"Самоучитель для героя", главы 1,2

Кстати, что касается сына... В лодках — плавают! И, желательно, сидя! И, по возможности, без резких колебаний туловища в разные стороны!.. А не скачут с носа на корму, как эпилептик на грани нервного срыва...

Вот и допрыгался неудавшийся суицидник — наступил сандалией на весло, вогнал в незащищённый большой палец неслабую занозу, и с воплем: "Чтоб этому рыбаку аппендикс без анестезии через нос секатором удаляли-и-и!.." — рухнул в воду. Плавал Аркаша исключительно стилем "топор": быстро, с громким всплеском, и сразу на дно... Несмотря на стойкое желание попасть на тот свет, тонуть молодому врачу почему-то категорически не хотелось. Посудите сами, одно дело — поэтично застрелиться, и со-овсем другое — банальным образом утопнуть, чтобы тебя поутру сине-зелёного и распухшего во все стороны из реки багром выловили! Это ещё если крокодилы не сожрут на поздний ужин... Представив себе малоприятную морду облизывающегося местного аллигатора, Ильин затрепыхался с удесятерённой силой и всё-таки попытался всплыть, несмотря ни на что. И, наверное, всплыл бы, даже без ощутимых потерь, да только... снизу потянуло холодом, и чья-то сильная рука с железными (то есть натурально, металлическими!..) пальцами ухватила его за щиколотку!

Если бы в воде можно было орать — от дикого рёва перепуганного Аркаши передохла бы вся речная живность в округе... Дёргаясь, как под сильным напряжением, почти что захлебнувшийся микробиолог попытался отбиться от невидимого погубителя второй ногой (по руке не попал, зато потерял сандалию и разбил голую пятку о какую-то железную штуковину, на ощупь сильно напоминающую шлем). Отбиться не вышло, зато схлопотал в бок тяжёлым копытом... нет, ну это уже чересчур даже для почивших в тине утопленников! Тут ещё и лошади есть?!

"Мама-а-а...",— пробулькал косеющий от страха и нехватки воздуха врач. Жить захотелось с пугающей силой, но, увы — как всегда, несколько поздновато... Аркадий булькнул в последний раз и смирился с неизбежным. Одно "но" — "неизбежное", в лице какого-то придонного металлического робота, кажется, спокойно ложиться обратно на дно не собиралось вовсе! Вода вокруг забурлила, как в электрочайнике, что-то тяжёлое ещё пару раз пихнуло полубесчувственного вирусолога куда придётся, и, вспенивая мутные волны, вся компания пошла кверху. В лицо Аркадию впилась просмолёнными ячейками рыбацкая сеть.

"Прибежали в избу дети, второпях зовут отца...— пронеслось в голове у Аркаши,— тятя, тятя, наши сети... так я умер, или что?! Блин, вот ей-богу, самый комфортный способ самоубийства — дождаться естественной смерти..."

Их тряхнуло. Их — это не только микробиолога с его предполагаемым "убийцей", но и, кажется, судя по размерам и фырканью... точно, лошадь!.. "Вот я сейчас и гляну,— свирепо подумал Ильин, отплёвываясь от воды вперемежку с песком и водорослями,— кому это я там, на дне, так приглянулся?! И, убей меня бог лаптем, но я этому гаду не завидую..."

— О-о-о?!— раздалось сверху. Несмотря на сантиметровый слой тины в ушах, Аркаша безошибочно определил — голос женский! Не лишённый приятности, кстати говоря... Тьфу! Мы же вроде как помирать собрались?..

— Утопленнички?!— ворковал всё тот же голос, почему-то едва ли не счастливым тоном.— Двое сразу?.. О-о, какой удачный день!.. Лошадь, правда, ещё трепыхается, но... Эй, Барбуз! Иди сюда!

— Чего тебе?..— хриплый мужской бас. Н-да, не всё, оказывается, так волшебно и сказочно...— О?! Люди?!

— Люди!— в женском голосе сквозило явное превосходство.— А ты мне что говорил, шедевр криворукого камнетёса?! "Клёва не бу-дет, клёва не бу-удет..."! Так что тебе коня, а мне — людей...

— Но, Пецилла...

— Кхе-кхе... тьфу!..— Аркадий завозился в гигантском неводе и открыл глаза.— Секундочку, эмчеэсовцы, я тут одного... тьфу!.. момента не понял... а-а-а?!?!

На берегу стояла "сладкая парочка" двухметровых имбецилов в одних набедренных повязках из шкур. Морды — как чемодан, кожа серо-зелёная и вся в каких-то бородавчатых наростах, ногти, судя по всему, с рождения не стригли... а клыки-то, мать честная!.. Хозяин питбуля из соседнего блока может смело своего пса в разряд декоративных комнатных собачек записывать...

— В-вы к-к-кто?!— заикаясь, прошамкал обалдевший медик, едва не подавившись набившимся в рот песком.

— Живой!..— умилилась "дама" — её половую принадлежность Аркаша определил по голосу (абсолютно не вяжущемуся с внешним обликом!) и отвисшей до пояса груди. В остальном от второго такого же существа она не слишком отличалась. Мечты о прекрасном из ветреной головушки вирусолога вышибло на раз... Да что там! При виде такой обольстительной мадам любой нормальный мужчина, если он не слепой, конечно, озаботился бы только одним вопросом: где здесь ближайший монастырь братьев-аскетов, соблюдающих обет безбрачия?!

— Живой я...— тоскливо промычал молодой человек,— к сожалению... Эй! Эй!! Дорогуша!.. Руки уберите! Нечего хватать своими культяпками порядочных людей, у тебя ж под ногтями целая фашистская химлаборатория!!

— Умненький какой,— ещё больше умилилась женщина, и, не обращая внимания на истошное Аркашино: "Положь на место, я лучше два раза подряд утопну!..", выдернула его за шкирку из сетей.— Люблю таких... Они вку-усные!..

— Че... чего-о?!— засучил ногами Ильин, но вырваться не смог, как ни старался — силища у "рыбачки" была почище, чем у паровоза...— Караул! Спасите! Каннибалы-ы!..

— Ишь, крикливый,— поморщилась великанша, отодвигая извивающийся "улов" на вытянутых руках подальше от себя.— Барбуз!.. Даже лошадь уже сама встала, а ты всё никак эту несчастную кучку железа не поднимешь!

— Доспехи,— крякнул её, судя по обращению, супруг, с трудом взваливая себе на плечо закованного в мокрые латы человека.— Они тяжёлые, Пецилла...

— Нет, вы на него посмотрите!..— сердито фыркнула женщина, свободной рукой сматывая сеть и засовывая её в небольшой заплечный мешок (Аркаша даже глаза вытаращил — огромный моток невода исчез внутри мешка, как скомканный носовой платочек!).— Значит, как брёвнами в городки играть — так это ему не тяжело, медведю раскормленному, а как родной жене продукты до дому дотащить — у него руки отвалятся!..

Да, насчёт высоких отношений между этими двумя врач нисколечко не ошибся — узы Гименея налицо! Глядя на пришибленную физиономию громилы Барбуза, Аркадий окончательно решил — не жениться ни за какие миллионы!.. Вон, какой наглядный пример впереди на полусогнутых маячит, таким в анкете, в графе "семейное положение", так и тянет написать: "безвыходное"...

Между тем женщина одним движением перекинула звезду вирусологии через плечо, по примеру мужа, и целеустремлённо затопала в гущу хвойного леса, возвышающегося над озером. Конь, отряхнувшись и отыскав взглядом болтающегося на плечах Барбуза хозяина, двинулся следом... Э, стойте! А почему — озеро?! Это же была река! Большая, коричневая, полноводная индийская река... Собиравшийся было снова поднять хай Аркаша озадаченно примолк. Это... это же Индия, да?.. Типа — тропики, бананы, обезьяны... Чёрт с ней, с рекой, но откуда в здешних широтах, извините — ёлки?! А пальмы, пальмы где?! И холодно, между прочим, как поздней осенью... И какого рожна небо по-утреннему голубое, когда он пошёл топиться... тьфу, стреляться, — определённо, ночью?! И... почему так тихо кругом?.. Алё-ё, цивилизация-я!!!

Осознав, что если сию минуту не выяснит, где он, зачем, и, главное,— за что, то умом рехнётся, молодой человек, прокашлявшись, принялся осторожно "прощупывать почву":

— Э-э... милейшая, вы мне на пару вопросиков не ответите?..

— А отчего ж не ответить такому приятному на ощупь мальчику?— во все клыки разулыбалась Пецилла. От таких уточнений Аркаша едва не потерял нить разговора...

— А... кхм! Тогда... не скажете ли, уважаемая, — где я?

— Так у меня на плече!

— Да нет! Я в смысле — местность какая?

— Паршивая,— подумав, сообщила великанша,— сплошь пеньки да буераки, никого калачом не заманишь, свежее мясо, почитай, только по праздникам...

— Да нет же!..— дёрнулся Ильин, с трудом удержавшись от пинка по спине труднодоходимой людоедки.— Страна, говорю, страна какая?!

— Дык, понятно — какая! Такая же, как и это болото — по-га-на-я!.. Пока до людей доберёшься, шишки впору с голодухи лопать! А и когда доползёшь — так уже сил ни на какую охоту не останется... Вот и приходится рыбалкой перебиваться, как...

— У-у, волдырь тебе на язык и опоясывающий лишай во весь крестцовоподвздошный отдел!! Женщина! Я тебя человеческим языком спрашиваю — как называется это государство?! То, что не Эльдорадо — можешь не говорить, по тебе понятно...

— Чего?.. Эка ты длинно говоришь...

— Тьфу ты, как с тобой муж живёт?!— простонал багровый Аркаша, потеряв последнюю надежду выбить хоть каплю полезной информации из этой долговязой дуры.

— Что значит — как?!— внезапно оскорбилась великанша.— Хорошо он со мной живёт! Да где ему, медноголовому, ещё такую найти, как я?!

— Вот уж правда, таких по всему миру днём с огнём не сыщешь...— пробормотал микробиолог.— "Дебилос хроникус", даже тестов проводить не надо!..

— О, какой учёный!— восхитилась женщина, на счастье Аркадия — не сильная в латыни.— Первый раз такого ем!..

— Ми... минуточку, гражданочка!— поперхнулся Ильин.— Вы что это... насчёт еды — серьёзно?!

— Да уж куда серьёзнее, когда третью неделю тухлятиной питаемся?.. Свежа-атинка ты моя, говорливая...

Если бы Аркаша стоял на ногах, они бы у него подкосились... Индия, конечно,— это тебе не Парижи-Брюссели, Европой и не пахнет, но что тут людей лопают за здорово живёшь — это была уже новость. И, опять же, ёлки... Да полно, Индия ли это, а?..

С дерева сорвалась тяжёлая кедровая шишка, больно стукнув по маковке и без того чрезвычайно озадаченного вирусолога.

Нет, не Индия.

А... что же тогда?!

— Так... взглянем правде в лицо.— забормотал вполголоса Аркадий — у него водилась привычка говорить вслух с самим собой.— Вариантов два: либо я всё-таки преставился, либо у меня конкретная шиза покатила!.. Теперь рассмотрим оба варианта... Если б я умер, то, по идее, как врач, спасший энное количество человеческих жизней, должен был бы попасть прямиком на небеса... Но, во-первых, эта чащоба на райские кущи ни фига не похожа. Во-вторых, пятка болит (хе, здорово я лягнул эту кучу металлолома!..). И, в последних: если эти двое — дева Мария и апостол Пётр, то я круто офигеваю с библии!!

Он ойкнул, когда великанша, оступившись, чуть не уронила его в глубокую, заросшую осокой канаву, и, машинально вытряхивая из ушей всякую озёрную пакость, продолжил свой монолог:

— Стало быть — сдвиг по фазе. Ну, это вероятнее... Опять же, от опухоли в мозгу ещё никто здоровее не стал... Я, конечно, не нейрохирург, но, кажется, глюки в моём случае — явление обычное! Всё мне просто мерещится! На самом деле я сейчас где-то там в госпитале, слюнями в маразме исхожу, повсеместно оплакиваемый, а мысленно, на подсознательном уровне... Гм, это что же получается: я — латентный шизоид с мазохистскими наклонностями, двинутый на мутирующих австралопитеках, так, что ли?! На фига мне, интересно, чтоб меня в бульоне из камышей сварили и скушали, помолясь?!

— Что это ты бормочешь там, сладкий?..— скосила глаза Пецилла на недовольного собственными выводами Аркашу.— И не думай, охальник, я женщина замужняя! Так что не ластись, бурундучок ты мой упитанный!.. Да и... мелковат ты для меня-то...

— И слава богу!!— выдохнул побледневший микробиолог, который, осознав, в чём его заподозрили, чуть не стал заикой на всю жизнь.— Этого мне ещё не хватало... И вообще, гражданка, не мешайте человеку думать! У меня и так планка падает...

— Да кто ж тебя трогает, барашек мой аппетитный?!— искренне поразилась великанша.— Не хочешь разговаривать — не надо, а то, и правда, недовольный ты какой-то, ещё желчь разольётся — невкусный будешь...

— Спасибо за заботу...— с натугой выдавил из себя молодой человек, и, мимоходом сорвав низко висящую на ветке шишку, принялся ожесточённо выковыривать орешки. Думать о предстоящем как-то не очень хотелось... да и о чём тут думать? Желали побыстрее в ящик сыграть — вот, пожалуйста, шикарная возможность! Даже какой-то замшелой экзотикой отдаёт, если очень воображение напрячь...

Тем временем утопленник в латах дёрнул ногой и зашевелился на плече у Барбуза. Неужто тоже живой?! Аркаша на минуту отвлёкся от отчаянного потрошения кедровой шишки и вытянул шею. Ага!.. Значит, не его одного живьём слопают... Кроме того, мстительно подумалось молодому врачу, у меня таки будет возможность дать по физе этой консервной банке!.. Кто, как не он, подлец, во всём виноват?! Не схвати он меня за ногу тогда, под водой,— ничего бы не было! Глядишь, выплыл бы как-нибудь. А теперь... Хе-хе, так ему и надо! Будет знать, каково оно — российских микробиологов на дно почём зря утаскивать, робокоп средневековый... Кстати, о средневековье. У нас двадцать первый век на дворе! Откуда здесь этот, с позволения сказать, железный анахронизм?..

И что вообще происходит?!

Аркадий не знал, кто этот человек в тяжёлых боевых доспехах, не знал, каким образом вместо современной улыбчивой Индии он оказался в этих забытых богом и людьми хвойных лесах... Твёрдо знал незадачливый врач только одно — он попал. И, кажется, куда-то ОЧЕНЬ не туда...

Колдунья с подозрением заглянула в берестяную коробочку с волшебным порошком и пробормотала:

— Хм... Странно. Он же во дворец ко мне попасть должен был!..

— Мр-р,— потянулась кошка,— ср-роки годности вышли, видать... За столько лет!.. Хор-рошо ещё, что куда в другое м-место не забр-росило!

— Чего ж хорошего?!— старуха зло фыркнула, убирая туесок на верхнюю полку.— Пока он к нам дойдёт, Феникс уже обратно улететь успеет!..

— А вы пр-риведите...— советница, поводя треугольными ушками, заглянула в котёл.— Мр-р?.. Смотрите, госпожа, тот, которого вы изволили забр-раковать! Он-то тут как оказался?!

— Не знаю!— отрезала колдунья.— Всё эта белена... она как перележит, такое иногда вытворяет!.. Растительный ингридент, гори он в пекле... Ну, ничего! Направим, куда следует... Я эти леса знаю. Там до Эндлесса рукой подать.

— А этот, бесчувственный который, не пом-мешает?..

— Пусть только попробует!..— колдунья на минуту задумалась.— Кошка! Отыщи-ка мне вон в том ларце свиток с направляющим заклинанием... Куда б ни свернули, всё одно ко мне попадут...

— М-мур... спр-росить можно?..

— Ну?

— А если вашего гер-роя эти вот,— когтистая лапа зависла над бородавчатым людоедом, волокущим на спине закованного в доспехи "утопленника",— сожрут?

— Не сожрут,— отмахнулась хозяйка.

— Почем-му бы это?..

— Он же герой, дура ты черномазая!..

— М-да?..— кошка с сомнением посмотрела на растрёпанного мокрого Аркадия, что-то бормочущего себе под нос.— Что-то не очень зам-метно... Но вам виднее, м-р-р!..

Апартаменты у четы людоедов были в лучших традициях: стандартная малогабаритная пещера, у входа две выбеленные черепушки на длинных шестах, внутри — закопченные стены, по углам кости, по центру выложенный неровными булыжниками очаг, над которым раскорячился на трёх железных прутьях-ножках большой котёл. Пока пустой. "Ну, это ненадолго",— про себя отметил Аркаша, обозревая скромное жилище со своего крюка в стене, куда его заботливо подвесили за пояс шорт несколько минут назад. Рядом в таком же положении болтался неизвестный гражданин в доспехах. Скрипел суставами, погромыхивал железом и сердито шипел что-то неразборчивое сквозь опущенное забрало.