Дядя Жора - 7

Шум и вибрация от тринклеров неплохо ощущались даже в адмиральской каюте, но заснуть мне они не помешали. В конце концов, в узком и щелястом фюзеляже "Кошки" и гремело, и трясло куда сильнее, и ничего, в свое время спал как младенец. А тут мало того что тише, так еще и не дует.

С утра я вышел на палубу. Зрелище, конечно, было впечатляющим. "Кречет" несся, разрезая волны острым носом, и бурун взлетал примерно до моего уровня. Иногда, при встрече с особо крупной волной, брызги вообще поднимались выше мостика, а весь корпус корабля вздрагивал с каким-то утробным гулом. Да уж, при таком волнении курьерский катамаран вряд ли развил бы свои сорок узлов. Его и на тридцати болтало бы, как щепку в водопаде.

Мне не так уж часто доводилось плавать на кораблях, а столь далеко и с такой скоростью — вообще в первый раз. Впрочем, ничего особо интересного я не увидел. Ну, океан со всех сторон, так с самолета он смотрится более величественным. Плывем довольно быстро, со скоростью "Святогора", но уже "Пересвет" мог летать быстрее. Пойти, что ли, позавтракать, тем более что приглашали? До конечной точки маршрута нам плыть еще почти пять суток. И после завтрака можно почитать какую-нибудь книжку, дабы не сдохнуть со скуки. Например, новейшее творение Виктора Калюжного, мужа Герды. Он все-таки решился и написал фэнтезийный роман конкретно для нашего мира, причем, по его словам, произведение не было простым пересказом творений Толкиена. Хотелось бы знать, это к лучшему или наоборот?

"И как, интересно, примерно в этих местах когда-то плавал Магеллан? — подумал я, садясь завтракать в компании старших офицеров крейсера. — С в десятки раз меньшей средней скоростью, чем у нас, да еще и не зная, что за земли ждут его впереди".

Книжка оказалась довольно интересной, хотя, с моей точки зрения, порнографии, особенно межвидовой, там могло быть и поменьше. Или это называется эротикой? В общем, если оттуда убрать девять десятых бессмысленного и беспощадного траха, то книга от этого только выиграет, прикинул я, дойдя до последней страницы. Впрочем, описано ничего так, живенько. Но если не выкидывать похабщину, то название не очень подходит. Пресное оно какое-то. Лучше будет не "Сквозь тьму к свету", а, например, "Выблески тьмы". И, кажется, командир говорил, что старший артиллерист неплохо играет в шахматы? Тогда не помешает немного развеяться, а то после этого произведения читать что-то совершенно не тянет.

Когда до финиша оставалось чуть больше суток пути, мне пришла радиограмма. Она состояла из буквенно-цифрового кода, означавшего — отправителем получены столь важные сведения, что он не может принять решение о передаче их по радио, пусть даже и по защищенному каналу. В конце стояли подписи не только Насти, но и Герды. Я быстро набросал ответный текст:

" Буду у вас через тридцать часов. До моего прибытия ничего не предпринимать. Найденов".

Потом подумал, прикинул, после чего заменил "тридцать" на "двадцать пять". В конце концов, зря, что ли, крейсер возит вертолеты? Последний отрезок пути прекрасно можно будет преодолеть и по воздуху.

Глава 4

Вертолет сел неподалеку от лагеря пришельцев с "Херсона", подняв тучи красной пыли. Я вылез наружу, и на шее у меня повисла неизвестно откуда выскочившая Настя.

— Пап, как же ты вовремя!

— Дочь, соблюдай приличия, — попытался я воззвать к ее чувству долга, — ты же ликтор, то есть немалый чин, да и я тоже не хрен с горы, а все-таки какой-никакой, а государственный канцлер. Ладно бы мы были одни, но тут ведь полно народа.

— Они ничего не видят из-за пыли, — объяснила Настя, — я специально не стала ждать, пока она осядет. Вот, кажется, уже пора.

Дочь приложила руку к пилотке и отрапортовала:

— Шеф, в процессе выполнения задания открылись обстоятельства, о которых я сочла возможным доложить вам только лично. Прошу в палатку, там уже обеспечена соответствующая охрана пятидесятиметрового периметра.

Вскоре я услышал от дочери, из-за чего началась такая буча.

Настю тоже, как и меня, царапнуло, что шаман сразу, только увидев, выделил ее среди прочих пришельцев. Кроме того, ей показалось, что говорил он все-таки не совсем то, что звучало в окончательном переводе Герды. Она собрала всех своих подчиненных, кто хоть как-то знал рапануйский, и повторила беседу. Общими усилиями удалось выяснить, что ее назвали не совсем птицечеловеком, а всего лишь им отмеченной. И еще кем-то, каковых слов не знал ни один из ее специалистов по местному языку, а староста не мог перевести на испанский.

Тогда Настя пригласила шамана в лагерь на берегу Анакены, поставила ему палатку рядом со своей и пять дней подряд беседовала с ним по четыре часа в день. В отличие от меня, дочь обладала хорошими способностями к языкам — тут она, похоже, не только пошла в мать, но и превзошла ее. В общем, скоро дочь более или менее разобралась, кем считает ее шаман.

— Так вот, папа, — просветила она меня, — я у тебя не просто княжна и принцесса, а отмеченная птицечеловеком, это раз. И ходящая между мирами, это два. Причем, как утверждал шаман, это взаимосвязано. Ты, что ли, тот самый человек-птица? А что, все сходится. Отметил меня, из-за чего я тоже могу худо-бедно, но открывать порталы между мирами. Сам же ты — Гатчинский Коршун, то есть не головоногое и не ракообразное, а именно птица.

Но кодовый сигнал Настя послала не из-за этого, а только получив от шамана еще одно подтверждение его паранормальных способностей. Она спросила, кого он еще может вот так сразу определить, кроме птицелюдей и ходящих между мирами. И получила ответ, что еще можно увидеть родившихся в ином мире. Только они не так сильно выделяются среди прочих, тут придется смотреть очень внимательно.

Естественно, Калюжный был немедленно наряжен в форму морпеха и поставлен меж десяти настоящих, похожих на него телосложением. Шаман его опознал, причем без особых затруднений.

— Если на богом забытом острове посреди океана знают одну из самых охраняемых тайн империи, то это явно выходит за пределы моих полномочий и требует разбирательства на гораздо более высоком уровне, — закончила Настя.

— Ты совершенно права, — подтвердил я. И подумал, что китайцам, похоже, все-таки придется строить научно-технический центр не здесь, а на каком-либо из Маркизовых островов.

— Где сейчас шаман?

— В Ханга-Роа, я его отпустила.

— Как думаешь, там не все помрут от страха, если мы прилетим туда на вертолете?

— Наверное, не все, но зачем зря жечь бензин и расходовать моторесурс? Да и не в поселке же с ним беседовать. Достаточно будет пустить сначала одну красную ракету, потом еще две, и его сюда быстро принесут.

— Это как? — не понял я.

— На носилках ногами вперед. Он же старенький, ему ходить трудно, вот я и подарила ему списанные медицинские носилки. Теперь на большие расстояния его носят четверо самых здоровых аборигенов, а еще четверо бегут рядом, чтобы в случае необходимости сменить уставших.

Настя взяла ракетницу и вышла из палатки.

Шамана принесли часа через полтора. Кстати, он оказался не просто шаманом, а верховным жрецом острова. К его прибытию был подготовлен обед, но прямо сразу жрать, в соответствии с титулом, он не стал. Вместо этого старичок, только увидев меня, бодро спрыгнул с носилок, вытянул в мою сторону левую руку, правой же начал бить себя то в грудь, то по макушке. И быстро что-то залопотал. Я обернулся к Насте.

— Верховный жрец Ока Иу приветствует сошедшего на землю Рапа-Нуи одного из двух первых посвященных, — перевела Настя и с нескрываемым удовлетворением полюбовалась на мою ошарашенную физиономию.

— Ему очень лестно видеть того, кто общался с самим человеком-птицей, — продолжала дочь. — Да, он еще говорит, что ты из другого мира, и выражает надежду, что духи предков будут к нему столь милостивы, что когда-нибудь позволят лицезреть второго посвященного, который родом из этого.

Я глянул на носильщиков. Они, сгрузив шамана, сразу отбежали метров на пятьдесят, так что вряд ли могли много услышать. Но все равно надо будет свести к минимуму любые контакты аборигенов с теми европейцами, у которых нет допуска по форма "два ноля". Дочери же было сказано:

— Переведи ему, что мы с пониманием относимся к его надеждам и готовы организовать ему встречу с вторым посвященным. Для этого потребуется всего лишь сначала на крейсере добраться до Гавайев, которые, насколько я успел прочитать, местные почитают как прародину, а потом на "Аисте" долететь до Питера. Обратная дорога — тоже за наш счет и по первому его требованию.

— Ока Иу согласен, — перевела Настя.

— Тогда пусть его где-нибудь покормят и уносят обратно, а ты расскажи мне про референдум, — предложил я в целях отвлечься от всякой паранормальщины, а то ведь на ней мозги могут невзначай и свернуться в трубочку, если превысить допустимую дозу.

— Явка девяносто девять и две десятых процента, — отрапортовала дочь. — За — девяносто восемь и шесть, воздержались восемь десятых. Голосовавших против не было. Международные наблюдатели никаких нарушений не зафиксировали, что подтверждено их подписями в соответствующем протоколе.

Разумеется, на "Херсоне" присутствовали и они. Первый был от Гавайской Социалистической Республики. Там он занимал должность первого заместителя министра обороны, а в настоящий момент проходил стажировку в нашей морской пехоте, дослужившись уже до ефрейтора. Второй был шведом, потомственным алкоголиком и состоял в каком-то дальнем родстве с Бернадоттами. Этот с момента отплытия из Гавайев безвылазно сидел в своей каюте. И, наконец, имелся и более колоритный персонаж — ирландский наблюдатель. Он происходил из какого-то настолько древнего рода, что Мари без возражений подписала указ о возведении его в пажи ее королевского высочества. Она даже намекнула мне, что это не такой уж плохой кандидат в мужья нашей дочери. Разумеется, не сейчас, а как минимум года через четыре. Я принципе был не против, но при условии, что за предоставленный ему срок этот рыжий семнадцатилетний оболтус научится хоть чему-нибудь полезному. А то сейчас он умеет только хвостом таскаться за Настей — разумеется, не всегда, а только когда это ему позволяется. И смотреть на нашу дочку широко открытыми и безнадежно влюбленными глазами.

Впрочем, Мари, выслушав мое мнение, заявила, что от принца-консорта ничего более сложного и не требуется. Это она может точно сказать, у нее муж как раз принц-консорт.

— Лучше бы ты смотрел на меня так, как Патрик на Настю, чем весь последний визит хлестать пиво с Кейсментом! Хотя, возможно, именно вследствие этого он потом и подписал мои бумаги, не читая.

Я, помнится, тогда честно попытался посмотреть на супругу требуемым взглядом, но, судя по ее реакции, особого успеха не достиг. Наверное, потому, что именно в тот момент вспомнил, какая это дрянь — ирландское пиво. Однако хватит воспоминаний, пожалуй...

— Дочь, из приведенных тобой цифр я делаю вывод, что один человек не участвовал в референдуме, а один воздержался при голосовании.

— Да. Не участвовал губернатор по моей личной просьбе, подкрепленной тремя рублями. Ты же сам говорил, что стопроцентная явка может вызвать ненужные инсинуации. Из этих же соображений один из чилийцев воздержался.

— А почему не абориген?

— Ему пришлось бы сначала долго объяснять, что означает требуемое и как его произвести, а у меня люди и так намаялись с подготовкой. Проще было дать рубль первому же попавшемуся чилийцу. В общем, не волнуйся — голосование действительно было абсолютно честным.

Когда "Кречет" уже появился в пределах видимости, я на катере отправился в Ханга-Роа с целью засвидетельствовать свое почтение местному губернатору. Потому как следовало решить, какими средствами обеспечить молчание его и прочих чилийцев — а то вдруг и они что-то поняли из выступлений шамана?

Разумеется, Герда была в любой момент готова к новому заданию, а обстановка вроде не подразумевала никаких трудностей в процессе его исполнения, но я хотел сначала попробовать разрулить ситуацию сам и не столь радикальными методами. В конце концов, наши корабли представляют в этой дыре Россию. И, так как присутствие здесь еще и Гоши было бы для местных слишком жирно, то мне предстояло выполнить часть его работы. В частности, немного побыть милостивым и доброжелательным.

К поселку крейсер и катер подошли практически одновременно. "Кречет" в знак приветствия развернул орудия в сторону берега, а я в сопровождении Герды сошел на пляж и представился губернатору, который теперь никак не мог решить, куда ему коситься. На пушки крейсера, на Герду, которая уже успела подарить ему свою фирменную улыбку, или на мой парадный мундир?

— Ваше превосходительство, — торжественно произнес я, — позвольте выразить вам искреннюю благодарность за теплый прием, оказанный моей дочери.

После чего, не слушая бормотания губернатора о том, что визит столь благородной, высокопоставленной и прекрасной дамы для него великий праздник, всучил ему пятьдесят рублей. Затем продолжил:

— Вас не должно волновать, что в свете результатов недавно прошедшего референдума должность губернатора острова Пасхи упраздняется. Однако совсем оставлять аборигенов без руководства нельзя, и, значит, во главе острова должен встать какой-то монарх. Например, король. Предлагаю вам занять этот пост и как минимум три года не покидать остров, направляя его народ на пути к процветанию.

Про себя же добавил — "за это время компетентные люди с запасом успеют разобраться, кто ты таков и чего от тебя можно ждать".

— Ваше высочество, я польщен, — приосанился губернатор, — дозволено ли мне будет спросить, какими правами предполагается наделить короля острова Пасхи.

— Никакими, — честно ответил я. — Кроме, разумеется, права ношения короны и получения должностного оклада в рублях.

Когда бывший губернатор, а отныне его величество услышал размер оклада, все его разочарование мгновенно испарилось.

— Разумеется, у всякого уважающего себя монарха должен быть двор, — продолжил я. — Вот список придворных должностей, предложите занять их своим людям. Не думаю, что возникнут какие-либо трудности, ведь цифры напротив каждого наименования — это оклады. Ну, а если кто-то все же не оценит всех положительных моментов предоставленных ему перспектив, обращайтесь к госпоже Калюжной. Она обязательно поможет.

— Ваше высочество, — поднял глаза от списка собеседник, — но ведь должностей тут больше, чем у меня людей!

— Разве здесь кто-то уже отменил совместительство? В России оно разрешено почти без ограничений.

— О да, конечно. Но распространяется ли это правило на королей? Я, например, мог бы взвалить на свои плечи еще и ношу министра двора. Или обер-шталмейстера.

— Почему "или"? — проявил широту души я. — "И" будет смотреться ничуть не хуже. Но, сколь ни приятна мне беседа с таким выдающимся государственным деятелем, как ваше величество Луис Амадо Первый, вынужден откланяться — увы, дела. Желаю вам всевозможных успехов на трудном, но почетном королевском поприще.