Я отыщу тебя в прошлом!

— Ох, подожди... — пытаясь попросить ее о помощи, я запнулась, не зная как вести себя с прислугой, но горничная все поняла.

— Меня зовут Бетти, мисс, — сделав легкий книксен, представилось это веснушчатое чудо.

— Помоги мне, пожалуйста, Бетти, — попросила я. Она с радостью согласилась.

Когда я была уже почти готова, в дверь вновь постучались. Бетти подступила, собираясь открывать, шепнула:

— Это миссис Батлер, — и опустив голову под недовольным взглядом женщины, ускользнула за дверь

Так что к обеду я спустилась в сопровождении худой и очень строгой на вид компаньонки в годах, с запозданием присланной графиней помочь мне одеться, заодно показать, где в доме расположен обеденный зал.

Я робко вошла и поприветствовала хозяйку реверансом. Та, мило улыбнувшись, осмотрела мой скромный наряд — платье из светло-голубой бязи и мягко сказала:

— В мое время все было куда элегантней! Эти новомодные фасоны... просто смотреть невозможно. А реверансы, милочка, оставьте для официальных приемов, а не обеда с бабушкой!

Я, скрывая удовольствие, кивнула. Мне и самой это не особенно нравилось из-за опаски что-то забыть и ошибиться.

Как оказалось чуть позже, графиня была просто одинокой старушкой, нуждавшейся в любви и уважении, как любой нормальный человек. Но для меня все было гораздо сложнее, я только теперь поняла, как мне, оказывается, нужна бабушка. Слегка вредная, с колючим языком, но любящим сердцем.

— Милая, расскажи мне, как вы жили с родителями...

— Чудесно. Что может быть лучше, чем жить с родителями? — оторвав взгляд от тарелки, спросила я. — Они заботятся и помогают, а когда надо и заставляют... а одной... одной тяжело.

Много думала об этом в детстве, поэтому даже и капли сомнения не прозвучало в моем голосе, я ведь все так и чувствовала. Графиня сразу поверила.

— Боже мой, девочка моя, неужели тетя тебя обижала?! — волнуясь, спросила она, резко комкая белую льняную салфетку тонкими высохшими пальцами.

— Нет, никогда. Но тетя, это не мама...

Графиня всхлипнула, наконец, разложив нервно скомканную салфетку на коленях.

— Я очень перед тобой виновата! Всецело заключив себя в трауре после гибели дочери, я не узнала о тебе ничего, поверив, что все погибли. И только совсем недавно от поверенных твоего отца получила известие, что ты жива...

— Да, бабушка. Я слышала эту историю... — тихо ответила я, потупившись.

* * *

Медленно осваиваясь, я привыкала к быту в этом веке. Горшок, отсутствие крана с водой, ванны и душа, очень непривычная довольно жирная еда, многослойные юбки и вездесущие слуги... Вся жизнь господ проходила на их глазах, и меня, привыкшую к уединению, это безумно смущало, а бывало и сильно злило.

А вот с графиней мы неплохо ладили. Я обожала читать огромную редкость моего времени — настоящие бумажные книги, сидя на небольшой скамеечке у ног графини, пока она ворчала о современных нравах. Или о моем "отце":

— Дункан — фамилия, от которой так и веет первобытной дикостью шотландских горцев!

— Он был хорошим... — совсем вжившись в роль, робко заметила я.

— Да, да. Конечно, милая. Очень хорошим. Иначе, зачем твоя матушка, отбросив все приличия, тайком обвенчалась с ним против моей воли? — с горечью вздыхала графиня.

Я только кивала. Бабушку сильно ранило "предательство" единственной и горячо любимой дочери, ускользнувшей из дома с богатым шотландским торговцем. Даже после их смерти она так и не смогла этого простить и забыть, а может, поэтому и не могла, что утратила единственную дочку столь рано.

К концу первого месяца мы с бабушкой окончательно сдружились. Было очень интересно разъезжать с ней в новомодном экипаже с открытым верхом по осеннему Гайд-парку, где графиня с каким-то непонятным удовольствием рекомендовала меня многочисленным знакомым и их родственникам до третьего колена.

По воскресеньям мы неизменно посещали маленькую церковь на Уэлбек Стрит, где к моему удивлению, никогда не встречали никого из знакомых. Позже я узнала, что бабушка русских корней, потому вероисповедание у нее православное.

Мы ходили пробовать модную новинку — мороженое, делали покупки на Бонд Стрит, гуляли по лучшим улицам Мэйфэра и, конечно, посещали приемы и принимали гостей у себя.

Мне еще очень хотелось попасть в Ковент Гарден и Воксхолл, но графиня — ставшая к тому времени для меня почти родной, — посещала их крайне редко. Бабушка сразу по приезду отвела меня к лучшей портнихе Лондона и заказала огромный гардероб. Так что я теперь щеголяла в замечательных нарядах, что изрядно скрашивало для меня тернии старинного быта.

Но главное то, что я безумно ценила — она никогда меня не стеснялась. А ведь ей не раз приходилось быть свидетельницей едва скрываемого пренебрежительного отношения ко мне со стороны чванливых снобов высшего света. Хотя никто не осмеливался оскорблять меня в открытую, так как я все же была под защитой высокого положения графини Торнхилл, но уберечь от грязных ухмылок в лицо или шуток за спиной по поводу "гигантского" роста в анекдотах о драгун-девице — ее положение не могло.

Все вечера и приемы, которые посещали мы с бабушкой, шли по одному сценарию. Поприветствовав хозяев, мы присоединялись в украшенном зале к гостям, беседовали с бабушкиными подругами и мило раскланивались со знакомыми. Куда бы я ни смотрела, вокруг была выставка драгоценных камней, шелковых кружев, перьев и... поднятых на меня любопытных лорнетов. Иногда после несколько часового подобного лорнирования я начинала чувствовать себя экзотическим экспонатом музея.

При этом молодые девушки, необходимые для работы как источник информации о графе, странно хихикали при взгляде на меня или еще хуже — задирали нос и делали вид, что меня здесь нет. Но это, в принципе, у них получалось довольно мило и подобное поведение мне казалось даже забавным, наверное потому, что меня поддерживала бабушка. В такие моменты мы с ней весело переглядывались, молча обмениваясь мнением о глупышках.

Было куда хуже, когда презрение демонстрировали молодые люди. В такие моменты мне судорожно хотелось попробовать отработанный до автоматизма перелом шейных позвонков с летальным исходом. Но я прилежно улыбалась и делала вид, что слепа на два глаза. Ну, или глуха... по ситуации.

Зато я с удовольствием открыла для себя такое явление, по сути искусство, как — светский разговор. Иногда мне казалось, что некоторые джентльмены специально готовятся к этому — заучивая анекдоты, остроумные фразы или обороты речи... Их было так занимательно слушать, что иногда мне хотелось похлопать при особенно удачных "выступлениях".

Изучать быт английской аристократии ко всему было чрезвычайно интересно. В доме, куда мы идем сегодня на праздник в честь помолвки сына, например, в качестве напитка на бале подавали — негус, подогретое и подслащенное вино. Хотя на столах обязательно будет стоять еще и пунш, но нежный и легкий негус, по мне он куда как приятней чем он или модный у нас — арахновый сок.

От помощников попавших сюда со мной, никаких вестей не было. У меня тоже. Так что по работе над проектом я не продвигалась. Это чрезвычайно тревожило... Хорошо, что в запасе пять с лишним месяцев до момента когда в Лондон из Египта доставят крест.

Это всегда приятные хлопоты, когда у друзей графини бал, на который мы были приглашены еще месяц назад. Вот сегодня вечером мы идем на праздник к давней подруге моей бабушки, которую она знает еще с Экстонсткой частной школы для девочек.

Эх, а мне всегда мечталось, как я попаду в век пышных платьев на кринолине и буду щеголять самыми изысканными нарядами. Но, увы, сейчас в моде платья с завышенной талией. И хотя это ненадолго, я все же не дождусь кринолинов — моя миссия окончится гораздо раньше. А пока для молодой девушки XIX века выбор одежды не очень велик: светлое платье и жемчуг — в качестве украшения.

Вздохнув, я с восторгом осмотрела свое бальное платье: белое воздушное с атласной окантовкой и вышитыми серебром тонкими кружевами.

Как моя личная горничная его заботливо приготовила Бетти, аккуратно разложившая сей портновский шедевр на моей кровати.

Почти не принимая участия в действе, так как изображала манекен в ловких руках, я натянула на себя воздушный наряд с помощью Летти, еще одной служанки, которая оказалось веселой деревенской девчонкой, знающей все на свете про слуг и соседей, и очень любящей бабушку.

Мы с ней и Бетти неплохо сошлись в своей нелюбви к мисс Уксус, вредной компаньонке бабушки — миссис Батлер, которая постоянно одергивала и Бетти, и Летти, призывая соблюдать строгие приличия.

Меня она тоже измеряла ледяным взглядом не в состоянии терзать точно остальных, так как видела расположение бабушки ко мне.

— Бетти, я туфли не могу поправить, там что-то зацепилось... — прошипела я, прыгая на одной ноге по ковру перед большим зеркалом. Она, кивнув, быстро склонилась к моим ногам, заново повязывая шелковые ленты бальной обуви вокруг ног пока Летти возилась с накидкой.

На бал полагалось взять несколько пар белых шелковых перчаток. Натянув одну из подготовленных пар, красуясь перед зеркалом, элегантным жестом поправила жемчужное украшение на шее рукой в перчатке — все выглядело настолько красиво!

Мою прическу заранее уложила великолепными локонами специально приглашенная для этого служанка, миссис Линдон.

Радостно поблагодарив Бетти и Летти, я отправилась вниз ждать бабушку. Так что сейчас, мне хотелось кружиться колокольчиком и петь от ощущения праздника, пока в гостиной никого не было.

Мне здесь нравилось все больше и больше!

Артур

С нами на бал в честь помолвки молодого лорда Френсиса Уорда, старшего сына графа Блейквуда, отправился и лорд Клей. Вернее, это мы с виконтом Клифтоном отправились с ним в его экипаже. Правда, подробности этого путешествия исчезли из моей памяти, оставив в голове только мелкие детали колоритной вышивки герба на бордовых диванных подушках внутри кареты. И как раньше я этого не видел? Ведь не раз путешествовал в ней!

Бал только начался, когда мы прибыли в двухэтажный особняк на Кавендиш-сквер.

Будучи в изрядном подпитии мне казалось все происходящим не со мной. Остатков моей "трезвости" хватило на чопорный поклон хозяйке дома, графине Блейквуд, и на вежливое приветствие графа и его сына.

Потом, смутно воспринимая действительность, я оказался в другом конце бальной залы в обществе одного Эдмонда. Где по пути из конца в конец затерялся виконт, я так и не уразумел, вернее сказать, на тот момент совершенно о нем позабыл.

Устроившись под большой, украшенной цветами и апельсинами, пальмой, я пытался понять — отчего мраморный пол бальной залы, выложенный симметричным узором из розовых и кремовых пластин, то приближается ко мне, то уплывает куда-то вдаль?!

Подметив мои затруднения, Эдмонд приказал проходившему мимо официанту подать мне пунш.

Это немного помогло. Пригубив душистого напитка, я немного пришел в себя и даже припомнил, почему мы здесь, а также причину столь значительного интереса к балу...

Да, я женюсь на драгун-девице и даже заключил в своем клубе пари.

Верно, я поторопился, но колесо закрутилось, а мне, как джентльмену, невозможно отступиться от своих слов.

Допив пунш, с грустью осмотрел пустой бокал, сомневаясь, не слишком ли сегодня я насел на крепкие напитки?

Мысль о крепких напитках вновь вернула меня в клуб и напомнила о пари заключённых посетителями клуба. Немного подумав, я спросил грустного Эда, рассматривающего в лорнет входящих гостей, уже не сомневаясь в его ответе:

— Так ты тоже поставил на мой брак?

— Несомненно, — ответил лорд Клей, но тотчас отвлекся, заметив кого-то нового на входе.

— Боже милостивый! Вот и она! — Эдмонд остановил свой лорнет на мисс Джулиане Дункан, которая неторопливо вошла в зал в сопровождении престарелой графини Торнхилл.

Я повернулся вслед за дамами и был поражен внешностью девицы: высокая, чересчур стройная девушка в белоснежном воздушном платье. Нет, она именно очень высокая и очень стройная. Излишне. Да уж, воистину драгун-девица!

Что за мисс! Я поморщился. По виду не только излишне высока, но исключительно скучна! Мне кажется, ко всему она будет невероятной занудой!

Мисс Дункан вежливо улыбнулась, сделала изящный реверанс хозяевам и, распрощавшись с ними, вновь продолжила ласково щебетать с графиней. Та снисходительно помахивая веером, внимательно к ней прислушивалась. Было приметно, что старушка общалась с нежданной родственницей внимательно и с симпатией.

— Ну как она тебе, друг мой? Милая, не правда ли? — насмешливо улыбаясь, спросил лорд Клей, провожая графиню с воспитанницей взглядом. Они как раз присоединились к подругам старой леди. Не обращая внимания на издевательский тон Эда, я продолжил наш разговор, прерванный появлением моей будущей невесты.

— И каковы были ставки? — тускло поинтересовался я, оторвав взгляд от неприятной мисс Дункан.

— Десять к одному.

— Ты неимоверно разбогатеешь на моей свадьбе... — буркнул я, прикрыв зевок.

Эдмонд тут же опустил свой лорнет на меня:

— Если бы я смог, то конечно постарался бы убедить тебя не делать того, что ты вздумал. Мне твой замысел с самого начала был совершенно не по душе! — раздраженно высказался друг и с сомнением в голосе закончил. — Ведь для тебя в этом не было необходимости.

Я коротко, но недовольно кивнул, — теперь и друг решил досаждать нотациями! Словно мне маман не хватало! Но Эда понесло и я сел удобнее, выжидая, когда он закончит нести бред.

— Все знают, что ты любишь общество лишь самых модных, молодых и очаровательных леди, Артур, а тут сплошное недоразумение... — вещал тоном ментора друг.

— Гм, — протянул я, представив себя танцующим с этой высоченной и худой как щепка провинциалкой, страдая от отдавленных ног и желания заткнуть уши от ее плебейского акцента.

Но, откровенно говоря, эта перспектива меня нисколько не испугала. Это было просто забавно! Так что, бравируя, я добавил:

— Наверно, это будет то еще представление, — Эд устало кивнул, развернув свой лорнет в сторону звезды Олмака этого сезона, леди Лоры Керн, богатой наследницы и милой белокурой красавицы семнадцати лет от роду.

На данный момент в моих мозгах вертелась мысль: если мисс Дункан была выращена непонятно кем, означает ли это, что она невоспитанна и вульгарна? А может, это именно то, что нужно моей маме? Вот она и будет заниматься ее воспитанием и, наконец, отстанет от меня!

Мои размышления прервали хозяева бала, представив гостям невесту сына и дочь виконта мисс Лилиану Честертон, милейшую блондинку девятнадцати лет, с дивной фигурой и кокетливой улыбкой. Ее будущий муж — счастливец. Я завистливо вздохнул.

Пожелав счастья молодым, гости продолжили танцы.

Не желая терять время, я оставил друга глазеть на красавиц, а сам пошел приветствовать графиню Торнхилл, которую еще с детства знал как хорошую знакомую матери.

— Всегда прекраснейшая, это древние писали о вас, миледи, — напряженно склонившись, чтобы поцеловать ручку графине, вычурно произнес я.