Жажда огня

— Ты опять!— раздался возле него гневный голос. Он повернулся — перед ним стояла раскрасневшаяся от негодования Катерина.— Ты опять избил ее, Мор!

Мор устало потер переносицу и вновь обернулся к бескрайней глади моря и огню, уже едва различимому у горизонта. Корабль быстро шел в сторону архипелага, и Мор надеялся, что там, наконец, достигнет своей цели и сможет начать действовать.

— Мор, ты зверь!— девушка закрыла руками лицо.— Ну, что она тебе сделала? Ответь!

Мор отмахнулся от Катерины и подошел к штурвалу. Высокий матрос уступил ему место. Мор подставил лицо ветру. Его длинные черные волосы развивались, а влажный воздух теребил густую бороду. По его лбу пролегла жесткая складка, которая никогда, даже во сне, не разглаживалась. У него был странный морозный взгляд исподлобья, приводящий в ужас его врагов. Он научился быть беспощадным и с равнодушием смотреть на смерть. Матросы считали своего капитана пожилым, умудренным опытом человеком, в то время как близкие ему люди знали, что ему только исполнилось тридцать. Мор всегда был справедлив к своей команде, за что его уважали. Он был удачлив и безрассуден, за что его обожали. С другими же людьми он был жесток и груб, что вскоре и сделало его одним из самых популярных людей его круга.

Катерина со скорбью покачала головой и спустилась в каюту Мора. Там в углу, на соломенной подстилке, лежала Офелия, пленница капитана, превращенная в рабыню. Она, в отличие от случайных связей Мора, была при нем уже два года. Все это время она жила в его каюте, не выходя за пределы корабля. Ей изредка разрешали выйти на палубу, подышать свежим воздухом. Все остальное время она проводила или одна, или со своим жестоким хозяином. Он нещадно бил ее: не каждый день, но каждый раз после удачной охоты. Тогда в нем просыпался дикий зверь, мечтавший о боли и крови. И все это он находил в бедной семнадцатилетней гречанке, которая, на удивление, очень любила своего хозяина.

— Офелия, как ты?— Катерина опустилась перед ней на колени. Гречанка улыбнулась опухшими губами и с помощью Катерины села.— Почему ты не хочешь бежать? Ведь однажды он убьет тебя!

— Нет,— тихо качала головой Офелия.— Я нужна моему господину.

Катерина гладила ее по голове и тяжело вздыхала:

— Я попрошу Саймона, обязательно попрошу помочь тебе. Мор послушает его, обязательно. Хотя, когда я теперь увижу Саймона?

Офелия тихонько дремала под звуки голоса Катерины.

— Куда поехал Саймон? Зачем Мор отослал его? Что он задумал? Ой, Офелия, мне кажется, что он что-то замышляет. Я так за него боюсь! И за Саймона, и за Вилли.

Сверху послышался топот ног, крики и властный голос Мора прокричал:

— Догнать и взять на абордаж!

Офелия с испугом посмотрела на Катерину и вдруг заплакала. Катерина поняла, что Мор вновь заметил на горизонте суда и готов к новому штурму. Но только на восходе они ограбили голландское судно, а теперь Мор снова рвется в бой. Это значило, что после того, как корабли будут ограблены и сожжены, Мор вновь придет к Офелии.

Несколько часов девушки настороженно прислушивались к возне над их головами, пока не раздался первый пушечный выстрел. Катерина осторожно вышла на палубу и прижалась к стене. Они уже приближались к двум торговым судам. По их палубам метались люди, спешно пытавшиеся приготовиться к обороне и расчехлить пушки, но было уже поздно. Мор всегда подходил к своим жертвам под видом дружественного корабля и лишь в последний момент поднимал свой черный флаг с горящим факелом на нем. Катерина посмотрела на название кораблей, на герб, на флаги и вскрикнула.

Сабрина под руку с мужем вошла в ярко освещенный зал. Напротив входа на троне восседал король, в задумчивости подперев голову и теребя ус. Его жена с живейшим интересом осматривала зал, и при каждом ее движении драгоценности на ее платье, шее и в ушах вспыхивали разноцветными лучами. Чета графов поприветствовала монархов и окунулась в головокружительную атмосферу королевского приема. Судя по всему, полонез был уже исполнен, и офицеры, снующие по залу, приглашали дам на вальс. То тут, то там сновали с подносами безупречные лакеи, ловко обходя небольшие группки беседующих аристократов. Сразу бросалось в глаза абсолютное преимущество в зале молодых людей — очевидно, соискателей руки принцессы.

Сама Анжелика стояла в кругу своих фрейлин, в шитых золотом и серебром платьях, и, изящно прикрывая лицо веером, рассматривала присутствовавших. Принцесса подмигнула подруге. Сабрина с тяжелым вздохом обратила свой взгляд на двух мужчин преклонного возраста, к которым они с мужем подошли. Мортьер представил их как посла одной из соседних стран и князя. Они почти сразу перешли на деловые темы, и Сабрина с тоской слушала их разговоры.

— ... Мы можем поставлять вам чудесные шелка и пряности,— говорил Мортьер князю.— Этого добра наши корабли привозят много. Только из порта вы заберете их сами.

— Но, простите, граф, я ведь вам плачу!— возмутился князь, поскольку его поместье находилось в двух неделях пути от порта.

— Дорогой князь, я беру с вас совсем немного денег, ведь, правда, посол?

Старик кивнул и произнес:

— Граф совершенно прав. Цены на шелка безумные даже в порту. Вам выгоднее, князь, принять предложение графа. Вы сэкономите большую сумму.

Князь насупил брови:

— Но почему бы вам ни сделать как все: привезти мне в поместье?!

— Если вы упорствуете, князь, то я могу найти и других покупателей. И поверьте, желающих найдется много,— жестко произнес Мортьер. Князь обиженно откланялся.

— И все же, Мортьер, почему вы ведете именно такую политику? Какая вам от этого выгода?— заговорщицки спросил посол.— Я никому не скажу.

— Все очень просто, господин посол. Последние несколько месяцев участились случаи грабежей на дорогах. Банда наглых разбойников все чаще очищает обозы и отдельных путешественников. Поэтому я не собираюсь рисковать. Товар отдан, прибыль получена, и за дальнейшую судьбу товара я не отвечаю. Если обозы ограбят, я не потерплю убытков.

— Но так вы растеряете всех покупателей!

— О, нет. Вы, что, не знаете наших аристократов? Они удавятся ради одной монеты. Они будут покупать у меня все по сходной цене и думать, что им-то повезет, именно на них разбойники и не нападут.

— А вы расчетливый человек, граф,— улыбнулся посол, а потом повернулся к графине:— Вам, очевидно, скучно слушать наши разговоры, молодая леди?

Сабрина пожала плечами.

— Вы можете пойти поприветствовать принцессу,— позволил ей Мортьер, отпуская ее руку. Девушка со счастливой улыбкой откланялась. Это позволение означало, что теперь до конца вечера ее муж даже не вспомнит о ней, а если и вспомнит, то не будет докучать — просто ему будет некогда.

Анжелика схватила ее за руку:

— Сабрина, вы не представляете, кто здесь!

Графиня с надеждой посмотрела на принцессу.

— Да нет, не брат. Он не появлялся. Здесь тот незнакомец, что подошел к нам три дня назад на рынке. Только не оглядывайтесь резко!

Сабрина небрежно окинула взглядом зал. Очевидно, он недавно зашел. Он как раз отдал слуге свою изящную трость и оглядывался. Графиня резко отвернулась.

— Как вы думаете, он узнает нас?— испуганно спросила Сабрина, прикрывая лицо веером.

— Уже узнал,— прошептала Анжелика. Она стояла лицом ко входу и заметила удивление на лице незнакомца. Еще бы, ведь на ней была лента, говорящая о принадлежности девушки к королевской семье.— Надеюсь, он не проболтается. Слушайте, Сабрина, а где ваш пасынок?

— Альберт? Вот он,— Сабрина показала на молодого человека. Он стоял в обществе нескольких кавалергардов — они что-то весело обсуждали.

— Что ж, прекрасный образчик мужского пола,— улыбнулась девушка. Она встретилась с взглядом Альберта и наигранно смущенно отвела глаза, помахивая веером, который держала стрелой.

Сабрина рассмеялась, увидев этот детский жест:

— Альберта таким не заманишь.

— А что мне еще делать, чтобы он пригласил меня на танец? Я же не могу открыто ему сказать!

Музыканты заняли свои места и заиграли вальс, который последние несколько лет все прочнее завоевывал свои позиции при европейских дворах. Анжелика вновь посмотрела на Альберта и победно улыбнулась — тот направлялся к ним. Он галантно подал принцессе руку и увлек ее в круг вальсирующих. Сабрина даже не успела обернуться, как ее пригласили на танец. Она рассеяно кивнула и, лишь оказавшись в объятиях партнера, увидела, что это тот самый незнакомец.

— Значит, вы действительно живете во дворце?— с насмешкой спросил мужчина.— А я тогда не поверил вам.

— С чего мы должны были лгать вам?

Незнакомец пропустил ее вопрос мимо ушей.

— Кто ваша спутница, я теперь догадываюсь, а вот кто вы? Как вас зовут?

— Могу задать вам тот же вопрос, сэр,— отрезала Сабрина, которая чувствовала угрозу в этом человеке, хотя не понимала, почему.

— Простите меня за оплошность. Я Питер Ван Кассиль, барон Бернский.

— Никогда не слышала такой фамилии.

— Наша семья только недавно вернулась на родину из Голландии, куда была выдана замуж моя бабушка. Но вы так и не назвали себя.

— Попробуйте угадать,— нахально улыбнулась Сабрина, отстраняясь.— Разрешите?

— Хорошо. Но как только я узнаю, кто вы, я вернусь,— твердо пообещал барон и зашагал прочь. Сабрина поняла, что совсем скоро он придет, поскольку в этом зале почти все друг друга знали.

Она оглядывалась по сторонам в поисках мужа, когда увидела, как в зал поспешно входит наследный принц под руку с Анжеликой. Та победоносно улыбнулась Сабрине и что-то сказала брату. Тот медленно повернул голову в ее сторону и тут же отвернулся. Но только она почувствовала на себе всю силу этого взгляда.

Он был прекрасен, как и два года назад, когда они последний раз виделись. Он почти не изменился, только несколько новых морщинок появилось на его лбу. Ему было 28, он был зрелым, сильным мужчиной. Его короткие русые волосы оттеняли загар, бакенбарды добавляли его лицу серьезности и аристократичности. На нем был зеленый военный мундир с красными отворотами, позолоченными эполетами, высоким вышитым воротничком, двумя рядами начищенных пуговиц и белыми аксельбантами. Он выглядел уверенным и гордым.

Александр с сестрой подошли к родителям, долго о чем-то беседовали. Все это время Сабрина пыталась сдержать радость, охватившую ее, но тщетно. Она нашла в толпе мужа — он разговаривал с партнерами и даже не смотрел по сторонам. Графиня увидела, как Анжелика и Александр отошли от родителей, медленно двинулись в ее сторону. Александр улыбался.

— Рад снова вас видеть при дворе, графиня,— прошептал он, целуя ей руку. Она благосклонно кивнула ему. Она обожала его голос: он будто постоянно срывался, переходил на шепот и вновь срывался. Александр пригласил ее на вальс, и Сабрина наконец-то после стольких месяцев, оказалась в его объятиях. Они молчали, хотя оба о многом хотели рассказать друг другу. Но на них то и дело поглядывали придворные, которым очень нужна была новая тема для сплетен. После нескольких танцев они с неохотой расстались, хотя еще несколько раз за вечер Александр со своим адъютантом подходили к Сабрине и Анжелике.

— Сабрина, вы готовы идти?— Мортьер взял ее под локоть. Девушка кивнула, с разочарованием понимая, что для ее мужа бал закончился вместе с деловыми переговорами. Она видела, как провожал ее взглядом Александр, и незаметно улыбнулась ему. Он весело подмигнул ей в ответ.

— Сабрина, король пригласил нас с Альбертом на охоту, что состоится завтра. Надеюсь, ты не возражаешь, если завтра мы тебя оставим?

— Конечно, граф. А с чего это его величество так внимателен к вам?— Сабрина вошла в свои апартаменты.

— Он заметил, что принцесса Анжелика обратила внимание на Альберта. Завтра он собирается познакомиться с ним поближе..., впрочем, как и с четырьмя другими, достойными, на его взгляд, кандидатами на руку его дочери.— Мортьер снял галстук и устало сел в кресле.— Если не возражаешь, я пойду спать. Завтра нужно проснуться пораньше.

Сабрина кивнула. Она уныло просидела в одиночестве около двух часов, представляя завтрашний день в опустевшем дворце.

Когда она встала, то Мортьер с сыном уже уехали, а на столике ее ждала записка от Анжелики. Принцесса приглашала подругу к себе. Сабрина, обрадовавшись, что Анжелика не уехала, быстро прошла в ее комнаты. Лакей открыл перед ней тяжелую дверь и пропустил внутрь. В комнате было тепло от десятка зажженных свечей. Принцессы не было.

— Анжелика?— позвала Сабрина, подумав, что девушка где-нибудь в дальних комнатах. В ответ раздались шаги, и в дверном проеме показался Александр. На нем была шелковая сорочка и черный жилет с золотой цепочкой. Небрежно повязанный шейный платок выглядывал из-под расстегнутого воротничка.

— Доброе утро, графиня,— он поцеловал ей руку.

— Почему вы не на охоте?— изумленно спросила Сабрина, делая реверанс и пытаясь скрыть радость.

— Кто-то же должен остаться во дворце, чтобы управлять страной,— отшутился принц, приглашая Сабрину сесть, а потом серьезно добавил:— Я сослался на простуду.

— Вы больны?— обеспокоено спросила Сабрина.

— Да, в каком-то роде.

— Вы пили лекарства?

— От моей болезни лишь одно лекарство.

— И что же это за лекарство?— Сабрина сощурила глаза.

— Это вы сами,— рассмеялся Александр, беря ее руку. Графиня не стала протестовать.

Он посмотрел в ее глаза:

— Пойдемте в сад, прогуляемся.

— Не думаю, что мой муж это одобрит.

— Забудьте про мужа... Хотя бы на время. Пойдемте!

Принц подождал, пока она сходит за шалью, и вскоре они уже, не спеша, прохаживались по заснеженным дорожкам. В отдалении от них шли двое охранников, мерно звякая шпорами.

— Я слышал, у вас двое детей?

— Да, Ричард и Эмили.

— Они, наверное, безумно на вас похожи. Угадал?

— Нет. По крайней мере, Ричард очень похож на моего мужа. Эмили, конечно, больше взяла от меня. Но она еще маленькая, и рано об этом говорить,— увлеченно проговорила Сабрина.— А вы собираетесь жениться, не так ли?

Александр кивнул.

— Вы не хотите об этом говорить?

— Скорее да, чем нет,— натянуто улыбнулся он.— Просто это пока спорный вопрос. Моему отцу сложно принять мой выбор... Вы меня понимаете.

Они шли молча. Сабрине очень хотелось прикоснуться к нему, обнять, но в саду было несколько гуляющих придворных, которые и так с интересом поглядывали на принца и его спутницу. Но Александр, казалось, чувствовал то же самое, так как предложил вернуться во дворец. Он провел ее к себе какими-то пустыми коридорами и залами. По пути им никто не встретился. Они благополучно оказались в апартаментах наследника. Почти час они разговаривали, испытывая наслаждение от этой близости. Потом Александр осмелился ее поцеловать — она была благодарна ему за эту смелость. Так прошел день — в разговорах и поцелуях. Когда за окном раздался топот десятка коней и громкие голоса, они поняли, что этот чудесный день, подаренный им судьбой, закончился. Александр еще раз пламенно заключил ее в объятия и прошептал на ухо: