История С Продолжением

Их водили на так называемые "беседы" почти ежедневно, иногда по двое, по трое, но чаще — по одиночке. То страшное существо, с которым довелось встретиться Арти, больше не появлялось. Они разговаривали с совершенно обыкновенными людьми, может, слегка замороченными невесть чем, с немного странной (с точки зрения друзей) позицией и миропониманием, но в общем и целом... люди как люди. Время ползло медленно, словно толстый противный слизняк, и Лин постепенно начал ощущать, что в его душе назревает что-то очень похожее на бунт. Ему всё надоело — и этот проклятый двор, и эти хмурые молчаливые рожи, и эти чёртовы "беседы", суть которых сводилась к одному — им предлагали сотрудничать, причём давали понять, всё явственнее и явственнее — не согласитесь, так заставим. Лин мучался от скуки. И ещё ему очень не хватало Жанны. Он злился на Айкис, которая одним движение руки превратила его устоявшийся, спокойный и весёлый мир, в котором он с таким трудом нашёл себе место, в невесть что...

Лин стукнул кулаком в окно и пробормотал:

— Уроды чёртовы, чтоб вам...

— Это ты про кого? — спросил Дзеди. Он лежал на своей кровати и курил — ему удалось выпросить у конвоира сигарету.

— Про всех, — ответил Лин. — Надоело...

— Ещё бы, — вздохнул Дзеди.

Они пока что были одни — всех остальных увели на очередную "беседу". Почему-то последнее время стали чаще водить парами, видимо в этом был какой-то смысл, которого они, при всём своём желании, не могли понять. А пока Лин и Дзеди маялись.

Всё стало хуже в последнее время и настроение, и погода, и, как ни странно, еда. Их стали меньше и хуже кормить, Лин удивлялся — почему? Прежние завтраки, обеды и ужины, вызывавшие прежде у Лина лёгкое отвращение и недоумение (как они могут это есть? не пойму...) отошли в прошлое. Теперь же Лин вспоминал о их прежних обедах с чувством лёгкой зависти к себе самому. Еду приносили дважды в день, причём весьма скудную и плохую. Труднее всего, пожалуй, приходилось Дени и Ноору, они, в отличие от Дзеди, Лина и Арти, были крупными, и те порции, которые им давали, если и могли насытить с грехом пополам остальных, этим двоим были явно малы. Ноор и Дени постепенно становились раздражительными и угрюмыми.

— Неужели вам не понятно? — спрашивал их Арти. — От вас же именно это и требуется, глупые! Сейчас вас немного поморят голодом, а потом вы за тарелку каши продадите Дом. Надо держаться, Дени! И я предупреждал об этом ещё несколько месяцев назад. И про то, что это будет трудно, я тоже говорил.

Постепенно перед Дзеди стала вырисовываться картина истинного положения вещей. Их новые хозяева оказались умными, расчетливыми и терпеливыми. Те полгода, когда товарищи жили в относительном спокойствие и неведение, были потрачены их врагами на то, чтобы изучить в деталях склонности и особенности каждого пленника. И теперь полученные сведения использовались во всю. Лина и Дзеди старались поймать на скуке, самой тривиальной и простейшей скуке, которую Лин органически не переносил. Дзеди, хоть и владел собой немного лучше, тоже страшно мучался. Им не разрешали читать (вернее, им просто нечего было читать), разговаривать с охраной, их максимально оградили от любых источников информации. Даже на "беседы" их водили реже, чем остальных. Ноор и Дени попались на голод, даже не на голод, а на недоедание. Вот только Арти оставался спокоен и ровен, никакие уловки на него не действовали. Если ему было нужно чем-то себя занять, он просто выходил в астрал и устраивал там себе длительные прогулки, беседы не знамо с кем, бои... Количество и качество еды на его психическое состояние не влияло, равно как и ограниченность круга общения. Если и происходили в его душе какие-то движения, то об этом знал только он сам и никто другой...

— Дзеди!.. — позвал Лин. — Давай лампочку вывинтим, а?

— В темноте хочешь посидеть, что ли? — огрызнулся Дзеди. — Тебе надо, ты и вывинчивай. Вот только кончится это тем, что тебе набьют морду. Ты же каждый день калечишь по лампочке, не надоело?

— А ты можешь предложить что-то ещё? — спросил Лин.

— Нет, — ответил Дзеди.

— Тогда давай... — Лин не договорил. В коридоре послышались шаги.

— Нытики идут, — вздохнул Дзеди.

— А мы будто лучше, — отозвался Лин.

В камеру ввели Ноора и Дени, дверь за ними закрылась. Дени зевнул и потряс головой.

— Тоска такая, — сказал он, не дожидаясь, пока его спросят, как дела. — Всё о том же, будто других тем нету... Поспать что ли до ужина?

— Можно, — согласился Ноор, — а откуда табаком несёт? — насторожился он.

Дверь снова открылась.

— Лин, Дзеди, на выход, — позвали из-за неё. Лин встал, одёрнул рубашку и пошёл на голос. Дзеди сказал:

— Ну, слава Богу, — и вышел за ним следом.

Всё тем же коридором их повели к той же комнате. Дзеди с Лином уселись на предложенные стулья и приготовились провести несколько не очень-то приятных часов. На этот раз человек, пришедший к ним, был новым, незнакомым. Прямо с порога он начал:

— Вы не думайте, я не за тем пришёл, о чём вы сейчас подумали... Это не допрос, мне просто нужен совет... совет специалиста... мне дали всего полчаса. Умоляю, помогите мне, а то меня уволить могут... — он повернулся в сторону коридора и крикнул: — Приведите образец! И побыстрее...

Лин и Дзеди быстро переглянулись. Дзеди едва заметно отрицательно покачал головой, у Лина в глазах возник вопрос.

— Тер сихсо рие, — сказал Дзеди одними губами. (Нельзя ему лгать.) Р.

— Ин кас? (Почему?) Р.

— Тер, — повторил Дзеди. (Нельзя.) Р.

— Та рие, — усмехнулся Лин. (Я совру.) Р.

Их новый знакомый повернул к ним удивлённое лицо.

— Ничего-ничего, — успокоил его Дзеди, — это мы просто немного поспорили.

— Можно узнать, о чём?

— Отчего же. Лин хотел разбить лампочку, которая у нас в комнате. Я запретил. Если бы я умел ругаться по-русски, я бы отругал его на вашем языке, — сказал Дзеди, пристально глядя прямо в глаза своему оппоненту. Он давно заметил, что его взгляд всегда немного пугает незнакомых с ним людей. А уж здешних, неподготовленных, и вовсе приводил в трепет один только вид его вертикальных зрачков. Дзеди улыбнулся, Лин тоже. Два пай-мальчика, все внимание и участие.

В комнату вошёл охранник, который гнал перед собой... Лин и Дзеди от удивления подались вперёд. То, что привёл охранник, они опознали в одно мгновение. Они были профессионалами, и этим объяснясь их реакция. То, что находилось перед ними, нельзя было назвать человеком. Это явно было изделие местных, неуклюжая пародия на разумное существо, продукт работы здешних биоинженеров. Существо стояло на двух ногах, было одето, имело руки, волосы на голове, но... Этих самых "но" было очень много. Уже после нескольких секунд Дзеди понял, что это существо полу разумное, что оно не полноценно, что если бы они взялись за это, они бы сделали всё не так. Что, в принципе, если здесь немного доработать, изменить технологию, то можно получить вполне приличные результаты... И что ему очень не нравится сама эта мысль... ведь эта раса, Кинстрей, с их помощью может получить огромное количество дешёвой рабочей силы, с которой сможет продвигаться всё дальше и дальше. И он окончательно понял, для чего их тут держат. И ему стало страшно.

— Вы поймите, у меня тут проблема с речевым центром, — немного заикаясь от волнения проговорил человек. Он открыл портфель, на пол посыпались какие-то бумажки. Человек чертыхнулся и полез под стол, поднимать. Лин и Дзеди тоже опустились на корточки и принялись помогать. Модель, которую пригнал охранник, взирала на эту возню с коровьим равнодушием, не проявляя никакого интереса к их действиям. Дзеди исподтишка рассматривал это существо. Крупная голова, на которой росли реденькие светло-рыжие волосы, бесцветные глаза, короткая шея, длинное туловище, покатые плечи, короткие руки с неуклюжими пальцами без ногтей. Лицо плоское, напрочь лишённое мимики. "В собаке больше выразительности и души, чем в этой твари", — подумал Дзеди, но вслух ничего не сказал. Они, наконец, собрали все бумажки и чинно расселись по стульям.

— Так вот, у нас такая проблема, — продолжил человек, — мы никак не можем активизировать речевой центр. Ну никак. Эта модель у нас идёт по коду 3/8, то есть третья серия, эксперименты восьмой стадии серии... Они, между прочим, прекрасно слушаются. То есть я хочу сказать...

— ...что вы не можете заставить "это" говорить, — закончил за него Дзеди. — Вряд ли мы сможем вам помочь. Мы не занимались мозгом, тематика не наша. Мы — генетики, инженеры, у нас — совсем другая область...

— Я вам сейчас продемонстрирую, — сказал человек. — Лечь! — приказал он модели. Приказание действительно было выполнено немедленно.

— Пусть так и лежит, — сказал Лин. — Так лучше.

— А почему он такой худой? — спросил Дзеди. — Вы его что — не кормите?

— А зачем? — искренне удивился человек. — Они всё равно больше трёх месяцев у нас не задерживаются. Мы новых привозим...

— Они? — переспросил Дзеди. — Их много?

— Да. Только на этом предприятие — больше трёх сотен. Мы можем и больше производить, но нам нужна речь... и не только... а это так, экспериментальная серия. Она не в массовом производстве, да мы и не собирались...

— И сколько же... особей вы делаете для экспериментов? — спросил Лин.

— Ну, в этой серии — не много. Три тысячи. Они у нас физически слабые в этот раз получились, хоть и более подвижные и разумные, чем все прошлые...

— Сколько времени у вас занимает воспроизводство? — спросил Дзеди.

— Около двух месяцев, — ответил человек.

— Вот вам и ответ на ваш вопрос, — заметил Дзеди, — речевой центр просто не в состояние сформироваться за такой короткий срок. Больше я вам ничего не могу посоветовать. Да и не хочу, если быть честным. Я не в восторге от того, что вы делаете.

— Я тоже, — вздохнул человек и пожал плечами, — но что поделаешь? Это — моя работа. И я должен её выполнять.

— Тогда почему вы этим занимаетесь? — искренне удивился Лин. — У нас, если человек не хочет чего-то делать, он этого и не делает...

— Особенно ты, Лин, — Дзеди посмотрел на Лина с таким выражением, что тот сразу понял — слишком много болтаешь!

— Ну, я конечно хотел бы валяться кверху пузом на берегу моря... — робко сказал человек, — но это не возможно... Кстати, — оживился он, — а хотите, я его вскрою? И вы тогда сами посмотрите. Может, у вас появятся какие-то идеи?..

— Нет! — сказали в один голос Дзеди и Лин. Потом Лин добавил:

— Ни в коем случае!

— Да как вы можете! — с возмущением сказал Дзеди. — Он же живой!

— Ну и что? — в голосе человека звучало смущение и некоторая растерянность. — Это же модель, образец...

— Как это "ну и что"? — не понял Дзеди. — Вы что, не понимаете? Так нельзя. Нельзя убивать живое...

— Так вы поэтому не едите мясо? — спросил человек.

— Ну да... и не только, — немного замялся Лин. — Ещё потому, что...

— Лин, остановись, — попросил Дзеди. — Вряд ли это будет интересно. Скажите, обратился он к человеку, — неужели среди ваших учёных нет ни одного, способного справиться с подобной проблемой?

— Понимаете, — начал тот, — после ряда событий наш институт... вы представляете, что это такое?.. ах, знаете... претерпел множество кадровых перестановок. После них большинство учёных оказались не у дел. Я, кстати, и не учёный вовсе, так, исполнитель...

— И где же теперь ваши учёные? — спросил Дзеди.

— По большей части... их нет. Из тех, кто остался в... ну, в общем, был, к примеру, у нас такой Володя Айзенштат, он, собственно, один и остался... но он уехал, никто не знает, где он теперь...

— Одним словом, — заключил умный Лин, — он от вас удрал. Что ж, он молодец. Значит, жив только он? Тёмными вы делишками тут занимаетесь, как я погляжу.

— Вы неправильно поняли...

— Мы всё правильно поняли, — сказал Дзеди вставая. — И не хотим иметь с вами дел. Ни теперь, ни после. Можете передать своим, что мы впредь не желаем больше беседовать на подобные темы. Ни с кем. То, что вы делаете, отвратительно и недостойно. Вы всё поняли?

— Я всё понял, мальчик, — человек усмехнулся. — Жизнь по сути своей — отвратительная штука. Только ты этого пока не знаешь. Видимо, твоя прежняя жизнь была другой... у нас иная система ценностей.

— И какая же главная ценность у вас? — спросил Лин.

— Жизнь, — коротко ответил тот. — Прежде всего — своя. Прощайте.

Лин и Дзеди ничего не ответили. Человек ушёл, пришёл охранник и увёл уродливое существо прочь, закрыв на замок дверь. Друзья переглянулись, Дзеди закусил губу и сокрушенно покачал головой. Лин тяжело вздохнул. Обоим после этого разговора было не по себе, как-то муторно.

— Какая сволочь, — прошептал Лин. — Как так можно?..

— А ты представь, сколько тут таких же, как этот! — Дзеди вздрогнул, словно от холода, поёжился. — А какой финт, ты только подумай! Он же ценит больше всего то, что больше всего ненавидит.

— Он боится, — с отвращением сказал Лин. — Как последняя шушера он больше всего боится за себя.

— Потом поговорил, там охранник идёт, — попросил Дзеди, — ладно?

— Хорошо, — кивнул Лин. — Обязательно.

* * *

В комнате происходило бурное обсуждение того, что рассказали Лин и Дзеди. Арт был мрачен, Дени и Ноор постепенно, с новыми подробностями, которые преподносил Лин, приходили в бешенство.

— Да поубивать их всех за это надо! — орал Дени. — И вы, два придурка, ещё говорили с этой скотиной, вместо того, чтобы размазать его по ближайшей стенке!

— Дени, не ори! — приказал Арти. — Дзеди, сколько у них особей в серии?

— Три тысячи.

— И срок воссоздания...

— Два месяца. Только это не воссоздание, это что-то совсем другое. Я не знаю, что. Но у нас так не делают. — Дзеди помолчал и добавил: — Жизнь на поток не поставишь.

— Обычными средствами, — возразил Арти. — Но вот если привлечь какую-нибудь темную гадость, она вполне может ускорить процесс... дать ему требуемый темп и производительность.

— Но как? — спросил Лин.

— Я откуда знаю? — пожал плечами Арти. — Я же не тёмный. Пока что прими это, как факт. Может, ты теперь поймёшь, с кем мы имеем дело.

— Я уже понял, — сказал Лин и побарабанил пальцами по столу. — Что касается меня, то я не скажу им не слова правды. Может, совру что-нибудь... чтоб надолго хватило...

— Я тебе ещё там сказал, что врать нельзя, — заметил Дзеди. — Но ты у нас, видимо, от природы таков, что спокойно отказаться отвечать не сможешь.

— Не стоит этого делать, Лин, — попросил Дени. — Ещё, не ровен час, обидишь кого... и как бы чего не вышло...

— Вот, — поднял палец Арти, — даже Дени понял! А тебе, идиоту, сколько раз не повтори, всё мало...

— Слушайте, вы! Да подожди ты, Арти, со своими нравоучениями! — Ноор хлопнул по столу ладонью. — Рыжий, расскажи подробней, как эта штука выглядела. Может, мы что и поймём...

Лин принялся рассказывать, Дзеди изредка его останавливал, поправлял... Постепенно все погрузились в унылое молчание, как раз к тому моменту, когда Лин обнаружил, что рассказывать ему, собственно, больше нечего.