Отличается и наш подход к выбору одежды, тенсы предпочитают удобные практичные вещи, свелы — пышные, порой даже вычурные. Большинство уроженцев Светлой стороны, которых я встречала, производили впечатление некой воздушной легкомысленности, даже в тех случаях, когда прибывали они по работе, а не в виде туристов. Особенно в этом смысле выделялись женщины. Широченные брюки, стянутые у щиколоток шнурками, или пышные юбки, узкие корсеты и забавные плоские шляпки-цилиндры, закреплённые под подбородком лентами, — так выглядели решительно все их наряды. Особенно интересно смотрелись блузы с высокими воротничками и пышными рукавами, стянутыми у запястий, имеющие разрез на спине от воротника до самого низа: во второй форме в эту прорезь выпускались крылья. У мужчин рубашки имели схожий фасон, штаны же, напротив, были крайне узкими и заправлялись в высокие узкие же сапоги на шнуровке или на пряжках, плотно облегающие икры. Вместо сюртуков свелы носили долгополые накидки с прорезями для рук или странными рукавами-крыльями. Учитывая их любовь к ярким сочным краскам и порой вычурным орнаментам, смотрелось на наш взгляд необычно и чуждо.
— Прошу знакомиться, господин Ванза Алот, специалист по искрам. Госпожа Фириш ту Фрем, одна из лучших имеющих частную практику механиков Тёмной стороны, — отрекомендовал ту Верс, и мы со свелом обменялись пристальными взглядами и безликими приветствиями.
Господин Алот был не слишком типичным представителем своего народа: он напоминал скорее ледяные пики поверхности Диска на Светлой стороне, чем яркие и пёстрые Парящие острова. Льдистая светлая кожа, волосы по цвету напоминали кристаллы памяти — такой же тусклый голубоватый оттенок с серебристым отливом. Рубашка была белой на местный манер, узкие штаны — тёмно-серыми, сапоги — чёрными; то есть, цветовая гамма, подходящая скорее какому-то клерку с Тёмной стороны.
Но куда сильнее из привычного образа выбивался взгляд. Холодный, пристальный, испытующий и какой-то... безжалостный? Мужчина смотрел на людей как контролёр с микрометром в руках на партию шестерёнок — взвешивал, оценивал, измерял и при необходимости без сожалений списывал в брак. Ни любопытства, ни интереса, ни даже усталости. Если бы у машинатов были глаза, они бы выглядели именно так.
— Чем обязана, господа? — полюбопытствовала спокойно, хотя определённое подозрение появилось сразу же в момент появления гостей.
— Как ваши успехи с искрами? — неуверенно покосившись на своего спутника, спросил ту Верс.
— К сроку успею, — я растерянно пожала плечами. — Что-то не так?
— Вам не попадалось что-нибудь необычное среди камней? — почти без акцента спросил Ванза, склоняясь над моим рабочим столом и пристально разглядывая лежащие искры. — Видите ли, существует вероятность, что при производстве этой партии был допущен серьёзный опасный брак, и мы решили самостоятельно проверить информацию.
— Я посмотрела ещё не все камни, — проговорила я, уже сейчас понимая, что так просто со странным синим кристаллом не расстанусь. В описи значится четыре дюжины стандартных искр, четыре дюжины я им и отдам. А что там за брак такой упустили эти умельцы, я ещё посмотрю! Небось, ради какой-нибудь ерунды не стали бы так суетиться, точно какую-нибудь секретную разработку прошляпили! А, как известно, "что упало — то пропало". — Попалось только три, но я бы не назвала их необычными, — добавила и потянулась показать, но господин Алот пренебрежительно отмахнулся.
— Нет нужды, я уже вижу, что ничего похожего здесь нет. Прошу прощения за беспокойство, видимо, информация была ошибочной или брак попал в другую часть партии.
— А что за брак-то такой, если вы его на глаз определили? — продолжила любопытствовать я.
— Неважно, — вновь отмахнулся он.
— Финька, твоя няня сказала, ты тут! — с лязгом и грохотом в мою удивительно популярную нынче мастерскую ввалился ещё один незваный гость. Правда, в отличие от предыдущих, этот гость был всегда желанным, и сейчас его появление оказалось очень кстати. — Спасай, вопрос жизни и смерти!
— Ну, не будем дольше вам мешать, — сразу же засобирался ту Верс со своим странным спутником. И я даже из вежливости не стала уговаривать их остаться на чай и заверять, что они совсем меня не отвлекают.
— Она не няня, Мух, она экономка, — не знаю уж в который раз поправила я, пристально разглядывая друга и пытаясь угадать, что и с чем у него случилось в этот раз. Свежие травмы на взгляд не определялись, бинты нигде не белели, так что я позволила себе немного расслабиться.
Мух, которого по документам звали Миришир ту Трум, номинально был моим другом детства. Фактически же я никак не могла определиться, кем он всё-таки является: моим шедевром или же моим проклятьем.
Мух одержим полётами. Ему бы родиться на Светлой стороне и получить крылья от природы, но не сложилось, где-то на энергетических слоях Мироздания случился сбой, и парень родился тенсом, за что теперь страдают все окружающие. Причём именно окружающие, а сам Мух не страдает, он наслаждается.
Мне иногда кажется, что при рождении его обделили не только крыльями, но и чем-то ещё очень важным и нужным любому человеку. То ли мозгом, то ли просто — инстинктом сохранения, а недостатки компенсировали феноменальной везучестью. По внешнему виду ту Трума, конечно, сложно предположить, что этот парень удачлив, но... он жив, а это само по себе чудо. Потому что столько взрывов и падений не пережил, по-моему, больше ни один человек.
А ещё он совершенно не умеет расстраиваться, и этому таланту я искренне завидую, хотя и понимаю, что научиться подобному отношению к жизни невозможно, таким надо родиться. Потому что я, как и любой нормальный человек, лишившись, скажем, руки, как минимум впала бы в отчаянье и решила бы, что жизнь кончена. Потом, наверное, смирилась, но чувствовала бы себя ущербной и несчастной. Мух же... надо было видеть его горящие восторгом глаза, когда это порождение Домны прибежало ко мне, едва выписавшись из больницы, с радостным воплем "Финька, а сделай мне руку как у машината!"
Тогда-то всё и началось.
С тех пор Мух лишился не только руки, но правого глаза, правого уха, необратимо повредил коленные суставы — и это только те травмы, которые не могли зажить, а переломы я вообще не считала. Да он и сам, наверное, не помнит, что и сколько раз ломал. Но в травматическом отделении городской лечебницы его знают все до последней санитарки и принимают каждый раз с распростёртыми объятьями. Не удивлюсь, если они делают ставки, с чем в следующий раз привезут ту Трума и когда его уже привезут не к ним, а сразу в крематорий.
Но я искренне сомневаюсь, что этот человек действительно убьётся в результате какого-нибудь собственного эксперимента. Он либо доживёт до глубокой старости, либо погибнет по совершенно нелепой случайности, например, поперхнувшись косточкой.
В итоге зрелище мужчина представлял собой более чем запоминающееся. Во-первых, механическая левая рука, которую я по просьбе Муха периодически "совершенствую", добавляя или убирая какие-нибудь странные детали, конструкции и элементы крепления. Во-вторых, сложные пружинные внешние протезы, ослабляющие нагрузку на колени, которые выглядят не менее эффектно, чем рука. В-третьих, на правую, пока относительно здоровую, руку он уговорил меня соорудить похожий протез для увеличения мышечного потенциала. В-четвёртых, небольшой ранец на спине, в котором находится обеспечивающая работу всего этого компактная паровая установка, работающая на чандре, которая тихонько пыхтит и пофыркивает, периодически спуская через специальный клапан излишки давления, и тогда за спиной Миришира с шипением бьёт небольшой паровой гейзер, разбивающийся о специальный глушитель и окутывающий мужчину облачком тумана. Ну и до кучи — маска, закрывающая правую глазницу, ухо и часть головы, потому что эти повреждения ту Трум получил в результате взрыва, и вид у периферии... жутковатый. Ему самому-то наплевать, но окружающие уж очень пугаются. После десятка обмороков особенно впечатлительных девиц и дам Мух всё же дал себя уговорить на маску. Тоже вид ещё тот, но теперь от него по крайней мере просто шарахаются, а не лишаются сознания.
— Что случилось? — уточнила я, всё-таки доставая из стола заводной ключ от своего машината. — У тебя очередная гениальная идея?
— Финь, отрегулируй руку, а? — умоляюще воззрился на меня этот маньяк. — Хочешь, даже на колени встану! Через шесть дней полёт, у меня ещё доработки аппарата не все реализованы, а она, зараза, заедать начала!
— Ну, что с тобой делать? — риторически вопросила я. — Отрегулирую, конечно. Сядь в сторонку, не дребезжи. Четверть часа твоя рука потерпит?
— Четверть, конечно, потерпит. А чем ты таким занята? — любопытный Мух попытался сунуться к столу, но я непримиримо встала у него на пути.
— Не подходи! — заявила, упираясь ладонями в грудь мужчины. — Ближе метра к моему столу вообще не подходи, а сейчас лучше — держись за два. Или за три. Или вообще за десять!
— За десять твоя мастерская кончится. — Ту Трум даже не подумал обижаться и покладисто позволил затолкать себя в угол у шкафа при входе и усадить на импровизированные табурет. Переобуваясь, я использовала в качестве стула обрезок толстой трубы, накрытый куском побитой ржой жести. Дёшево и сердито, а поставить более удобный стул руки никак не доходя. — На словах хоть скажи, что у тебя там такое?
— Искры, четыре дюжины. — Когда Мух оказался на относительно безопасном расстоянии от стола, я позволила себе немного расслабиться.
Подпускать этого человека к хрупким мелким деталям было опасно и раньше, до каких-либо изменений в организме. А теперь природная грация (точнее, то, что её заменяло) оказалась помножена на сокрушительную мощь пневматических приводов и возросшие габариты, и поражающая сила Миришира неизмеримо возросла. Если бы я занималась разработкой взрывчатки, давно бы предложила новую единицу измерения её эффективности: один Мух. Одна проблема, эталон наверняка откажется сидеть в Хранилище Мер и служить образцом.
Удивительно, как при такой неловкости он умудряется быть неплохим изобретателем и летуном. По истории болезни предположить это трудно, но некоторые его творения в самом деле хороши, они действительно работают и работают надёжно. Но останавливаться на достигнутом — это не для ту Трума, к решённой задаче он быстро остывает и спешит поставить перед собой новую. В последнем мы, впрочем, солидарны.
— Погоди, а что ты говорил про полёты через шесть дней? — Я склонилась к машинату, чтобы его завести, но вдруг вспомнила утренние новости и обернулась к другу. — Ты что, собрался с этой экспедицией за тучи?!
— Да ну, что я там забыл, — пренебрежительно отмахнулся он.
— Мух, ты здоров? — уточнила я, разглядывая друга с подозрением. — Откуда такое здравомыслие?!
— Ладно тебе, — слегка смутился он, — я же не совсем идиот. Я понимаю, что там дышать нечем, плюс вулканический пепел, газы и всё такое. Это дирижабль можно как-то защитить, а на дирижабле — это ведь не полёт, так, суррогат. Я их проводить хочу и пожелать удачи, крылом махнуть на дорожку. Во-первых, я нескольких участников экспедиции неплохо знаю, включая капитана, а во-вторых, у меня всё равно несколько идей дошли до стадии испытания, чем не повод проверить! А что это к тебе за делегация приходила?
— Веришь — сама не очень понимаю, — хмурясь, проговорила я, осторожно вводя ключ в отверстие на груди машината и нащупывая нужное положение. — Попалась тут в партии очень странная искра, потом покажу. А эти ребята, похоже, искали именно её.
— Но ты, разумеется, не отдала? — весело уточнил Мух. При всей бесшабашности и безалаберности, парень он очень надёжный, язык за зубами держать умеет, так что откровенничать я не боялась.
— Разумеется. В документе написано что? Четыре дюжины стандартных искр. А если они пропыхали что-то интересное, это исключительно их проблема.
— И ты сейчас хочешь проверить, что за искра такая? — предположил ту Трум, явно оживляясь. — Пожалуй, я сегодня совершенно никуда не спешу, да и рука моя не так уж заедает...
— Сиди-сиди, я же не прогоняю, — отмахнулась я, повернула ключ на пол-оборота и отступила на шаг от машината. В груди того тихонько застрекотало. — На аппарате все проверки искра прошла успешно, но этого явно недостаточно. Встать, — скомандовала я, и Геш послушно поднялся, скрипнув какими-то из шарниров. — Смазать бы, — тихонько буркнула себе под нос и продолжила: — Подними ногу! — Машинат послушно поднял правую ногу, согнув в колене. — Так, приоритеты вроде правильные. Теперь подними вторую ногу, — скомандовала я, и Геш, аккуратно опустив правую ногу, поднял левую. — Хм, и с логикой всё хорошо. Ударь его, — так же невозмутимо велела я, ткнув пальцем в Миришира. Друг издал какой-то невнятный возмущённый звук, который я проигнорировала, а машинат остался на месте. — И запреты работают... интересно, а что же с ним не так? — пробормотала себе под нос, задумчиво разглядывая болвана. — Мух, ты как думаешь?
— Я думаю, шуточки у тебя дурацкие, — проворчал тот. — А если бы запреты не работали?
— Но они ведь работают, — возразила я. — Что я, совсем дура? Это стандартная проверка, я же говорила, на приборе всё работает отлично.
— Ну, не знаю... — протянул ту Трум. — Выполняй! — велел он.
Я хотела язвительно уточнить, что именно должен выполнить машинат, не получивший никакого задания, но не успела. На пару мгновений замешкавшись, Геш развернулся на месте и двинулся к выходу. Шаг, другой... на третьем мы очнулись.
— Стой! — прозвучало в один голос, но машинат проигнорировал команду. — Замри! — опять никакой реакции.
— Мух, держи его! — сообразила я, когда болван уже подошёл к двери и потянул ту за ручку. Ту Трум перехватил Геша за запястье — а машинат, вместо того, чтобы замереть, как того требовала программа, начал бороться! Сначала совсем по-человечески вывернул руку, сбрасывая чужую ладонь, а потом и вовсе попытался толкнуть Миришира в грудь. Только человек оказался значительно быстрее машины, руку её отвёл и, кажется, совершенно рефлекторно ударил кулаком в грудь.
— Мух! — жалобно простонала я, но было уже поздно. От удара ключ согнулся и, кажется, сломался, а в железном нутре машината что-то натужно заскрежетало, звякнуло, щёлкнуло, зашипело — и болван замер неподвижно. — Обязательно было его ломать? — проворчала, подходя ближе и пытаясь на глаз оценить причинённый ущерб.
— Нет, лучше было бы, чтобы он поломал меня, — возмущённо фыркнул ту Трум, но тут же предложил, явно пытаясь загладить вину. — Давай помогу, где у тебя операционный стол?
— Сейчас, погоди ты, дай я тележку подкачу, — одёрнула его. — Спину опять сорвёшь, никакого тебе полёта через шесть дней не будет.
— Интересно, а что я ему такое в итоге всё-таки скомандовал, если у него все запреты разом слетели? — вновь приободрился Мух, видя, что я почти не сержусь и на скандал не настроена.
