Наемник 2

— Ужин сейчас принесут. — Алорт исчез, предоставив нам располагаться.

— Небогато живут твои соплеменники. — сказал я Нарив, бросая свою котомку на пол у ближайшей кровати.

Нарив промолчала. Она села на соседнюю кровать, уставившись в пол. Ее лицо, немного грустное и растерянное, так красиво в этот момент, что я невольно залюбовался. Черный локон свисает с ее лба, делая лицо еще бледнее, чем на самом деле. Губы сжаты в тонкую линию, но это совсем не портит красоту ее лица. А глаза... Большие, полные грусти... Я вдруг сообразил, что нам ведь придется ночевать в одной комнате, как приходилось ночевать вместе по дороге сюда. Неужели я настолько привык к Нарив, расстилая свой тюфяк рядом с ней в нашем лагере, что перестал обращать внимание на такие вещи? Хотя, с нами ведь еще Седой.

Будто заметив мой взгляд, женщина подняла глаза.

— Все по-другому. — печально произнесла она. Но голос ее креп с каждым словом. — И мне не нравится, как все здесь изменилось. Целое государство не должно превращаться в подобие военного лагеря.

— Но, так произошло. — я подвинулся чуть вперед, чтобы оказаться поближе к ней, и заглянул прямо в глаза Нарив. — В любом случае, у них должны быть на то причины.

— О чем это вы? — вмешался в разговор Седой. Я перевел, и капитан кивнул. — Да, неладно здесь что-то. Но, это не наше дело. Главное для нас — встретиться с магами, если они здесь есть, и вернуться домой.

Переф вернулся с первыми лучами солнца. Я еще сладко спал, когда Седой бесцеремонно растолкал меня. Едва продрав глаза, я и заметил жреца, стоящего в дверях.

— Верховный жрец ждет вас через два хрона.

Капитан уже одет, словно и не ложился. Нарив тоже сидит на своей кровати. Почему не разбудили меня раньше? Хотя, хвала Дарену, что не разбудили. Как же я устал!

Седой, когда я перевел слова Перефа, тут же оживился.

— Хоть не придется ждать несколько дней. — сказал он. — Споро они здесь. Не 'маринуют', как выразился бы Ламил.

Быстро одевшись и наскоро перекусив какой-то кашей, любезно принесенной Алортом, мы снова вышли в город. На улицах было заметно оживленнее, чем вчера. Люди в одинаковых балахонах, таких же, как у Алорта, снуют туда-сюда, явно спеша по каким-то своим делам. Иногда на улицах встречаются люди, одетые в кольчуги, подобно Перефу, или в кожаную броню с нашитыми металлическими бляхами. Эти, в отличии от других горожан, вооружены. Странные мечи, копья с длинными наконечниками, топоры всех форм и размеров... Переф раскланивается с каждым, кто носит оружие. Насколько я понял, все они были жрецами Роаса.

Что меня поразило больше всего, пока мы шли по городу — это отсутствие обычного шума. В Агиле еще до рассвета начинали горланить ранние уличные торговца, разносчики и прочий люд, вышедший с рассветом по торговым делам. Да и другие горожане не особо заботились о том, что кто-то может еще спать в столь ранний час. Громкие приветствия, смех... Все это для меня было неразрывно связано с образом города. Любого города. Здесь же слышны лишь звуки шагов, да тихий гул голосов — прохожие беседуют тихо, склонив головы друг к другу. И ни одного торговца или уличного музыканта!

Внутренняя стена, которая, как оказалось, ограждает Храм, оказалась не тоньше внешней. И гораздо выше ее. Мы оказались во дворе Храма. Поначалу меня ошеломил разительный контраст происходящего здесь с тем, что я увидел снаружи. Шум. Негромкий гул голосов на улицах сменился здесь звоном металла — в паре десятков шагов от ворот множество жрецов сражаются друг с другом в учебном бою. И как сражаются! Даже издали видно, что эти люди владеют оружием, будто продолжением своего тела! А прыжки, увороты и прочие движения жрецов больше походят на танец, чем на то, к чему я привык за время, проведенное в роте Седого. Даже, если учесть, что я видел, на что способна Нарив, идущая рядом. И впервые, с того момента, как мы покинули лагерь, я увидел в глазах женщины одобрение. На ее лице такое выражение, будто только сейчас она вернулась домой. Возможно, вид, представший перед нашими глазами, больше всего походит на то, что она помнит из своего прошлого. Частичка жизни ее самой.

— Ловко они. — капитан кивнул в сторону сражающихся жрецов.

— Это тренируются ученики. — Перефу не понадобился переводчик, чтобы понять, что привлекло наше внимание. Тон его, однако, звучит несколько пренебрежительно. Как и взгляд, которым он удостоил сражающихся.

Узнав, что видит даже не жрецов, а всего лишь тех, кто еще лишь обучается, Седой удивился еще больше.

Мы прошли через весь двор к главной башне Храма. Похожая на огромное копье из серого, как и весь город, камня, она вздымалась ввысь настолько, что меня пробрала дрожь, стоило лишь представить себя на ее вершине. Основание башни было шагов пятьдесят в диаметре, из-за чего, учитывая ее высоту, она казалась тонкой. Устремляясь вверх, она сужается, а венчает башню шпиль, кажущийся издалека тонким, как игла.

Мы прошли сквозь дверь, распахнутую настежь. Не видно ни следа охраны. Хотя, поразмыслив, я пришел к выводу, что никто в здравом уме не нападет на этот Храм, если здешние жрецы способны сражаться так, как сражается Нарив. Изнутри местный Храм Роаса оказался полной противоположностью всему, увиденному в городе. Серый камень стен практически незаметен за резными деревянными панелями, многочисленными гобеленами, на которых искусно изображены батальные сцены. Густо висят золоченые — а может и из чистого золота! — светильники, заливающие все вокруг ровным желтоватым светом. Вдоль стен, через равные промежутки, расставлены высокие статуи воинов, будто стража, которой я не заметил у входа. Все здесь внушает трепет, заставляя чувствовать себя чем-то мелким, незначительным, вторгшимся в роскошный чертог... И суеты внутри храма не меньше, чем во дворе. Здесь никто не звенит оружием, но множество слуг, одетых в белые балахоны, и жрецов в доспехах наполняют Храм. Даже Седой, как я заметил, ошалело смотрит вокруг из-под своей черной повязки, охватывающей его лоб.

Переф повел нас к лестнице, начинающейся сразу у входа в башню. Сколько мы поднимались, я даже не могу сказать. Ноги мои устали уже после восьмого этажа, а со счета я сбился где-то на тринадцатом. Когда мы поднялись на самый верх, где располагались покои Верховного жреца, мне было уже не до разглядывания окружающей обстановки. Единственное, что я заметил, это то, что чем выше мы поднимались, тем роскошнее все выглядело вокруг.

Перед небольшой, однако обитой листами чеканного золота, при виде которого у меня из груди вырвался вздох изумления, прозвучавший в унисон с таким же вздохом капитана, Переф оставил нас.

— Ждите здесь. — только и сказал он, исчезая за дверью.

— Сказал ждать. — перевел я, не отводя взгляда от золотой двери.

Интересно, если отковырять кусочек... Я тут же прогнал от себя эту мысль. Конечно, продав эту дверь, можно безбедно прожить всю жизнь в Агиле. Но ведь Агил далеко... А жрецы, каждый из которых легко может вырвать тебе руки, вряд ли оценят, если я примусь сейчас снимать эту дверь с петель. Вот если бы вернуться сюда с армией... С парочкой имперских легионов, да десятком наемных рот, — мысленно добавил я, вспомнив тренировки учеников Храма внизу.

— Парень, я сейчас могу по твоему лицу, как по книге, прочитать все, о чем ты думаешь. — услышал я смешок Седого. — Не разевай рот!

Нарив подозрительно уставилась на нас. Она, хоть еще говорила прескверно, но уже достаточно хорошо понимает наш язык. Я даже испугался — вдруг и Нарив, глядя на меня, сделает те же выводы, что и капитан, раз выражение моего лица так очевидно! Однако, женщина, облизнув губы, тут же уставилась в дверь. Судя по всему, ее мысли были столь же не похожи на мои, как полдень не похож на мрачную полночь. Нарив думает, явно, не о золоте, а о скорой встрече с Верховным жрецом.

Признаться, заходя в покои Верховного жреца, я ожидал увидеть умудренного годами седобородого старца. Однако, хозяин здешних земель оказался крепким мужчиной. Седина заметна в его коротко стриженых волосах, но ее гораздо меньше, чем у нашего капитана. Да и выглядит Верховный жрец моложе. Возможно, из-за крепкой, подтянутой фигуры, увидев которую сразу понимаешь, что перед тобой воин. Дополняют образ проницательные, цепкие глаза, будто пронзающие тебя насквозь и сразу подмечающие даже те тайны, что глубоко упрятаны в самых потаенных уголках души. Одет он, в отличии от остальных жрецов, не в кольчугу или какой другой доспех, а в такой же балахон, какие я видел на слугах Храма. Правда, пошита одежда Верховного жреца из ткани гораздо более высокого качества. Доспехи же его украшают деревянный манекен, стоящий в углу — толстая кожаная безрукавка, покрытая большими бронзовыми пластинами, украшенными сложным узором, да небольшой кожаный шлем. А на стойке рядом с манекеном стоит короткое копье, на каждом конце которого поблескивает широкий наконечник.

Взгляд Верховного жреца задержался на каждом из нас, исключая Перефа, не дольше, чем на пару мгновений. Но, судя по выражению лица, ему этого было достаточно, чтобы составить о каждом свое мнение. Повинуясь легкому жесту, Переф с поклоном исчез за дверью, оставив нас наедине.

— Я не люблю церемоний. Зовите меня просто Кариф. — его голос звучит резко, отрывисто, словно жрец отдает команды на поле боя, а не беседует с посетителями в собственных покоях. Он по очереди указывает на каждого из нас. — Ты Седой, командир отряда, что остановился на нашей границе. Ты Алин. А ты, должно быть, Нарив, жрица Третьего круга, жившая более четырехсот лет назад. — он не спрашивает. Похоже, Переф успел ему довольно точно описать нас.

Произнеся эти слова, Верховный жрец замолчал и уставился на меня. Зачем? Я сообразил, что он, должно быть, ждет, пока я переведу его слова капитану.

— Приветствую тебя. — Седой склонил голову. Но поклон его был четко выверен. С уважением, но признавая себя, может быть, лишь чуть ниже собеседника. — Да, все верно.

Верховный жрец хмыкнул, глядя на Седого. Судя по выражению, промелькнувшему в его глазах, ему ответ капитана пришелся по душе. А Седой-то ведь тоже не прост, подумал я. С ходу раскусил, как лучше держаться с этим Карифом! Судя по всему, Верховный жрец Бога войны уважает сильных людей, а следовательно и держаться с ним надо соответствующе.

А вот Нарив, в отличии от Седого, склонилась в глубоком поклоне.

— Моя жизнь принадлежит Храму. — произнесла она, глядя в пол. Нарив! Бесстрашная и грозная воительница, убившая эльфа голыми руками!

— Сестра, — голос Верховного жреца зазвучал неожиданно мягко, — ты сражалась с эльфами задолго до моего рождения. Твои подвиги значительнее, чем у любого из теперешних жрецов твоего круга. Сомневаюсь, что даже наши жрецы Первого круга видели столько же битв, сколько видела ты. Ты не должна склоняться передо мной.

Нарив выпрямилась. Ее глаза расширились от удивления. Похоже, женщина не ожидала услышать то, что только что произнес Верховный жрец.

— Садитесь. — Кариф направился к массивному креслу, стоящему посреди комнаты. Нам он указал на стулья, стоящие полукругом перед этим креслом. Дождавшись, пока мы займем свои места, Верховный жрец продолжил. — Мне рассказали о том, зачем вы явились в земли Храма. Вы хотите встретиться с магами.

— Именно так. — кивнул капитан, выслушав мой перевод. — Магия эльфов забросила нас в эти края. И я, и мои люди хотим поскорее вернуться домой. Может быть, маги смогут нам помочь в этом. Если же и они не помогут... — Седой замолчал, пожав плечами. Видно, о последнем варианте ему и думать не хочется, однако, со стойкостью бывалого солдата, капитан готов принять все, что готовит судьба.

А вот я совсем не готов к тому, чтобы застрять здесь. Поэтому, когда я переводил слова Седого, голос мой дрогнул. Дарен, эти маги должны отправить нас домой!

— Из ваших слов я понял, что в Храме все же есть маги? — спросил капитан, не дожидаясь ответа жреца.

— Есть один. — кивнул Верховный жрец. — По давнему договору, он помогает нам сдерживать ту нежить, с которой вы, несомненно, встретились в лесу. Он поддерживает щит — вы должны были заметить фиолетовое сияние в небе по ночам.

— Можем мы встретиться с ним?

Вместо ответа, Верховный жрец поднялся и подошел к двери.

— Передайте магистру Ограму, что я хочу его видеть! — крикнул он, приоткрыв дверь.

Удаляющийся топот ног был ему ответом. Вновь вернувшись на место, Верховный жрец переключил свое внимание на Нарив.

— Ты участвовала в штурме столицы эльфов, сестра? — спросил он.

Нарив, сидевшая на самом краешке стула и хранившая все это время молчание, вздрогнула.

— Да, Верховный жрец. — она попыталась подняться, но жест Карефа вернул ее на место. — Я командовала пятой сотней Двадцать девятого легиона...

— Мне доложили об этом. — перебил ее Верховный жрец. — Расскажи лучше, как ты оказалась... — он замялся, стараясь подобрать слова, — в этом времени? Ты ведь командовала своей сотней около трехсот лет назад?

— Триста двадцать лет... — сказала Нарив.

— Да. — кивнул Кареф. — У нас сохранился список всех легионов за последние пять сотен лет. Двадцать девятый легион действительно был практически уничтожен, а затем расформирован, после одного из штурмов столицы эльфов триста двадцать лет назад. И в его списках действительно числилась Нарив, жрица Третьего круга Храма меча Роаса. Так как же ты появилась здесь, спустя триста двадцать лет?

— Давайте я расскажу, как мы встретились с Нарив. — встрял я. Женщина явно оробела, если такое слово можно применить к ней, перед лицом Верховного жреца. Я почувствовал, что должен прийти ей на помощь. — Когда мы пробирались через джунгли...

Я рассказал о том, как наш отряд нашел заброшенные руины. Рассказал о странных тварях, лезших из всех щелей, о нашем бегстве и о том, как мы оказались в подземельях под руинами. Как мы с друзьями нашли странные столбы, наполненные изнутри золотыми фигурками, и о том, как эти фигурки вдруг начали оживать. Об эльфе, в которого превратилась одна из фигурок, и о Нарив, которая восстала из другой фигурки... По мере того, как я рассказывал, Кареф все больше выпрямлялся в своем кресле. Взгляд его заволокла паволока, будто он далеко углубился в свои мысли. Так далеко, что я даже засомневался, слышит ли он меня.

— ...сама Нарив, когда я спрашивал ее обо всем этом, рассказала, что помнит только как потеряла сознание во время штурма. — закончив длинный рассказ, я почувствовал, что аж запыхался. Неплохо бы вина! Я стрельнул взглядом по сторонам в поисках того, чем можно промочить горло, но ничего похожего на кувшин с вином не обнаружил. Вздохнув, я принялся ждать реакции Верховного жреца.

— Несомненно, это какая-то эльфийская магия. — пробормотал он наконец. Вновь обратившись к Нарив, Верховный жрец улыбнулся. — Теперь ты снова в кругу своих братьев и сестер. Мы с радостью примем тебя и... — открывшаяся дверь прервала Карефа. — А вот и магистр Ограм.

Вид вошедшего настолько поразил меня, что я на миг лишился дара речи. Впрочем, Седой, для которого я как раз переводил слова Верховного жреца, похоже того и не заметил. Он тоже во все глаза глядел на пришельца. Высокий. Больше чем на голову выше меня самого! Его лицо и лысый череп покрыты татуировкой, настолько запутанной, что кажеться, если долго смотреть на нее, то ее линии начинают двигаться, подобно извивающимся змеям. Нечто похожее на короткий балахон фиолетового цвета, доходящий до колен, скрывало тело мага, оставляя видимыми лишь изящные, будто женские, кисти рук. А из-под балахона выглядывали обширные зеленые шаровары, скрывающиеся в невысоких мягких сапожках.