За то ты с лихвой нагуляла за нас двоих на несколько весен вперед!
— Я, конечно, понимаю, что у ирусанов, наверное, по-другому, ведь вы необычные коты, но тяга к размножению должна ведь быть у каждого живого существа!
Эх, ничего ты не понимаешь. Мы находим пару один раз и на всю жизнь. Но лапы того, с кем я могла разделить защиту новой жизни, уже не ступают по земле.
— А вы, кстати, в людей превращаться не можете? Просто я подумала, что, возможно, вы умеете, как оборотни, поэтому тебе тот красавчик и понравился. Что скажешь?
Если бы она меня могла понять, то я сказала бы многое. Хотя мой взгляд и так прекрасно поведал обо всех моих мыслях по поводу ее фантазии.
— Хорошо, — миролюбиво сказала подруга, улыбнувшись. — Больше доставать тебя по этому поводу не буду.
Она потыкала мякоть рыбы длиной палкой и, убедившись, что внутри она готова, убрала с огня и, ойкая, принялась снимать горящую чешую.
Свою долю я давно съела, не утруждая себя чисткой и жаркой, поэтому за ее мучениями наблюдала с сочувствием.
— Нет, но почему они оказались именно там и именно сегодня! — вновь распалялась подруга, потирая об штанину обожженные пальцы. — Да еще и заметили нас. Хорошо, что мы сумели скрыться, а то Азирия точно послала бы меня куда-то с каким-то поручением. Или выговор бы устроила, за то, что Хейсе неудобство приношу. Даже если она будущая княгиня, это еще не означает, что ей можно всюду совать свой нос!
Я покачала головой, зевнула и опять положила голову на скрещенные лапы в желание подремать хоть несколько часов перед полночью, но Ивильмира мне отдохнуть перед ночным забегом не дала.
— А может ты заколдованная принцесса, которую может спасти лишь поцелуй любви? Неужели ты влюбилась в него с первого взгляда, а я, дура, помешала волшебному воссоединению?
Я тихо застонала, а Фарг, слушавший наше подобие на разговор, заржал:
— Она неисправима.
— И не говори, — слабо простонала я в ответ.
— Нет, ну ты же меня не просто так укусила! Или ты вправду решила стать опасным хищником, который напал на мою задницу из прихоти?
Я застонала погромче, уже сожалея о том, что остановила ее попытку уединиться на ночь с тем мужчиной и дать мне возможность отдохнуть.
Ивильмира замолчала, так как рыбу наконец-то дочистила и единственный звук, издававший ее рот, было довольное чавканье.
Огонь завораживающе трещал, тихо шумели листья на деревьях и еле слышно завывал ветер, только сверчки выделялись в этих тихих звуках своими громкими радостными песенками о прекрасной ночи. Меня всегда поражало их умение сочинять на ходу, да так красиво и виртуозно, словно днем они не спят, а упорно трудятся над сочинением песен, чтоб ночью похвастаться своим мастерством перед соседями.
— Бархатная сестрица, ночная звездочка, луна,
Примите мою дань, горделивици.
Усладив свой слух моей песней о ночи,
Открыв рассветные объятья для меня, — трещал ближайший к нам сверчок.
Я медленно провалилась в полудрему, когда ты вроде бы крепко спишь, но один посторонний звук и ты уже стоишь на лапах.
— Эль, ты сегодня ночью уйдешь?
Дрему как муху хвостом снесло. Зато теперь понятно, почему она всякие глупости до этого говорила. Она, вообще, когда волнуется, много говорит, из-за чего двуногие считаю ее заносчивой и не умеющей держать язык за зубами.
Подняв голову, я затравлено глянула на нее.
Я не хотела, чтоб она знала о НИХ. Не хотела, чтоб она волновалась и переживала.
— Я заметила, что каждый раз при встрече с Мирай ты исчезаешь, и возвращаешься порой в крови. И не только с ней...
Отвернув голову, чтоб подруга не увидела мои наполненные болью глаза, я встала и затрусила в сторону засыпающего леса.
— Я буду тебя ждать, — долетел взволнованный голос мне в спину.
На секунду я застыла, а потом гордо задрала трубой хвост и скрылась в тени.
Я знала, сегодня ночь они придут за мной. Но сегодня я им точно не проиграю, потому что есть та, кто меня ждет.
* * *
Ненавижу дождь! В нем все звуки словно прячутся за портьерой, чтоб игриво выглянуть и вновь скрыться, а запахи вовсе, как те мышки от кошки, затаились в норках, боясь высунуть наружу даже кончик носа.
Капли барабанили по ушам, заставляя их испуганно дергаться и прижиматься к голове. Вода, стекая по лбу, заливала глаза и нос, а кончик хвоста, собравший на себя, кажись всю окружающую грязь, тяжелым грузом тянулся сзади. Ко всему мокрая шерсть набухла, отяжелела и запачкалась в грязи, мешая идти. Фаргу было проще. Его копыта уверено ступали по мокрой земле, а дождь и грязь не доставлял никакого дискомфорта, так же как и Ивильмире, которая, сидя в седле, спряталась под широким плащом. Они были спокойны, так как могли потом искупаться в озере, а мне от представления, сколько времени и сил займет чистка шерсти становиться плохо.
Вдруг до ушей донесся смех. Еле тихий, но все же смех, а затем и голоса.
Я застыла, подняла сопротивляющиеся уши и прислушалась.
Смех повторился, а вода радостно залилась в правое ухо, заставляя меня из-за неудобства раздраженно крутить головой.
— Фарг, стой.
Конь остановился, повернул голову и устало спросил:
— Что еще?
— Оттуда смех доноситься, — кивнула я в сторону. — Возможно, там изба.
Фарг развернулся и последовал за мной. Ивильмира отреагировала на своеволие коня как обычно, то есть с полнейшим безразличием. Сдается мне, она попросту задремала, вручив свою судьбу в наши лапы и копыта. Поэтому будем надеяться, что в появлении этой избы виновата не извращенная удача одной двуногой.
Изба была маленькая, но крепенькая, и возведена на пригорочки, поэтому дождь, стекая к подножью, образовал возле последней доски, чьи деревянные сестры ступеньками шли к двери, широкую и глубокую лужу. В ее глубине я убедилась самолично, когда провалилась в грязь по грудь.
Два ржания тут же раздались за спиной.
Раздраженно шлепая хвостом по воде, я резко выпрыгнула из лужи, как я думала на спасительную поверхность, не будь она такой скользкой! Лужа с радостным плюхом приняла меня в свои объятья, а ржание двух длинноногих персон усилилось, переходя в истеричные всхлипы.
"Хватит ржать!" — хотела зарычать я, но получилось, что-то вроде: " Бур-руб-бур", вызвав противоположные моей просьбе действия, да еще рот наполнился грязной водой.
Отфыркиваясь и раздраженно дергая усами, я аккуратно вышла из лужи, а потом также аккуратно прошлась к первой деревянной ступеньки.
Для Фарга лужа создала минимум проблем, так как вода достала ему только до коленки, но вот с подъемом вышла проблема. Ступеньки размокли и накренились, так что на них лапами, ногами и копытами требовалось ступать осторожно. И если первые двое могли себе это позволить, то третий нет.
Я не ржала. Я уржалась до такой степени, что потеряла равновесие и съехала вниз, прихватив за компанию в объятья гостеприимной лужи еще двух "гостей".
В общем, поднимались мы долго и весело. Потом Фарга оставили под навесом в компании еще трех коней и кормушки намокшего сена, а сами без стука вломились в теплую избу.
За столом сидело трое мужчин, с которыми мы радостно поздоровались. И если на приветствие подруги они отреагировали удивленными взглядами, то на мое ошеломленными.
— Синяя лисица? — спросил один из двуногих, от чего подруга поморщилась.
Прозвище "синяя лисица" подруга получила из-за того... что в мире попросту не существуют синих лисиц! Впервые назвал ее так один вор, когда Ивильмира в начале воровской карьеры провалила свое очередное задание. Он тогда со смешком заметил: "Ты словно синяя лисица из басни Ниорта Вейспийского "Как лиса шубу продавала".
Басня рассказывала про одну лисицу, которая перекрасила свою шубу в синий цвет и решила подороже ее продать, рассказав всем, что она лисица редкой мифической породы. Конечно, лисица шубу свою продавать не хотела, а пыталась обманом забрать деньги и скрыться, вот только она настолько поверила в свой обман, что взаправду стала считать себя мифической синий лисицей. В результате она от страха за свою редкую синюю шубу сбежала в дальние леса, где и умерла от голода. Из-за этого вор и сравнил Ивильмиру с синей лисицей, так как они обе верили в то, кем не являлись.
— Мягколап? — нерадостно спросила подруга.
Тот кивнул головой и представил остальных:
— Зубатка и Шажок. А ты как здесь оказалась?
Они вернулись по своим местам, а подруга, сняв свой плащ и повесив его на вешалку, без спроса присела за один из стульев. Я же заняла место у камина на маленьком и относительно чистом коврике, так как двуногие ходили по полу в обуви, не обращая внимания на отлипшие куски грязи. К сожалению, я запоздало вспомнила о собственной грязи на лапах и коврик постигла участь пола.
— Эль, укрытие нашла, а вас какой светлый сюда затащил?
Я важно кивнула, заметив направленные на меня удивленные взгляды, и принялась вылизывать правую лапу.
— Да есть тут один светлый, — туманно ответил Мягколап, а потом поддался вперед и на тон ниже спросил: — Не желаешь подзаработать?
— Мягколап, у тебя еще хватает совести спрашивать? — хмыкнула Ивильмира, покачав головой. — Просто скажи кто и...
— Это мы сами сможем, — прервал ее мужчина. — От тебя требуется только отвлечь внимание и все. С меня не убудет за помощь, ты же сама знаешь.
— Ты же раньше по дорогам не шлялся, или богатые вдовы уже не по твоим мягким лапам?
Я оторвалась от вылизывания грязи между когтями и перевела удивленный взгляд со своей лапы на большущие руки мужчины, после чего раздраженно фыркнула: "Нашли с чем сравнить!", от чего на меня покосились с опаской, и вернулась к своему увлекательному занятию.
— Я по дорогам и не шляюсь, просто Шажок мне должен был, вот и предложил долю в деле.
— И что за дело?
— В общем...
В общем, если откинуть его подробный рассказ, с не менее подробным отчетом о пережитых эмоциях и чувствах, который начинался еще с того долга Шажка, а так же пропустив мимо ушей длинный спор относительно кто, когда и каким местом, то выходит следующее. Светлый граф поймал только начинающего свою карьеру Зубатку, который приходился кузеном Шажку, и тому несчастливцу, по старой дружбе с Шажком, помог Мягколап. Вот только тот граф оказался не из простых, а одним из приближенных короля, и двоим ворам пришлось поспешно залечь на дно на пару лет. И вот теперь до воров дошла информация о том, что сын того графа сейчас направляется из Светлых земель в Темный Рай. На границе они хотят поймать двуного, и потребовать у его отца выкуп. Ивильмире же отведется роль "подсадной утки". Она должна будет изобразить из себя благородную даму, на которую напали разбойники, и когда сын графа отвлечется, вырубить его.
Пока они все это обсуждали, я успела вылизаться, обсохнуть, вздремнуть и слегка проголодаться.
Я хотела широко зевнуть, но в процессе удивленно застыла с открытым ртом, словив ошарашенный взгляд Зубатки.
— Тебя не учили, что так пялиться неприлично? — с раздражением спросила я.
Двуногий дернулся, чуть не упав со стула, и боязливо проговорил:
— А он на нас не нападет? Вон какие зубища!
Я с укором посмотрела мужчину, но он расценил этот взгляд по-иному.
— И смотрит так оценивающе, словно выбирая, с чего начать!
К подобным высказываниям я уже привыкла, но порой обидно было до слез. Неужели только из-за того, что у меня острые зубы, я должна на них нападать? Я, между прочим, мясо вообще не ем! Эх, а тот мужчина с белым ореолом обратился ко мне уважительно "ирусан", не то, что этот.
— Не беспокойся, — со смешком сказала Ивильмира. — Даже если на земле из еды останешься только ты, то Эль побрезгует даже взглянуть с подобным намерением на твою тушку.
— Ааа, — протянул Зубатка, а потом задумчиво нахмурился, перекрутил услышанное и выдал: — В каком это смысле?
— В том, что посмотри на себя: грязный, немытый, вонючий. Кто вообще на тебя польститься? — насмешливо разъяснила подруга. — Точно не ирусан. Они слишком горды, чтоб снизойти до подобного "деликатеса", — во всю уже насмехалась женщина.
Зубатка обиделся и зло процедил:
— Откуда у тупого животного гордость?
— Эй, Зубатка, не надо так, — осадил его Мягколап. — Ирусан — это тебе не обычный мусорный кот. Она и обидеться может.
— Кто? — с презрением протянул двуногий, кивнув на меня. — Это тупое животное?
Я резко поднялась, подошла к шарахнувшемуся со стула мужчине, который заорал: "— Уберите ее от меня!", и с раздражением сказала:
— Слушай, двуногий, я тебя не обзывала, хотя тупостью ваш род намного превосходит наш. Вы единственные существа в мире, которые могут общаться лишь друг с другом. Из этого делаем вывод, что вы намного тупее нас, потому что ты, в отличие от меня, даже неспособен понять то, что я тебе говорю!
Двуногие ошарашено молчали, с удивлением глядя на меня, кажется, даже Ивильмиру удивили мои действия.
Просто достали меня эти двуногие, которые строят из себя не пойми кого. Высшая раса, которая без своих железных кругляков неспособна долго прожить!
— У меня такое чувство, что она тебе сейчас лекцию морали прочитала, — ошарашено проговорил Мягколап.
— Скорее послала куда подальше, — возразила со смешком Ивильмира.
Я фыркнула, развернулась и направилась назад на ковер.
Слишком много чести обижаться на них!
* * *
Единственное имеющееся в наличии платье, оказалось настолько ужасным, что любая уважаемая себя леди, предпочтет остаться голой, нежели облачиться в подобный наряд. Так заявила Ивильмира, когда перед нашими глазами предъявили красное платье с пришитыми везде, где только влезли, розочками.
В платьях я не разбиралась, поэтому определить хорошее оно или плохое не могла, но запаха мне вполне хватило, чтоб чихнуть несколько раз и поспешно отойти от него подальше.
— Я это не одену! — возмутилась подруга, когда ей предложили его померить. — Хотите, сами его напяливайте и изображайте благородную леди. Хотя в подобном платьице, вас за благородную леди примет только слепой! — Женщина увидела фыркающую меня и со смешком добавила: — И с заложенным носом!
— Я не виноват, что у тебя платьев нет! — возмутился Мягколап, в чьи объятья и было передано предполагаемое облачение отнюдь не благородной леди. — И вообще, ты же же... же... же... Апчхи!.. женщина! Зубатка, спрячь назад это убожество!
Платье вернулось назад в сундук, вот только запах пожелал и дальше составлять нам компанию, от чего я не переставала фыркать, раздраженно водя усами.
— Да я — женщина, — обиженно ответила Ивильмира, сложив руки на груди. — Только какой толк мне таскать с собой платья? По балам я не разгуливаю, да и мужчин обычно интересую без одежды.
— Тогда как прикажешь светлого заманивать? — возмущенно спросил Мягколап.
— В этом и заманю! — Провела женщина руками вдоль тела, уделив особое внимание груди. — Мужик всегда остается мужиком! Будь ты хоть светлый, хоть темный, хоть священко!
— Хорошо, — сдался Мягколап. — Легенда останется прежней, только с поправкой на то, что ты не благородная леди, а просто путница. — Мужчина вздохнул, покачал головой и печально добавил: — Надеюсь, удача будет на нашей стороне и хоть светлый окажется из благородных.
