Мир не без добрых драконов

Четкие квадраты каменных плит под ногами сменились плотно утрамбованной галькой, она скрипела под подошвами моих сапог. Я отошел в сторону, пропуская мамашу с целым выводком босоногих малышей. Длинная синяя юбка, стекая с крутых бедер до самой земли, поднимала в воздух облако легкой пыли. Я посмотрел ей вслед, и мне на глаза попалась вывеска на противоположной стороне улицы. "Лавка древностей — здесь вы найдете то, что ищите!"

Повинуясь неосознанному желанию, я перешел дорогу. Натертое до блеска медное кольцо вместо ручки звякнуло в тон колокольчику над дверью, сообщая, что пожаловал очередной покупатель, и я попал в полумрак магазинчика.

Хозяина я не увидел, а услышал:

— У нашего принца новый телохранитель. Ты, что ли? — раздалось из темного угла в дальнем конце лавки. Он и не пытался скрыть неприязнь, каждое слово, произнесенное слегка дрожащим от старости голосом, воспринималось мной, как плевок. Давно я не попадал в ситуацию, когда сам воздух вокруг меня клубился от ненависти — тяжелой, как смола, многие годы хранимой и нежно лелеемой этим полуэльфом. И слегка растерялся — привык за три месяца к нормальному отношению.

Старик с трудом встал и, опираясь на палку темного дерева с тяжелым серебряным набалдашником, обошел прилавок. Глядя на приближающегося ко мне хозяина, я вспомнил, с каким уважением в голосе поведал нам с Роном историю приобретения ожерелья для своей невесты Повелитель. Имя сплыло из глубин памяти — Карел, так зовут хозяина. Теперь я знал, куда меня занесла нелегкая.

— Меня зовут Ларсель. И вы правы — я новый телохранитель его высочества принца Дмитрия.

Карел предусмотрительно остановился в нескольких шагах:

— И что ты ждешь? Что после твоего признания я тебе в любви объясняться начну?

— Нет, думаю, это было бы лишним. Но я был бы вам признателен, если бы вы опустили свое грозное оружие.

Я показал взглядом на палку, которую старик уже давно держал посередине, серебро блестело, пуская зайчики мне в глаза.

— Ладно, говори, что тебе нужно в моей лавке и проваливай отсюда, тайл.

Он привычным движением перехватил трость и оперся на нее, старые кости держат плохо.

— Это вы подарили Повелителю ожерелье Тальмы?

Карел замер.

— Как ты узнал?

— Повелитель принял мою клятву незадолго до того, как принес ожерелье. Я жил в его апартаментах.

Давление неприязни слегка ослабело, но не исчезло окончательно. Имя повелителя, а ему Карел доверял безоговорочно, сыграло свою роль, хозяин не стал относиться ко мне намного лучше, но прибить уже не мечтал. Вместо этого я почувствовал его любопытство.

Я не стал читать его мысли — иногда это более чем неприятно, а эмоции... эмоции волнами гуляли в помещении лавки.

— Кому, ты сказал, принадлежало ожерелье? Тальме?

— Да, Тальма — жена первого Правителя Иллинов, камни, из которых оно изготовлено, в этом мире не существуют. Я боюсь даже предположить его возраст. Это одна из величайших реликвий нашего народа, пропавшая из сокровищницы Правителя около трехсот лет назад. — Я выдержал паузу, дав возможность Карелу понять, чем он владел и что подарил дракону. А потом улыбнулся и, не дожидаясь реакции старика, добавил: — Розалинде оно очень идет, у нее глаза такого же цвета.

— Рад, что угодил Повелителю. — Я ожидал услышать нотку сожаления — но ее не было. Он и не думал сокрушаться, значит, отдал ожерелье от чистого сердца. Карел кивнул мне и показал рукой на полки с товаром, а сам вернулся на свой наблюдательный пункт за прилавком.

Я равнодушно прошел мимо хрусталя, задержался возле эльфийского фарфора — рисунок на одной из тарелок показался мне знакомым. Медленно двигаясь вдоль витрины с посудой, я дошел до выставленных на продажу книг. Всегда любил читать. Грустно, но моей мечте иметь свою библиотеку вряд ли суждено сбыться. Ведь для этого нужно как минимум иметь свой дом — роскошь, для бывшего тайла недоступная.

С любовью провел по переплетам стоящих по размеру книг. Взял одну, открыл и очнулся от грозного окрика:

— Тут тебе не публичная библиотека! Выбрал — плати и вали отсюда!

Я с сожалением закрыл летописи двухтысячелетней давности. Предохраняющая от старения и порчи магия кольнула подушечки пальцев, и я стряхнул ее на пол, словно капли воды. Сунул книгу под мышку, твердо решив ее купить, и протянул руку за следующей. Написанный от руки толстый том в деревянном переплете, покрытом тонкой вязью резьбы. Работу наших мастеров я узнал сразу. А вот узор... таких цветов в этом мире нет. Неужели мне повезло, и я наткнулся на настоящий раритет? Нет, скорее это копия или подделка. Даже не открывая книгу, понял, что не смогу поставить ее обратно на полку. Но все-таки открыл и поразился — исписанные от руки страницы, кляксы и зачеркнутые слова на совершенно незнакомом мне языке. Летящий с сильным наклоном влево почерк.... Дневник? Ученическая тетрадь? Всегда любил разгадывать загадки, и ценность того, что находилось в моих руках, возросла вдвое. Для меня. А вот теперь самое главное не дать полуэльфу догадаться, что мой интерес вышел за пределы простого любопытства, и я протянул руку к следующей книге.

Нет, любовные романы меня больше не привлекают, спасибо мастеру, я ими сыт по горло. Еще одна книга привлекла мое внимание великолепными гравюрами. Достаточно.

Хозяин лавки нетерпеливо поглядывал в мою сторону, и, когда я положил стопку книг на прилавок, не глядя, схватил их, ловко завернул в лист коричневой бумаги и перевязал бечевкой.

— Пять золотых.

Монеты легли на стол, и пока старик собирал их в кошель, я, не прощаясь, развернулся и вышел на залитую солнцем улицу. Сразу стало легче дышать.

Прекрасно понимая, что отдал немалые деньги за кота в мешке, я, тем не менее, был счастлив. Пусть у меня пока нет своего дома, но начало библиотеке положено.

— Ларс! Наконец-то! Как погулял? А тебя Тунский искал по какому-то делу. Что это ты купил? — скука на лице принца сменилась воодушевлением, когда я появился в гостиной.

— Книги. Набрел на интересную лавку, правда, приняли меня не очень хорошо, но это пустяк по сравнению с тем, что я в ней нашел. А зачем я графу, он не сказал?

— Нет. Ты, когда с ним поговоришь, возвращайся — сыграем партию, а то Антон меня бросил, и я тут сижу, как дурак, скоро выть начну.

— Как скажете, Ваше высочество. Надеюсь, еще полчаса вы продержитесь?

— А куда я денусь!

Смывая уличную пыль, я думал о том, зачем я графу. Никаких идей в голову не приходило. Мирную жизнь во дворце ничто не нарушало. Самым "страшным" происшествием за последнюю неделю можно назвать пропажу королевских подштанников из прачечной. Вам смешно? Мне тоже, а вот король сильно огорчился, потому что они пропали все! Потом выяснилось, что слуга, будучи в подпитии, перепутал тюки, и место рваных простыней отдал королевское нижнее белье старьевщику. Шон, недолго думая, посадил его в темницу на две недели на хлеб и воду, а когда до него дошел комизм ситуации, сам посмеялся и выпустил слугу на волю, но пить запретил и в прачечную заходить тоже. Это стало для слуги большим наказанием, чем тюрьма — он лишился возможности навешать свою зазнобу — прачку. Смех и грех! Так что, по какому поводу я понадобился графу, неизвестно.

Привычно распределил свое "железо" по местам: свободные рукава чистой рубашки скрыли очертания наручей с иглами, длинный кинжал отправился за голенище, метательные ножи — на пояс. И это самый минимум, без которого любой тайл чувствует себя голым. Короткие волосы уже почти высохли. Да, я поменял прическу. Уговорил Асю, она, правда, сопротивлялась, но я пригрозил, что сделаю это сам, ножом, и покрашу в зеленый цвет. Только тогда она со скрипом согласилась — подровняла сзади, а потом села мне на колени лицом к лицу и, предоставив мне возможность крепко держать ее за разные места, долго ровняла чуб. Закончилась моя стрижка в постели — именно туда мы переместились, сбросив колючую от волос одежду прямо на пол.

А еще через неделю Ася уехала...

Причесываясь, я вспомнил недоумение на лице господина Ректора, когда мы с Димой явились к нему с необычной просьбой. Но отказать принцу он не смог и написал официальное письмо о материальной помощи выпускнице Асии Тарино в количестве пятидесяти золотых.

Деньги Ася получила — и уже потратила половину на мебель и посуду. Только вчера пришло от нее письмо.

В приемной Тунского приветливо улыбающийся секретарь попросил подождать, а сам побежал докладывать графу, что я явился.

Глава секретной службы принял меня сразу, на столе перед ним лежало письмо, и я узнал печать Рона. Странно, ведь Рон только неделю назад улетел в Иллинадор.

— Добрый день, милорд!

— Здравствуй, Ларсель. Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу. Несколько дней назад ко мне обратилась эльфийка, утверждая, что она твоя сестра.

— Где она? — я вскочил, не считая нужным скрывать перед графом охватившие меня чувства.

— Подожди, Ларс, не спеши, это еще не все. Зная обстоятельства и ограничения, налагаемые на тайлов, и в свете наступивших в Иллинадоре перемен я позволил себе по своим каналам проверить информацию, связавшись через моего, скажем так, подчиненного, с главой твоей семьи. Он заверил меня, что у тебя действительно имеется родственница по имени Тальша, но только она не сестра, а твоя мать.

Как сказать словами, как описать то, что я испытал в этот момент. Я закрыл глаза, не в силах осознать услышанное. Моя мать жива, она искала меня и сейчас находится здесь, в Керсове? Надежда на встречу в моей душе боролась со страхом, что это может оказаться ошибкой. Но вряд ли глава рода Ринилан станет сообщать ложную информацию.

Я очнулся от звука льющегося в бокал вина. Граф протянул мне его со словами:

— Ларс, присядь и, вот, держи.

Сделав глоток, я вернулся в кресло. Семь дней она здесь, а он только сегодня решился мне сказать об этом. Проверял... да я бы моментально узнал, кто она, достаточно прочитать ее мысли.

— Милорд, в проверке не было необходимости. Я бы сразу понял, кто она.

— Тебе не составит труда объяснить старому шпиону, почему ты так думаешь?

Граф смешно приподнял брови, словно удивляясь, что есть что-то неизвестное ему. Да, я знал, что Тунский хорошо выполняет свою работу на благо короля, шпионская сеть в Иллинадоре — это его заслуга. Но с тайлами он дела не имел, и знал о нас только по донесениям и нередким в прошлом стычкам с людьми. Открывать наши секреты я ему не собираюсь, но найти оправдание могу легко:

— Считайте это одним из проявлений магии эльфов — вы же знаете, что мы легко читаем эмоции, и родную кровь я бы сразу почувствовал.

Тунский кивнул, соглашаясь с моими словами, и встал.

— Может, все-таки согласишься работать на меня?

— Как вы себе это представляете? Я был и остаюсь подданным Иллинадора и охраняю Дмитрия по приказу Правителя, как его внучатого племянника. Неужели Его Величество не показал Вам приказ о моем назначении?

Тунский крякнул с досады, но ничего не сказал. Очередная попытка меня завербовать провалилась, но... я бы на его месте поступил точно так же, и осуждать его не имею права.

А пока я сгорал от нетерпения увидеть мать и проклинал Тунского за вынужденную задержку.

— Если мои ответы Вас удовлетворили, я хотел бы познакомиться с моей матерью. Где она живет?

Граф замялся, но тут же махнул рукой:

— Следуй за мной. Я поселил их — ее и нанятого ей проводника — в гостевом крыле, но, прости, дать им свободу перемещений не имел права.

"Хорошо, что не в тюрьму" — подумал я, шагая рядом с Тунским по коридорам дворца.

— Ну вот, мы пришли. Дальше ты сам. Их судьба теперь в твоих руках. Вы свободны! — обратился он к гвардейцам и посмотрел мне в глаза. — Прости, но это моя работа. — Я кивнул в ответ и тяжело вздохнул. Мне предстояло сделать самый трудный шаг — постучать в дверь.

— Смелее, солдат, она тебя ждет.

Тунский хлопнул меня по плечу и удалился в сопровождении охраны.

Я постучал, правда, не сразу. Прошло минуты две, в течение которых я пытался упорядочить мысли и поставить необходимые блоки. Кто-то шел с той стороны двери, под весом идущего скрипели паркетины. Что сказал Тунский — спутник, у нее есть проводник. Вероятно, наемник, но тогда почему он живет с нее в одной комнате? Я знал эту квартиру — тут мы жили весной. Крохотная гостиная и спальня с двумя кроватями, которые при желании можно сдвинуть — и будет одна большая. Не о том я думаю! Дверь приоткрылась, и суровый на вид мужчина лет сорока осмотрел меня с ног до головы, уделив пристальное внимание моим глазам. Я не отводил взгляда, в свою очередь стараясь рассмотреть того, с кем мне предстоит иметь дело: короткая стрижка, седые виски, глаза цвета гречишного меда, военная выправка, широкие плечи. Бывший солдат, а теперь наемник? Дверь распахнулась, значит, я тоже прошел проверку, и меня пригласили войти.

— Ларсель?

— Да!

— Подожди здесь.

Немногословен — еще одна черта, взятая мной на заметку. Я остался стоять, с нетерпением ожидая встречи с той, кто дала мне жизнь. Знала ли она, что у нее родится беловолосый ребенок и что его отнимут сразу после рождения? Что она чувствовала, когда поняла, что беременна? Счастье или досаду? Любила ли она меня тогда.... О боги, я сойду с ума!

Дверь в спальню отворилась, и она застыла в проеме — тонкая, как тростинка, с такими же желтыми глазами, как у меня. Минуту мы смотрели друг на друга. Мне не понадобилась напрягаться и читать ее мысли — все смыла прочь волна незнакомого мне ранее, но такого желанного чувства, что я не сразу подобрал название ему. Она не стала таиться — полностью распахнула свое сердце, и только многолетняя выдержка удержала меня на месте. Материнская любовь смела ко всем чертям мои щиты и блоки.

Она подошла и протянула дрожащие пальцы к моему лицу:

— Сын....

Потом наступило время слез, объятий, смеха и мы говорили и говорили, не в силах остановиться. Мамин муж, а вовсе не наемник, как считал граф, принес вина и еды. Дима, прихрамывая, примчался меня спасать — взрыв моих эмоций долетел до него, и уже через час мы все вместе сидели в малой столовой.

Мы проговорили всю ночь. Я смотрел на мать и думал о том, что уже завтра начну подыскивать нам дом. Пусть не сразу, но он у меня будет. Не зря я сегодня купил книги.