужно оглядеться, по подлеску пройдем на возвышение по восточной стороне, там с холма нам будет все видно, и пройдем незамеченными, все заросло терном.

Больше не говорили, эльф бесшумно двигался, впереди скользя словно кот, мягкими движениями, перетекая из положения в положение. Мне двигаться за ним было не тяжело, во-первых, из-за маленького роста, во-вторых, из-за маленького веса, впрочем, и опыт "скрадывания" по лесу у меня был не маленький.

С холма на отдалении не более пятисот метров, хорошо просматривалась деревня. Вид был плачевный. Не одного не тронутого дома не осталось, какие-то еще догорали, остальные же уже едва дымили, пестрея черными прогалинами выжженной земли. Кругом носились конные разъезды стражи, закованные в металл доспехов, впрочем, видно без особой суеты и опаски. Никто не опасался крестьян, к тому же большая часть населения деревни была собрана на небольшом пяточке возле колодца, под охраной спешившихся солдат.

— Старушка с девочкой? — Тихо спросил эльфа я, кивнув на лес позади.

— Будут, ждать нас, сюда не пойдут.— Не оборачиваясь ответил он.

— Как думаешь, сколько они здесь пробудут, и что будут делать с людьми? — Мы залегли на холме, продравшись через густой кустарник, оставаясь прикрытыми его зеленью.

— Думаю, до утра. До следующей деревни переход до темна, не успеют совершить, останутся на ночь здесь. — Эльф задумчиво на меня посмотрел.— Если кого решили убить, уже убили, остальных так и продержат до выхода по утру. Сейчас соберут провиант, часть скотины угонят назад через реку, вон видишь возле реки, шатры ставят?

— Да. — Я уже тоже заприметил возводимый отрядом барона Когдейра, лагерь.

— Будут ночевать. — Эльф выжидательно, смотрел на меня. — Нам надо уходить, здесь мы ничего не сделаем и ничем не поможем.

— Иди. — Я кивнул ему в сторону леса. — Присмотри за девочкой и знахаркой, я с наступлением ночи, спущусь, меня не заметят, вольюсь в толпу пленных, узнаю, что к чему.

— А если, решат всех...— Он недоговорил, отвернувшись.

— Ты прав. — Я еще раз осмотрел деревню. — Могут и решить всех под нож.

Иллюзий по поводу всеобщей любви, всепрощении и человеколюбии я не испытывал. В моей прошлой жизни цивилизация пестрела моральными уродами, а уж тут вседозволенность диких времен могла не оглядываться ни на что, позиция сильнейшего не нуждается в одобрении.