Дело о рыбаке и рыбке

— Скажите, господин Купринус, вам известно, в связи с чем это происходило? — задал я уточняющий вопрос.

— А как же, — подбоченился Карп. — Пятого или шестого травня — точнее сказать не могу, дело было около полуночи, Старик заходил ко мне с целью распития настойки на морской капусте. Старуха его из дома турнула после скандала. Вот тогда он мне и рассказал, что поймал Золотую Рыбку, что она пообещала выполнить любое его желание, что Старуха, когда про это узнала, потребовала этим желанием воспользоваться. Только, уж не знаю, она не объяснила, чего ей надо, или он не понял — Старик в подробности не вдавался — а закончилось все тем, что та несколько раз исправляла сделанное, а затем все отменила и уплыла.

— Протест, Ваша Честь, — снова поднялась Родионова. — Свидетелю известны эти обстоятельства с чужих слов.

— Протест принимается, — все так же флегматично ответил Воронович, не дав и слова мне вставить. — Секретарь, отметьте в протоколе, свидетелю эти обстоятельства известны исключительно со слов истца.

— Последний вопрос, уважаемый господин Купринус. — сказал я. — Первый раз, когда вы варили кофе, Старик также шел с промыслового плеса?

— Конечно. Откуда ж еще?

— У меня пока больше нет вопросов к свидетелю, Ваша Честь.

С такими свидетелями никакой адвокат ответчика не нужен, блин горелый. Ну да имеем то, что имеем. Всегда можно сослаться на его неприязненное отношение к клиентам (которые, хоть, слава Богу, молчат, проклятые, хотя Старуха аж подпрыгивает как на иголках).

— У истцов есть вопросы? Нет? Тогда право допроса свидетеля представляется адвокату ответчицы.

Арина Родионова

Да, в данной ситуации, мне было сложно задать свидетелю еще какой-то вопрос. Главное он и сам поведал, и отнюдь не в пользу истцов.

Ну да ладно, надобно же при клиентке служебное рвение изобразить, поэтому я встала и справилась у свидетеля. — Скажите, пожалуйста, что именно Старуха кричала второго травня своему супругу?

— Как что? — не понял свидетель. — Я ж уже говорил, она орала насчет прохудившегося корыта и того, что Старик, дурачина, забесплатно кого-то отпустил. Потом Старик мне рассказал, что это была Золотая Рыбка, которую он поймал в свой худой невод.

— Возражаю, — скучающе заметил Пушкин с места. — Данное обстоятельство известно свидетелю со слов истца. Вы ведь сами просили занести это в протокол, коллега.

— Возражение принимается, — заявил Воронович. — Адвокат ответчицы, у вас есть еще вопросы к свидетелю?

— Нет, ваша честь. — Сдалась я. В принципе, вопросов у меня действительно уже не было.

Прочие свидетели истца были допрошены вскорости. Надо сказать, что их показания практически не отличались от показаний старого Карпа по своей сути, а вот по форме сильно разнились.

Наглая Авдотья Русалка отвечала на вопросы Пушкина томным голоском и активно строила ему глазки. К чести коллеги, он усиленно делал вид, что ничего такого не замечает и вообще он не мужчина, а адвокат. Впрочем, убедить в этом русалку ему так и не удалось, и после завершения допроса свидетель удалилась, самым провоцирующим образом покачивая хвостом. К тому же в дверях она обернулась и послала Пушкину воздушный поцелуй. Да, судью Вороновича я еще в такой ярости не видела. Вопиющее неуважение к суду основательно подпортило ему настроение, и без того не слишком радужное.

Когда же начался допрос третьего свидетеля истца, Лорелеи, стало еще хуже. Лорелея была столь непроходимо тупа, что суть вопроса ей удавалось уяснить лишь с третьего-пятого повторения, притом максимально упрощенными словами. Через полчаса судья Воронович, похоже, уже был готов самолично броситься на свидетеля, и попытаться клювом вдолбить ей хоть чуть-чуть ума. Такое же желание было написано и на лице представителя истцов. Кажется, коллега уже неоднократно пожалел о том, что вызвал в данное заседание свидетелей. Но сделанного не воротишь, и ему оставалось лишь мучиться, пытаясь добиться внятных ответов. На щедрое предложение задать вопросы свидетелю Лорелее, я категорически отказалась. Слава Богу, это не мой свидетель, так что можно просто заявить, что вопросов к свидетелю я не имею. В ответ на мое заявление у присутствующих вырвался единодушный вздох облегчения.

Судья быстро (наверно, опасаясь, что появятся еще какие-нибудь дополнительные свидетели) перешел к оглашению материалов дела. Времени это заняло совсем немного, поскольку в деле имелся лишь необходимый минимум письменных доказательств.

Изучив материалы дела, судья Воронович предоставил слово в прениях истцам. Конечно, Старик со Старухой дружно попросили, чтобы от их имени выступал представитель.

Коллега Пушкин поднялся со своего места и начал. — Уважаемый суд. Хочу обратить внимание на то, ответчица, как это видно из материалов дела, воспользовалась юридической неграмотностью истцов. Она, в нарушение правил охраны труда и техники безопасности проплывала в промысловом районе... Что, коллега?

— Возражаю, — заявила я. — Прошу суд заметить, что ответчица не привлекалась к какой-либо ответственности за нарушение правил охраны труда и техники безопасности. Так что данный факт не подтвержден материалами дела и ссылка на него некорректна по сути и имеет целью запутать суд. Продолжайте, коллега.

Коллега Пушкин, как ни в чем ни бывало, продолжил.

— Ответчица, что установлено РОВД Морского района, в момент попадания в невод истца находилась на шельфе Лукоморского района, имеющего двойное административное подчинение. Попав в невод стоящего на суше Старика, ответчица автоматически попала под действие власти Лукоморского района. Впрочем, в настоящем процессе не рассматривается вопрос о привлечении Золотой Рыбки к гражданской ответственности. Стороны в устной форме достигли соглашения относительно всех существенных условий договора. Намерение заключить сделку и принятие мер к её фактическому осуществлению до удостоверения сделки должным образом считается сделкой, совершенной должным образом. Не совершение госрегистрации не освобождает стороны от исполнения своих обязательств в натуре. Со стороны Золотой Рыбки имело место фактическое начало исполнения договора, и мои доверители, в соответствии с Законом о защите прав потребителей, вправе получить услугу нужного рода. На основании изложенного, прошу суд удовлетворить исковые требования в полном объеме.

На этом представитель истцов закончил свое выступление, и слово в прениях перешло к ответчице. Естественно, моя клиентка также не пожелала самолично произносить речь, так что я начала излагать свои аргументы. — Уважаемый суд, хочу обратить внимание на несоблюдение формы сделки. Закон устанавливает, что достижение сторонами согласия относительно всех существенных условий договора, и таким образом, фактическое заключение сделки, касается только сделок, которые не подлежат обязательной государственной регистрации. Однако любая сделка относительно недвижимости, независимо от сути сделки, подлежит обязательной государственной регистрации. Согласно ст. 210 ГК такая сделка является совершенной с момента ее государственной регистрации. Постановление Пленума Верховного Суда Тридевятого царства Тридесятого государства "О судебной практике по делам о признании сделок недействительными" четко разъясняет, что если сделка подлежит обязательной государственной регистрации, то она считается совершенной только с момента государственной регистрации, и ни устная, ни простая письменная форма договора не порождает для сторон права и обязанности. Хочу также заметить, что сама суть сделки — требование вознаграждения за жизнь, незаконна, а истцом были использованы тяжелые обстоятельства, в которых находилась ответчица.

— Вознаграждения за спасение жизни мои доверители не требовали, ответчица сама, добровольно, предложила истцу исполнить его желание, — тут же возразил Пушкин. — Что касается неоформления права собственности на особняк, терем, дворец, то действия ответчицы прямо этому воспрепятствовали.

Ну, на это мне было что возразить.

— Пожалуйста, уточните, какие именно действия ответчицы воспрепятствовали оформлению сделки? Сам истец менял желания, пока не начал подстрекать Золотую Рыбку к совершению преступления — превышению власти или служебных полномочий. Золотая Рыбка не вправе назначить владычицу морскую, как того требовала Старуха. Мою доверительницу склоняли, чтобы она самовольно, за пределами своих полномочий, заменила своего начальника!

— В действиях моих доверителей не было состава преступления, что подтверждено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. — Парировал коллега.

— Но в материалах дела нет никаких подтверждений, что истцы пытались в добровольном порядке договориться с ответчицей об оформлении сделки. Ни копий заказных писем, ни подтверждения иных обращений к ответчице в деле нет. Старик со Старухой сразу же обратились в суд, даже не попытавшись решить дело миром, а теперь еще и требуют непомерного возмещения морального вреда. — Стороны, открыв рты, наблюдали за перипетиями нашего спора. Вряд ли они понимали хотя бы половину сказанного, но искренне болели каждый за своего представителя.

Впрочем, судье это уже надоело.

— Суду понятны доводы сторон, — каркнул Воронович. — Судебные прения окончены, суд удаляется в совещательную комнату.

Мы все встали (аквариум с Золотой Рыбкой подняли ее слуги), и судья Воронович отправился выносить решение.

Надо сказать, что судья Воронович славится своей въедливостью, так что решение он выносил часа два минимум. Наконец ожидание закончилось, и мы выслушали решение суда.

Если отбросить юридические формальности, решение было, можно сказать "ни нашим, ни вашим". Решением суда было признано выполнение желания состоявшимся по факту получения нового корыта, и постановлено привести стороны к первоначальному, после исполнения договора, состоянию. Суд пришел к выводу, что по условиям договора стороны пришли к соглашению относительно именно одного желания, касательно корыта, и именно это желание должно быть реализовано. Кроме того, истцам присуждено пять гривен возмещения морального вреда.

Старуха выглядела совершенно разъяренной таким решением. Да уж, явно не то, чего она добивалась. Стоило ли ради корыта затевать всю эту катавасию?

Старик же вел себя тихо и пришиблено. С такой женой ему можно только посочувствовать! Коллега же был невозмутим, и обрушившиеся на него упреки Старухи перенес весьма стоически.

Впрочем, моя клиентка также была недовольна. Казалось бы, ну ей-то чего бултыхаться? Корыто и пять золотых для нее такие мелочи, что даже упоминать стыдно. Но, как ни странно, Золотая Рыбка была все же не рада такому исходу дела. Конечно, не настолько, чтобы подавать апелляцию, но платить мне премию она явно не собиралась. Ну да ладно.

Спустя три седмицы я получила по почте уведомление, что Старик и Старуха подали апелляцию на решение суда, копия апелляционной жалобы прилагалась. Я с интересом изучила аргументы, изложенные в жалобе. Апеллянты, ссылаясь на то, что договор не предусматривал материала корыта, настаивали на золоте.

Я скептически хмыкнула, прочитав это. Общее правило гласит, что раз материал не оговаривался, то этот вопрос остается на усмотрение исполнителя договора.

По всей видимости, клиенты были не слишком удовлетворены как моей работой по делу, так и работой коллеги Пушкина, так что ни я, ни он не принимали участия в рассмотрении апелляции. Однако же я специально полюбопытствовала, как же закончилось дело о рыбаке и рыбке, и вот что выяснила.

Решением суда второй инстанции, после проведения товароведческой экспертизы, в удовлетворении апелляционных требований было отказано, так как деревянное корыто вполне возможно использовать по его прямому назначению, дефектов в товаре не обнаружено. В случае отсутствия в договоре условий относительно качества товара, должен быть передан товар, пригодный для цели, с которой товар такого рода обычно используется. Поскольку деревянного корыто вполне можно использовать по его прямому назначению, то именно им и пришлось обойтись ушлым Старику и Старухе.

Так что Старик со Старухой так и остались при своем корыте, правда, вполне целом.

Вот и сказочке конец, а кто слушал — молодец.