Мир после. Книга 1. Водный мир

— Нене, простите, мы нашли в классе чужака. Он дикий! — мальчик ткнул пальцем в Истера, который напрягся всем телом, готовый защищаться.

— Как дикий детёныш попал сюда? — с холодной яростью спросила нянька. Она пыталась рассмотреть лицо мальчишки, но Истер старательно отворачивался, пряча свои глаза.

— Он сказал, что его подарил Правителю дом Ораков, — заметил мальчик-кандидат.

— Даже если так, диких детёнышей в возрасте от пяти лет сразу же отправляют на фабрику, здесь им не место! Чтобы жить в нашем благом доме, нужно родиться на фабрике или быть привезённым из диких мест в юном возрасте, вы это прекрасно знаете, — проговорила Правящая.— Возвращайтесь к себе и никому не говорите об этом детёныше.

— Да, Нене, — двое воспитанников питомника с вызовом взглянули на чужака и выплыли из класса, тут же в коридоре защебетав с построенными малышами. Истер содрогнулся от отвращения.

— Выходи, тебя отведут на фабрику, — жёстко проговорила Правящая, когда шаги детей смолкли в коридоре. Она вышла первая, тут же отворяя входную дверь и подзывая кого-то.— Это должно быть заперто на фабрике вместе с остальными дикими. Передай его смотрителю Нейди, он знает, куда его деть.

И Истера снова повели, но парень мало что замечал, всё ещё поглощённый яростью и омерзением от того, что увидел. Он слышал от дедушки о питомнике, о том, что там живут только те малыши, что были с младенчества отняты от родителей, но не представлял, что на самом деле значило слово отняты.

Фабрика находилась в двухстах шагах от питомника и была обнесена высоким тёмным забором. У ворот стояла стража с клинками, а за забором виднелся высокий каменный дом с небольшими оконцами и покатой крышей.

— Передай его смотрителю Нейди, — Истера толкнули в распахнувшуюся калитку, и грубые руки вцепились в плечи мальчика.— Он из диких.

— Ещё один дикий, да ещё детёныш.

Истер поднял глаза и увидел очередного своего конвоира — казалось, что тот облизнулся в полумраке комнаты привратника. Высокий, крепкий Правящий ощупал ему руки и ноги, не обращая внимания на то, что Истер отбрыкивался — смотрителю это было то же, что укол иголкой носорогу.

— Сколько тебе зим, детёныш?

Истер промолчал, только с холодной ненавистью смотрел в пол, не собираясь поднимать глаз.

— Ладно, зим шестнадцать точно есть, так что пойдёшь в отсек для будущего размножения, думаю, присмотришь там себе самку, под стать тебе. Хотя ты вроде ничего, может, приглянёшься какой-нибудь даме для развлечений. Страж!

В комнате тут же появился ещё один Правящий, совсем молодой, и замер.

— Этого в блок Б, и смотрите, чтобы не вырвался оттуда в блок А, а то шкуру спущу! Завтра придёт мастер Глас, сразу же всю партию новеньких к нему и отправьте, и этого тоже.

Страж взял Истера за руку и потянул за собой. Парень попытался вырвать руку, но это было бесполезно — Правящий был слишком силён. В доме его тут же потащили вверх по лестнице, по тёмному коридору, а затем втолкнули в двери, которые за ними закрылись с характерным щелчком.

— У нас новенький, — хмыкнул кто-то, и Истер разглядел в полумраке несколько фигур, сидевших на подстилках по всей большой комнате, больше похожей на чистый барак.— Видимо, ещё один корабль пришёл . Ты откуда, парень?

Истер пристально смотрел на двух мужчин, юношу и двух девушек. Они были людьми, самыми обычными, отмытыми и переодетыми в чистую одежду.

— С Восточных островов, — буркнул Истер, радуясь, что здесь почти нет света, и ему не придётся прятать свои глаза. Он подошёл к свободной подстилке и сел.— Что нас ждёт?

— Завтра нам обрежут голосовые связки — и отправят в поселение, где мы и будем жить, — тихо ответила девушка, что сидела в углу, поджав колени.

— Зачем? — вопрос вырвался у Истера помимо его воли.— Зачем связки?

— А сам не догадываешься? — зло откликнулся один из мужчин.— Они же всех взрослых вместе держат: и тех, что выведены тут, в неволе, и тех, кого привезли, как нас. А мы с тобой слишком много всего можем рассказать местным овечкам, сделать из покорного стада волчью стаю. А так — чик! — и мы молчаливые особи для размножения, — мужчина выругался, отворачиваясь.— Разделят нас на семьи, и будем плодиться и размножаться на радость кровопийцам.

— Не будем! Не заставят! — Истер вскочил, начиная метаться по комнате, бросаясь к зарешёченным окнам и дверям, и не находя выхода. Впервые за эти дни он пожалел, что не был казнен там, в темнице.

— Если откажешься — попадешь в отсек С, оттуда прямо на стол к кровопийцам, — зло хмыкнул мужчина.— А найдёшь себе жену, детей начнёте плодить — появится шанс прожить пару десятков лет.

— Это не жизнь! Лучше смерть! — крикнул Истер, а в углу, уткнувшись лицом в подушку, зарыдала девушка.— У этой хоть шанс есть: понравится кому-то из кровопийц, нарожает сыновей какому-нибудь наследнику рода — и станет одной из них, долгая богатая жизнь впереди.

Девушка зарыдала ещё сильнее, и другая подсела к ней, поглаживая по плечам.

— Замолчи лучше. У неё младенца забрали.

В комнате повисла гнетущая тишина, Истер опустился на пол, уткнувшись лицом в колени. Его объял ужас: он в ловушке! Он оказался на фабрике Правящих, в самом страшном месте, откуда нет выхода, кроме как на смерть. Лучше бы он умер!

Ночь тянулась бесконечно, словно каждую секунду растягивали, чтобы с щелчком отпустить и взять за следующую. Истер то ходил по почти пустой комнате, в которой кто-то спал, кто-то тихо молился, то ложился на пустую постель и глядел в потолок, вспоминая все то, что было в его прошлой жизни и, скорее всего, больше никогда не повторится.

Мама была единственным человеком, для которой его происхождение было ясным и понятным, она любила его беззаветно, без оглядки на красные глаза, потребность в человеческой крови, приступы безудержной ярости. Она принимала его таким, каким родила — полукровкой, ребёнком с грани двух миров. Часто, когда он возвращался с улицы с очередными синяками и следами драки, она садилась рядом и рассказывала Истеру, что он плод огромной любви, которая вспыхнула между его отцом, Инеем Ораком, и совсем юной дочерью сельского старосты...

— Как ты попал сюда, мальчик?

Он вздрогнул, когда одна из девушек села рядом с ним и зашептала.

— Как и все.

— Неправда. Я хорошо вижу в темноте, я вижу твои глаза, ты же полукровка с восточных островов, убивший сына Орака.

— С чего ты взяла?

— На корабле, когда нас только везли сюда, я познакомилась с одним человеком, который рассказывал о мальчике, сыне Правящего и простой женщины, который отправился в Красный город, чтобы найти мать.

— Кто был этот человек?

— Он сказал, что тот мальчик его внук, вслед которому он отправился, чтобы остановить, но старика поймали.

— Мой дед? — с горечью прошептал Истер.— Он здесь?

— Нет, он бросился в море, когда услышал от стражника на пристани, что того мальчика схватили и отдали львам. Мне очень жаль, — девушка мягко коснулась руки Истера, принося соболезнования.— Ты действительно был сыном того Правящего? — он тихо кивнул в темноте, чувствуя, как горе снова заполняет его сердце. Он не был очень близок с дедом, но больно потерять последнего родного ему человека, который к тому же отправился его спасать.— Как это возможно?

Истер некоторое время смотрел на незнакомую девушку, с которой завтра они отправятся на заклание, на фабрику, откуда никогда не выйдут живыми, где либо сгинут, став пищей чужого народа, либо станут послушным поголовьем крупного скота для размножения.

— Он тогда не был Правящим, — Истер никогда и никому не рассказывал историю своего рождения, которую много раз слышал от мамы.— Он только превращался.

— Никогда не слышала о таком, — задумчиво произнесла девушка.— Ты убил Правящего, но ты жив. Ты уникальный, понимаешь?

— И что?

Она пожала плечами, ничего не ответила, потом встала и отошла, уже больше не пыталась заговорить с ним, и Истер снова погрузился в свои невесёлые мысли, не зная, что делать: сразу же напасть на стражу, когда они придут, или подождать. Он помнил слова Ярика о том, что он, как и Кристин, обладает магическими способностями, но совершенно себе не представлял, что нужно сделать, чтобы начать колдовать.

На задворках сознания теплилась мелочная надежда на то, что Ярик или Смотритель хватятся его, что его уже ищут по всему Красному городу, что ещё немного — и его отсюда заберут.

— Встаём!

Истер вздрогнул и проснулся. Он так устал и измучился, что отключился и даже не услышал, как за ними пришли Стражи фабрики. Люди зашевелились, вставая, медленно и неохотно собирая вещи, и, щурясь, выходили в неестественно освещённый коридор.

— Ты! Детёныш! Вставай!

— Не трогайте его, он и так немой, — вступилась за Истера девушка, которая вчера заговорила с ним.— Зачем резать связки тому, кто и так от рождения не говорит?

Страж с сомнением посмотрел на Истера, потом на девушку.

— Она правду говорит? — сурово спросил он у остальных пленников.

— А разве вы слышали от него хоть слово за это время? — язвительно ответил Правящему мужчина, стоявший рядом с девушкой.— Парень нем, как рыба, оставьте его в покое.

— Сейчас проверим, — стражник подошёл к Истеру, но парень сразу понял, что сейчас произойдёт, и смог приготовиться к боли. Ему в руку воткнулась острая пика, но Истер не издал ни звука, только сжал челюсти: и не такое ему приходилось терпеть в темнице, когда из него пытались вырвать признание, кто он и откуда. Нужно всего лишь молчать и смотреть в пол.— Ладно, — твёрдая рука ухватила его за подбородок и подняла лицо мальчика вверх, но Истер прикрыл глаза, жмурясь от света.— Ладно, других изъянов в нём нет, так что этого сразу в поселение, передашь в шестой общинный дом, пусть забирают.

Истера кто-то схватил за руку и потянул прочь. Мальчик оглянулся на девушку, которая спасла его, но она не смотрела на него, впившись руками в мужчину, стоявшего рядом.

Нет более мирного места, чем фабрика Правящих. Там нет насилия, нет болезней, убийств, жестокости, несправедливости. Нет грязи и нищеты.

Так говорили Снабженцы, когда появлялись в деревне. Так было всегда: сначала они звали добровольцев, но таковых никогда в их селении не бывало, и тогда людей забирали насильно. Их селение находилось во владениях небольшой семьи Правящих, и Истер знал, что на фабрике Байрока никого из знакомых не встретит, но всё равно вглядывался в каждое лицо, встреченное им на коротком пути до "общинного дома номер шесть".

Эти лица были красивы, такие же добрые и милые, как те люди, которых Истеру довелось встретить на фабрике Орака, пока он искал мать. Они так же останавливались, отрываясь от своих дел, и с такой же жалостью смотрели на худого озлобленного мальчишку, которого вели через чистый убранный двор с дорожками от ступеней аккуратных каменных домиков. Яркое солнце делало белые занавески в окнах ещё более белыми, а чистые стекла окон — ещё более блестящими.

Истер шёл и все сильнее ненавидел это место, от которого так ярко разило искусственностью. Нет, конечно, все эти встреченные им кроткие люди жили здесь, убирали, обрабатывали поля, что виднелись за каменной оградой домов, женились и рожали детей. Но детей тут не было, ни одного ребёнка, который бы играл во дворике, копался в земле или гонялся за собакой. Здесь и собак не было, и деревьев. Только эти люди, чистые, красивые — и камень, из которого были сделаны ограды, скамейки, дома, даже кадки.

— Стой, я позову главу общины, он подберёт тебе семью, — спокойно проговорил провожавший Истера Правящий. Парень скривил губы, увидев, как люди обступают Стража, словно дети — приезжего фокусника, а тот не обращал на них внимания, идя к распахнутым дверям большого дома.

Истер из-под полуопущенных ресниц оглядывался, пытаясь найти среди этих убогих стадных существ хотя бы один осмысленный взгляд, хотя бы надежду на то, что здесь можно отыскать единомышленника, что не все эти люди настолько похожи на животных, что даже передвигаются кучками.

Вот стоит парень лет семнадцати, высокий, крепкий, а рядом с ним девушка, беременная. Но глаза у обоих наивные-наивные, почти детские. Можно быть уверенным, что они просто мечтают отдать своего ребёнка на воспитание в питомник и видеть его раз в пятьдесят лун, пока к семи годам судьба малыша не определится: на корм, на размножение или, если совсем не повезёт, в паразиты, как та парочка, которых Истер встретил вчера. И можно было без сомнения утверждать, что и эта пара выросла в питомнике под надзором нене.

Нет, ему нужно искать диких, тех, кто был привезён сюда, но лишен голоса и возможности что-то сделать. Истер был уверен, что дикие должны выделяться из общей массы, и он обязан их найти, если собирается отсюда выбраться. А если не выбраться — то поднять бунт, и будь что будет. Он не станет ещё одной коровой в стаде, не позволит превратить себя в пищу или биологический материал. Или зверюшку для опытов.

— Мальчик, подойди сюда.

Истер вздрогнул и поднял тяжёлый взгляд на мужчину лет сорока пяти, красивого, сильного. Видимо, это и был глава общины. Люди, стоявшие рядом и следившие за каждым движением новенького, нахмурились, заметив странные глаза Истера, но он был уверен, что радужки уже не светятся: с момента, как он глотнул крови, прошло уже достаточно времени.

— Мы не знаем, как тебя зовут, так что имя тебе даст твоя приёмная мама, которая возьмет тебя к себе в дом и будет отвечать за твоё будущее, — мужчина говорил тихо, ровно, но при этом очень ласково, добродушно.— Ты должен быть ей благодарен и помнить, что она будет очень страдать, если ты что-то натворишь или решишь омрачить нашу жизнь жестокостью или уничтожением себя.

Истер молчал, просто смотрел на этого человека, затем перевёл взгляд на девушку, — ей было около пятнадцати — которая выглядывала из-за ограды и внимательно смотрела на новичка. Её глаза были другими, не такими, как у окружавших Истера людей. Она была дикой.

— Кивни, если ты меня понимаешь, мальчик, — осторожно попросил Глава, видимо, опасаясь, что новичок не говорит на общем языке. Истер кивнул, снова глядя на мужчину, который теперь на местном уровне решал его судьбу.— Хорошо.

— Рауль, пора пожелать доброго пути нашим родичам, — у каменной ограды появилась высокая статная женщина с длинными чёрными волосами, за ней из дома вышли четверо мужчин разных возрастов, к ним тут же присоединилась та девушка с другим взглядом. Истер пристально на неё посмотрел и увидел слёзы отчаяния и мольбу в её глазах. И сразу догадался, куда провожают родичей эти люди.

Истер подскочил к главе и начал тыкать пальцем в обречённую группу, а потом на себя, пытаясь без слов сказать, что он хочет с ними. Ему нужно было выйти отсюда вместе с этими людьми, тогда у него появится шанс бежать. Единственный, наверное, шанс.

— Что? Нет-нет, тебе нельзя, твоя очередь ещё не пришла, ты всего лишь мальчик, ты ещё дашь нашему селению потомство, когда вырастешь, — покачал головой глава.— Пойти по белому пути и вознестись рядом с нашими хранителями могут лишь избранные, те, кто это заслужил, или те, кто не нужны общине и могут послужить величию хранителей, — он оглянулся на девушку, по щекам которой текли слёзы.— О, краса моя, не плачь, хранители оказали тебе огромную честь, выбрав. Ты станешь женой одного из хранителей, а потом, возможно, сама примкнешь к ним.