Книга 1: Пробуждение

Стефан резко отвернулся от окна.

Зачем бередить старые раны? Однако, едва погрузившись в воспоминания, Стефан достал тонкую золотую цепочку, которую он носил под рубашкой. Лаская пальцами висящее на ней кольцо, юноша поднес его к свету.

Маленький кружок был блистательно выполнен из золота, и пять столетий ничуть не замутнили его блеска. В оправу был вставлен один камень — лазурит размером с ноготь на мизинце. Стефан посмотрел на золотое кольцо и перевел взгляд на массивный серебряный перстень с таким же лазуритом, украшавший его безымянный палец. В груди снова все сжалось.

Нет, он никак не мог забыть прошлого, да и не желал на самом деле. Невзирая на все случившееся, Стефан лелеял память о Катрине. Тем не менее, существовало одно воспоминание, которое ему действительно тревожить не следовало, одна страница красочного журнала, которую не следовало переворачивать. Если бы ему еще раз пришлось оживить в памяти тот кошмар, тот... ужасный момент, он бы сошел с ума. Как Стефан сошел с ума в тот день, в тот последний день, когда ему пришлось обратиться лицом к собственному проклятию...

Юноша наклонился к окну и прижался лбом к прохладному стеклу. У его наставника имелась еще одна поговорка: "Зло никогда не успокоится. Оно может восторжествовать на некоторое время, но никогда не найдет покоя".

Зачем он вообще явился в Феллс-Черч?

Да, Стефан надеялся найти здесь покой, но это было невозможно. Его никогда и нигде не примут, и никогда не найдет себе успокоения. Ибо он само зло. И этого ему во веки вечные не изменить.

Елена в то утро встала раньше обычного. Она слышала, как тетя Джудит возится у себя в комнате, готовясь принять душ. Маргарет крепко спала, свернувшись в своей постели, как маленькая мышка. Елена бесшумно прошла мимо полуоткрытой двери в комнату своей младшей сестренки и направилась дальше по коридору, собираясь выйти из дома.

Утренний воздух был исключительно чист и свеж. Большую айву облепили сойки и воробьи. Елена, которая вчера отправилась в постель с жуткой головной болью, подняла лицо к ясному голубому небу и глубоко вздохнула.

Она чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Елена пообещала Мэтту встретиться с ним до уроков. Хотя она не особенно радовалась этой встрече, у нее не возникало сомнений, что в итоге все закончится хорошо.

Мэтт жил всего лишь в двух кварталах от здания средней школы, в обычном каркасном доме, подобном всем остальным на этой улице, если не считать того, что качели на крыльце были чуть более потрепанными, а краска на стенах — чуть более облупившейся. Мэтт уже стоял у дома — такой милый и привычный, что на мгновение сердце Елены сжалось от нежности.

Мэтт действительно был симпатягой. Никаких сомнений. Однако красив он был не в той ослепительной, почти досадной манере, какая характерна для некоторых людей, а просто как здоровый американец. Вообще, Мэтт Хоникатт был американцем до мозга костей. Его светлые волосы были коротко подстрижены перед футбольным сезоном, а чистая кожа отлично загорела после ударной работы на ферме его бабушки и дедушки. Голубые глаза парня светились честностью и прямотой. Вот только сегодня, когда он подошел, чтобы нежно обнять Елену, эти глаза были немного грустны.

— Зайдешь?

— Нет. Давай просто погуляем, — предложила Елена.

Они пошли бок о бок, не прикасаясь друг к другу. Улицу обрамляли клены и ореховые деревья, а в воздухе чувствовался свежий утренний запах. Ступая по влажному тротуару и чувствуя неожиданную неуверенность, Елена смотрела себе под ноги. Она решительно не знала с чего начать.

— Ты все еще не рассказала мне про Францию, — напомнил Мэтт.

— О, там было очень здорово, — с наигранным энтузиазмом начала Елена, искоса поглядывая на Мэтта.

Он тоже смотрел себе под ноги.

— Все было просто здорово, — продолжила она, стараясь вдохнуть в свой голос еще больше воодушевления.

— Люди, еда, все остальное. Все правда было очень... — Тут голос ей изменил, и она нервно рассмеялась.

— Да-да, я уже понял. Очень здорово, — закончил Мэтт за нее, остановился и начал сосредоточенно рассматривать свои обтрепанные тенниски.

Елена сразу узнала в них те, которые он носил в прошлом году. Семья Мэтта едва сводила концы с концами. Скорее всего, он просто не мог себе позволить новую обувь. Подняв взгляд, Елена увидела, что спокойные голубые глаза парня сосредоточились на ее лице.

— А знаешь, ты сейчас чертовски классно выглядишь, — сказал Мэтт.

Елена раскрыла было рот в смятении, но он продолжил:

— И я подозреваю, что ты хочешь мне что-то сказать.

Елена смотрела на него, и Мэтт ответил ей какой-то кривоватой, грустной улыбкой. А затем снова протянул к ней руки.

— Ох, Мэтт, — вымолвила Елена, крепко обнимая старого приятеля. Затем она отстранилась, заглядывая ему в лицо. — Мэтт, ты самый славный парень, какого я когда-либо знала. Я тебя не заслуживаю.

— Ну да, и поэтому ты меня бросаешь, — сказал Мэтт, когда они продолжили путь. — Потому что я для тебя слишком хорош. Мне давно следовало бы это понять.

Елена ущипнула его за руку:

— Нет, не поэтому, и я вовсе тебя не бросаю. Мы ведь останемся друзьями, правда?

— О да, конечно. Безусловно.

— Потому что мы поняли, что мы с тобой именно друзья. — Елена остановилась, снова на него глядя. — Добрые друзья. Ну, Мэтт, скажи честно, ведь ты испытываешь ко мне только дружеские чувства?

Мэтт внимательно на нее посмотрел, затем возвел глаза к небу.

— А нельзя мне честно об этом промолчать? — спросил он.

Видя, что лицо Елены вытянулось, парень добавил:

— Но ведь это не имеет никакого отношения к тому новичку, правда?

— Нет, не имеет, — после секундного колебания осветила Елена, а затем быстро добавила: — Ведь я с ним еще даже не знакома. Я его не знаю.

— Но тебе очень хочется его узнать. Нет, не надо, лучше ничего не говори. — Мэтт обнял ее и нежно притянул к себе. — Давай лучше направимся к школе. И, может быть, я успею угостить тебя пончиком.

Стоило им только пойти дальше, как вдруг что-то забилось среди ветвей соседнего орехового дерева. Мэтт даже присвистнул, указывая пальцем:

— Ты только глянь! Такой огромной вороны я не видел еще ни разу в жизни.

Елена взглянула вверх, но ворона уже улетела.

Школа в тот день оказалась совершенно неподходящим местом для подробного обдумывания плана.

Утром Елена проснулась, точно зная, что делать. И между уроками уже успела собрать поразительное количество информации о Стефане Сальваторе. Что, впрочем, было нетрудно, поскольку в средней школе имени Роберта Ли все только о нем и говорили.

Все знали, что у Стефана вчера случилась какая-то заминка с секретарем приемной комиссии. Но выяснилось, что сегодня его вызвали в кабинет директора. Якобы возникли какие-то проблемы с документами. Однако директор отправил мальчика обратно в класс (после, как утверждали, телефонного звонка не то в Рим, не то в Вашингтон), и теперь, судя по всему, затруднение было улажено. По крайней мере, официально.

Когда Елена пришла к кабинету европейской истории, ее приветствовал дружный свист. Дик Картер и Тайлер Смоллвуд уже стояли у дверей.

"Парочка первостатейных придурков", — подумала Елена, игнорируя свист и пристальные взгляды.

Эти двое думали, что почетное членство в основном составе школьной футбольной команды уже делает их классными парнями. Елена краем глаза поглядывала на них, пока открывала пудреницу и подкрашивала губы. Она дала Бонни особые инструкции, и план предстояло привести в действие, как только Стефан покажется в коридоре. Зеркальце пудреницы позволило Елене незаметно наблюдать за всем коридором.

И, тем не менее, она умудрилась проворонить свою добычу. Стефан внезапно оказался рядом с ней, и она резко защелкнула пудреницу, когда он проходил мимо. Елена хотела было его остановить, но что-то ей помешало. В движениях Стефана вдруг начала сквозить какая-то бдительная настороженность. И в этот момент Дик и Тайлер загородили ему вход в кабинет истории.

"Нет, все-таки настоящие уроды", — подумала Елена.

Внутри закипал гнев, она разъяренно взирала на развязных парней из-за спины Стефана. Двое футболистов явно наслаждались забавой, стоя в дверном проеме и словно не замечая стоящего перед ними Стефана.

— Прошу прощения.

Тон реплики был тот же, что и в разговоре с учителем истории. Вежливая невозмутимость.

Дик с Тайлером переглянулись, затем осмотрелись по сторонам, словно до них дошли голоса бесплотных духов.

— Прощения? — фальцетом переспросил Тайлер. — Да за что? — И парни дружно захохотали.

Елена увидела, как на спине у Стефана напрягаются мышцы. Игра казалась вопиюще нечестной — оба парня были выше Стефана, а Тайлер к тому же вдвое шире.

— Что, есть проблемы? — Новый голос за спиной у Елены поразил ее так же, как и парней.

Она повернулась и увидела Мэтта. Взгляд его голубых глаз был тверд как камень.

Елена прикусила губу, сдерживая улыбку, когда Тайлер и Дик медленно разошлись в стороны, с обиженным видом освобождая дорогу.

"Добрый старина Мэтт", — подумала она.

Но теперь добрый старина Мэтт уже входил в класс следом за Стефаном, а Елене оставалось лишь место в кильватере. Когда парни расселись, она скользнула за стол позади Стефана, откуда можно было за ним наблюдать, оставаясь незамеченной. Осуществление плана пришлось отложить до следующей перемены.

Мэтт звенел мелочью у себя в кармане, а это означало, что он хотел что-то сказать.

— Э-э... послушай, — неловко начал он. — Эти два парня... знаешь, они вообще-то...

Стефан горестно рассмеялся:

— Кто я такой, чтобы их судить?

В его голосе Елена слышала теперь больше эмоций, чем раньше, даже когда он разговаривал с мистером Таннером, И преобладало там откровенное уныние.

— Да и вообще — почему меня здесь должны привечать? — закончил юноша, обращаясь скорее к самому себе.

— А почему нет? — Мэтт внимательно смотрела Стефана, теперь на его лице читалась решительность. — Послушай, — сменив тему, продолжил он. — Ты тут вчера про футбол говорил. Так вот, наш лучший крайний вчера порвал связки, и нам нужна замена. Тренировка сегодня днем. Что думаешь?

— Я? — Стефан явно оказался в замешательстве.

— Гм... не знаю, смогу ли я.

— Ты бегать умеешь?

— Бегать?.. — Стефан повернулся к Мэтту, и Елена заметила на его губах слабый намек на улыбку. — О да. Еще как.

— А мяч ловить?

— Да.

— Больше крайнему ничего и не требуется. Я разводящий. Если сумеешь поймать мой пас и бежать с мячом, вполне сможешь сыграть.

— Понятно. — Стефан действительно улыбался, а в голубых глазах Мэтта, несмотря на серьезное выражение лица, плясали веселые искорки.

Сама себе изумляясь, Елена вдруг поняла, что ревнует. Между этими двумя мальчиками внезапно возникла такая теплота, которая не предполагала места для кого-то еще.

Однако в следующую секунду улыбка Стефана исчезла, и он отчужденно произнес:

— Большое спасибо... но нет. У меня много других занятий.

В этот момент по своим местам расселись Бонни и Кэролайн, и урок начался.

На протяжении всей лекции Таннера о европейской истории Елена повторяла про себя сочиненный текст: "Привет. Я Елена Гилберт. Я состою в комитете по адаптации новичков, и мне поручено показать тебе школу. Ну что, ты ведь не станешь отказываться и позволишь мне выполнить задание?"

Последнюю фразу следовало произнести с широко распахнутыми, полными грусти глазами — но только если по лицу Стефана станет заметно, что он хочет от нее избавиться. Беспроигрышный вариант. Стефан Сальваторе наверняка совершенно беззащитен перед девицами, взывающими к его галантности.

Девочка, сидящая справа от Елены, передала ей записку. Развернув клочок бумаги, Елена узнала круглый, детский почерк Бонни. Записка гласила:

"Я постараюсь как можно дольше сдерживать К. Ну как? У тебя получилось? Твой план работает???"

Елена перевела взгляд на Бонни, нетерпеливо ерзающую на стуле в переднем ряду, указала на записку, покачала головой и одними губами произнесла: "После урока".

Казалось, прошло целое столетие, прежде чем Таннер выдал последние разъяснения по поводу устных докладов и отпустил учеников. Все мигом вскочили со своих мест.

"Ну вот, — подумала Елена — теперь не трусь".

С отчаянно бьющимся сердцем она встала в проходе на пути Стефана, так чтобы он не смог ее обойти.

"Совсем как Дик и Тайлер", — подумала Елена, борясь с внезапным приступом истерического смеха.

Но когда она подняла взгляд, на уровне ее глаз оказался его губы.

Внезапно разум совершенно опустел. Что она собиралась сказать? Елена открыла рот, и странным образом заготовленные слова полились сами собой:

— Привет. Я Елена Гилберт. Я состою в комитете по адаптации новичков, и мне предписано...

— Очень сожалею, у меня нет времени.

Какое-то время Елена не могла поверить, что он даже не собирается дать ей шанс договорить. Губы сами собой продолжали выдавать заготовленный текст:

— ...показать тебе школу...

— Очень сожалею, я не могу. Я должен... я должен пойти на тренировку по футболу. — Стефан повернулся к Мэтту, который с изумленным видом наблюдал за происходящим. — Ты сказал, что она состоится сразу же после занятий, ведь так?

— Так, — медленно кивнул Мэтт. — Но...

— Тогда лучше поторопиться. Может быть, ты меня проводишь?

Мэтт беспомощно посмотрел на Елену, затем пожал плечами:

— Ну да... конечно. Идем.

Они двинулись на выход, и Мэтт лишь раз обернулся. А Стефан — ни разу.

Елена вдруг поняла, что против своей воли оглядывает лица весьма заинтересованных наблюдателей, в число которых входила и самодовольно ухмыляющаяся Кэролайн. Елена ощутила слабость во всем теле. В горле у нее застрял комок. Она больше не могла ни секунды здесь оставаться. Тогда Елена повернулась и как можно скорее вышла из класса.

Глава 4

К тому времени, как Елена добралась до своего шкафчика в раздевалке, слабость уже почти прошла, а комок в горле пытался раствориться и пролиться слезами.

"Нет, — настойчиво говорила себе Елена, — в школе я плакать не стану. Ни за что".

Закрыв шкафчик, она направилась к выходу.

Второй день подряд Елена возвращалась из школы сразу же после окончания уроков и в одиночестве. Тетя Джудит наверняка должна была удивиться. Но когда Елена добралась до дома, машины тети Джудит не оказалось на подъездной дорожке; должно быть, они с Маргарет поехали на рынок. Входя дом, Елена ощутила царящие там мир и покой.

Она была благодарна судьбе за это уединение, сейчас ей больше всего хотелось побыть одной. С другой стороны, Елена не очень хорошо понимала, чем себя занять.

Теперь, когда она действительно могла расплакаться, вдруг выяснилось, что слезы почему-то не текут. Бросив свой рюкзачок в коридоре, Елена медленно прошла в гостиную.