Океан

— Мы поняли, — ответили офицеры.

Вскоре вся группа снова оказалась у драккара.

— Прошу, — указал на него "гид", и светящееся полотно плавно вознесло всех троих на борт.

Там, на помосте перед скамьями гребцов, под которыми белели несколько черепов с костями, оно трансформировалось в три низко висящих полусферы. Напоминавших по виду кресла.

— Располагайтесь, — снова изрек фантом, опускаясь в среднее.

— На других кораблях тоже так? — присев справа, кивнул на кости командир. А особист перекрестился.

— Нет, — последовал бесстрастный ответ. — Многих, кто на них был, я храню. В состоянии коматоза*.

Затем последовал плавный пасс рукой, и дальняя часть стены напротив, придвинулась почти вплотную. Низвергающиеся с нее потоки замедлившись, стали прозрачными, а в них возникли подобия множества стоящих вертикально, открытых саркофагов. В каждом находился человек. По виду спящий. В облачении всех времен и народов.

Бородатый варяг в рогатом шлеме, соседствовал с азиатом в тюрбане, английский морской офицер в мундире с эполетами, бледнел рядом с пилотом ВВС в хромовой куртке. И так в несколько бесконечных рядов. Расположенных в строгом порядке.

— И сколько их у вас? — дернул кадыком Удатный

— Достаточно, — последовал очередной пасс рукой (стена удалилась). — Кстати, среди них много известных личностей.

— Кто? — подался вперед контрразведчик.

— Из ваших — адмирал Макаров, художник Верещагин, капитан 2 ранга Магомед Гаджиев, а также многие другие.

— А из иностранцев?

— Антуан де Сент — Экзюпери, Джон Джейкоб Астор, Мичио Канда. Всех не перечислить.

— Получается, вы можете вернуть их к жизни? — задал очередной вопрос Удатный.

— Я могу все, — порозовел фантом, вслед за чем раздались булькающие звуки.

— Вот тебе и квакер, — переглянулись офицеры.

— Да, это то, что у вас зовется смех, — качнул он овалом головы. — Я его порой издаю. Когда наблюдаю ваши крейсера в своем чреве.

— Они беспокоят океан?

— Нисколько. Хотя мне не импонирует ядерное оружие.

— И то, что наш корабль вы утащили сюда, следует понимать как пленение? — поинтересовался контрразведчик.

— Не совсем, — последовал ответ. — Я мог утопить его, пополнив свою коллекцию. Но не стал. На этот счет имеются другие соображения.

— Какие, если не секрет? — насторожился капитан 2 ранга.

— Пока секрет, ибо вы к нему не готовы, — загадочно ответил фантом. — Всему свое время. А теперь отправляйтесь назад, ваши люди беспокоятся. До очередной встречи.

— Разрешите последний вопрос? — обратился к нему Удатный. — Мы все еще в Бермудском треугольнике?

— Да. На глубине восьми тысяч метров. Здесь моя резиденция.

С последними словами фантом затрещав, растаял в воздухе (сферы вновь превратились в световую дорожку), и та протянулась к дальней стене. Где остановилась.

— Ну что же, поехали назад, — первым ступил на нее командир. А когда проскользили сотню метров, — взглянул на Свергуна. "Что ты обо всем этом думаешь?"

— Думаю, встретившая нас химера, точно океан, — поежился особист. — Вопрос в том, зачем мы ему понадобились?

— Поживем — увидим, — философски изрек Удатный. — Главное, что точно не для коллекции.

Затем, теперь уже без опаски, они в очередной раз прошли сквозь водную преграду, (в глазах ярко замерцало) завершив свой путь у борта крейсера. С которого свисал штормовой трап. Касаясь ультрамарина.

— Лед, — нагнувшись, постучал по нему согнутым пальцем командир.

— Но почему-то не холодный, — сделал то же самое контрразведчик.

А вверху уже звенел трап.

— Здравия желаю! — возник из рубочной двери заместитель. — Я уж собирался вас искать. Сформировал со старпомом партию.

— Да мы отсутствовали всего пару часов, — взглянул на наручные часы Удатный.

— Вас не было почти сутки, товарищ командир, — сделал большие глаза Ливанов. — На борту засекли время.

— По-видимому на корабле и вне его, оно течет по разному, — сделал предположение Свергун. — Очередная аномалия.

Далее, следуя по ранжиру, они поднялись на борт, а оттуда на мостик, где были встречены помощником с минером. Оба были с пистолетными кобурами у бедра, на носовом обводе торчал пулемет Калашникова со вставленным магазином.

— Рады видеть вас живыми и здоровыми, первым пожал руки вернувшимся помощник.

— Как на борту? — для начала поинтересовался командир. — Состояние личного состава, техники?

— С техникой все в порядке, — пробасил Колбунов.— А вот с личным составом не вполне. У двух мичманов случился нервный срыв. Один в изоляторе.

— Кто? — вскинул брови капитан 2 ранга.

— Рыжков с Минаевым. Оба впервые в автономке.

— Но это временно, — добавил минер.— Врач говорит, скоро придут в норму.

После этого Удатный, вынув из кармана сигарету, закурил, остальные, кроме заместителя с помощником (оба не страдал пагубной привычкой), тоже.

Судя по лицам встретивших командира с особистом, прибывших столь необычным способом, у них на языке вертелся вопрос: "куда попал корабль и где те были?"

Но будучи военными людьми, все трое помалкивали, ожидая, что сообщит командир. Старших в подплаве первыми не спрашивают.

Особист тоже ничего не пояснил. Это добавило интриги.

Удатный молча дососал сигарету до конца, ткнув окурок в пепельницу, после чего обвел всех впавшими глазами и сказал: "через час совещание в офицерской кают — компании. Быть всем командирам БЧ и начальникам служб". Пошагал к люку.

Когда они со Свергуном исчезли в шахте, оставшиеся стали тихо обмениваться мнениями. Строя догадки и делая предположения.

Командир же с особистом, спустившись в центральный пост, были встречены под люком, старпомом с механиком

Цой, приложив ладонь к пилотке, доложил, что на корабле готовность "раз"*, а Ширяев дополнил техническими подробностями

— Добро, — обменялся с ними рукопожатием командир. — Объявите готовность "два". Пусть свободные смены отдыхают.

Спустя час, в офицерской кают-компании, состоялось совещание.

Она представляла из себя довольно просторное помещение, с встроенными в подволок, матово светящими плафонами, отделанное шпоном под светлый дуб, никелем и зеркалами. По периметру тянулись узкие кожаные диваны, а перед ними закрепленные в палубе столы; в центре стоял командный, в окружении четырех кресел. На торцевой переборке висел портрет президента в канадке* и пилотке с крабом (под ним стояла видео двойка), а на широкой угловой полке золотилась клетка с экипажным попугаем-ара Сильвером. Что-то бормотавшим.

Вообще — то живность на подводных лодках сразу дохла. Даже крысы с тараканами. Но Сильвер, бывший любимцем команды, опровергал законы природы и "тянул" уже третью автономку.

Как принято в таких случаях на флоте, все участники сменили синие будничные кутки на кремовые рубашки с погонами. У многих на груди красовались по несколько алых штампов с силуэтом корабля, указывающих на число пройденных походов.

Для начала, встав со своего места, и с минуту помолчав, командир сообщил, где они находятся.

Это вызвало легкий шок (все считали, что Бермуды остались позади), кроме того смущала глубина, на которую провалился крейсер. По канонам физики он должен был разрушиться и затонуть. Как в свое время американский "Трешер"*. Но остался цел. Что было непостижимо. Как и пространство, в котором находился.

— В техническом плане у меня ответа нет, — продолжил капитан 2 ранга. — Но это факт, который следует признать как объективную реальность. А теперь слушайте дальше. Вслед за чем сообщил о состоявшейся у них с особистом, встрече.

Когда докладчик закончил, в кают-компании возникла гробовая тишина: офицеры осмысливали услышанное.

— Юрий Иванович, каково ваше личное мнение об этом всем? — первым нарушил ее заместитель.

— Мы с Геннадием Ивановичем убеждены (взглянул Удатный на Свергуна), что встретившая нас субстанция является сверхъестественной и полагаем, что она Океан. Как бы дико это не звучало.

После этих слов кто-то издал возглас удивление, остальные стали шептаться, а потом начхим* поднял вверх руку.

— Давай, Покровский,— присел в кресло командир. — Слушаю.

На корабле все знали, что старший лейтенант давно и всерьез занимается уфологией, а отпуска проводит в аномальных местах, вроде перевала Дятлова*. Что, впрочем, серьезно не воспринимали.

— Я полагаю, что это представитель внеземной цивилизации,— заблестел он глазами. — И с нами установлен контакт. Вопрос в том, для каких целей?

— Вот — вот, — поддержал его с места командир первого дивизиона Самохин. Любитель Стругацких* и патриот. — Контакт надо упрочить и использовать для России!

— Только агитировать за советскую власть нас не надо, — поморщился корабельный диссидент, он же инженер ГЭУ* Пушной. — Не тот случай.

— А что ты предлагаешь? — обернулся к нему комдив. — Давай конкретно.

Некоторое время Удатный всему этому бесстрастно внимал (ему нравилась реакция офицеров, в глазах которых не было страха, а в словах испуга), а потом взглянул на старпома.

— Тихо! — сведя к переносице глаза, рявкнул Цой. — Здесь не базар! Слово предоставляется командиру.

Диспут тут же прекратился, Удатный снова встал. — Вот мое решение, — обвел взглядом присутствующих.

— Командирам боевых частей и служб довести личному составу всю полученную информацию, приняв меры к бдительному несению службы. Тебе, Валерий Петрович, -обратился к заместителю, — поднять идеологию на новый уровень. Старпому блюсти дисциплину. Ну а я займусь налаживанием контактов. Всем ясно?

— Точно так.., ясно.., — прошелестело по кают-компании (Ливанов с Цоем сделали значительные лица), а наблюдавший за всем из клетки Сильвер встрепенулся и хрипло заорал "Пиастры!".

Глава 4. Предложение, от которого нельзя отказаться.

Прошли еще сутки. Оповещенные командирами боевых частей с начальниками служб, мичманы — контрактники отнеслись к необычным новостям тоже ожидаемо.

Старшины команд, служившие на ракетоносце не один год — достаточно спокойно, поскольку пройдя не одно боевое дежурство с ядерным боезапасом на борту, стали по жизни фаталистами, а их более молодые подчиненные, стараясь брать с начальников пример, даже несколько бравируя. Что свойственно юности.

После совещания и инструктажа, свободным от вахт было разрешено подниматься наверх партиями и дышать свежим воздухом на ракетной палубе.

Для этого на ней установили леера, после чего на мостик поднялась первая десятка.

— Вот это да! — восхищенно протянул техник ЗАС* мичман Скуратов.— Как в космосе...

— Не то слово, — завертел во все стороны черной бородой командир группы старта, лейтенант Юдин. Остальные тоже стали живо обмениваться впечатлениями.

— Отставить разговоры! — прикрикнул на подчиненных, встретивший их старпом. — Ходить тихо, вести себя культурно (значительно поднял вверх палец). — Не дома.

— А дышать размеренно и неглубоко,— добавил присутствовавший здесь же врач. — В воздухе повышенное содержание озона.

После этого, следуя один за другим, партия спустилась к рубочной двери, а оттуда, по узкому обводу корпуса ко второй. Ведущей на ракетную палубу.

Спустя пару минут группа материализовалась на ней, и, опершись на леера, стала рассматривать невиданный пейзаж. Таинственный и величавый.

— Не стоять, бойцы! Ходить! — подал с мостика голос Давыдов. — Восстанавливайте мышечную энергию!

— Ясно! — бодро ответил кто-то, и все стали неспешно передвигаться.

Через пятнадцать минут вояжеры сменились. Все повторилось сначала.

В обед в обеих кают-компаниях было непривычно оживленно, у всех появился аппетит. Смена впечатлений и прогулка на свежем воздухе сделали свое дело.

На следующее утро к оздоровлению команды приступил помощник. Капитан-лейтенант Колбунов. По кличке Геракл и большой любитель спорта. В свое время он увлекался штангой, выполнив норму "кмс"*, за что был почитаем в соединении и на корабле. В подплаве уважают силу.

Согласовав с командиром, он вывел наверх три десятка воспрявших ото сна, где, приказав раздеться по пояс, выстроил всех в разомкнутых шеренги вдоль ракетной палубы.

Далее, встав перед строем, Колбунов оголил мощный торс и, обернувшись назад, махнул рукой стоявшим на мостике доктору с вахтенному офицером.

Последний давнул кнопку доставленного туда "Панасоника", рядом с которым стояла клетка с Сильвером, весело что-то цокающим, вслед за чем окружающая акватория огласилась бодрым голосом всенародно любимого барда.

Вдох глубокий руки шире,

Не спешите — три четыре,

Бодрость духа грация и пластика,

Общеукрепляющая, утром отрезвляющая,

Если жив, пока еще гимнастика !...

хрипел тот под звон гитарных переборов.

Капитан-лейтенант стал выполнять в ритм "разрыв военно-морской груди", а гимнасты, белее телами, с явным желанием повторяли.

На второй минуте вахтенный офицер (им являлся командир БЧ-3 Морозов), толкнул в бок наблюдавшего за действом доктора "смотри что творится!".

Высившиеся по окружности ледяного пространства стены пульсировали в унисон песне, а струившиеся с них потоки завивались в красочные спирали.

— Не иначе ему нравится, — сделал предположение начмед. — Ты смотри, как реагирует.

— Да, и природе не чуждо искусство, — с удивлением протянул Морозов.

Не страшны дурные вести начинаем бег на месте,

В выигрыше даже начинающий,

Красота, среди бегущих, первых нет и отстающих,

Бег на месте обще примеряющий!..

выдал очередной куплет бард, а моряки приступили к следующему упражнению.

Удатный же в это время томился ожиданием.

Поприсутствовав на разводе очередной вахты, а затем позавтракав, он поднялся в центральный пост, где выслушал обычные доклады; сделал втык начхиму за несвоевременную проверку дозиметров, после чего вернулся к себе в каюту. Где опустившись в кресло у стола, предался размышлениям.

"Что он имел в виду, когда заявил о своих соображениях в части нас?" вертелась в голове мысль. "И во что это может вылиться?".

Беспокоило командира и то, что налицо был явный плен. Корабль не мог самостоятельно сдвинуться с места. Запущенный по его приказу эхолот* показал, что толща льда под корпусом составляла восемьсот шестьдесят метров, а это исключало любые маневры. Причем выяснился очередной интересный факт. Анализ взятого на пробу льда показал, отсутствие в нем микроорганизмов.

Невеселые думы Удатного прервал стук в дверь.

— Войдите, — повернул он туда голову.

— Есть разговор, Юрий Иванович, — возник на пороге Цой.

— Присаживайся.

— Мне тут помощник ночью доложил, что у нас неважно с продуктами,— уселся на диван старпом.

— Вот как? — вскинул брови командир. — С какими именно?

— Мясом и рыбными консервами. Остались в основном сухая картошка да крупы.

— Как так случилось?

— Если помните, на переходе в район на неделю вышла из строя морозилка.

— Отлично помню.