Берег мой. Книга 1

Да помню, дочка, помню. Только ты у меня и есть. И я у тебя.

Инга тщательно затушила сигарету и вернулась к столу. Мерцание "звездного неба" вызывало отвращение, но сил не было нажать на кнопочку, взяться за работу.

Это что такое?! А, она же играла... Пыталась. Человечек все курил. От полоски, обозначавшей запас его жизненных сил, осталось меньше трети. Инга усмехнулась. Курить — здоровью вредить. Бросить бы. Легко сказать. Она решительно выключила игру, и вовремя: раздался деликатный стук, и в комнату вошел шеф.

— Инга Валерьевна, я хочу попросить вас...

Она посмотрела на пачку исписанных вкривь и вкось листков в руках вошедшего. Все было ясно. Но она молчала, ожидая дальнейших объяснений. Наверное, научный руководитель имеет право держать аспирантку за секретаршу. Только ей ни к чему играть эту роль с удовольствием.

— У меня вот отчет... Вы не могли бы? — он протянул ей листочки. Инга взяла их без особой охоты, но и без возражений. Вот защитится — тогда...

— Что я должна с этим сделать? — спросила она. — Перепечатать?

— Да, там все уточнено. Вы, пожалуйста, приведите в должный вид и напечатайте, а я потом подпишу. Это ведь не очень много времени займет?

Инга перебрала листки. Мда, "приведите в должный вид"...

— Если будут вопросы, я у себя, — он вышел, не дожидаясь ответа.

На мониторе опять мигали "звезды", и курить хотелось сильнее прежнего. Плохо это, надо начинать приходить в норму, сколько можно киснуть. Ну, осталась дурой, ошиблась... Первый раз, что ли?

"Последний", — сказала она себе. Руки сами собой сжались в кулаки, ногти больно врезались в ладони. На клавише пробела вдруг появилась большая прозрачная капля.

Чуть не опрокинув стул, Инга вышла из-за стола, взгромоздилась на подоконник, закурила, сломав три спички. "Последний, это был последний раз, слышишь?" Она попыталась воскресить в памяти портрет дочери, испытанное лекарство от слабости любого рода. Но сейчас и это средство не работало, потому что вспоминался утренний разговор с Юлькой по дороге в садик, и тогда она также гневно глянула на мать, узнав, что та не стала звонить вечером "дяде Леше". Напоминание о кошмаре, в который поверг их предыдущий дядя, разбилось о несокрушимое: "он мне с самого начала не нравился, а ты не послушалась". Возразить было нечего. Юлька была против, и очень даже против. А она — влюбилась, втрескалась по уши, на все начхав, все позабыв, себя, работу, дочь... До сих пор тело содрогается при воспоминании об их свиданиях. Как ей было хорошо! И как стало потом худо... Но винить, кроме себя, некого.

А что теперь? Почему именно теперь, когда она решила железно: хватит, это было — по-след-ний раз!!! — возникает ниоткуда этот странный человек по имени Алексей Бурмин, и...

Что?

Инга опустила взгляд на клетчатый листок из блокнота. Она не помнила, когда достала его. Да, правильно, Алексей Бурмин. Ну и что?!

На листок упал комочек пепла. Вот поджечь сейчас, и делу конец. А Юльке сказать, что потеряла.

Нет, ее дочку так не проведешь. Она наверняка выучила номер наизусть. И, будь у них телефон — сама бы позвонила, с нее станется.

Сигарета обожгла пальцы. Инга выкинула ее за окно. Вернулась к компьютеру. Но, вместо того, чтобы начать печатать, придвинула к себе телефон. Набрала одну цифру, другую...

"Положи трубку немедленно, идиотка!"

Она занесла палец над рычагом. Тут длинные гудки прервались, и надтреснутый, мгновенно узнанный ею голос, произнес:

— Бурмин слушает.

Но еще не поздно бросить трубку!

— Здравствуйте, — будто против своей воли произнесла Инга.

Вышло хрипло и невнятно. Она кашлянула и собралась представиться, но человек на другом конце провода тоже ее узнал:

— Это вы, Инга? Здравствуйте, — в его спокойном тоне не было и капли удивления. — Вы не звонили вчера? Я сказал, что в десять буду дома, а сам приехал в двенадцатом. Извините...

— Нет, ничего, я не звонила, — Инга тоже успокоилась.

Правда, непонятно, о чем говорить. Но это пусть он сам думает.

— Вы на работе сейчас? — спросил он.

— Да.

— А чем занимаетесь?

— Математикой... вычислительной.

— Ух ты, математик, — уважительно протянул он. — А я вот биолог. Работаю в Иркутске. Сюда приехал сестру проводить да друзей проведать. Ну, и по работе тоже.

Она промычала что-то понимающе-одобрительное.

— Инга, — голос его приобрел деловитый оттенок. — Я сегодня весь день проведу с сестрой. А вот как бы нам с вами встретиться на выходных? Завтра, например?

— Ну...

— Давайте завтра? Скажите, где вам удобнее. Я могу приехать в Академ. Но вам, может быть, хочется встретиться на нейтральной территории? Подальше, скажем, от мест постоянного обитания?

— Какой вы предупредительный, — не удержалась от сарказма Инга.

— Просто я немного знаю, что почем.

— Знаете, я бы не прочь встретиться, — сказала Инга почти искренне. — Именно, на нейтральной территории. Но, боюсь, не получится. Днем в будни я на работе. А на выходных и вечером мне некуда деть дочь. Человек, которому я могла бы ее оставить, в отпуске...

— Зачем ее куда-то девать? — перебил Алексей. — Возьмите с собой. Разве она будет мешать?

— Но... — Инга опешила.

— Мы погуляем по городу, я тут парк видел с качелями и прочими делами. Проголодаемся, в ресторан сходим. Юля будет довольна, я думаю, — он засмеялся. — А будет капризничать... Да вряд ли.

Инга молчала. До сих пор, кажется, никто так тепло не говорил про ее дочку. С другой стороны, это самая верная приманка. "Не обольщайся!" — напомнила она себе. Однако, если так, если новый знакомец не имеет под "встретимся и поговорим" ничего иного, кроме встречи и разговора, то почему бы не устроить Юльке праздник?

— Хорошо, — сказала она. — Завтра мы приедем. К гостинице. Во сколько?

— Во сколько получится. Я буду вас ждать часов с десяти утра. На вахте позвоните — и я выйду. Ну, тогда — до завтра?

— До завтра.

Инга снова потянулась за сигаретами. Хлопнула себя по руке, встала, походила по комнате.

Нет, такое дело надо перекурить. И тогда уже начинать новую жизнь.

7

Все-таки удивительные здесь места. Столько берез! И лип. И других деревьев, которым Саша не знает названий. А воздух! Наверно, про такой вот и говорят: "пить можно". Даже голова кружится, если в лес зайти. Птицы поют. А вчера Саша белку видела. Прямо из окна! Глазам не поверила сперва. Белка в городе, возле дома — это из какой сказки? Тем не менее, самая настоящая белка, рыжая, как на открытке, закачалась на ветке напротив окна, поцокала и ускакала вверх по стволу. Невероятно! А ведь, если она живет на этой березе, то и сейчас получится увидеть?

Саша, щурясь, всмотрелась в листву, надеясь заметить рыжее пятнышко.

— Ну что, не видно сегодня белки? — в комнату вошла Олеся, покачивая полным чайником.

— Нет, — вздохнула Саша. — Жалко.

Они жили вдвоем третий день: Оля и Надя в пятницу вечером уехали из общежития на две недели, до устного экзамена.

— Ты сегодня на курсы пойдешь? — спросила Олеся. — Или опять на целый день умотаешь?

— Пойду, конечно. Вечером вот не знаю. Как Лешка скажет. Может и умотаю.

— Ты так действительно не сдашь. Совсем не учишься.

— Я дома занималась, — заоправдывалась Саша. — И потом — как заниматься? Формулы я, вроде, знаю. Задачки решать? Все не перерешаешь. Посмотрим, что на курсах будет.

— Ладно, давай чай пить.

Им больше не надо было есть стоя: стульев хватало, а чайник, так и быть, ставили на пол.

— Как съездили вчера? — спросила Олеся, намазывая на хлеб растаявшее масло. — Где-нибудь были, вроде музея?

Саша накануне приехала поздно, и они не успели поговорить.

— Нет, гуляли просто, — сказала она. — На выставку памяти Высоцкого зашли. Жаль, пластинок не продавалось новых.

Олеся сочувственно покивала, но продолжать расспросы не стала. И хорошо. Не скажешь же, что самым ярким впечатлением для Саши стало посещение ресторана в Лешкиной гостинице.

Она впервые была в настоящем ресторане. Дожидаться, пока принесут еду, пришлось долго. Но Саша была рада посидеть там подольше. Она казалась себе героиней фильма, роковой красавицей, каких водят по ресторанам респектабельные кавалеры вроде Леши.

За соседним столиком сидели мужчина и женщина. Некоторые их фразы донеслись до Сашиного слуха, и она заключила, что соседи когда-то были близки, а нынешняя встреча — начало конца их отношений. Или самый конец.

Забавно, если про них с Лешей тоже подумали, что они — не брат с сестрой, а парень с девушкой. Как это здорово, наверное, — быть чьей-то дамой, девушкой.

— Слушай, в формуле кинетической энергии почему на два надо делить, ты не помнишь? — Олеся думала о деле, не то, что некоторые.

Саша растерялась, на такие вопросы она отвечать не умела. Ну и ладно, больше шансов получить двойку.

Олеся полезла на мамонт к своим книжкам. Прибирать со "стола" была очередь Саши. Закончив, она взглянула на часы.

— Без четверти десять. Пойдем?

— Не рано?

— Так пока дойдем, пока найдем...

— Тебе лишь бы не учиться, — проворчала Олеся, однако, книжки отложила и полезла вниз: в самом деле, аудиторию еще предстояло найти в этом лабиринте, называемом "университет".

Дело это оказалось нелегким. Начать с того, что на первом этаже нужной аудитории не было, хотя номер начинался с цифры "1". Стали спрашивать людей, и узнали, что она находится в каком-то "переходе". Им оказался просторный и светлый коридор, почти вся правая стена которого представляла собой одно большое окно. Коридор этот соединял главный корпус с лабораторным, а вовсе не с параллельным пространством, как предположила Саша, любившая фантастику, — больно долго пришлось его отыскивать, переход этот.

Но и там искомой аудитории не обнаружилось. Олеся начала ворчать, что Саша плохо смотрела расписание, как их окликнули:

— Эй, вы случайно не на подготовительные курсы пришли?

Они обернулись на голос. Он принадлежал одной из двух девушек, сидевших на скамейке у стеклянной стены. Олеся и Саша поспешили к девушкам, те встали навстречу.

— Тоже аудиторию найти не можете? — спросила тем же, высоким, но не пронзительным голосом та, что была повыше, желтоволосая, в потертых джинсах.

— Ага, — у Олеси вмиг поднялось настроение. — А вы нашли?

— Кое-как, — сказала вторая девушка, низенькая, полненькая и ярко накрашенная. — Вон она, внизу. Попробуй, догадайся, что это не подсобка какая-нибудь. — Она показала на дверь в глубине небольшой ниши, куда вело несколько ступенек.

Места на скамейке хватило всем четверым. Стали знакомиться.

Высокую звали Таня. Она жила в Бердске. Это был другой город, не Новосибирск, но на дорогу домой у Тани уходило не более двадцати минут. Она улыбалась, говорила быстро, весело, и двигалась порывисто. Вторая девушка, Наташа из Барнаула, напротив, обладала голосом резким, говорила громко и эмоционально, жесты у нее были плавные, и внешности своей она уделяла заметно больше внимания, чем остальные трое. Это смутило Сашу, таких девушек она побаивалась. Однако, первое впечатление развеялось в минуты: Наталья оказалась простой, смешливой и добродушной.

— Вы боитесь экзаменов? — спросила она. — Я ужасно боюсь.

Выяснилось, что Олеся боится того, что не получит две пятерки, и придется тогда сдавать математику и сочинение, а Таня вообще старается не думать о своих ощущениях, чтобы сэкономить время и силы на подготовку. Саша по привычке хотела сказать, что умирает от страха, но вспомнила о своем решении и надеждах.

— Я не боюсь, — сказала она. — Я хочу, чтоб поскорее все кончилось. Получу свою двойку и поеду домой. Хорошо здесь, но я уже соскучилась.

— Странное настроение перед экзаменом, — удивилась Таня. — Зачем же было ехать?

Саша не нашлась, что ответить. Ведь дома она не думала о двойке, всерьез хотела поступить и стать физиком. Теперь ей казалось, что это было чисто Лешкино влияние. Но говорить об этом не стоило.

— А если в самом деле не поступишь, что делать будешь? — спросила Наташа.

— Работать буду. Брат обещал устроить к себе.

— Так это ж позор — ехать поступать и провалиться, — сказала Таня. — Я б не пережила.

— А как ты провалилась? — возразила ей Наталья. — Говоришь, год проработала. Как-то ведь пережила?

— Я не поступала, — мотнула головой Таня, — Я сразу на работу устроилась. Папа ругался, но я все равно... Из вредности, — она рассмеялась. — Но теперь решила взяться за ум.

Народу прибывало. Саша с интересом посматривала по сторонам. Она впервые видела столько "братьев по разуму", абитуриентов, сразу. Девушек было мало. К их четверке подошли соседки со второго этажа. Но познакомиться не успели. В толпе появился человек лет тридцати. Рукава его голубой рубашки были закатаны до локтей, что моментально вызвало у Саши горячую симпатию: у Алексея была такая же привычка. Он уверенными шагами проложил себе дорогу сквозь строй абитуриентов, отпер аудиторию и вошел. Ребята потянулись следом. Саша, Олеся и их новые знакомые уселись вчетвером за длинный стол во втором ряду, чутьем закоренелых "очкариков" безошибочно угадав самое выгодное, в смысле вида на доску, место. Таня и Наташа постоянно очков не носили, но специфически прищуренные глаза выдавали их с головой.

Лекция привела Сашу в восхищение. Преподаватель Юрий Николаевич обращался к ним, будто к равным себе, взрослым людям, знающим толк в деле. Задачки объяснял подробно, но лишнего не разжевывал. А больше всего понравилось Саше то, что он говорил, когда на доске появлялась окончательная формула ответа:

— Ну... Вот, вроде, размерность соответствует, порядок величины похож на правду. Кто любит заниматься вычислениями, может, конечно, аккуратно посчитать, но мы не станем терять времени на математику, перейдем к следующей задаче.

Саша отнюдь не любила заниматься вычислениями. Поэтому такой подход ей очень и очень нравился. Олеся бормотала что-то неодобрительное, зато Таня с Наташей целиком разделяли Сашин восторг.

— Правильно, — шептала Таня. — Физики идеи подают и развивают, а дело математиков — обработка результатов.

Наверное, девушки вели себя не слишком тихо или сами по себе выделялись на фоне множества парней, а только Юрий Николаевич все чаще посматривал в их сторону, но не сердито, а с любопытством. Когда прозвенел звонок на пятиминутный перерыв, сидевшая с краю Таня соскочила с места и подбежала к нему с тетрадкой, стала что-то спрашивать. Сашу поразила готовность, с которой преподаватель стал объяснять ей непонятное, но пуще — Танина смелость.

— Классный мужик, — сказала она, вернувшись.

Звонок, возвестивший конец занятия, не обрадовал Сашу. Но делать было нечего. Вчетвером они вышли из аудитории, и с широкого университетского крыльца тоже спустились вчетвером, уже договорившись, куда идти дальше. Именно: в кафе "Улыбка". Негоже сидеть на чае, надо хоть раз в несколько дней нормально обедать. Столовая в студгородке, что сразу за общежитиями, была закрыта на ремонт.