Вертать Алясочку назад не придется

Засыпал я плохо, на жестком лежаке, накрытом промасленной телогрейкой. Бурильщики и дядя Коля уже дружно храпели, распространяя запах перегара, периодически кто-нибудь из них громко пердел. Но все же, повертевшись с полчаса, смог заснуть.

Проснулся я от шума. В ржавой буржуйке трещали дрова, а на ней уже шумел чайник

-Вот и начальство изволило проснуться, -ехидно заметил бурильщик дядя Вася, — не желаете на дорожку чайку похлебать?

-Ничего не имею против,— сообщил я, усевшись на лежаке. Дверь в балке была открыта настежь, в нее задувал легкий ветерок, несущий лесную свежесть. Назойливых комаров еще не было слышно.

Мы выпили по паре кружек чая, размачивая в нем галеты и стали собираться в дорогу. Оставалось пройти всего десять километров.

Работающий трактор я услышал задолго до того, как мы дошли до отряда. Мне стало легче на душе, видимо, кое-кто все же работал. На мой вопросительный взгляд один из шагающих рядом с нами бурильщиков пояснил:

-Станки и дизель дальше перегоняем. Так, что сегодня новые шурфы начнем бить.

Когда мы вышли на неширокую просеку, трактор уже перетащил станки и дизель и теперь принялся за перевозку балков. Когда рабочие увидели наш отряд, работы сразу прекратились. И вокруг нас собрались все работники отряда. Через пять минут все уже знали, кто я такой, и перекидывались шуточками в мой адрес. Дядя Коля, тем временем сложил мои вещи около небольшого балка, пожелал мне удачи и сразу, собрав лошадей, отправился в обратный путь.

Я же, отвечая на многочисленные вопросы, пытался понять с чего мне следует начать.

Облегчил мне задачу высокий, наверно, почти вровень с моими 192 сантиметрами, мужчина. Единственный выбритый и благоухающий одеколоном, он представился старшим буровым мастером Владимиром Матвеевичем Лесковым. Я естественно ухватился за него, как за спасательный круг и попросил рассказать, как обстоят дела и дать краткую характеристику рабочим.

Пообещав провести вечером небольшое собрание с коллективом, я решил вместе с Лесковым еще глянуть документацию и образцы шлихов из последних скважин.

Мы зашли в балок, в котором теперь предстояло жить мне, до меня в нем обитал Павел Петрович Евграфов, так неудачно угодивший в лапы медведю. С ним жила и единственная женщина в отряде Нина Аркадьевна Полевая. Наверно поэтому в балке было непривычно уютно, даже занавеска на окне присутствовала. Вся документация была разложена по полкам, в углу лежали аккуратно упакованные мешочки со шлихом. На мой вопрос, почему они до сих пор здесь, Лесков пожал плечами.

-А чего торопиться, золота там все равно нет. Отправим в ближайшее время. Мы только в себя начали приходить после всех событий.

Я коротко глянул документацию, оставив детальное оформление на вечер, перетащил свои вещи и отправился смотреть маршрут, по которому бились шурфы. Я смотрел на местный ландшафт, и меня оставляло ощущение неправильности, по моим прикидкам, здесь просто не могло быть россыпного золота. Я посмотрел на Лескова, тот сразу сказал;

— Эти линии нам еще весной обозначили. Евграфов со всеми переругался, чтобы маршрут изменили, но все без толку.

Я пару минут размышлял, потом сказал:

-Не будем ни с кем ругаться, здесь пока шурфы бить не будем, сдвинемся на пятьсот метров ближе к разлому.

Лесков, как мне показалось, на мгновение напрягся, но потом сухо сказал:

-Я буду вынужден поставить в известность руководство о вашем решении.

-Да хоть в ЦК письмо пишите, — сообщил я, — но сейчас начинайте переброску техники.

-Слушаюсь— хмуро по-военному ответил он и пошел к рабочим. Оттуда раздались недовольные голоса, потом затрещал пускач трактора, и затем колонна двинулась, подминая хилые сосенки и березки.

-Поставили меня сюда командовать,— думал я про начальство в управлении, — так что получите и распишитесь.

Посмотрев, как тронулась с места буровая платформа, я быстро запрыгнул на нее. Бурильщики сидели на чурбаках между станками и курили махру. Среди них были и мои сегодняшние спутники.

Дядя Вася что-то оживленно рассказывал. Увидев меня, он со смущенным видом резко замолчал. Зато четверо других смотрели на меня очень заинтересованно.

Причина была понятна, резкое изменение маршрута бурения, стало для всех неожиданностью. Платформа на санях двигалась за трактором, подминая под себя хилые сосенки березы, не сломанные гусеницами трактора. Рабочие продолжали курить свои самокрутки, но разговор у нас не клеился до остановки. Из кабины трактора вылез Лесков и крикнул мне:

-Александр Юрьевич, ну, что, отсюда и начнем?

Я спрыгнул с платформы и подошел к нему.

-Да, Владимир Матвеевич, отсюда и начинайте. Я вам мешать не буду, вернусь с трактористом, посижу над документацией. Мой балок перевозите в последнюю очередь.

Когда мы вернулись в лагерь, трактор сразу подцепил на трос промывальщика со всем его хозяйством; зумпфами, бачками и лотками. В просторечии все это называлось — бутором. К этой платформе заодно был подцеплен самый большой балок.

Распорядившись, чтобы мой балок перетаскивали в последнюю очередь, я основательно засел за документацию. Записи, сделанные красивым женским почерком, читались великолепно. Проверив журнал, и мешочки со шлихом я не обнаружил никаких ошибок. А вот по шлиху, собранному в последние несколько дней, никаких записей, по понятным причинам, не было. Буровому мастеру хватало своих проблем, как и промывальщику. Поэтому несколько мешочков, сваленных в беспорядочную кучу пришлось разбирать мне. Последний мешочек завалился под нары, положив его к остальным, на всякий случай, вновь заглянул туда, вроде там ничего не было, кроме пыли и грязи. Однако, когда выбрался оттуда, какая-то несообразность продолжала меня тревожить. Снова протиснулся в узкое пространство и тут обратил внимание на короткую дощечку в полу. Пыли на ней практически не было. Нечаянно уперся ладонью в ее конец, и толстая доска немного ушла вниз. Я надавил сильнее, и та туго пошла вниз, остановившись под углом в тридцать градусов по отношению к полу. Я сунул руку в темный провал и нащупал два мешочка. Когда попытался вытащить один из них, по весу сразу понял, что там золото, килограмм пять.

Я закрыл тайник, выбрался из-под нар и уселся за стол. В голове был полный сумбур.

-Значит, начальник отряда воровал золото! -думал я,— но, как он мог это делать? Ведь в отряде работает двенадцать человек. Неужели они все в этом замешаны?

Поразмыслив, я пришел к выводу, что такой вариант вряд ли возможен. Скорее всего, Евграфов обнаружил золото на каком-то ручье неподалеку и мыл его там один, или с кем-то из отряда. Поэтому особо на смене маршрута не настаивал, боялся, что отряд выйдет на его россыпь. Интересно, сожительница была в курсе . Хотя она вряд ли смогла бы открыть тайник, Мне самому с трудом удалось это сделать.

Я сидел, пытаясь сообразить, как поступить с найденным кладом, когда мой балок прицепленный к трактору, резко дернулся и поехал к новой стоянке.

Когда я вышел из помещения, уже начинало смеркаться. В двух балках из труб курился легкий дымок. Только рокот дизельной электростанции и работа бурового станка нарушали окружающую нас тишину.

Однако, не прошло и минуты, как комариный звон в ушах вернул меня в реальность. Достав из кармана флакон с рипудином щедро назал им лицо, вот только от назойливого гнуса, лезущего в глаза и уши, это средство не помогало. К сожалению и от накомарника толку было мало. Микроскопические мошки легко пролезали в его сетку.

Ко мне подошел Лесков и сообщил:

-Забурились пока на шесть метров. Все еще аллювиальные отложения проходим. Долго не могли технику настроить. В это время к нам подошел возбужденный промывальщик, в руках у него был лоток.

Вот товарищи начальники глядите,— сказал он, показывая нам содержимое, — это проба с четырех метров. На фоне заходящего солнца в лотке желтым цветом сияла горка золотого песка.

Мы смотрели на нее и молчали. Первым нарушил молчание Лесков.

-Да, Александр Юрьевич, везет вам на россыпи, — сказал он с легким оттенком зависти.

Через несколько минут вокруг нас собрались все рабочие. Они по очереди рассматривали небольшую кучку золотого песка и отходили с довольным выражением лица.

Еще бы, сейчас отряду светила не только хорошая зарплата, но приличная премия.

Ужинали в спешке, всем хотелось узнать результаты следующих промывок. И они не разочаровывали, в очередном лотке среди скромной кучки золотого песка лежало два самородка примерно грамм по пятьдесят.

Спустя два часа ажиотаж стих, наш радист, Юра Петров передал на базу сообщение о нашей находке, так, что следовало ожидать появления начальства, которое вначале сделает выговор за уход с маршрутной сетки, и лишь потом, может быть похвалит за находку.

Я ушел к себе, спать не мог от перевозбуждения. Два сегодняшних события совсем выбили меня из колеи. Вскоре ко мне пришел промывальщик и принес с собой высушенные пробы. Я аккуратно взвесил, потом заактировал золото и высыпал его в мешочки для шлиха. Промывальщик, Василий Алексеевич Антропов, пожилой коренастый мужчина с улыбкой глядел на меня.

-Что начальник, волнует золото? Ничего года два три с нами по тайге поездишь, привыкнешь ко всему. А сейчас, наверно, ночь спать не будешь,— с ехидцей спросил он

-Отчего же? Засну только так, — не согласился я, — а золото, все едино, пройдет мимо нас. Мы его только в руках подержим и все.

-Не скажи, — ответил Антропов, — золото манит. Я вот сколько лет его мою, и то когда в лотке, как сегодня желтый блеск промелькнул, меня, как током ударило. Богатая россыпь наверно будет?— добавил он вопросительно, глядя на меня.

Я покачал головой.

-Василий Алексеевич ты вроде не мальчик, чтобы такие вопросы задавать. У нас здесь теперь работы не на один день. Короче, будем посмотреть.

Промывальщик ушел, оставив меня в раздумьях. Сейчас я прикидывал, где покойный Евграфов мог мыть золото. Теперь, после находки в тайнике в его смерть от лап медведя мне нисколько не верилось. А ведь его сообщник находится здесь и наверняка знает о спрятанном золоте.

Я разложил на столе карту и глядя на причудливо извивающиеся речные повороты, отметил точку, на ручье, где нашли труп Евграфова, объеденный медведем. И тут меня осенило, где может находиться коренное золотоносное месторождение, размытое за тысячи лет речными водами. И я даже примерно понял, где Павел Петрович мог мыть золото. У меня даже возникли подозрения, что он специально вел буровой отряд утвержденным маршрутом, чтобы выйти на рассыпное золото, только к осени. С мыслями, что завтра надо обязательно прогуляться на тот ручей, я и заснул.

Утром я проснулся с мыслью, что мне надо глянуть на ручей, где обнаружили труп Евграфова. После небольшого совещания, проведенного для уточнения дальнейшего бурения, я сообщил Лескову, что хочу сам осмотреть место, где погиб Павел Петрович. Владимир Матвеевич явно забеспокоился и начал отговаривать меня от этого намерения.

-Александр Юрьевич, к чему это? У нас даже нет второго человека, с вами отправить. Вы же сами прекрасно знаете, что в одиночку не рекомендуется уходить из лагеря.

Я все-таки отговорился, тем, что иду известным маршрутом, и с оружием. Вернусь к вечеру или завтра к обеду, если вдруг придется заночевать в лесу.

После чего приступил к сборам, собрал рюкзак с НЗ, туда же отправил свой, видавший виды, геологический молоток. Надел патронташ с дробовыми патронами десяток пулевых, Стянул в воду лодку "казанку". Прикрутил к транцу лодочный мотор и отправился вниз по течению к месту, где в реку впадал нужный мне, безымянный ручей. Мотор и течение быстро донесли лодку до ручья, а вот в нем удалось пройти только метров пятьсот, дальше надо было идти на своих двоих. Пройдя с километр, я увидел, что дальше надо перебираться через огромную наледь, не успевшую растаять до этого времени. Чертыхаясь, начал искать место, чтобы ее обойти и километра два шагал по моховому болоту. Когда вышел снова к ручью обнаружил, что здесь можно идти по галечному берегу. В прозрачной воде было хорошо видно каменистое дно.

Я понял, что приближаюсь к местам, где по моим прикидкам мог мыть золото Евграфов и удвоил свое внимание. У меня оставалась надежда, что удастся отыскать место, где он хранил свои инструменты. И мне повезло. Глаз ухватил чуть заметную тропку, ведущую в небольшой ельник. На всякий случай снял с плеча ружье и отправился проверять, что я найду, если пойду по этому следу.

Тропка была практически незаметна, временами ее вообще исчезала. В итоге она привела меня к ели, не очень большой по моим представлениям, но для магаданской тайги она являлась настоящим великаном. Под ее раскидистыми ветвями я обнаружил приставленные к стволу, кайло и лопату, на сучке висел сделанный из кедра обожженный промывочный лоток.

Я присел на толстый еловый корень и задумался. До этого момента все шло, как я предполагал. Намытое золото найти не удастся, тот, кто убил Евграфова, скорее всего, уже прибрал его себе, а вот где тот его мыл, надо бы поискать. Вновь вернувшись на берег, я начал методично осматривать все подходящие места для копки шурфов. Настойчивость свое дело сделала, вскоре внимание привлекла небольшая впадина почти рядом с журчащим ручьем. Я взялся за мох и легко поднял вырезанный квадрат тонкой дернины, чтобы увидеть под ней рыхлый грунт.

-Интересно, — думал я, — на кой хер Павлу Петровичу, это было нужно? Что заставило начальника бурового отряда так рисковать, и кто его сообщник? Ни за, что не поверю, что можно было заниматься промывкой в одиночку. А мне после сегодняшнего путешествия надо быть осторожней. Этот сообщник работает в отряде и наверняка не знает о тайнике в полу балка, иначе бы золото давно оттуда исчезло. Пошарив по берегу, я обнаружил не только несколько шурфов Евграфова, но и давнишние раскопки неизвестных старателей.

-Вот так и работаем, — подумал я в этот момент. — Открываем то, что было уже когда-то открыто.

Сам я золото мыть здесь не собирался, нужно было возвращаться в отряд, до которого по прямой было около шести километров по гольцам и распадкам, а вот мне придется спускаться по ручью до реки, а затем подниматься вверх километров двенадцать. Так, что я отправился к месту, где оставил лодку. Обратный путь показался значительно короче, мне удалось выйти к лодке, когда только начинало смеркаться. Здесь я решил заночевать. Быстро собрав бамбуковую удочку, выбрал из своего набора подходящую мушку и попытался поймать рыбы на уху.

Ручей в этом месте стал заметно глубже, я закинул мущку в его центральную струю. Та не проплыла и пары метров, как исчезла в небольшом водовороте, и у меня на крючке забился приличный хариус. Полюбовавшись на первый трофей, я продолжил рыбалку, и закончил ее, поймав пять хариусов грамм по триста каждый.

После этого быстро сварганил костерок и уже в сумерках почистил рыбу. Вода в котелке бурлила ключом, когда я бухнул туда всю, порезанную крупными кусками, рыбу. Когда глаза у рыбы побелели, я снял котелок с огня и кинул в него лавровый лист и порезанную луковицу.