Боги от науки

-Нарисовала. Десяти на первый раз хватит?

-Если вы готовы их все тестировать... — пожал плечами Костя. — На сколько будем перемещаться?

Физичка взглянула на часы:

-Опять эти несносные десятые на какой-то экскурсии, совсем счет времени теряю... На час назад, пожалуй, как раз перемена начнется.

-Погодите! — быстро сказал Костя. — Если мы оба отмотаем время, как проверить, что все сработало и не примерещилось?

-Подойдете ко мне после урока и ответите третий закон Ньютона! — буднично ответила Галина Александровна. Потом смутилась: — Простите.

-Все в порядке, отвечу.

-Да нет, просто я решила провести базовый тест, как сказала бы ваша учительница информатики, и запустила датчик случайных чисел применительно к своему запасу фраз.

-Сработало круто! — восхитился Костя. — Ну что, на старт?

-Внимание, марш.

"Датчик активности" у Кости в голове чуть не взорвался. "Надо бы разобраться, как там силы рассчитывать", — подумал мальчик и переместился сам.

Глава 8.

-Открыли дневники, записали домашнее... — Галина Александровна запнулась. "Переместилась", — понял Костя. — Да, домашнее задание. Параграф один, два, и все, пожалуй. Спасибо за внимание, можете быть свободны.

Ученики шумно разошлись, Костя остался на месте, борясь с ощущением немереной глупости происходящего. Когда в классе никого больше не осталось, Костя поднялся и подошел к учительскому столу:

-Третий закон Ньютона гласит, что силы, с которыми два тела действуют друг на друга, равны по модулю и направлены...

-Да-да, все верно, — немного рассеянно кивнула физичка. — Хватило бы и "противоположны по значению".

Костя застыл соляным столбом, думая, приснилось ли ему все или у Галины Александровны настолько хорошо выработался защитный рефлекс против удивлений. Пришлось спросить в лоб:

-Эксперимент удался?

-Удался, — так же рассеянно ответила учительница. — Простите, немного увлеклась, никак отойти не могу.

-Вы что, решили протестировать сразу все функции? — догадался Костя, вспомнив датчик в мозгу.

-Вроде того. Перестаралась. Решила попутешествовать одновременно в пространстве и времени.

-Нормально, я тоже с этого начинал. — Костя запнулся. — Мысленно или с телом?

-С телом. И так неудачно в этот момент думала, что попала прямиком на костер инквизиции.

-Ни фига ж себе! — выдохнул Костя. — Извините, надо было предупредить. Мы с друзьями тело-то таскать совсем недавно научились, а в прошлое — это уж слишком.

-Кстати, интересные очень ощущения, когда с костра возвращаешься к себе.

-Что там? — не утерпел Костя. — Туннель со светом? Распадение на молекулы?

-Не знаю, как это описывать, — призналась Галина Александровна. — И так, боюсь, вы тут же полезете это повторять. И я, если честно, тоже, хотя мораль здесь явно хромает, — закончила она.

-Мораль? — хмыкнул Костя. — Степа, первооткрыватель наш, вообще считает, что морали здесь нет, коль скоро никто больше не вовлечен. А в Бога вы, как физик, вряд ли верите... Извините, пожалуйста, не то сказал.

-Вопрос, конечно, хороший, — задумалась Галина Александровна. — Но никаким боком не физический. Скажите, Костя, а какие у этого дела границы, ну, кроме морали?

-Знать бы самому... — Костя начал мысленно перечислять, что он уже пробовал и что можно было бы испытать. — Надо бы поэкспериментировать.

-Надо бы. Слушайте, это все просто уму непостижимо. То есть, и миры творить можно?

-Не знаю, Галина Александровна, честно не знаю, — признался Костя. — Максимум — это я открыл Интернет и создал там игру. А с мирами надо бы попробовать.

Физичка случайно взглянула на часы:

-Ну что, еще одна "перемотка"?

-Давайте, — согласился Костя. — Только не перенапрягайтесь на этот раз.

-Боюсь, не утерплю.

Вспышка в мозгу. И снова:

-...можете быть свободны.

-Третий закон Ньютона...

Костя встряхнул головой, выходя из порочного круга, и покинул класс, думая о том, делиться ли пережитым с друзьями. В общем-то, следовало, но страшно не хотелось.

Часть 3. Рефлексивная.

Глава 1.

Степа сидел и страдал над новой книгой. Это был нормальный процесс: он поклялся себе и другим, что больше не будет ни с кого ничего списывать, и теперь честно пытался сдержать обещание. Но вот засада: если и выдумывался персонаж, не похожий на его окружение, или события, или чувства, или второстепенные герои оказывались с кого-то списаны. А не писать Степа не мог.

Вдобавок бедному гению не давала покоя книга про Костю. Она была издана в каком-то издательстве — не то чтобы престижном, но и не таким заштатным, как те, которые по Самиздату бродят, — немножко продавалась и... и все. Собственное отражение к данному шедевру Степа понять толком не мог. С одной стороны, он понимал, что лучше еще ничего не писал, с другой — уже ненавидел себя за неуклюжесть повествования. И никак не определялся, хотел ли он прославиться или же боялся, что кто-то из знакомых увидит книгу.

А еще Степа очень страдал насчет взаимоотношений с героями книг. Нет, никаких ссор, никто никого не избегает, все болтают часами, все всем доверяют. Но где-то — в разговорах ли, в сознании ли у Степы — мелькает, что Степа здесь если не лишний, то самый незначительный, надоедливый, шумный. Вероятнее всего, конечно, это внутренний голос просыпался, но работать над собой Степа не умел.

Виделся лишь один выход — очистить сознание от грустных мыслей радикальным способом, представив себе соответствующую программу. Сказано — сделано. И вот в голове уже пусто, весь негатив надежно смыт. Только играет какая-то песня, да генератор бредовых ассоциаций и избегаемых идей работает на полную мощность. А пустоты, как известно, природа не терпит, поэтому голову Степы без особых усилий заполняют мысли на тему "Решая проблемы таким образом, я деградирую". Мысли прогрессируют, порождают еще одну программу для очистки мозга, потом еще.

"Сила мысли у меня не на высоте", — решает Степа и лезет в Сеть играть в Костину игру. Это его голова выдерживает.

Глава 2.

Костя зашел (между прочим, с компьютера) проверить статистику своей игры и непонятным ему самому способом словил отголосок Степиного настроения. Стало стыдно: он уже неделю находил предлоги, чтобы или видеться только с Женей, или вовремя переводить разговор на казусы школьной жизни. Он был настолько благодарен Степе за его открытие, что словами можно не описывать, но общаться с ним не очень-то мог. Какой-то Степа был... Не то что странный, депрессивный, ершистый или неуравновешенный или смесь всего этого. Просто Костя не знал, как его воспринимать. Как старшего друга не получалось при всем желании, как автора — не хотелось. И не хотелось все ему доверять. С Женей почему-то было проще. Может быть, потому, что он все же был создан искусственно и был больше приспособлен к миру и к такому же искусственному Косте. Или потому, что он производил впечатление более-менее взрослого и серьезного человека, ему хотелось доверять.

С собственной искусственностью Костя смирился быстро, даже иногда считал себя сверхчеловеком, правда, больше в насмешку над самим собой. Куда сложнее было определиться с возрастной группой. Собственные одноклассники были ему однозначно скучны и смешны, с местными старшеклассниками общаться не выдавалось случая, знакомство с любимыми Степой олимпиадниками его еще ждало впереди, Степа и Женя воспринимались как не то друзья, не то старшие братья, не то наставники, но сознание Кости почему-то спешило их отчуждать от себя, считать далекими, полуреальными. Костя чувствовал себя комфортно только во время незаметно установившихся "посиделок" после физики, да и то все время боялся сказать лишнего.

Глава 3.

-Я сошла с ума. Какая досада! — резюмировала физичка фразой из советского мультика.

-Почему же? — немедленно полюбопытствовала ее взрослая дочь, с которой она, оказывается, сидела за одним столом как раз перед очередным странствием вне времени и логики. И теперь надо было разрешить дилемму: отвечать или отмотать время назад. И если отвечать, то что отвечать. В принципе, детям надо доверять, но не слишком-то, а то подумают, что родители выжили из ума, поэтому:

-Просто физика в мозги просочилась и не дает покоя, потому что знаний не хватает, чтобы все вокруг переобъяснять. Как-то так.

-Всегда говорила — бросай свою физику хоть на недельку, съездим куда-нибудь. Другие же так делают.

Галина Александровна только рукой махнула. Слишком уж въелся в мозг многолетний распорядок: ранние подъемы, постоянная мозговая активность (как за нее хваталась в молодости!). Никаким отдыхом не вытравить. "Разве поймут они, нынешние!" — невольно думалось по-стариковски. Поймут, конечно. Это — почти все поймут, а для остального есть Костя. На вопросы он, правда, не ответит, но на то и нужен аналитический ум, чтобы всегда оставались вопросы.

Вернемся к началу: от чего "сходила с ума" все на своем веку повидавшая учительница и как так вышло, что нельзя было довериться никому из многочисленного семейства?

Все было просто — Галина Александровна не подозревала о существовании Степиного "Кодекса сверхлюдей" и каждый раз, когда очень уж хотелось, погружалась в бесконечные эксперименты с собственным мозгом.

"Вот ведь, — сама себе удивлялась она, — сказали мне: можно все, и стало можно. Как нигилисты девятнадцатого века. Или как будто высшая сила меня вдохновила: встань, мол, и иди. И ассоциаций-то нормальных не найдется!"

Галина Александровна, как истинный ученый, не постеснялась попробовать создать свой мир. Никаких препятствий не возникало: существа, места и структуры мироздания легко создавались с любого уровня и так же легко переносились из любого возможного мира (включая литературу и кинематограф). Вот только опирались они при этом на память создающего, поэтому получались кривенькие, ограниченные и неоригинальные (или это самокритика пришла?).

"Границы — сила мысли, — думала физичка. — Резонно. Больше, чем можешь вообразить, не получишь. Надо — учись". И дальше, неожиданно:

"Надо бы популяризовать эти способности, раз уж все равно на поверхности лежат. Тогда возникнет общество, иерархия которого базируется исключительно на способностях".

Одернуть себя: не бывает утопий. Умы бывают разные: кто-то блестяще решает задачи, но не может удержать в воображении ровный круг, у кого-то прекрасное пространственное мышление, но никакой творческой жилки, а у кого-то таланты во всех сферах, а практическая хватка на нуле, и приходится всю жизнь в симбиозе. Дальше, по логике, идет вывод о том, что человек — животное социальное и без общества не может, а изначальная тема ускользает.

И так почти каждый день. Полетать по мирам, попробовать себя в разных ролях, повертеть законами физики, а потом, вечерком, остановить время и думать, пока не уснешь, о том, как новая информация соотносится со старыми догмами. Где-нибудь во сне отпустить время, выспаться и начать новый день.

В школе, видать, уже шепчутся: "Физичка какая-то добрая. Случилось что-то?". Да, неправильно это — позволять людям оставаться без знаний, но сил нет вбивать что-то в их головы. Со своими бы мозгами разобраться.

Иногда "накатывает" светлая мысль расспросить "первооткрывателей", вместе подумать, что и как. Да и просто поговорить.

Глава 4.

-Привет, писатель великий! — Костя материализовался прямо у Степы за спиной. — Думаешь, я тебя простил, а я тебе той же монетой плачу.

-Поподробнее... — попросил Степа.

-В общем, Степ, прости меня, но я случайно занялся распространением наших знаний.

-Учительнице-то? — спросил Степа.

-Откуда... — Костя аж задохнулся.

-А-а-а, — протянул Степа, — так ты книгу не читал?

-Ну, — понурился Костя. — Руки не доходили. А что?

-Уже можешь и не читать, — ответил Степа. — Все уже сбылось. А в конце там все то же, но на весь мир. Это уже элемент утопии, может и не считаться.

-Ясно, — ошалело произнес Костя. — Значит, убивать не будешь?

-За что убивать? — вздохнул Степа. — Я тоже учителям все рассказывал... пока были такие учителя. Но я своих, видимо, уже прос... Проворонил.

-Всегда же можно вернуться и...

-Можно, — кивнул Степа. — Пробовал. Я в себе что-то проворонил, причем многократно. Как выпущу человека из поля зрения, там попишу ему писем, подумаю несколько месяцев, как плохо без него, обвыкнусь — и не склеить уже. Прости, что вываливаю на тебя эту гнусь.

-Ты мне в книге ничего такого не написал? — Качание головой. — Ну и не извиняйся тогда, жизнь, наверно, такая.

-И кому здесь на четыре года больше... — пробормотал Степа. — Ладно, выкладывай, с чем пожаловал? Физичку свою со мной знакомить будешь?

-Да, она попросила... И это угадал.

-Ну что ж, сам виноват, в конце концов. Тщеславие проклятущее. Когда "оно"?

-В любой момент, — пожал плечами Костя. — И в любом месте вдобавок. Тебе как лучше?

-Сам к вам явлюсь как-нибудь, — выдохнул Степа. — Учителей надо беречь, а не таскать по всем трем измерениям почем зря.

-Когда?

-Так я и сказал! — впервые за разговор задорно усмехнулся Степа. — Должен же быть в этой жизни хоть какой-то элемент неожиданности.

-Может, ты, хитрец, уже сейчас в будущее просочился и ее навестил, а мне лапшу на уши вешаешь! — отозвался Костя.

-Ну нет, обижаешь! Последовательность событий в своей жизни перемешивать мне неохота, запутаюсь еще. Не хочу обращаться в контрамота.

-В кого-кого? — переспросил Костя.

-Стругацких почитай, "Понедельник начинается в субботу". Недавно только руки дошли, теперь под впечатлением хожу.

-Будет сделано. — Костя немедленно слазал в Интернет за книгой. Способ чтения у него с недавних пор был такой: если узнает наверняка, что будет интересно, запустит книгу на прокручивание в голове, а сам отправится летать. Желательно — с телом. Так счастья больше.

Глава 5.

В этот день физика заканчивалась в пять часов. Последние два урока были с одиннадцатиклассниками, которые поголовно нуждались в физических знаниях и к учебе относились ответственно. Получив массу эстетического удовольствия от того, что удалось разобрать одну особенно сложную задачку, Галина Александровна собиралась домой. Она уже почти закончила складывать учебники, когда увидела, что перед ней стоит мальчик лет семнадцати в футболке с надписью на английском, в которой угадывалось слово, заметное всем педагогам издалека — "shit". Познания Галины Александровны в английском позволяли прочесть надпись целиком, чем она и занялась:

-If I keep...

-If I keep claiming I'm a total shit then no one dares say I'm not, — опередил ее мальчик. — Переводить?

-Не надо. Вот только... ну... это слово можно было бы заменить на piece of mud, скажем.

-Учту. — Через секунду надпись на футболке стала заметно длиннее и приличнее.

-Так-то лучше. Да, кстати, — опомнилась физичка. — Как вы сюда попали?

-По воздуху, — засмеялся мальчик. — В самом буквальном смысле. Остановился ненадолго, чтобы посмотреть на план эвакуации, и вот — я здесь.