Последний (Общий файл).

— Скорее ему нужно помочь! Он ведь уйдет!

Две тяжелые, огромные лапы с силой ударили меня в грудь. От неожиданности я упал на спину и приложился головой о камень.

Глава 4.

О том как устроены женщины, поисках и их последствиях.

"Не верти головою, продадут татарам".

Русская народная пословица

Прошлое. На несколько лет раннее чем то, куда попал Юрий.

— Почему он мне ничего не сказал? — ни к кому собственно не обращаясь спросила Иринка.

Роскошная грива белых волос струилась по плечам и спине, закрывая открытые плечи . Сегодня девушка не блистала идеальным костюмчиком, положенным дресс — кодом института, напротив, была одета в легкую футболку — майку, шорты и песочного цвета ботинки. Профессор же расценил этот вопрос на свой счет и постарался ответить:

— Ну ты ведь собиралась заняться собственной деятельностью и....

Но девушка его не слушала, а придавалось каким-то своим не веселым раздумьям. Виктор Степанович вздохнул и еще раз переспросил:

— Так значит ты его не видела?

— Что? — встрепенулась она. — А, нет, не видела... Спасибо, что сообщили мне обо всем, я постараюсь его отыскать. — заверила Иринка и поднялась со стула.

— Спасибо Ирочка! — поблагодарил пожилой профессор.

Девушка вышла из кабинета в глубоких раздумьях: "Куда же он мог податься? Это крайне не похоже на Юрия. Вот так бросить все свои исследования и исчезнуть не сказав никому не слова."

Она очнулась от мыслей и повертела головой. На ближней от нее двери было написано лаборатория.

— Это верно провидение! И раз я все же тут, то думаю, можно взглянуть на эту самую уникальную находку Юры.

Ирина зашла в комнату и накинула на плечи висевший на вешалке белый халат.

— Привет, Маш! — поздоровалась она с чем то увлеченно работающей девушкой.

Маша резко встала и повернулась на голос, сильно прищурив глаза. Мария была крайне трудолюбива и от постоянной работы с микроскопом, посадила свое и без того не идеальное зрение в конец.

— Это я — Иринка! Ну как работа?

— Да все так же. — заулыбалась лаборантка. — Ты за Юркиной находкой? — тут же спохватилась она.

— Угу. — покивала головой девушка.

— Я сейчас, постой тут.

Маша кинулась к стеклянному шкафу, на ходу перебирая ключи.

— Вот держи. — очень аккуратно протянула она древнюю находку. — Поразительный экземпляр. Я просмотрела результаты анализов с нее. — сообщала девушка. — И знаешь, очень странно, что Юрий не забрал их сам.

— Да уж. — согласилась Иринка. — Ну я пошла. До скорого!

— Иди уже! — махнула другая.

— Неужели я дома! — радостно воскликнула девушка и плюхнулась на мягкую, и казалось, такую приветливую кровать. Сумка плюхнулась рядом, а из открытого кармана выглянул краешек аккуратно упакованной в специальный целлофан раритетной книги.

— Ой! Я совсем про тебя забыла! Сумасшедший дом! Как только из головы могло вылететь! Ну ладно! Тогда давай тебя посмотрим.

Кто-то говорил девушке, что она фанатик, кто-то — трудоголик, но на самом деле она просто любила свою работу, и ей было совсем не жалко оборудовать вторую комнату ее квартиры по лабораторию— кабинет. Здесь она и занялась книгой. Для начала внимательно изучила все данные по анализам, а затем уже взялась за саму книгу. Так же как и Юрий она изучала древнеславянский, и могла понять смысл книги. В отличии от сухого интереса Юрия ограниченного по большей частью раскопками и изучением бытности народа, девушку интересовало абсолютно все, что касалось древней Руси: и их вера, и обряды, и традиции. Из всего она пыталась выжать по максимуму. И теперь чтение этой книги казалось ей чем-то таинственно-новым и очень интересным. Она открыла книгу и принялась читать. К концу незамысловатого писания, глаза девушки стали слипаться и неудержимо клонило в сон. Она крепко прижала к себе находку и провалилась в темное забытьё.

Тело затекло от неудобной позы. Иринка потянулась и открыла глаза. Голубое, лишь немного нарушаемое белыми вкраплениями перистых облаков, небо простиралось над ней. Девушка резко подскочила и судорожно оглянулась по сторонам. Бескрайней просторы степи окружали ее: зеленая в вперемешку с желтой травой, свежий воздух и бескрайнее небо. У самого горизонта чернела полоска леса.

— Где я? — недоумение сквозило в каждом движении Иринки. — Что за странные шутки?! Эй!!!! — закричала она!!!! Выходите!!!! Что за дурацкий розыгрыш!!!! — закричала она.

Голос пронесся над полем. Никто не ответил и не показался.

— Как будто в фентэзийный роман попала! — от досады девушка даже ногой топнула.

Оказаться посреди чиста поля, неизвестно где, без денег и пропитания, и это при том, что она точно помнила, что засыпала в своей лаборатории!

Она еще несколько раз повертелась вокруг своей оси, выискивая злоумышленников, и не найдя последних сделала несколько шагов в сторону леса.

Ира прошла уже около половины пути, когда услышала за спиной топот и крик. Обернулась и замерла на несколько мгновений. На нее несся табун коней со всадниками. Люди были одеты в длинные халаты, и высокие кожаные сапоги. Некоторые из всадников были длиннобородые, некоторые ограничивались только усами, но вот волосы у всех были заплетены в тонкие , длинные косы. При всех всадниках было оружие: кривые сабли и колчаны со стрелами. Женщин среди них не было видно. Оцепенение спало, и девушка бросилась бежать.

Однако все попытки скрыться потерпели неудачу. Табун быстро приближался. Молодой на вид, безбородый мужчина ухватил ее за талию, и точно куль с неизвестно с чем, перекинул через коня, впереди себя. Иринка кричала и била руками и ногами, но все было бесполезно. И что было самое страшное, девушка ни понимала не слова из того что ей говорили.

Жизнь вывернула заковыристый крендель закинув Иру не понятно куда и втравив в события, которые ей никак не полагалось видеть.

На затылок опустилось что-то тяжелое и сознание покинуло неспокойное тело.

Это, верно, уже было, руки и ноги сводило, а спина затекла. Ира открыла глаза и тут же закрыла их. Голова саднила противной, ноющей болью. Но ни это было самым плохим в ее положении. Девушка полусидела, полулежала у врытого в землю деревянного столба, к которому собственно была привязана толстенной веревкой. Нереальность происходящего сводила ее с ума. Казалось, что сейчас она вновь разомкнет глаза и все исчезнет, станет простым кошмаром. Но сон не проходили, сколько бы она не вертела головой и не закрывала глаза. К ней несколько раз подходили люди. Они что-то спрашивали. Ирина не понимала не слово. Люди переговаривались между собой, о чем-то смеялись и уходили. Солнце уже закатилось за горизонт, но его последние лучи еще освещали часть небосклона, окрашивая его в желтые и красные тона. Сколько прошло времени, девушка не знала. Воспаленному сознанию мерещилось, что прошла вечность. К ней снова подошли.

— Русский понимать? — спросил подошедший.

Ира подняла затуманенный от слез взгляд. Говорили на корявом русском, нет не так. Говорили на корявом древнеславянском языке. Девушка судорожно закивала, боясь, что "переводчик" уйдет.

— Хорошо! — обрадовался мужчина. — Как ты здесь попал?

— Сама не знаю. — потерялась она.

— Теперь ты наш раб! — оповестил он ее. — Ты принадлежишь вон тот отважный воин — Кухэй! — переводчик ткнул пальцем в того самого мужчину, что схватил ее. — Это тебе.

Мужчина кинул у ее ног миску с непонятным варевом.

— Раб должен есть, что бы не умереть и не потерять свой вид. — уточнил он и ушел.

— Раб? Да куда же меня занесло! — слезы вновь брызнули из красивых голубых глаз, но никому до нее больше не было дела.

Ночь Ира провела под открытым небом, но не сияющий мириадами огней небосклон, ни огромная желтая луна не могли дать девушке забыться. Она уснула лишь под утро, тяжелым, беспокойным сном. Которому впрочем, не суждено было продлиться долго.

Чья-то грубая рука больно схватила ее за плечо и тряханула, так что звездочки посыпались из глаз.

— Вставай! — Ирина не поняла не слова. — Вставай! — еще раз повторили ей.

Интуитивно она понимала, что от нее что-то требуют, и единственное из доступного ей было немного приподняться.

— Хорошо! — заулыбался усатый мужик в расшитом халате. — Послушная. Мне нравятся такие!

— Развлекаешься? — к первому подошел второй парень. Они были довольно похожи: оба смуглые, носили усы восточного типа, темные, но вот в глазах первого читалась похоть и жестокость. Второй же показался Иринке более мягким и человечным. — Продай мне девчонку!

— Тебе? — Ирина отчетливо слышала удивление, но как не стараясь понять о чем речь не могла. — И сколько же ты можешь за нее дать? Предупреждаю сразу, за дешево не продам! Смотри, какая она красивая, глаза небесного цвета и эта одежда на ней сразу все ее достоинства видно! — стал расхваливать свою рабыню первый.

— Сколько ты хочешь Кухэй? — Ирина разобрала лишь имя, своего мучителя.

"Мой хозяин?" — с отвращением подумала девушка.

— Два барана! — провозгласил Кухэй.

— Да ты видимо сошел с ума, раз просишь столько за обычную рабыню! А ведь она даже не понимает, что ей говорят!

Оба уставились на ничего не понимающую Иринку. Девушка окинула их взглядом полным отвращения и ненависти.

— Да еще и с характером! — добавил второй.

— Она только что была послушна, точно лань! — закричал Кухэй!

— Она просто спросонья не поняла, кто ее будит!

— Р-р-р — прорычал "хозяин" — Сколько ты готов дать за нее Илдей?

— Готов дать за нее одну овцу! — обрадованно заявил тот. — А больше ты за нее все равно не выручишь!

Кухэй снова глухо прорычал, но на сделку согласился.

— Веди овцу и забирая рабыню.

Иледй скрылся. Кухэй вновь окинул Ирину масляным взглядом и ушел в ту же торону, что и его собеседник.

Солнце полило во всю. Выжигало равнину: трава желтела под его палящими лучами; и ни единого ветерка. Никто не откликался на просьбы Иринки о воде. В горле все пересохло и она закашлялась. Еще через какое-то время вернулись оба спорщика. Что до того приходили к ней утром.

— Вставай! — вновь это слово, она его уже слышала.

Мужчина порывисто наклонился, в его руке блеснул короткий нож, девушка не успела испугаться, как с ее ног осыпались веревки. — Вставай! — вновь произнес он.

Теперь она, кажется, поняла его значение. Ее просили подняться. Ей не хотелось быть рабой. И вряд ли бы она выполнила указание мужчины, но ноги противно ныли и спина болела от неудобного сидения. Она встала.

Кухэй отвязал ее руки от столба и кинул конец веревки второму мужчине.

— Теперь она твоя! — заключил Кухэй и пошел прочь.

— Илдей. — парень постучал себя по груди.

— Илдей. — повторила Ирина. — Поняла! Тебя зовут Илдей! — обрадовалась она.

Парень кивнул.

— Я Ирина. — повторила она его жест.

Но он отрицательно покачал головой.

— Ибагуль. — он ткнул в нее пальцем. — Теперь ты Ибагуль.

Ее передали из одного рабства в другое. Но тут хотя бы дали имя.

— Будем считать это за благо, — пробурчала себе под нос, и решила испытать судьбу. — Воды. — попросила они. — и жестом изобразила как пьет.

Илдей кивнул и повел ее за собой.

Положение девушки до сих пор было печальным, но теперь ей казалось, что оно все же стало налаживаться. Она жадно впитывала в себя всю информацию, которую могла увидать, пока ее вели: теперь она заметила и женщин, некоторые работали, некоторые отдыхали сидя у своих юрт. Мужчины занимались лошадьми. Девушка стала понимать куда ее занесло, и это ей ой как не нравилось, и даже больше она считала, что это не реально, а значит она сходит сума. В белой головке стали появляться мысли о побеге.

За несколько лет до крещения Руси.

Виссарион прибывал в абсолютной растерянности. Все валилось из рук монаха, а мысли занимала отнюдь не дума о боге и молитва о душе и жизни вечной на небе. Мужчина уже в который раз смерил шагами узкую келью. Отдернул воротник, казалось мешавший ему дышать. Собственные мысли казались ему греховными! Монах сел на жесткий стул, ближе придвинул к себе единственный источник света — лучину, и открыл святое писание, надеясь отвлечься, а может и совсем забыть то, что терзало его ум. Сегодняшний сон мучил Виссариона, ему казалось, что все это происки Лукавого.

— Настоятель. — вздохнул мужчина. И хотя ему было очень стыдно за себя, и за столь поздний визит, другого выхода он не видел. Виссарион должен был исповедаться и отчистить свои мысли для более достойных.

Тяжело поднявшись с места и одернув рясу он направился вон их кельи. Каменные, выбеленные стены, с нечастыми освещающими коридор факелами, встретили его тишиной и умиротворенностью высоких сводов святой обители. Если хорошо подумать, то пожалуй монастырь всегда вселял в бывшего Василия, а ныне грузного, с короткой рыжей бородкой и припухлыми руками Виссариона, некое спокойствие. Шаги гулко разнеслись в разные стороны от его обители. Мужчина вздохнул и тихонько прошептал:

— Да прибудет со мной господь. — направился вправо по коридору.

Высокая, створчатая дверь появилась перед нам даже слегка неожиданно. Монах и сам не заметил, как дошел до кабинета настоятеля. Тихо постучался костяшками пальцев трижды и не дождавшись ответа вошел внутрь. Помещение было пусто. Настоятеля нигде не было, но обычно аккуратно прибранный стол сейчас пестрил бумагами, книгами, перьями. Это красноречиво говорило о том, что хозяин всего этого беспорядка должен был вот-вот вернуться.

Виссарион уже развернулся, дабы покинуть помещение, но нос к носу столкнулся с настоятелем. Высокий, суховатый мужчина, с длинной бородой и каре-зелеными глазами в обрамлении коротких, но очень густых, что совершенно не соответствовало почтенному возрасту монаха, ресницами и глубокими морщинами избороздившими лицо, шею и руки настоятеля. Иероним вел аскетичный образ жизни, многое запрещая себе и проводя все свободное время за молитвой, но на сколько мог помнить Виссарион, настоятель никогда и никому не отказывал в помощи.

— Что привело тебя в столь поздний час, брат мой? — немного удивленно, и даже обеспокоенно спросил Иероним.

Монах потупил взгляд в пол, сейчас все его терзания казались мелкими и недостойными того, что бы он мог отвлекать этого человека от его дел.

— Тебя что-то беспокоит? — все так же участливо поинтересовался хозяин кабинета.

Виссарион кивнул. "Все таки, удивительный человек настоятель" — подумал он и похоже даже сказал вслух, потому как по лицу Иеронима пробежала быстрая улыбка.

— Настоятель, — в голубых глазах священника мелькала неуверенность . Было видно, что он борется с желанием высказаться или извиниться и уйти. — Сегодня мне приснился сон. — желание высказаться оказалось сильнее всего прочего. — И я не могу объяснить, почему мне показалось это важным, но мои мысли вновь и вновь обращаются к этому видению. Грешным делом мне подумалось, что Лукавый, — на этих словах монах перекрестился, — пытается соблазнить меня и ввергнуть в вечные муки.