Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Возможно, это выглядит странно в глазах других людей, что на протяжении нескольких лет молодой человек останавливается у девушки на неделю, и при этом они остаются друзьями. Но тем не менее, так оно и было. Те недели, когда у меня гостил Антон, были особенными для меня — я почти забывала обо всех горестях, вместе с ним гуляла по городу, смотрела фильмы, болтала допоздна. Он всегда спал на широком диване в большой комнате, а я — на своей кровати, в маленькой комнате. И всем было хорошо.
Ожидая Антона, я убрала каждый уголок в квартире, протёрла пыль, сварила сырный суп, пожарила картошки и котлет. Ровно в двенадцать раздался звонок в дверь.
На пороге стоял Антон — как всегда, загорелый и улыбающийся широкой счастливой улыбкой. Не успела я ничего сказать, как он подхватил меня на руки, приподнял над собой и воскликнул:
— А вот и ты, моя пчёлка-труженица! Как же я соскучился!
Я рассмеялась. Он всегда легко поднимал меня, даже когда я весила на десять килограмм больше. И всегда называл пчёлкой-труженицей, с самого первого дня, когда мы сбежали с учёбы.
— И я по тебе, Антош! Ну давай, поставь меня на землю.
Продолжая счастливо улыбаться, Антон поставил меня на пол и закрыл входную дверь.
— Кушать будешь? — спросила я его тут же.
— Да погоди ты! — отмахнулся он. — Я только с самолёта, а ты мне сразу про покушать. Там же кормят!
— Ну, там всякой байдой, а у меня...
Мы вошли в квартиру, Антон положил свой чемодан на пол, открыл его и начал в нём рыться.
— Так-так, куда я засунул это... А ну-ка, закрывай глаза, сейчас буду поздравлять тебя с восьмой мартой!
Я смущённо улыбнулась.
— Закрывай глаза, кому говорят!
Я послушалась. В течение нескольких секунд Антон шуршал ворохом невидимых пакетов, а затем я почувствовала прикосновение к своей шее. Антон приподнял мои волосы и застегнул сзади что-то, очень похожее на цепочку с кулоном.
— Открывай глаза!
Да, это и был кулон — маленький изящный серебряный цветок с небольшими синими камнями. Он был немного похож на незабудку.
— Спасибо большое, Антон. Очень красиво.
— Это авторская работа, между прочим! — он с важностью поднял вверх указательный палец, как в тот день, когда подсел ко мне на третьем этаже нашего института. — Серебро с сапфирами!
У меня округлились глаза.
— Слушай, это ведь бешеных денег стоит...
— Ерунда. Ты заслуживаешь таких подарков, Наташ, ты самая замечательная пчёлка-труженица на свете.
Антон, улыбаясь, наклонился и чмокнул меня в щёку, а потом, выпрямившись, сказал:
— А на диване пакеты со всяким шмотьём, я там на распродаже накупил. Посмотри, потому что не факт, что это шмотьё тебе подходит. В прошлый раз ты была чуточку полней, чем сейчас...
Я подошла к дивану. На нём лежали три полных пакета с какими-то кофточками, брючками, костюмами...
— Слушай, мне же целый день это придётся на себя мерить...
— Ну развлечёмся как-нибудь вечерком, — Антон ухмыльнулся. — Когда погода плохая будет. А ты вообще заканчивай тут худеть-то, а? Уже кожа и кости остались, ухватить прям не за что.
Сказав это, Антон почему-то слегка покраснел. А я нарочно схватила себя за обе груди и сказала:
— Да ладно тебе, полно ещё добра!
— Пока да, но ты смотри у меня! Я всё боюсь, что приеду и увижу, что у тебя грудь к спине прилипла.
— Ну раз боишься, пошли, я тебя супом покормлю. И сама поем, обещаю.
Я схватила Антона за руку и потащила на кухню. Краем глаза я успела заметить, что Алиса уже заприметила его пакеты с одеждой и устраивалась на них поудобнее. Она с детства обожала спать на пакетах.
Этот день стал для меня первым в году, пролетевшим незаметно. Я только и успевала слушать рассказы Антона про то, что он делал в разных городах Америки последние несколько месяцев, про его нескольких новых подружек, с которыми он уже успел расстаться, про новые проекты на работе...
Проговорив подряд часа четыре, Антон вдруг спросил:
— А как у тебя-то дела? А то я всё о себе да о себе. Как работа, пчёлка-труженица?
— Да, кстати, я тебе ещё не успела рассказать. Про смерть Михаила Юрьевича я тебе писала, наши там с ума посходили, думая, кого бы на его место назначить. Так что теперь у меня новый начальник.
— Ого! И как он, не тиранит тебя?
— Пока не тиранил, но он только вчера впервые пришёл к нам на работу. Так что всё ещё впереди, — я встала со стула и потянулась за чайником. — Будешь чай?
— Конечно, буду. Только вот никаких печенек в меня уже не влезет...
— Да у меня их и нет.
— Отлично. А как у тебя на личном фронте, встречаешься с кем-нибудь?
Что-то в тоне Антона показалось мне странным. Он произнёс эту фразу нарочито небрежно, чтобы я не подумала, что его этот вопрос волнует больше, чем нужно.
— Нет, — с моей точки зрения, эта тема себя исчерпала, но Антон считал иначе.
— Что, совсем?
— Слушай, — я рассмеялась, — как можно ни с кем не встречаться, но "не совсем"? Что за глупый вопрос, Антош?
— Я просто не так выразился, — он улыбнулся. — За тобой кто-нибудь ухаживает?
Я задумалась.
— Ну... как сказать... Не считая двух электриков-пьянчужек и одного курьера из нашего издательства, ну и ещё всяких мужиков в метро, автобусах и электричках, — никто.
— Прям даже не верится... — пробормотал Антон.
— Почему?
— Ну, ты ведь очень интересная девушка. И уже очень давно одна.
Я пожала плечами.
— Зато ты у нас всегда с кем-то. Каждому своё.
Антон молчал некоторое время, размешивая свой чай. Я всё удивлялась, чего он его размешивает, чай-то без сахара.
— Слушай, Наташ, — сказал Антон вдруг и посмотрел на меня как-то хитро, но немного смущённо. — А сколько у тебя было мужчин?
Я чуть чаем не поперхнулась. Мы с ним крайне редко говорили на такие темы, а если и говорили, то не про отношения кого-либо из нас, а так, шутили про просмотренные фильмы или прочитанные книги.
Интересно, и что я теперь должна ему ответить? Что я в своей жизни только один раз целовалась, и то — с Михаилом Юрьевичем, так что это можно не считать?
Да Антон меня на смех поднимет. Мне ведь уже 24 года, я помощник главного редактора в престижном издательстве, и тут вдруг такое.
— Что ты имеешь в виду под мужчинами? Со сколькими я встречалась?
— Нет, я имею в виду более... интимные отношения.
Я со стуком поставила чашку с чаем на стол.
— А зачем это тебе?
— Ну вот опять, — Антон развёл руками. — Этот твой любимый вопрос: "зачем?". Ну мне просто интересно, и всё, чего тут такого.
— Хорошо, — я посмотрела ему прямо в глаза. — Восемь. Восемь мужчин.
О, мне так хотелось увидеть выражение его лица! И Антон меня не разочаровал. Его лицо вытянулось так, как будто я сказала, что лесбиянка.
Кстати, хорошая мысль. Жаль, что пришла в голову только после того, как я уже поведала про восьмерых мужчин.
— Восемь? — Антон вдруг рассмеялся. — Да ты меня обманываешь, Наташ, я никогда в жизни не поверю, что у тебя было восемь мужиков...
— Это ещё почему? — с интересом спросила я.
— Да потому что девушки, у которых количество сексуальных партнеров зашкаливает, по-другому выглядят. Они какие-то более потрёпанные, да и ведут себя по-другому. Ты же... выглядишь просто прекрасно. Такая невинная пчёлка-труженица.
Слово "невинная" меня немного напрягло.
— Ну ладно, раскусил, не было у меня восьми мужчин. Но в конце концов, я не обязана отвечать на такой вопрос, да я и не хочу на него отвечать. Вот ты мне лучше скажи, у тебя-то сколько женщин было?
Антон скрестил руки на груди и лукаво посмотрел на меня.
— А вот этого я тебе не скажу, пчёлка. Во-первых, я не помню. Это надо считать. А если я сейчас скажу тебе какую-нибудь цифру навскидку, то она вряд ли тебе понравится.
— Думаю, она намного больше, чем восемь? — рассмеялась я.
— Да уж, намного, — подмигнул мне Антон.
Выходные прошли просто чудесно, лучше не бывает. Половину воскресенья, пока шёл дождь, я примеряла на себя все наряды, которые привёз Антон. Мне подошло почти всё, так что теперь я не человек, а ходячий шкаф с одеждой.
После обеда Антон поехал к родителям, поздравлять маму и сестру с восьмым марта, а я отправилась в магазин за продуктами. Когда он вернулся, мы ещё долго смотрели какой-то новый боевик, но поскольку было воскресенье, я отправилась к себе уже в 9 вечера.
Порывшись в шкафу, я обнаружила, что у меня не осталось ни одной чистой ночной рубашки, все лежали в стирке. Обычно я всегда стирала в выходные, но из-за приезда Антона совсем об этом забыла.
Зарывшись в шкаф, я наконец нашла ночнушку — это была рубашка из полупрозрачной ткани телесного цвета, с кружавчиками и рюшечками, на тонких бретельках, я такие всегда не любила. Откуда у меня эта ночнушка, я уже и не помнила, возможно, она вообще принадлежала маме.
Рубашка была мне впору. Выглядела я в ней, по-моему, весьма нелепо — открытая полностью спина, из-под тонких кружев выглядывает голая грудь, да и ниже пояса тоже не обошлось без намёков. Но какая разница, в чём спать?
Тут я вспомнила, что не захватила книжку из большой комнаты, а я привыкла читать перед сном, чтобы избавиться от лишних мыслей. Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула — Антона не было видно. Наверное, ушёл мыться.
Проскользнув к книжному шкафу, я открыла створки и начала изучать его содержимое. И вдруг услышала голос Антона из-за спины:
— Наташ, может, ты не будешь забывать о том, что у тебя в гостях всё-таки взрослый мужчина, а не девочка-подружка?
Я обернулась. Антон по-прежнему сидел на диване, и как это я его не заметила?
Он уже забыл про свой боевик и просто пожирал меня глазами — всю, с ног до головы. Где-то в глубине моего подсознания мелькнула мысль, что он уже мысленно снял с меня эту нелепую рубашку, но в реальности я отвернулась к книжному шкафу и сказала:
— Да ну тебя. Ты только что вернулся из очередных объятий очередной красавицы, чего ты мне тут сказки рассказываешь... Нужна я тебе больно, по сравнению с твоими подружками я совершенно не сексуальна.
Я потянулась за нужной книжкой (она стояла на второй полке сверху), когда вдруг услышала:
— Слушай, Наташ, хочешь, я докажу, что ты очень даже сексуальна?
— Ну давай, — рассеянно произнесла я, схватив наконец книжку.
Я услышала шаги. В следующую секунду Антон резким движением развернул меня лицом к себе и прижал мои бёдра к своим.
— Чувствуешь? — сказал он тихо.
О да, я чувствовала. Как такое вообще можно не почувствовать?
Я подняла глаза и поразилась, насколько Антон переменился — глаза будто немного потемнели, а губы скривились в какой-то странной усмешке.
Мне показалось, что в моей голове что-то тикает, перекатывается, щёлкает — я лихорадочно пыталась придумать, как выпутаться из этой ситуации.
— Чувствую. Ну же, отпусти меня, Антон.
Но он меня, кажется, не слышал.
— Я же говорил, что ты очень сексуальна, и становишься ещё более соблазнительной потому, что ты этого совершенно не осознаёшь...
— Антон, отпусти!
Меня уже очень давно ничего не пугало, но в тот момент я почти испугалась. Антон смотрел на меня, как в ночь после смерти моих родителей, странным безумно-страстным взглядом. И эта жутковатая ухмылка...
— Зачем? — спросил он, начиная наклонять свою голову к моей.
И тут я вспомнила, что в руках у меня по-прежнему прекрасный толстый книжный том. "Словом можно ранить, словарём — убить", — мелькнула мимолётная мысль. Я размахнулась и обрушила книжку на лоб Антона.
Слава богу, это был не словарь, и обошлось без трупов. Но я добилась своего, Антон разжал руки, и я смогла убежать прочь, в свою комнату.
Несколько минут в квартире была совершенная тишина. Я сидела на постели, боясь пошевелиться, прислушиваясь к тому, что творится в большой комнате. Там тоже было тихо.
У меня на двери нет никаких замков, но тем не менее, через пять минут Антон в неё постучался, а не просто открыл. А я боялась, что в таком состоянии он проигнорирует такую мелочь, как стук в дверь перед тем, как войти.
— Наташ... ты не спишь? — услышала я его тихий голос. — Я... могу войти?
— Если ты не будешь доказывать мне мою сексуальность, то можешь.
Он медленно зашёл в комнату. Вспомнив, что по-прежнему в прекрасной полупрозрачной рубашке, я накрылась одеялом. Вид у Антона был очень виноватый.
— Прости меня, а? Я, наверное, тебя напугал... Меня просто очень бесит, когда ты с таким пренебрежением говоришь о своей внешности. Ты очень красивая, правда.
— Угу, — буркнула я, натягивая одеяло до шеи. — Я поняла. Ты мне объяснил... наглядно.
Друг рассмеялся. Ну наконец-то, передо мной стоял прежний Антон.
— Извини, пожалуйста. Но ты не забывай, что я всего лишь мужчина, а ты очень... красивая. Не расхаживай передо мной в таком нижнем белье, там же всё просвечивает и... — он сглотнул.
— Ладно, ладно! Прости и ты, я дурочка. Мне просто показалось, что тебя нет в комнате, вот я и вошла.
— Меня и не было, я под стол залез, пульт уронил. А когда встал и увидел тебя...
— Вот не надо о том, что потом с тобой было, а? — я опять начала натягивать одеяло.
— Слушай, ну я же насильник какой-нибудь, — он рассмеялся. — Не трону я тебя, пожалуйста, не бойся.
— Ну хорошо.
Наверное, я сумасшедшая, но мне вдруг стало любопытно, что Антон будет делать. И я откинула одеяло и встала прямо перед ним.
Прерывистый вздох — и в глазах Антона снова появилось то дьявольское выражение. Он опустил глаза, разглядывая меня с ног до головы. Я почти физически ощущала его взгляд на каждом миллиметре своего тела.
— Ну что, не тронешь? — я усмехнулась.
Антон со стоном закрыл глаза.
— Да ты просто пчёлка-искусительница! Но не волнуйся, я пока ещё способен себя контролировать... Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — рассмеялась я, глядя, как Антон по-прежнему с закрытыми глазами пытается найти выход из моей комнаты.
Через некоторое время я легла спать и, прислушиваясь к звукам работающего в соседней комнате телевизора, анализировала произошедшее.
Так и не придя к окончательному выводу, я уснула.
Утром, когда я убегала на работу, Антон ещё спал. Друг собирался встретиться с какими-то друзьями и прийти домой практически одновременно со мной.
Я оставила ему записку на кухне:
"Дорогой повстанец! (Намёк тебе на вчерашнее. Когда-то ты утверждал, что я не умею быть пошлой. Это ли не пошлость?)
Хлеб в хлебнице, колбаса и сыр в холодильнике. Если хочешь, возьми с собой что-нибудь пожевать. Только не ешь мясо из зелёного контейнера — оно для Алисы.
Вернусь в семь.
Твоя пчёлка".
Я всегда прихожу на работу первой. Мне нравится идти по пустым коридорам, где каждый мой шаг отдаётся от стен и потолка, мне нравится открывать нашу со Светочкой душную комнату и кабинет Михаила Юрьевича. Хотя теперь это уже кабинет Максима Петровича.
Каждое утро у меня ритуал — я сажусь перед окном и замазываю свой возраст. В обычной жизни я не крашусь, но здесь... Когда я только начала работать в "Радуге", то не раз слышала от других людей, что слишком молода для этой должности. И поэтому я начала краситься. Косметика ведь не только исправляет недостатки и подчёркивает достоинства, она ещё и прибавляет возраста.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |