Люди Рун

— Не потерял, — нервно хохотнул Кэрн, не став уточнять, что сам подводным плаванием заниматься не стал. — Да, какая, к Забытым, разница, что стукнуло в голову этой твари? Улетела, и ладно! Кстати, а кто такие эти Забытые? А то ругательство прилипло, а я даже не знаю, что оно, собственно, означает.

Мужчины раздражённо пытались отжать в очередной раз вымокшую одежду, и беседа оставалась единственной возможностью отвлечься от неприятных размышлений на тему, когда же им доведётся выбраться из этой отвратительной хляби и как следует обсохнуть.

— Забытые? Видишь вон тот одиночный пик?

— Драконий? Разумеется, вижу. Мы же к нему и идём! Он вклинивается в течение реки, расщепляя её русло надвое. Между излучинами остров — Кэр'Модан, он же Забытый Город. Именно оттуда приходят культисты. Но какое это имеет отношение к...

— Всё так, — кивнул Лотвир. — Только правильнее Город Забытых. Предания говорят, что раньше на месте княжества и на много миль вокруг него простиралась великая страна, сердцем и столицей которой являлся город, к развалинам которых мы и направляемся. А правили этой страной правители, обладавшие великим могуществом. Им подчинялись горы и реки, небо и земля. Они меняли по своему вкусу облик животных и растений, и ни один человек не мог противиться их воле.

— И что случилось? Почему их город разрушен, страна пришла в упадок, а имена забыты?

— Никто не знает точно. Войны и катаклизмы обрушились на прежде благословенный край, повелители вцепились друг другу в глотки, перебив друг друга, и люди поняли, что те оскорбили богов, взяв в свои руки слишком много могущества и возгордившись. Потому имена их предали забвению, как и выстроенный ими город. Много веков туда не ступала нога человека. А теперь вот он стал обиталищем безумцев, решивших разбудить тени прошлого.

— Думаешь, этот, как его, Повелитель Драконов — это кто-то из Забытых? — задумчиво нахмурился Кэрн.

— Очень даже может быть! — оживился Лотвир. — Вот напасть-то... Только их возвращения нам и не хватало!

— Слушай, Вир, — спохватился Кэрн. — Что-то тут не так! Положим, эти психи верят утверждениям своей Пророчицы, что Забытые, по крайней мере, один из них, вернутся. Тем более что их угрозы насчёт зимы и прочего согласуются со сказками о правителях Кэр'Модана. Но княжна-то им зачем?

— Не знаю, может, для возвращения этого самого Повелителя нужно провести какой-нибудь зловещий ритуал? Пролить на алтаре кровь девственницы, к примеру.

На этих словах Лотвир осёкся и резко помрачнел.

— Нам надо торопиться, — заключил Кэрн хмуро, и двое мужчин поспешили вперёд.

Несколько часов утомительного марша приблизили маячащий на горизонте пик ненамного. Тот по-прежнему казался размытой в туманном мареве тенью, не давая путникам даже следа надежды, что им удастся туда добраться хотя бы к утру.

Это если усталость не заставит их рухнуть раньше.

Раскисшая глина под ногами заставляла оскальзываться на каждом шаге. Рана на ноге сначала ныла, а потом начала стрелять чуть не до колена так, что хотелось взвыть благим матом. Кэрн угрюмо ковылял, глотая рвущиеся с языка проклятия, и, несмотря на все усилия, отставал от напарника всё сильнее и сильнее.

Заметив это, Лотвир со вздохом вернулся и заставил воина опереться на своё плечо. Скатившееся до самой земли солнце вызолотило облака, в воздухе уже вовсю пахло вечерней прохладой, а перспектива свалиться мешком прямо в воду и захлебнуться стала казаться довольно привлекательной. Там, на кресте, по крайней мере, не надо никуда идти.

— Глупая идея, — недовольно пробурчал Кэрн, — без меня у тебя хотя бы есть шанс.

— Сам дурак, — фыркнул Лотвир. — Чай не княжна, так чего раскис? Нам ещё Илану спасать, забыл? Или ты решил на меня всё взвалить? Ну уж нет, дудки. Ты меня в это втянул, тебе и вывозить.

Отвечать нахалу не было никакого желания, и Кэрн позволил себе просто принять помощь, чувствуя, что успел привязаться к своему случайному попутчику, словно они были знакомы целую жизнь.

— Вир, скажи, какого лишаистого раптора это болото называется Пустошью? Хлябь подошла бы куда точнее! — ворчливо поинтересовался воин.

— Так вода тут всего несколько месяцев в году, — пояснил Лотвир. — Когда тает снег в горах, река разливается, затапливая всё вокруг, с водой приходят и эти серые исполины с длинными шеями. А вслед за ними появляются драконы.

— И меня угораздило воскреситься именно в эти самые месяцы, — проворчал Кэрн, сжимая плечо друга покрепче.

Темнота упала на изнурённую зноем землю внезапно, как падает тень хищника на обречённую утолить его голод жертву. Путники давно уже бросили попытки высмотреть хоть какое-то возвышение, и тупо брели вперёд, не поднимая головы. Если остановиться — сразу рухнешь без сил, чтобы не встать больше. Оставалось только вырывать у судьбы шаг за шагом, оттягивая неизбежное.

Вечер густо плеснул в воду чернил, всколыхнул стоячую неподвижность пропитанного тяжёлыми, напоёнными влагой испарениями воздуха лёгким бризом, рассыпал на растянутом над головой обсидиановом покрывале щедрую пригоршню откормленных светляков, наполнил окружающее пространство шорохами и плеском.

Последние Лотвиру нравились меньше всего, напоминая о зеленобоких камайнах. Попасть на обед такой твари казалось не слишком завидной участью для героических спасателей несчастной княжны. Даже дракон казался предпочтительнее, добавляя сгинувшим в его пламенном дыхании бедолагам налёт некоторой героичности. На дракона Лотвир был согласен, на желудок камайна — нет!

Какая-то каменюка пребольно врезалась в палец, заставив мужчину взвыть от неожиданной и тем более обидной боли, но стоило ему вскинуть голову, как вопль стал радостным.

— Чего шумишь? — недовольно поинтересовался Кэрн, которого вырвали из блаженного оцепенения.

Лотвир молча ткнул пальцем вперёд, туда, где из опостылевшей водной глади вздымались каменные плиты рухнувшего под напором времени строения. Путники были спасены.

Будь Кэрн один, и он бы просто рухнул на изъеденные ветром и водой мраморные ступени, чтобы проваляться в беспамятстве до следующего утра. Но Вир так просто отпускать его душу на покаяние не собирался, с удивительной резвостью собирая высохшие остатки водорослей, чтобы развести вожделенный костер.

— Стаскивай с себя всё мокрое! — заявил вернувшийся с добычей друг, старательно укладывая найденное топливо.

Воин неразборчиво замычал, до того невыносимой оказалась мысль о том, что надо двигаться и что-то делать, и демонстративно закрыл глаза с твёрдой решимостью не открывать их по меньшей мере год.

— Сначала обсушимся, потом пожрём и только тогда можно ложиться спать, — безжалостно продолжал мучитель, подкрепляя слова увесистым пенделем.

Взвившийся Кэрн едва не пристукнул назойливого попутчика, но неожиданно удержал уже занесённый кулак.

Полуистёршиеся линии когда-то украшенных затейливой резьбой колонн всколыхнули смоляную гладь омута памяти.

— Райдо, во имя всех Рун, ты куда? Западные Ворота без тебя не отстоять!

В сени мраморных колонн портика полуденный зной почти неощутим. Рунный орнамент надёжно хранит нашедших приют под этим кровом не только от жары. Здесь не страшны ни пожар, ни стрела. Защиту может пробить лишь огненное дыхание дракона. И предательство.

В глазах друга вопрос. Серебристый доспех потускнел от пыли и прочернел от копоти и запёкшейся крови. Райдо знает, что тут не только чужая, но остановить молодого воина не смог. Да и как заставить стража границы отлеживаться с ранеными, когда враг проник в самое сердце Империи?

— Возвращайся, — рявкнул Райдо вместо ответа. — Мне нужно доложить новости Императрице.

Долгие дворцовые переходы, по которым когда-то так нравилось совершать неторопливые прогулки под руку с любимой женщиной, сейчас вызывали бешенство. Когда же они, наконец, закончатся?

В покои повелительницы Империи Райдо буквально ворвался, не спрашивая доклада. Она была у себя. Золотоволосая девушка стояла босиком на узорчатых плитах балкона и смотрела вниз, туда, где горел их Город.

— Он погиб, да? — тихо спросила она, вскидывая на Райдо отчаянно молящий разубедить её взгляд. В лазурной чистоте этих огромных глаз воин безнадёжно потерялся давным-давно.

Тейваз может сколько угодно отпускать насмешки насчёт любви с первого взгляда, Райдо знает, как это бывает — укусом змеи, быстро, безжалостно и без малейшей надежды на исцеление.

— Да, — тихо отвечает он, протягивая девушке руки.

Ей сейчас нелегко, но он поможет, поддержит. Спасёт.

— Погиб... — тихо повторяет девушка, чья красота стала пыткой для его сердца, и делает шаг в пустоту.

— Ты чего орешь? — недовольно интересуется у Кэрна Лотвир, и тот стирает со лба холодный пот.

Воина трясёт, и взгляд напарника становится обеспокоенным, а после короткого осмотра откровенно тревожным — загноившаяся рана вызвала лихорадку.

Болезнь неторопливо переваривает Кэрна в своей утробе, утягивая разум в глубокий колодец беспамятства. Иногда во тьму пробиваются проблески света, и тогда воин видит сидящего рядом Лотвира, белый лоскут облака на голубом покрывале неба и воспалённый глаз солнца. Иногда к нему приходят другие видения. Обрывочные, лихорадочные, они мелькают так быстро, что невозможно разобрать, что происходит и кто окружающие его люди. Златокосая красавица обнимает худощавого мужчину с умными, усталыми глазами и сединой в чёрных волосах. Заливисто смеётся женщина с хищными чертами лица. Вот ей уже не до смеха: тёмные локоны прилипли к мокрому лбу, с искусанных губ срываются томные стоны. Роскошь дворцов и бьющий в лицо ветер. Бескрайнее поле, на котором смешались в кровавом противостоянии две армии. Огонь, пожирающий дома. Снова ветер. Стремительный полёт в голубой бездне воздушного океана. Звон скрестившихся клинков. Темнота.

Глава 6

— Очнулся, наконец? — вечность спустя донёсся до воина ворчливый, немного усталый и оттого неспособный скрыть радость голос Лотвира.

Сам Кэрн не был так уверен в том, что бред схлынул. Хотя бы потому, что маленькие глазки тонкошеего бочкообразного гиганта, разглядывающие его с интересом урождённого дебила, по-прежнему не входили для воина в список приятного соседства. Видения с гуриями определённо выглядели куда более привлекательно.

Воин попытался сесть, голова тут же закружилась, в боку неприятно закололо, и Кэрн поспешно попытался замаскировать слабость под тщательным осмотром злополучной ноги. Рана успела поджить, затянувшись на вид вполне здоровой корочкой, безо всяких признаков нагноения, но едва ли всё останется так же радужно, стоит ему снова оказаться по колено в кишащей всякой пакостью воде.

Напарник между тем совершал какие-то загадочные манипуляции у походного котелка, в котором что-то весьма аппетитно булькало. Правда, стоило воину углядеть обрубок чёрного скользкого хвоста пошедшей в варево твари, как чувство голода поутихло.

— Что это? — с содроганием поинтересовался воин у Лотвира, пытаясь понять, достаточно ли он голоден, чтобы это проглотить, или хотя бы хватит ли у него сил отбиться, если отказ не примут к сведению.

— Да Забытые его знают! — жизнерадостно ухмыльнулся попутчик, не подозревающий, что Кэрн борется с искушением стукнуть экспериментатора. — Есть можно, я пробовал.

— А воду откуда брал? Из этой вонючей лужи?

— Фу, скажешь тоже! — неподдельно возмутился друг. — Такую дрянь и за неделю со снятыми портками не отдристаешь. Нет, воду я беру у вот этих малышей...

Там, куда небрежно взмахнул Лотвир, на каменных плитах громоздилась целая куча беспомощно шевелящих ветвистыми то ли лапами, то ли усами лупоглазых шариков.

— У них в животе пузырь, и если знать, где ткнуть, можно разжиться несколькими глотками чистейшей воды, — самодовольно поделился сделанным открытием напарник. — Готово! Пробовать на соль будешь?

— Эмм... — замялся Кэрн, желудок которого окончательно дезертировал от таких известий. — Сколько я провалялся?

— Четвёртый день пошёл, — сообщил Лотвир, слишком сосредоточенный на своём вареве, чтобы разглядывать сейчас лицо Кэрна.

Тот зажмурился, лихорадочно прикидывая, сколько ему осталось до конца предопределённого заклятием срока, буквально впился взглядом в по-прежнему недосягаемый пик, за которым лежал Кэр'Модан, и понял, что не успеет. Из семи предоставленных ему дней прошло уже пять, и за оставшиеся они успеют разве добраться до культистов, попытаться спасти княжну, но не вернуться обратно. А, значит, ему предстоит снова вернуться на место своей казни.

Казни, которую теперь не прервёт уже ничто.

Накатила усталость и безнадёжность. А ещё, почему-то, чувство вины. Воин отнял пальцы от висков и посмотрел на напарника. Это он затащил бедолагу сюда, в кишащее драконами и ещё Забытые знают чем болото, заставил прыгать вокруг изображающего бревно кретина и на ходу изобретать способы выживания в самом неподходящем для человека месте.

— Эй, с тобой всё в порядке? — забеспокоился Лотвир, глядя на изменившееся лицо воина.

— Нет, — признался тот, стискивая удавку на шее так, что пальцы побелели. — Отпущенный мне срок истекает завтра вечером. Я не успею вернуться.

— Ох...

Лотвир растерянно сел на обломок колонны, машинально проводя ладонью по истёршимся рунам. Почти выцветшие, они всё ещё хранили остатки былой силы, откликаясь на прикосновение едва ощутимой волной тепла.

— Будешь возвращаться? — буркнул напарник, избегая смотреть Кэрну в глаза.

— Нет.

Решение пришло сразу, без раздумий и мучительных колебаний. Он не будет возвращаться и отступать. Никогда.

— Этот ваш маг — идиот, — фыркнул воин. — Плевать на награду. Плевать на договор. Я обещал вытащить девушку и надавать тумаков обнаглевшим культистам, и я сделаю это. По крайней мере, будет что вспомнить... там.

Унылость на лице Лотвира сменилась растерянностью, сквозь которую осторожно пробивалась радость. Кажется, возможность отступить не вызывала у мастера-проводника энтузиазма.

— Да! — выдохнул он так выразительно, словно с его души свалилась пара серобоких травогрызов. — Спасём княжну, потом я приволоку настоящего Кэрна к князю за шкирку и заставлю исполнять обещанное!

Воин кинул на приятеля озадаченный взгляд и, не выдержав, расхохотался. Ему и вправду было плевать на то, что ждёт его впереди. Зато сейчас он нашёл друга и... смысл. Пусть его хватит всего на пару дней, беглецу из преисподней достаточно и этого.

Им предстоял долгий, нелёгкий путь, так что подкрепиться не помешало бы. О входящих в состав блюда ингредиентах Кэрн спохватился только, когда у миски показалось дно. Предпринимать что-либо по этому поводу явно было поздно, так что воин лишь философски вздохнул и сунул в рот очередную ложку.

А потом их ждала новая встреча с самым прекрасным и самым ужасным обитателем небес — драконом.