Чужая судьба

— Я подожду в машине, — сказала Катька.

Лиза не стала возражать.

Продавщица обрадовалась Лизе, как родной.

— Ой, здравствуйте! — воскликнула она, едва Лиза подошла к прилавку. — Как хорошо, что вы зашли!

— Что-то случилось? — спросила Лиза и оглянулась по сторонам в поисках пропойцы. — А где Тривольский?

— Надо же, вы его фамилию запомнили, — улыбнулась продавщица. — Только при Константине это не говорите, а то зазнается и будет пить за ваше здоровье неделю с утра до ночи. Вот возьмите!

Продавщица порылась под прилавком, достала оттуда маленькую книжицу и протянула ее Лизе.

— Что это?

— Паспорт.

— Чей? — удивилась Лиза.

— Боже ж мой, вот я дурная баба! Думала, вы уже знаете. Это паспорт вашей сестры, близняшки. Виктории! Она утром заходила в магазин после вас и забыла его тут.

Лиза во все глаза смотрела на продавщицу.

— Вы что-то путаете...

— Да нет же! — уверяла продавщица. — Ваша сестра пришла в магазин сразу после вас. Костик ее с вами перепутал и начал приставать. Так вот, как только ваша сестра услышала, что вы тут были, так опрометью выскочила из магазина, а паспорт на прилавке забыла. Передайте его ей.

Лиза выставила ладони вперед, будто пыталась защитить себя от безумного бреда продавщицы.

— Простите, но вы точно что-то перепутали! Я выросла в детском доме, у меня нет никакой сестры-близняшки! У меня вообще никого родных нет, ни матери, ни отца, никого!

Продавщица прижала руки к полной груди и ахнула:

— Божечки мой... неужто такое на самом деле бывает...

Лиза разозлилась:

— Прекратите нести чушь! И возьмите обратно этот паспорт!

Паспорт продавщица не взяла, она косилась на него, как на чудо чудное, диковинку дивную.

— Откройте его, на фото гляньте, — проговорила продавщица голосом, в котором уже чувствовались еле сдерживаемые всхлипы. — Сами все поймете.

Лиза открыла паспорт на странице с фотографией. Оттуда на нее смотрело очень знакомое и в то же время чужое лицо. Лицо той девушки, ее двойника, с которой она встретилась утром у входа в магазин.

— Виктория Громова, — прочитала Лиза вслух.

— Вы сестры! Такого сходства просто так не бывает. Вы точно сестры — близнецы! — говорила продавщица и утирала слезы тыльной стороной пухлой ладони. — Послушайте совет старой тетки, поезжайте к этой Виктории под предлогом отдать паспорт, поговорите, наведите справки. Всяко может быть. Вдруг вас в детстве разлучили? Вы в детдоме выросли, а ее, может, удочерили. А может, только вас одну в детдом сдали... всяко бывает... Главное, что вы сейчас встретились.

Лиза переводила взгляд с фотографии на продавщицу и обратно. А что? В словах этой женщины есть смысл. Насколько Лизе известно, она — подкидыш. Ее, пару недель от роду, нашли на пороге детского дома, завернутую в одеяло. Милиция искала мать-кукушку, но поиски результатом не увенчались. Директор детского дома, любительница классической литературы, взяв девочку на руки, назвала ее бедной Лизой, а кто-то из персонала всерьез или для шутки предложил дать девочке фамилию — Карамзина. На том и порешили. Так появилась на свет Елизавета Карамзина, а кто уж она была по роду-племени — неизвестно. Может и сестра-близнец у нее есть, может и фамилия у нее по крови другая — Громова.

Сжимая паспорт в руке, Лиза развернулась и побрела к выходу.

— Вы только обязательно расскажите, чем дело кончилось! — прокричала ей вслед продавщица. — Обещаете?

— Обещаю, — ответила Лиза, не оборачиваясь.

Лиза села в машину, при этом она продолжала сжимать открытый паспорт в руке.

— А где водка? — спросила Катька. Лиза не ответила. — Эй! Лизончик, что с тобой?

— Я забыла про водку.

— Как забыла? А что ты там так долго делала?

— Вот, — Лиза протянула подруге паспорт.

Катька долго изучала документ, вертела его, рассматривала на свет. Все это время Лиза сидела, глядя в одну точку перед собой.

— Ты где это взяла?

— В магазине.

— Зачем?

— Продавщица дала.

— Зачем?

— Чтобы я к сестре-близняшке сходила.

— Бред какой-то...

— Я тоже так говорила...

— Ну-ка, посмотри на меня! — приказала Катька и, схватив Лизу за плечо, развернула ее к себе. — Посмотри мне в глаза! Что там произошло?

— Продавщица дала мне паспорт.

— Чей это паспорт?

— Моей сестры-близняшки...

— Бред какой-то, — снова фыркнула Катька, а Лиза рассмеялась.

— Ты повторяешься!

Катька не выдержала и затрясла Лизу за плечи.

— Лиза, очнись! У тебя глаза стеклянные! Что за сестра? Откуда она взялась?

— Утром из машины вышла и пошла в этот магазин. Я с ней встретилась, но не поверила, что мы можем быть так похожи. А пропойца так вообще ее за меня принял! Она даже паспорт забыла! О! Катька! Она паспорт забыла, потому что услышала обо мне и за мной побежала! Как я сразу об этом не подумала! Она меня искала! Ты понимаешь?! Понимаешь, что это значит?!

Лиза продолжала кричать, громко, сама того не замечая. Катька смотрела на подругу с ужасом, не зная что делать: хвататься за телефон и вызывать скорую, или надавать пощечин и облить водой.

Воды под рукой не оказалось, зато пощечину Катька Лизе все-таки влепила. Она трясла подругу за плечи, пытаясь прервать истеричный поток несвязной речи. Наконец Лиза резко оттолкнула ее от себя.

— Хватит! — вскрикнула она и закрыла лицо ладонями. — Хватит...

— Сиди здесь, — скомандовала Катька и пулей вылетела из машины, побежала к стоящему неподалеку ларьку за бутылкой воды. Вернувшись, протянула воду Лизе: — выпей, а когда успокоишься, расскажи все по порядку.

Лиза пила жадно, и с каждым глотком ей становилось легче. Вскоре она откинулась на спинку сиденья и, уже полностью владея своим телом и мыслями, спросила у Катьки:

— Хочешь услышать этот бред еще раз?

— Очень хочу. Только, пожалуйста, членораздельно, подробно и по-порядку.

— Хорошо, — согласилась Лиза и начала рассказ с утреннего визита в магазин.

Вячеслав Борисович Громов, владелец крупной инвестиционно-строительной корпорации, метался по своему большому, дорого и стильно обставленному кабинету, как дикий зверь в клетке. При этом он беспрестанно лохматил посеребренные ранней сединой волосы, отчего они уже стояли дыбом, и метал грозные взгляды на своего друга и начальника службы безопасности — Андрея Олеговича Сидорова. Тот сидел за длинным столом для переговоров спокойно и следил за передвижениями шефа без тени паники — с маской безмятежности на непримечательном лице.

— Вот чего ты такой спокойный? — возмутился Вячеслав Громов, подойдя к столу. Он склонился над Сидоровым, испепеляя его грозным взглядом. — Не твои деньги на кону! Андрей, пойми, если твои ребята не откопают компромат — мне крышка. Что мне! Все это, — Вячеслав раскинул руки, показывая на стены кабинета, — пропадет к чертям! Вика уничтожает все, к чему прикасается! Развод через две недели. Если не будет доказательств ее измены, все пропало!

— Слава, не кипятись, еще есть время. Кстати, все хочу спросить, чем ты думал, когда брачный договор составлял?

Вячеслав фыркнул:

— На каждом заборе написано, чем я думал! Тебе по буквам произнести, или сам догадаешься?

Сидоров улыбнулся.

— Хорошо, хоть это признаешь.

— Признаю, что мне остается, — Вячеслав устало опустился на стул возле Сидорова. — Андрей, очень прошу, помоги... Не может быть, чтобы Вика себе пути отступления не подготовила. Не такой она человек. Это продуманная стерва. Она не может уходить в никуда. Ей деньги нужны, уверенность. Она первая предложила подать на развод. Не верю, что она решила уйти в никуда. У нее кто-то есть. Новая жертва.

— Почему ты так в этом уверен? В случае развода, если она тебе не изменяла, ей полагается половина твоего имущества. Это огромные деньги. Их вполне достаточно, чтобы начать новую жизнь. Такой уход — уходом "в никуда" назвать трудно. Вдруг она решила не рисковать и действительно тебе не изменяет? Чтобы не потерять деньги? Это тоже очень продуманный ход.

Вячеслав покачал головой.

— Ты плохо знаешь Вику. Она патологически боится одиночества. Ей жизненно необходимо иметь рядом человека, который будет ее любить. Без этого Вика жить не может. Она вампир! Точно! Все думал, как ее охарактеризовать, так вот оно — верное слово! Она — вампир, который питается любовью. Она выпивает, высасывает это чувство из мужика, а когда опустошает сосуд — бросает его! Меня она опустошила, значит — ей нужна новая жертва. И она уже есть, поверь мне! Есть! Нужно только найти.

Сидоров смотрел на друга с тревогой.

— Слав, ты все еще любишь ее?

Вячеслав промолчал.

— Любишь? — допытывался Сидоров.

— Хватит об этом! — рявкнул Вячеслав и стукнул кулаком по столу. — Усиль наблюдение, найми еще детективов, сделай невозможное, но добудь доказательства ее измены! Или уволю к чертовой матери, не глядя на нашу дружбу...

— Ты все еще любишь ее, — с печалью в голосе констатировал Сидоров. — За слежку не беспокойся, усилим. Окружу ее плотным кольцом, даже в туалет за ней ходить станем. Кстати, завтра она вылетает в Германию, посылать людей?

— А ты как думаешь? Я что, невнятно объяснил насчет усилить слежку?

— Просто раньше я за границу своих ребят не посылал...

— Не посылал?! Андрей, твою дивизию! Точно уволю! Ты что, головой совсем не думаешь? Там, за границей, мужики кончились? Или секс отменили? Ее любовник может быть где угодно!

— Прости, шеф, исправлюсь... Вроде там она только работает: показы, сессии, а потом сразу в Россию... Не подумал...

— Не подумал он... Андрей, достань мне доказательства, хоть из-под земли. Всю жизнь твоим должником буду... И помни! Не достанешь — уволю ко всем чертям!

Сидоров поднялся, вытянулся в струну, щелкнул каблуками на военный манер и, прикрыв одной рукой макушку, другой отдал Громову честь.

— Слушаюсь, господин шеф!

Вячеслав улыбнулся:

— Ладно, иди, работай...

Катька отдала Лизе паспорт. Они все еще сидели в машине, припаркованной у злополучного магазинчика.

— Думаю, твоя продавщица права. Вы действительно можете оказаться сестрами. Ты на даты рождения смотрела? Вы ровесники, только твой день рождение пятого мая, а у нее двадцать шестого апреля. Твой день рождения приблизительно записали, могли и ошибиться на девять дней, не велика разница.

— Вот! Что я говорила! Представляешь, как в жизни бывает!

— Стоп! — прервала радостный Лизин монолог Катька. — Погоди радоваться. В жизни всякое бывает, может случиться и так, что ваше сходство — просто совпадение. Тут проверка нужна.

— Так за чем дело стало? Поеду к Виктории, скажу, что привезла паспорт, а сама начну расспрашивать. Это будет вполне нормально — я из детдома, а мы так похожи...

— Нет, напирать нельзя. Аккуратно надо.

— Я аккуратно...

— Да не гони ты лошадей! Слушай меня. Тут может быть такая ситуация, что сама Виктория о том, что она удочеренная и знать не знает. Если ты ей сразу про детдом правду выложишь, и она поверит — может целая трагедия произойти. Представь, что с ее приемными родителями случится? Обида, как минимум, а как максимум — инфаркт. Эта правда их с Викторией может рассорить, и тебе это вряд ли простят. А если она с родными мамой и папой живет, то они тебя из принципа могут не признать, и тоже скандал будет.

— Что же делать?

— Собирать информацию. Пока ей не говори, что ты из детдома, что подозреваешь в ней сестру. Скажи просто, что вот какая дивность — вы так похожи! Что тебе всегда хотелось иметь сестру, наплети с три короба, типа вдруг у вас общие предки есть, а там, гляди, разговоритесь, и всплывет что-нибудь важное.

Лиза нахмурилась.

— Хорошо, я постараюсь...

Катька посмотрела на подругу с недоверием.

— Нет, я тебя одну не отпущу, с тобой поеду. Только с милым договорюсь...

Лиза хотела возразить, что она не маленькая и сама справится, но передумала. После пережитой истерики в теле все еще ощущалась слабость. Слишком насыщенный событиями день серьезно ударил по нервам, и новое переживание может вызвать еще один срыв. Хорошо, если Катька будет рядом, она поможет и поддержит.

Катька переговорила елейным голосом с Пал Петровичем, командирским тоном с няней сынишки, а затем забросила сотовый в сумку и завела машину со словами:

— Все, я в свободном полете! Виктория, мы едем к тебе!

Как только закончились съемки, Виктория сразу поехала домой. Хотелось уединиться, спрятаться от людей, от необходимости что-то говорить, улыбаться. Голова шла кругом. Что делать? Если она не поедет в Дрезден, Вильгельм приедет в Москву, и она потеряет деньги бывшего мужа. Если не поедет к тете — потеряет многомиллионное наследство. Тетушкин юрист звонил еще два раза, и Виктория дважды ответила "нет". Чего ей это стоило! С каждым разом желание получить наследство становилось все сильнее. Как следовало из условия тетушки — юрист должен звонить четыре раза. Первые три ответа он не принимает во внимание, и только четвертый — решающий. Первый раз Виктория сказала "нет" утром, еще два раза в течение дня. Получается, что остался только один звонок.

Виктория с опаской посмотрела на телефон. Он молчал. Надолго ли? Когда раздастся этот четвертый звонок? Через минуту? Две?

Пришла мысль просто отключить телефон, дать себе еще немного времени на раздумье. Но что изменится? При том же раскладе карт — результат будет таким же. Она не может разорваться на две части, а значит — надо выбирать то, что более доступно. Славкины деньги.

Вот если бы она смогла утром догнать ту девушку, да уговорить ее на авантюру съездить под ее именем к тетушке... но она ее не догнала, и шанс упущен. В многомиллионной Москве найти человека, даже зная имя и фамилию трудно, а тут...

Впервые за много лет Виктории захотелось расплакаться. По-детски. Навзрыд. Но вместо этого, она плеснула в бокал коньяка, выпила залпом, а затем набрала номер Глена.

— Да, лапусик, — отозвался Глен. — Что у нас теперь стряслось?

— Ничего. Просто мне плохо, Гришь... Очень плохо. Жду звонка юриста, а из головы не выходит та девушка, мой двойник.

— Что упущено, то пропущено. Не жалей, значит — такая судьба. Поедешь к Вильгельму, потом получишь деньги Громова. Хотя, знаешь, я бы на твоем месте делал ставку на тетушку.

— Почему?

— Она родная. Как бы вы ни ссорились, она тебя без денег не должна оставить, а Громов только об этом и мечтает. Еще не факт, что его детективы за тобой в Германию не попрутся.

Виктория налила еще коньяка, посмотрела цвет напитка на свет.

— Ты не знаешь мою тетушку... Поверь, по сравнению с ней, Громов — доброжелатель.

Только Виктория поднесла бокал к губам, как раздался звонок в дверь.

— К тебе пришли?

— Гришь, не отключайся. Я только посмотрю. Наверняка ошиблись этажом, я никого не жду.

Вместе с телефоном Виктория прошла в прихожую. Элитный дом с хорошей охраной отучил спрашивать, кто пришел. Если посетитель прошел проверку консьержем, значит — он свой.