А я поглядывал на них и видел, что каждый о чём-то думает. Собственно большого секрета в предмете размышлений не оказалось — при акте опустошения очередного котелка с горохово-тушёночной фантазией Михаила была поднята тема уничтожения моста. Варианты предлагались на любой вкус. От подвесить к вагону поезда фугас и сбросить его на рельсы в нужный момент, до подплыть по воде и подложить мину под опору. Лично мне нравился последний, поэтому я его и выделил сразу, поддерживая авторшу предложения.

— Ну, вот как ты думаешь? Немцы что, лодку не заметят? Или плот? — жестикулируя разведёнными в стороны руками, недоумевал Фимка.

— Так вплавь добраться. Проплыть пару километров вниз по течению не так уж трудно. В конце концов, река сама тебя к месту доставит. А из воды можно выставить только глаза и нос, прикрыв их пучком травы, будто это мусор плывёт, — резонно ответила Ольга.

— Полчаса без резких движений даже в летней воде достаточно, чтобы прилично озябнуть, — вмешался я. — Даже тебе с твоим подкожным жиром мало не покажется. А потом потребуется восползти на опору по кладке из бутового камня, не производя при этом шума и не лязгая на всю округу зубами от холода.

— Надеть, что-нибудь.

— Мокрая одежда тяжелая. Потащит вниз, — заметил Миша.

— Это для кого-то другого проблема, а я и в одежде не потону — парировала девушка.

— Хорошо плаваешь? — поинтересовался я.

— Очень.

— Тогда мы с тобой и пойдём, но наденем на себя что-нибудь облегающее шерстяное, желательно из плотной ткани.

— Шинельного сукна! — выдал Фимка. — Оно защитит тело от интенсивного омывания водой, уносящей тепло, — мы с Мишкой удивлённо вперили взоры в нашего вечного балагура. — А что? Я всё-таки девять классов проучился, а физик у нас толковый.

— Можно ещё снизить интенсивность циркуляции воды сквозь толщу ткани, прикрыв сукно сверху листовой резиной, вмешалась Ольга.

"Кажется, ребята на моих глазах изобретают гидрокостюм мокрого типа" — подумал я и ничего не сказал.

— Академики! — резюмировал Михаил. — Разбомбленную трёхтонку мы видели неподалеку от места, где спрятаны мотоциклы. Надеюсь, настрадуем камер из её колёс и нарежем из них нужных кусков.

— Если немецкие трофейщики раньше нас не подсуетятся, — улыбнулся я. — Выходим в вечерних сумерках?

Все дружно кивнули.

* * *

До места одной из недавних днёвок мы дошли буквально за час с небольшим. В немецкой форме с винтовками и ранцами прокрались лесом к окраине обширного поля, на котором видели покорёженный взрывом грузовик и еще час искали эту разбитую машину, бродя среди высокой пшеницы, натыкаясь на размётанные взрывом обломки — при скудном свете ущербной луны оказалось непросто разыскать нужные нам части. Кабина с мотором и передними колёсами нашлась в стороне от кузова, задний борт которого мы и заприметили в прошлый раз, косо торчащим вверх. Ещё отыскалось отдельное колесо, возможно, запаска. Монтировка и ломик были у нас с собой, а Миша понимал толк в том, как это разбортовать.

— В МТС работал после семилетки, — объяснил он в ответ на шутливое замечание Фимки.

Так, или иначе, три камеры мы добыли. А тут и рассвет забрезжил, и стало видно, что вокруг валяются разбросанные миномётные мины.

— Нам инструктор говорил, что их не стоит трогать, если непонятно в каком положении взрыватель, — остановила Ольга мой порыв поскорее возобладать предметом, в котором, несомненно, содержится тол.

— Взрыватели для снарядов и мин, они вообще целая наука, — добавил Фимка. — В наш краткий курс минно-подрывного дела не уместились. То есть, если деваться некуда — можно попробовать выкрутить. Возможно, повезёт.

— Потому, когда их раскидало, могли взвестись и стать очень чувствительными — добавил в заключение Миша. — Ребята продолжали вкладывать в меня те знания, которые успели вложить в их головы при ускоренной подготовке.

При слегка наладившемся естественном освещении я разглядел трубку, выставившуюся из-под останков мотора. Довыломал и прихватил с собой, потому что в голове возникла интересная мысль. Ребята как раз увидели ещё одно колесо с рассечённой осколком покрышкой и теперь извлекали очередную камеру. Ольга озиралась по сторонам, охраняя нас от неожиданностей. Она неплохо смотрится с короткой мальчишечьей стрижкой, на которую расстарался не перестающий удивлять нас обилием разноплановых талантов Фимка. А то, пока он её не обкорнал, натягивала пилотку до ушей, чтобы спрятать волосы.

Помяв пальцами снятую с диска покрышку, я повесил её на плечо — попробую выкроить подобие ласт.

* * *

Роль закройщика взял на себя Ефим — сказал, что его этому папа учил.

— А чему тебя учила мама? — полюбопытствовал Миша.

— Заставляла ходить в музыкальную школу на класс скрипки, — улыбнулся наш черноволосый товарищ. — А сам я больше любил бокс — была по дороге секция в заводском клубе.

Шили, однако, все. Сначала плотно облегающие жилеты из шинельного сукна, потом короткие, до колен, штанишки из того же материала. Затем... что-то вроде чехлов на икры, предплечья и бицепсы. Их предполагалось обернуть вокруг нужной части конечности и зашнуровать продольно. Штанишки, кстати, шнуровались вдоль бёдер снаружи и удерживались шнуром на поясе. А поверх этого слой резины от камер тоже держался на шнурках и ремешках.

Сначала мы подумывали эти детали туалета изготовить на клею, но, с одной стороны, готового отыскалось маловато, а каучука, чтобы растворить в бензине, не было. С другой, без вулканизации получилось бы не слишком прочно, а как на наших размерах соединений провести этот процесс...? Сшивать же листовую резину, хоть и муторно, но можно. Скобочками из медной проволоки.

Ласты из покрышки получились загнутые носками внутрь и не слишком жёсткие, но приемлемые, а в качестве масок подошли противогазы из цилиндрических гофрированных коробок. Оставалось отделить фильтр, и приладить загнутую металлическую трубку, конец которой следовало держать губами, вдыхая и выдыхая исключительно через рот. Лишние клапана пришлось заглушить, а герметичность заделки трубки в отверстие для крепления фильтра обеспечить сургучом. Не знаю, зачем немецкие сапёры возили его с собой вместе со специальной посудиной для разогревания, но оказался он крепким и правильно пах.

Когда экипировка была готова, мы отправились её испытывать и, заодно, нужно было потренироваться, а то это ведь только у меня был небольшой опыт подводного плавания, полученный как-то в декабре в отпуске, проведённом в Хургаде. А в эти времена с подобной экзотикой мало кто знаком.

* * *

Это озеро мы выбрали по карте, за то, что к нему не вело ни одной отмеченной топографами дороги. Да ещё болото рядом — неудобное для посетителей место. Всю ночь добирались через лес, спотыкаясь о корневища и уворачиваясь от ветвей. А, когда приблизились, учуяли дым — кто-то жёг костёр.

И правда — на бережку высился обстоятельный шалаш, рядом с которым маячила фигура часового. Ничего, кроме того, чтобы залечь и наблюдать, мы сразу и не придумали — то есть, это явно не немцы, а контакт со своими нас интересовал. Пока в общетеоретическом плане, потому что наполнить результаты встречи конкретикой мы были не готовы.

Дождались рассвета, пронаблюдали смену часового и уход троих обитателей этого лагеря куда-то на северо-восток. Потом из шалаша появилась женщина в военной форме и некоторое время распоряжалась деятельностью двоих красноармейцев. Затем она меняла повязку на ноге раненого, использовав бинт, сохший, развешенным на ветвях. Наконец в нашу сторону двинулся мужчина с винтовкой. Какое-то время он придирчиво выбирал укромное местечко, где обстоятельно пообщался с окружающей средой, внеся органику под одну из молодых осин. А уже когда он застегнул штаны и взял в руки оружие, до этого момента лежавшее рядом, вот тут-то я его и окликнул:

— Дяденька старшина, пожалуйста, не стреляйте.

— А ну, выходи, — резко обернулся на голос этот сурово настроенный человек.

— Не выйду, а то вы рефлекторно меня убьёте, — возразил я. — На мне вражеская форма. А я не желаю кровопролития — мне всего-то и нужно, что посмотреть ваши документы. А застрелить вас в то время, когда вы какали, мы могли легко и непринуждённо, но ведь не застрелили.

— То есть я на прицеле? — спросил старшина.

— Четырёх стволов, — пришлось признать очевидное.

— Мне что, винтовку бросить?

— Просто повесьте на плечо.

После этого я вышел из-за укрывающего меня дерева и показал на левый нагрудный карман: — Дадите посмотреть? — Да, я нарочно избегал требовательных интонаций, поскольку старался не допустить возникновения стандартной ситуации, на которую старшина мог отреагировать тоже стандартно.

Документы были извлечены из кармана и переданы мне. Я их просто пролистал — было важно, что человек не избавился от них, и даже партбилет не выбросил.

— Рассчитываю на ответную любезность, — вдруг с ехидством в голосе произнёс мой покладистый собеседник.

— Пожалуйста, — отдал я лежавший в кармане зольдатенбух. — Только здесь не по-нашему и сплошные враки. Нет больше того парня, про которого это писали. И ещё я не имею права рассказать вам ни про моё имя, ни про звание, но, поскольку, решаю поставленную командованием задачу в предписанном районе, то имею право знать о подразделениях, оказавшихся в моей операционной зоне. Вы ведь понимаете? — всё это произносилось самым дружелюбным тоном.

— Это что? Допрос? — не повёлся на мою уловку старшина.

— Да чего там? — встрял из-за кустов Фимка. — Если какают, значит, имеют, что кушать. Если построили такой большой шалаш, значит, никуда не торопятся. Не будем отдавать им тушёнку. Наверно, они больше любят рыбу.

— Уверена, что в шалаше старший офицер. Раненый и нетранспортабельный, иначе они его унесли бы на носилках, а не сидели бы в жалкой сотне километров от линии фронта — поддержала беседу Оля, тоже не показываясь на виду.

— Не рыбой единой живут, — так же из засады прорезался Миша. — Фуражиров вон с утра выслали в сторону Усатово. Если по-тихому картохи накопают, это ещё ничего, но, если попытаются у жителей чего-нибудь купить или выпросить, могут на полицаев нарваться. А то и немцев на свой след наведут. Я так думаю, что нам нужно прощаться и сматываться.

— Вы уж простите, Антон Егорович, — сказал я, забирая у старшины "свои" документы. — Однако не могу не согласиться с товарищами.

— Ты погоди, Ференц, — вдруг спохватился мой "собеседник". — Доктор говорит, что генерала только через неделю можно будет нести, а до той поры, может...? А то я тут скоро корни пущу.

— С нами, что ли, проситесь? — уточнил я.

— Ну да.

— Вечером в сумерках сюда приходите, а мы до той поры обсудим это дело с начальством.

* * *

Озеро это, если судить по карте, имело форму кляксы, то есть состояло из нескольких заливов и мысов, отчего вся его поверхность с одной точки не просматривалось. Поэтому мы не стали отказываться от намерения провести здесь испытания ныряльно-плавательного снаряжения — просто отошли по берегу на несколько километров и выбрали для своих целей прикрытую островом протоку. Здесь и принялись за дело. Недостатков в наших гидрокостюмах хватало — в одних местах тёрло, в других давило. У Ольги слетел левый ласт, конец трубки удручал зубы... и так далее. Поэтому инструменты и материалы, прихваченные с собой, не раз пускались в ход, пока мы не довели амуницию до более-менее внятного состояния.

А тут новая незадача — из леса появился утренний старшина в сопровождении ефрейтора и лейтенанта. Мы ведь не могли окружить себя постами и секретами, потому что все были заняты, вот и попались.

— Арсенал у вас богатый, — миролюбиво отметил лейтенант, не вынимая из кобуры табельного ТТ. Остальные на нас тоже оружия не наставляли и поглядывали без угрозы во взорах на ручной пулемёт, автомат и две винтовки, сложенные рядом с ранцами. Мы тоже за пистолеты не хватались — наши, всё-таки. Да и заняты были — Фимка резал сало, раскладывая его пластинки по лепёшкам размером с оладушку, что мы нажарили из размоченных пшеничных зёрен. Я устраивал на просушку суконные детали гидрокостюма, а Миша боролся с узелком шнуровки на Ольгиной руке.

— По следам, что ли отыскали? — поинтересовался я, всматриваясь в ефрейтора. Очень уж он смахивал на коренного жителя Сибири. Имею в виду — на представителя малых народностей. Их ведь, вроде как, в армию не призывали, а это явно солдат-срочник. Пограничник к тому же. И винтовка у него со щелястым цевьём и целым хозяйством в окрестностях мушки.

— А что это ты, Ференц, так на Лючикина уставился? — полюбопытствовал старшина.

— Да вот гадаю, может ли он белке в глаз попасть?

— В голову, — поправил меня ефрейтор без всяких особенностей речи или акцента — по-русски он говорил чисто, — чтобы шкурку не испортить.

— У вас патронов не найдётся для добрых людей? — вдруг невпопад спросил лейтенант.

— Наших от трёхлинейки нет, только к нагану немного имеется. Да и немецких винтовочных всего на две неполных ленты наскребли, — отозвался Миша.

— А медикаментов каких, или бинтов? — включился в расспросы старшина.

Ольга достала из ранца солидный свёрток и щедро поделилась трофейными перевязочными пакетами — у нас их хватало. И советских бинтов добавила, оставив немного себе. В обтягивающей суконной жилетке и облегающих штанишках она смотрелась улётно.

Забрав стопку с мундиром и солдатские ботинки, она скрылась в зарослях.

— Забавно было наблюдать, как вы одну девку втроем раздеваете, — негромко произнёс лейтенант, проводив её восхищённым взглядом. — Так вы, не иначе, мост собрались подрывать?

— Если имеете возможность помочь взрывчаткой, мы бы не отказались, — ввернул Фимка.

— Нет у нас тола, — вздохнул старшина. — А что за мост?

— Железнодорожный, — ответил я. — На каменных быках.

— Бетонных?

— Да не разглядели мы в точности, потому что без бинокля, а близко не подберёшься из-за патрулей. Ледоломы, что вверх по течению сориентированы, определённо бетонные, а та часть, что стоит — как будто сложена из здоровенных каменюк. Ну и фермы железные сверху.

— Бетон или каменная кладка — без разницы. Толу-то сколь у вас?

— Килограммов тридцать без малого.

— Этим вы только выбоину сделаете. Ну, или, может, найдёте нишу для минирования — тогда будет толк.

— А вот эти топорики у вас в петличках — это значит, что вы сапёр? — полюбопытствовал я, кивая на значок рядом с "пилой" из четырёх треугольничков.

— А галстук свой пионерский ты только в школу носишь? — с ехидством в голосе ответил вопросом на вопрос старшина. — Короче, ребятки, ваши тридцать килограммов нужно закладывать в места соединения ферм и опор. И не одним фугасом, а так, чтобы порвать стальные конструкции в узлах соединения. Тогда пролет упадёт одним концом, и будет немцам на несколько дней ремонта с использованием тяжёлой техники, которую ещё нужно подогнать.

Фимка вытащил большой трофейный блокнот и подал карандаш: — Нарисуйте, пожалуйста.