Генри, ты - Охотник!

Та мягко улыбнулась и сжала руку Смотрительницы:

— Я бы выпила чаю, что скажете?

Комментарий к 1.

*(араб, hamsin — пятидесятидневник) — изнуряющий жаркий, сухой, и знойный ветер в основном южных направлений, иногда достигающий силы шторма. Дует на северо-востоке Африки (Египет, Ливан и сопредельные страны). Чаще всего продолжается в течение пятидесяти дней (с перерывами) после весеннего равноденствия (ср. Бури равноденствий), в марте — мае. Сопровождается миражами.

========== 2. ==========

На втором этаже одним из немногих современных помещений была Кухня. Шарлотта и Чарльз, хотя и старались вписаться в стремящийся вперёд мир, не могли справиться со всем и постоянно прокалываются. В речи, в одежде — чаще всего. Они следят за новинками в разных направлениях, могут быть достаточно стильными, чтобы их одежда не казалась слишком странной. Но в собственном доме бег вперёд они останавливают. Оно и понятно, прожив на свете больше трёх сотен лет, они не склонны к каким-то ярким переменам, ведь полно вещей, к которым Шарлотта и Чарльз привязаны. Оба близнеца легко принимают всё происходящее в мире. Раз так говорят, одеваются, поступают и мыслят — значит так и надо. Это единственно верный способ мыслить, если тебе светит вечная жизнь. Ещё, конечно, ты можешь тратить своё бесконечное время на то, чтобы осуждать перемены и возмущаться тому, что происходит в мире и куда всё катится. Доподлинно известно, что рано или поздно стареющие представители многих видов начинают проводить время, осуждая соседей и рассуждая про их воспитание и личную жизнь. С чем связано подобное явление — неизвестно, но некоторые исследователи из Британии утверждают, что дело в болезни под названием Старость. Шарлотта и Чарльз в данный период своей жизни ничем подобным не болели, а потому с удовольствием изучали изменения в мире. И пользовались новинками.

И в том, как выглядел обновляющийся дом, во всём, было видно переплетение эпох и прожитых близнецами лет. Скачки в пространстве, смешение стилей и направлений. Светлая хромированная кухня, чистый холодный металл поверхностей. И парча на окнах. Темно-малиновая, с серебряной вышивкой. Старая, старше, чем Эльза, привезённая Шарлоттой из поездки в Китай. Когда Бэр впервые увидела кухню после ремонта, то поняла, почему гномы так не хотят всё делать по приказам близнецов. Это было красиво, Шарлотте и Чарльзу нельзя отказать во вкусе. Но это было необычно. Не привычно и традиционно, не считается сочетаемым или подходящим. Но это было красиво.

Спустя пару дней Бэр больше не смотрит удивлённо на парчовые шторы в кухне. Просто входит сонно в помещение, кутаясь в домашний свитер, и ставит на электрическую плиту турку. И совершает свой ритуал приготовления кофе: пол турки воды, насыпать в неё кофе и немного красного перца, долить молока. И всё с тихим сонным бормотанием, со стороны можно подумать она колдует. Аккуратно помешивать длинной деревянной палочкой. И, не дав закипеть, снять с плиты. Разлить и, развернувшись, улыбнуться. Неважно, кто из Марков проснулся и вполз в кухню, главное — подарить ласковую улыбку.

И сегодня Эльза не стала себе изменять. Улыбнулась, разливая кофе по двум чашкам с лилиями на боку и наблюдая за тем, как Чарльз тянет обе ладони к напитку. Он обхватывает тонкими пальцами кружку, улыбается краешками губ и Эльза чувствует, как сердце сжимается от этой улыбки. Чарльз не изменился за всё время, какое они знакомы, ему всё ещё немного за двадцать. Он хрупкий, изящный и улыбается так, что сердце замирает.

— Ты божество, — выдохнул Марк, делая глоток, — ангел, сокровище!

Эльза рассмеялась в ответ и взяла свою чашку.

— Я рада, что вы переехали в Суойя.

— Я тоже, — Чарльз улыбнулся и сел на стол, скрестив ноги, — здесь безопасность и ты. Но эти гномы... каменные юродивые! — он почти зарычал, косясь сердито малиновыми глазами в сторону выхода с кухни. Рабочих ещё нет в доме, но скоро близнецам снова придётся с ними спорить. Его волосы, такие же, как у сестры, на затылке собраны в хвост атласной лентой.

— Просто скажи, что не заплатишь, — Эльза закатила глаза, делая глоток, и подавилась, увидев ошарашенное лицо Чарльза. — Тебе, правда, не приходило такое в голову? Они же наёмные рабочие!

— Да, но... — Чарли махнул рукой, — это же так... ну... невежливо... — Бэр удивлённо подняла брови, глядя на Чарли. Тот, увидев поражённый взгляд, смущённо отвёл глаза. — Ну, правда! Знаешь, я не могу просто сказать людям, что они не получат заработанные ими деньги!

— Но они их не заработали, — резонно возразила Эльза, улыбаясь, глядя в свой кофе.

— Да, но... — Чарльз прикусил губу. — Это как-то неправильно.

— Ну... — Эльза растерянно посмотрела в его сторону, — Это не обязано быть правдой...

Чарли удивлённо посмотрел на Эльзу, задумчиво пожевал губу и широко улыбнулся.

— Ты чудо.

Бэр засмеялась, откинувшись на спинку диванчика. Чарльз смотрел на неё с нежностью. Его тонкие ладони обхватывали кружку с приготовленным для него кофе. За окном начинался новый день.

Хамсин это погодное явление из Африки или Ближнего востока. Характерные признаки температура более +40 и штормовой ветер. Из-за локации распространения сопровождается пыльными бурями. Стоит отметить, что в библиотеке когда-то, на самом деле, заблудился один из элементалей воздуха. Правда не в архиве, но часть правды в сплетнях и слухах есть, как впрочем, в любых слухах и сплетнях.

Воспоминания.

День, когда.

Реджина могла редко покидать библиотеку. Там было всегда полно работы, ведь книги нужно реставрировать, а вы можете себе представить, сколько книг в библиотеке в которой вверх стеллажи уходят на много этажей? И это только то, что открыто. В тайной третьей секции можно заблудиться. Смотрители если не могли выучить это место с его лабиринтом наизусть, то носили с собой волшебный клубок, который выторговывали у Одарённых.

Раньше Ламорте ходила на проповеди в церковь и иногда гуляла в парке со своими приёмными родителями. Это было её счастливое время. Но после их отъезда из города свободные часы некуда было деть. И Реджина гуляла по городам Италии: по книжным магазинам и старым лавкам, по ярмаркам, где искала книги. Она когда-то жила в этой стране, но не помнила об этом. Она вообще ничего не помнила об Италии. Она просто знает, что когда-то жила тут, у неё есть странные сны-кошмары про улицы и каменные мостовые этой страны. Она не жила тут никогда. Просто ей снятся сны о том, что она тут родилась. Родилась в стране, которая была тут.

Во время одной из прогулок она встретила тонкую девочку. Просто заметила её в толпе, избегающую приближаться к кому-то, шарахающуюся в сторону от всех мужчин. Бледная кожа отливала молочно-голубым и привлекала внимание в маленькой Падуе, где на две сотни человек было слишком мало не итальянцев. Но Реджина спешила в Антикварную лавку, и её внимание недолго задержалось на девочке, а встреча отложилась в памяти как мимолётное событие.

Они позже столкнулись в толпе, и Реджина по инерции поймала её, поддержав за плечо. Девочка сжалась, опуская голову с лохматыми черными волосами ниже, отскочила, пошатываясь. Ламорте удивлённо посмотрела на красные разводы на руке. Девочка же в этот момент упёрлась спиной в стену и подняла испуганные глаза на шагнувшую к ней Реджину. Она замерла, глядя перед собой, не способная опустить взгляд от ртутных глаз женщины, с растягивающимся в узкую полоску зрачком:

— Простите, — пробормотала девочка и попыталась убежать, обогнув Реджину. Но та в резком движении поймала её за запястье и, не спрашивая, развернула к себе спиной, задрала майку. Ребёнок тут же издал какой-то жалобный всхлип и размяк. На спине девочки не было кожи. Ламорте едва заметно поджала губы:

— Мавка, — с грустью констатировала она и осторожно опустила тонкий хлопок на место, мягко развернула девочку лицом к себе.

Та продолжала подрагивать, издавая жалобные звуки, похожие на писк мелкого щенка.

— Прекрати скулить, — шикнула Реджина на ребёнка, морщась от жалобных звуков. Даже не пытаясь улыбнуться, она произнесла: — Я не наврежу тебе.

Малютка прямо смотрела ей в лицо, разглядывая, продолжая бояться. Они замерли на какое-то время, Реджина наклонялась так, чтобы смотреть своими ртутно-серыми глазами в лицо девочке, в чёрные глаза с расширившимися зрачками. Они смотрели в глаза друг другу и потом Реджина отступила, разжимая руку, давая возможность только обратившейся Мавке убежать.

Вместо этого та поймала Ламорте за руку и, не сопротивляясь, покорно пошла следом, прижимаясь к ней и подрагивая каждый раз, когда мимо них проходили мужчины.

Реджина остановилась, разворачиваясь к девочке:

— Тшшшссс, — её голос опустился до тихого шелеста. Реджина положила руки на плечи мавки и попыталась придумать, что ей сказать, но в голову шли только банальности из книг. Она открыла и тут же закрыла рот, поняв, что изречь нечего.

Молча глядя в лицо мавки Реджина скорбно нахмурилась, выпрямилась и сняла с себя пальто, оставшись в тонкой потёртой водолазке и длинной юбке. Она повела плечами, ощутив сквозь ткань воздух, и накинула пальто на плечи девочки. Та покачнулась под его весом. Тонкая, невесомая тростинка без форм. Тяжёлое плотное пальто, больше подходящее для зимы, весило не мало. Реджина болезненно поморщилась и, прикусив изнутри губу, выпрямилась и подхватила ребёнка на руки.

На вид той было не больше двенадцати лет. Русальная неделя давно прошла и, похоже, ребёнок с тех пор так и бродит, не понимая происходящего. Миру плевать, во что ты веришь и на каком говоришь языке. Итальянцы, в большинстве, никогда не знали о существовании Мавок и не слышали о русальной неделе. А миру плевать. Умерла на русальной неделе — быть тебе Мавкой. Вот так и происходит, что люди вовсе не знают, что делать при обращении. И Тайной игре, в общем-то, плевать. Выживай ты, как хочешь, это никого не касалось.

Реджина прижала девочку к себе и уверенно развернулась. Они привлекали к себе внимание: в конце весны в Италии мало кто ходит в пальто; тонкая молодая женщина, несущая на руках подростка, выглядела нереалистично; яркие рыжие волосы Реджины и почти голубая кожа её найдёныша не сочетались. Да и были они совсем не похожи, не только друг на друга, но и на мир вокруг.

Из Падуи в Суойя вела тропинка между двумя колоннами. Откуда не посмотри — кажется, что тут ничего нет, но пройти между ними можно. И пройдя — пересекаешь порог Суойя. Реджина не знала, как работают эти тропинки между её миром и другим, но они были, и она ими пользовалась. И изучала, потому что информация никогда не бывает лишней.

Реджина несла на руках хнычущего ребёнка и думала, что папа Джу будет ею гордиться. Она могла пройти мимо, решив, что не стоит вмешиваться ни в чью судьбу. Но она не прошла. Реджина с трудом может позаботиться даже о своей библиотеке, всё равно она не прошла.

Бэр кивает, пропуская мимо все реплики сидящего напротив молодого мужчины. Он рассказывает ей что-то о деле, которое ведёт и в котором Эльза официально помогала ему. И про своего напарника. Обе темы совершенно не интересовали Бэр. Её работой было вовсе не "раскрытие преступлений", а в каком-то роде — обратное, сокрытие. Задача Эльзы Бэр — защита Тайной Игры. От туристов и от любопытных. От мира. От жителей Суойя, от тех, кто в нём не живёт.

Поэтому сейчас десерт был ей намного интереснее, в "Лунной сонате" были потрясающие сладости. Лучшие, которые в жизни пробовала Эльза, вкусней были только те, что Чарли готовил дома.

Когда Блэк сказал что-то по поводу того, что он точно уверен, что убийца именно Тереза Вольна — Эльза вздрогнула и, наконец, прислушалась к тому, что говорит сидящий перед ней человек.

— Что? — Она наклонила голову, чувствуя недоумение от его уверенности.

— Я говорю, что это было тяжело, — Он улыбнулся, — Мы ездили в школу и университет, попросили информацию обо всех подходящих внешне девушках, — Эльза удивлённо распахнула глаза, пока Блэк продолжал, — И со всеми встретились, кто всё ещё живёт в городе. Кроме Терезы Вольна.

— Но она же не...

— Я съездил во все школы, их всего две в городе. Среди тех, кто тут учился — под описание попало несколько человек, с ними я поговорил.

— Тереза Вольна — не училась в местной школе, — прервала Бэр его.

— Да-да, я не договорил. Её я просто видел на улице.

Бэр замерла, выдавливая из себя улыбку.

— О...

— Мы снимали всех девушек, которых видели.

— Это не законно.

— Ну, это в рамках расследования, — отмахнулся собеседник, — В общем, Терезу опознал один из свидетелей.

Эльза судорожно сжала в руках вилку, отчего та слегка погнулась в её руках, но Бэр не заметила этого, глядя на мужчину. Мысли собрались в одну, которая панически билась в голове: как, чёрт возьми, кому-то могло так повести?

— Но эта женщина, Реджина, не сообщает где найти девушку. Не понимаю, почему бы. Возможно, они родственники? — Мужчина задумчиво посмотрел в чашку с чаем.

— Нет, у пани Ламорте нет родственников. Умерли. Довольно давно, — Эльза качнула головой, она не знала, как обстоят дела на самом деле. Но ещё чего не хватало, работать против Ламорте. Эльза себе не враг, — Так что её не стоит трогать, — Может быть, Блэк и был ей не симпатичен, но она не ненавидела этого человека. И даже если бы ненавидела — Эльза, как и многие другие, верила, что обращённый василиском в камень человек продолжает жить, воспринимать мир, но заперт в камне. Страшная участь. Было ли так на самом деле — не знал никто, в истории нет упоминаний того, чтобы кого-то вернули из каменного состояния.

— Я думаю, что нам нужно снова попробовать поговорить с пани. Я звонил в управление, мне обещали поспособствовать с разговором. Надеюсь, что поторопятся.

Эльза вымученно улыбалась, представляя себе то, что ждёт сидящего перед ней мужчину, если он рискнёт что-то сделать Ламорте. Не просто так ей подобных уничтожали в ранние времена. Бэр видела стоящие в библиотеке каменные фигуры. Их было очень много и если бы удалось доказать, что там есть хоть один Нелюдь — то Ламорте бы сразу же обезглавили. И никто бы и слова не сказал, потому что каждый знает, что будет, если подобная ей — повзрослеет достаточно, чтобы суметь научиться полностью, управлять своими силами. Это будет по-настоящему страшно.

— Я думаю, что не стоит разбрасываться обвинениями, — Эльза нахмурилась, что бы показать своё отношение к происходящему. Она поднялась, оставляя на столике деньги за свой десерт. Есть расхотелось.

Маленькая, пока ещё пустая комната со светлыми панелями, окна с яркими витражами и люстра, напоминающая цветочный куст, растущий на потолке. На неё-то Чарльз Марк и смотрел сейчас, замерев в дверях комнаты. Это помещение они планировали сделать гостевой спальней. И тут должна была висеть красивая современная люстра. Они купили её на какой-то выставке в Ленинграде лет десять или пятнадцать назад. Что, конечно же, делало её уже не такой уж современной, но для долгоживущих вампиров это всё же были мелочи. Она прекрасно должна была преобразить концепт этого помещения. Чарльз нервно сжал-разжал кулаки несколько раз, глубоко вдыхая и медленно выдыхая, чтобы успокоиться.