Двойной бренди, я сегодня гуляю

Последние слова он произнёс по-маорийски. Напряжённая складка между бровей Айены Иху тут же разгладилась. Речь шла всего-навсего о встрече приезжего специалиста. А не об апельсиновом соке, который она пролила вчера в лаборатории.

Через двадцать часов после этого разговора Мэлори стоял в зале единственного на Марсе межзвёздного космопорта в Ацидалии, сжимая в руках табличку с номером экспедиции. С ним были Джеффри Флендерс и Лика Мальцева, выбранные им в качестве сопровождающих. Все трое пытались высмотреть среди пассажиров, выходящих из контрольного шлюза, ожидаемого гостя. Это было непросто, так как космопорт принимал и земные рейсы, включая транзиты, и народу в этот день оказалось достаточно много.

— Уже почти пять, — сказал Мэлори, поглядывая на часы. — Хоть бы нам не пришлось торчать здесь до ночи.

— Погодите, — сказала Лика, — по-моему, это он.

Проследив за её взглядом, начальник экспедиции увидел, как от смешанной толпы землян и барнардцев отделилась невысокая фигурка. Пассажир целенаправленно двигался в их сторону.

Мэлори заготовил дежурную улыбку и не менее дежурное приветствие на маорийском. Но барнардец заговорил первым. Подойдя к ним на расстояние вытянутой руки, он сказал:

— Здравствуйте. Прошу прощения, что заставил вас ждать. Вы, должно быть, Артур?

От неожиданности Мэлори едва не лишился дара речи. Барнардец обращался к нему по-английски!

Лика и Джеффри удивлённо переглянулись. Обычно европейские языки были недоступны для барнардцев — у них было слишком примитивное строение гортани. Неудивительно, ведь эволюция их расы была гораздо короче. На заре эволюционной теории история вида Homo Sapiens оценивалась в сорок тысяч лет, но в 1990-е годы это представление было скорректировано — новые данные говорили о сроках в три-четыре раза дольше. Вид Homo Barnardiensis существовал никак не более тридцати тысяч лет — даже с учётом того, что год на их планете дольше земного, сроки несопоставимые. Благодаря низкой продолжительности жизни и быстрой смене поколений их культура развивалась стремительно, но физическая эволюция оказалась несколько неравномерной — они не успели развить достаточно тонкий речевой аппарат. Одним из немногих земных языков, худо-бедно пригодных для общения с барнардцами, был язык маори, в котором мало согласных — и в качестве такового он официально и выступал. К этому настолько привыкли, что мысль о барнардце, говорящем по-английски, вряд ли могла даже прийти кому-нибудь в голову.

Но этот говорил. С сильным акцентом, коверкая некоторые звуки, но всё же вполне внятно. Грамматика же его и вовсе была безупречна, как в классической литературе старых времён.

— Я — Артур, — заминая неловкую паузу, проговорил Мэлори. — Глава экспедиции D-12.

— Рад познакомиться, — барнардец протянул ему маленькую холодную руку. — Виктор Лаи.

— Вы замёрзли? — спросил Мэлори, к которому наконец вернулась способность нормально вести разговор.

— Немного. Какие-нибудь неполадки с отоплением?

— Здесь со всем неполадки. К сожалению, неотъемлемая часть марсианского быта. Разрешите представить вам моих помощников — Лику и Джеффри.

Разговаривая с приезжим, Мэлори неназойливо изучал его. Роста небольшого, по земным меркам ниже среднего; тёмные глаза на незагорелом лице. Волосы каштановые, стрижен по традиции своей родины — наподобие украинского казака в старину (те двое парней с Барнарды, что работали в экспедиции Мэлори, оба носили самые обычные причёски). Сходства с казаком добавляли небольшие усы, но все черты лица были не земные и уж тем более не славянские — хотя, в общем-то, приятные. На нём было что-то вроде спортивного костюма — серо-голубая блуза навыпуск, перехваченная белым ремнём с непонятной эмблемой, и того же цвета мешковатые брюки с резинками у щиколоток. Ботинки обыкновенные, походные; за плечами стандартный рюкзак со скафандром.

— Вам уже случалось работать в инопланетных условиях? — с любопытством спросила Лика.

— Только на Земле. Я бывал в Египте, Великобритании и Перу. Это будет мой первый марсианский опыт.

Мэлори заметил неподдельное уважение в глазах Джеффри Флендерса. Спокойствие, сказал он себе, начальнику экспедиции смешно ревновать к посторонним, да ещё в первые часы после их приезда.

— Но вы, конечно, понимаете, — в голосе Мэлори появились официальные нотки, — что здесь вам не Египет и даже не Перу. Марсианские условия смертельны для людей, поэтому мы следуем жёстким правилам безопасности.

— Разумеется, — Лаи ослепительно улыбнулся. — Как по-вашему, Артур, похож я на самоубийцу?

— Откуда мне знать, — проворчал Мэлори, — как выглядят самоубийцы на Барнарде.

Все четверо поглядели друг на друга и рассмеялись. Напряжение было сброшено.

— А где ваш багаж? — спросил Флендерс.

— Я уже отправил его беспилотной почтой. Тут как раз был очередной рейс...

— Напрасно вы это сделали. Беспилотники на Марсе часто бьются. Из-за атмосферных условий. От них уже планируют отказаться.

— Я этого не знал. Впредь буду осмотрительнее.

Ты ещё много чего не знаешь, любезный, подумал Мэлори.

— Пойдёмте надевать скафандры, — распорядился он. — Нам придётся лететь на аэро.

— Монорельс обещают проложить на следующий марсианский год, — пояснила Мальцева. — Тогда к станциям пристроят вокзальные шлюзы, и можно будет добраться от космопорта без скафандра. Но пока идёт диспут, не повредит ли вибрация археологические объекты, мы так и летаем на своих машинах.

— В новостях передавали, что в секторе "сигма" песчаная буря, — сказал Лаи.

— Уже почти стихла, — ответил Мэлори. — Завтра мы уберём защитный купол, и можно будет начинать работы.

5. СЮЖЕТ С ПЕРЕОДЕВАНИЕМ

Барнарда, 13 декабря 2309 года по земному календарю.

Лифт взнёс Патрика Коннолли на семьдесят четвёртый этаж так стремительно, что у него слегка заложило уши. Он шагнул в проём коридора и тронул пальцем световое табло справочника на стене. Справочник незамедлительно подтвердил ему, что он попал по назначению.

— Ну ладно, придётся, — вздохнул Коннолли и коснулся квадратика с надписью "Служба проката официальных костюмов". По стене тут же побежали светящиеся зелёные стрелки, обозначая направление.

Последовав за стрелками, Коннолли распахнул дверь.

— Добрый вечер. Чем могу помочь?

Прокатчик костюмов — пухлощёкий барнардец в золотисто-жёлтой шапочке на круглой голове — поднялся из кресла ему навстречу, отложив скролл электронной газеты.

И как это он успел переключиться на маорийский, подивился Коннолли. Хорошая реакция у местных жителей...

— Мне бы... костюм, — промямлил он. Прокатчик окинул его профессиональным взглядом.

— Посмотрим, что у нас есть... У нас не так много костюмов больших размеров, но, надеюсь, нам удастся что-нибудь подобрать. Давайте снимем мерку.

Обмерочный сканер мало отличался от земных моделей. Не без облегчения Коннолли зашёл в кабинку и стянул пиджак и брюки. Лазерные лучи заскользили по его телу, считывая параметры. Затем машина пискнула и выключилась.

— Есть! — послышался снаружи голос прокатчика. — Вы позволите?

Патрик приоткрыл шторку. Барнардец держал на весу жилетку и шорты тёмно-серого цвета.

— К сожалению, вашего размера — только серый, — извиняющимся тоном произнёс он. — Но это допустимо. Если только лично вы ничего не имеете против серого...

— Не имею, — заверил его Патрик, всей душой надеясь, что плавки не будут торчать из-под шортов. Приняв из рук прокатчика костюм, он снова задвинул шторку и принялся осваивать инопланетный наряд.

Плавки, к счастью, не вылезали. Зато рубашка при попытке заправить её в шорты выехала через нижний край штанины. Патрику пришлось высунуться ещё раз и пожаловаться прокатчику на техническую проблему.

— Пустяки, — сказал тот, — просто наши рубашки обычно короче. Вы можете приобрести две-три прямо здесь.

— А это дорого? — обеспокоился Коннолли. Прокатчик улыбнулся самым лучезарным образом.

— У нас не бутик. Наша задача — помогать людям выходить из маленьких затруднений.

Цена в самом деле оказалась умеренной; Коннолли надел одну рубашку на себя, ещё две попросил упаковать для него. Теперь костюм смотрелся на нём сносно. Прокатчик уже тащил откуда-то пару тяжёлых шнурованных сапог.

— Примерьте, — сказал он, плюхнув сапоги на коврик. Коннолли остолбенел.

— Сапоги у вас что, тоже сдаются напрокат?

— Их дезинфицируют после каждого клиента, — поспешил объяснить барнардец, — не беспокойтесь, полная стерильность.

— Нет, я про оплату, — заикнулся было Коннолли. Барнардец сделал приглашающий жест.

— Плата за прокат костюма фиксированная, туда уже входят все детали верхней одежды.

Поняв, что от сапог ему отвертеться не удастся, Коннолли натянул их на ноги и зашнуровал. Сапоги сели как влитые. Было удобно, хотя немного жарковато. Он встал и прошёлся. Пожалуй, ради доклада можно потерпеть, решил он.

— Пилотку и косынку сами подберёте или вам помочь? — послышалось у него за спиной.

— О господи! — воскликнул Коннолли, оборачиваясь. — А это обязательно?

— Конечно, обязательно, — авторитетно заявил прокатчик. — Это как галстук у вас на Земле.

Он нажатием кнопки откинул панель в стене, и перед Коннолли предстала череда разноцветных головных уборов. Под каждым лежал свёрнутый шейный платок такого же цвета.

— К вашему сведению, — сообщил Патрик, — галстук уже более века не считается обязательным.

— Придётся вам смириться с консервативностью старой доброй Барнарды, — хихикнул прокатчик.

"Старой доброй Барнарды"! Где он только набрался таких словечек, изумлённо подумал Коннолли.

— Лично я бы посоветовал вам вот это, — прокатчик снял с полки шапочку и платок голубого цвета, оттенка старой бирюзы. — Это замечательно подойдёт к вашим волосам. Вы не обидитесь, если я спрошу?

— Что? — Коннолли разглядывал поданные ему аксессуары.

— Вы их красите, или это ваш естественный цвет?

Коннолли пригладил ладонью рыжую шевелюру.

— Естественный на сто процентов, — сказал он, — правда, редкий. Дайте зеркало, что ли...

Никакая это была не пилотка, и даже не тюбетейка — что-то среднее между тем и другим. Прокатчик любезно помог ему завязать на шее платок.

— Вот видите, — сказал он, страшно довольный, — вы безупречны.

Коннолли подошёл к большому зеркалу на стене и без особой надежды заглянул в него. Однако он выглядел вовсе не так нелепо, как ожидал увидеть. Даже, скажем так, ничуть не нелепо. Костюм придавал ему какой-то неожиданный аристократизм.

В конце концов, всё это не глупее, чем ирландский килт, пришло ему в голову.

— Ну как? — спросил его прокатчик.

— Пожалуй, — сказал Коннолли, подбирая сброшенный им смарт-пояс, — я похожу так немного... Мне надо привыкнуть.

Он оплатил пять дней проката плюс стоимость рубашек, запихнул свои вещи в пакет и вышел. Спускаясь на лифте, он всё ещё придирчиво изучал себя в зеркалах. Если Лика будет ржать, подумал он... а впрочем, может, и не будет. Не кажется же ей смешным кое-кто другой.

Сквозняк из кондиционера неприятно дунул ему по голым ногам, когда он открыл дверь своего номера. Коннолли поёжился. Пора привыкать, напомнил он себе. Он забросил пакет с вещами в номер и отправился ужинать.

Лику он отыскал в дальнем углу ресторана. Она сидела одна за столиком, Лаи с ней не было. При виде коллеги она вытаращила глаза, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась ему.

— Привет, — сказал Коннолли, подходя к столу. — Встречай новую разновидность барнардца — рыжую.

— За барнардца ты не сойдёшь, — критически заметила Лика, — рост не тот.

— Да уж, — усмехнулся он, — костюм еле подобрали.

Он был несказанно рад, что она не произнесла ни слова о шортах. Стащив с головы голубую шапчонку, он положил её на стул.

— Патрик, барнардцы не снимают пилотку за столом, — сказала Лика. Он слегка поморщился и снова нахлобучил злосчастный головной убор. Что ж, по крайней мере, она воспринимала его преображение адекватно. Больше всего он боялся услышать от неё какую-нибудь хохмочку на тему бойскаутов или гитлер-югенда. Но Лика просто сказала:

— Между прочим, красивый цвет — тебе идёт.

— Где Вик? — спросил он, успокаиваясь.

— Пошёл встречать своего чумового племянника. Собирается привести его к нам поужинать.

— Ладно, — сказал Коннолли и встал со стула. — Пойду возьму себе чего-нибудь.

— Будь другом, захвати мне ещё пару вон тех птичек. Тебе тоже рекомендую — специй много, но вкус отличный.

Запечённые целиком птицы были чуть крупнее воробья и с точки зрения Патрика едой не являлись. Исполнив просьбу Лики, он отправился искать для себя что-нибудь более питательное. Это удалось ему без труда — буфет был заставлен множеством разных блюд, и персонал постоянно следил за тем, чтобы запасы пополнялись. Коннолли немало повеселила карточка с надписью крупным шрифтом: "Корова земная".

— Это на всякий случай, — объяснил ближайший официант, — если у кого из гостей аллергия на наших животных или психологическое предубеждение...

Коннолли решил не вдаваться в словарные тонкости.

— Дай-ка мне этой коровы, — сказал он, подставляя тарелку. Под загадочным ярлыком, как оказалось, скрывался обыкновенный бефстроганов.

Стараясь не запачкать прокатный костюм, Патрик вернулся к столу.

— Решила сесть на диету? — осведомился он, наблюдая, как Лика доедает птицу. — Не мори себя голодом, ты и так неотразима.

— Для кого это, интересно? — Лика выплюнула косточку.

— Для всех, — коротко сказал Патрик и подмигнул. Лика вытерла руки салфеткой и отодвинула тарелку.

— Ты вроде бы не успел выпить, — нахмурилась она. — Или это переодевание ввергло тебя в такую эйфорию?

— Отчасти, — сказал Коннолли, приступая к еде. — Я надеюсь, что теперь, когда я напялил на себя этот костюм, ты будешь разглядывать и меня, а не только одного Вика.

— Что за ерунда! — воскликнула она, вспыхнув. — Ты что, ревнуешь?

— Нет, просто констатирую факты. С некоторых пор ты воспринимаешь его... внештатно.

— Вот как! И в чём, по-твоему, это проявляется?

— Ты ведёшь себя с ним не так, как раньше.

— Глупости.

— Ты стала конфузиться перед ним. В экспедиции ты не конфузилась.

— Я за собой этого не замечала. Возможно, это оттого, что я на чужой планете.

— Лика, — сказал Коннолли, — враньё — не твоя профессия.

Лика метнула на него полный бешенства взгляд.

— Ты сюда пришёл есть или издеваться? — негромко, раздельно проговорила она.

Несколько секунд Патрик глядел ей прямо в глаза.

— Лика, — сказал он, — не пытайся его захомутать. Из этого всё равно ничего не выйдет.

— Я и не пытаюсь, — бросила она и отвела взгляд.

— Надеюсь, вы не станете бить меня ногами, — раздался позади них весёлый голос Лаи, — за то, что я заставил вас так долго ждать? Разрешите представить: мой племянник, Доран Лаи.

Его спутник крутнулся на каблуках и звонко рассмеялся. Это был тощий парень с необыкновенно живым и подвижным лицом; в прошлый раз Лаи говорил, что ему четырнадцать лет, но по виду ему можно было дать все восемнадцать. Впрочем, так и должно было быть, ведь век барнардцев недолог — для них нормально умирать в пятьдесят-шестьдесят. Несмотря на землистую смуглоту и удлинённый разрез глаз, он выглядел менее экзотично, чем его дядя — благодаря довольно высокому росту и молодёжной причёске (каре тяжёлых чёрных волос, разделённых пробором). Доран явно чихать хотел на дресс-код обеих планет — на нём был подпоясанный балахон без рукавов, феерически оранжевого цвета, который при движениях распахивался, открывая чёрные холщовые штаны, похожие на джинсы.