Часть первая

      А когда окунают в этот второй шанс по самую макушку, спохватываешься: цену-то и не спросил?

      Цена простая — как бочку солярки в кузов закатить без рычага или блока, чисто на одной спине. Совершай себе подвиги, хоть облопайся. Девок новых покоряй, набивай карманцы кольцами Всевлазья... И на каждом вдохе помни — свобода движения куплена ценой разрыва связей.

      Ты-то здесь.

      А твои-то — там...

* * *

*

      Там, где солнце выскакивает поутру из-за низких верхушек округлых деревьев, утром второго дня детишки разглядели крылатого человека. Не стал Виктор добиваться ответа: кто что писал в анкетах для настройки Портала. Ладно дети, сам ведь мультфильмами не брезговал. С мальчишки десяти — а хоть и тринадцати лет (а хоть и тридцати шести — со вздохом добавила бы Анна, если б слышала мысль) что взять? Приключения, чудеса, красавицы.

      Ну и вот. Кошкодевочки уже в наличии.

      С другой стороны, если подумать хорошо, честно, по-настоящему: почему бы и нет?

      Уж если пришлось бежать от ледника, оставить под снегом дом, рассыпать прежнюю жизнь — так не задаром же!

      Но, если продолжить мысль все так же честно, жизнь с приключениями требует куда больше сил и действий, чем жизнь по накатанному ритму. И подавляющее большинство великих дел — это именно подготовка, подготовка, годы подготовки перед неделями блицкрига. А для подготовки самого сокрушительного удара, самого блестящего подвига — надо немалый спокойный период. Чтобы хоть мечей успели отковать на всех героев.

      В понимании подобных вещей заключается единственная разница между мальчиком тринадцати лет — и мальчиком трижды тринадцати лет. Потому, что приключений те и другие хотят одинаково!

      Так что запыхавшуюся кошкодевочку сыновья и отец выслушали с неподдельным интересом:

      — Господин Виктор! Вас и госпожу Анну хочет навестить наш министр обороны, главнокомандующий... Наверное, это из-за вашей профессии! У нас такие умельцы совсем редкие, я даже никогда не встречала!

      “А куда же весь мой отдел провалился?” — всерьез озадачился Виктор. Вчера, узнав, что в карантине коллег нет, Александров подумал, что Портал мог высадить их в другом совершенно мире. Ведь никто не знает, что там коллега написал в анкете. Мало ли, каких ему захотелось подвигов. Единственное общее условие для всей команды — связь. Ну так было время, когда связывались почтовыми голубями... Но Виктор отчего-то надеялся, что сотрудников отдела высаживаемой робототехники все же не раскидает по разным, так сказать, серверам. И выяснить это в точности собирался после карантина, на Аукционе Профессий — там-то будут знать наверняка.

      И вот выяснил — халява не прошла.

      — Простите, наших профессий тут вообще нет?

      Вестница не согласилась:

      — Есть. Но совсем, совсем немного! Десять или пятнадцать человек на Столицу, представляете?

      Виктор представлял. В карантине занятий немного; так что некоторое количество книжек про Империю семья Александровых зачитала до дыр. Из тех книжек рисовалась картина громадной страны, Столица которой населением превосходила, к примеру, Швецию. Конечно же, Столица таких размеров представляла собой совсем не город — а территорию, Столичный Регион. И этим сильно напомнила Виктору Токио, где программист успел поработать в свое время. Каждый район — самостоятельный муниципалитет, своя казна, суд, налоговая служба.

      А вот вся остальная территория Империи до зубной боли напоминала родные краснознаменные просторы. Леса, горы, полноводные реки, труднодоступные плато, болота... Поля только там, где их высекали жители; уже через три-четыре года нераспахиваемую землю захватывал наглый молодой орешник — а там надвигался и лес. На севере промерзшие пустоши, на юге раскаленные пески... Совпадение прослеживалось даже в истории. Точно так же от Империи откололись окраины — Север и Запад, где тлела до сих пор вялотекущая война...

      Виктор прекрасно понимал, отчего Портал выбрал именно такой вариант. Любой климат, любые модели общества. Хочешь монархию? Рыцарство? Вот западные королевства. Хочешь на драккарах пенить волны? Вот северные княжества. “Ленин-Сталин-Берия-Советская Империя”? — так вот же Империя, прям посреди карты. С аристократией, хрустом французской булки, повстанцами, офицерами, генералами, продажным правительством, героической борьбой супротив этого вот всего...

      В подобной Ойкумене легко подобрать любое сочетание анкетных параметров, так что весь отдел все же собрался вместе.

      Но полтора десятка рассеяных одиночек на полсотни миллионов населения Столицы... Это вам не число пи в степени е!

      Кошкодевочка вежливо подождала, пока Виктор все это представил, прокрутил перед внутренним взором. И только потом продолжила:

      — Пожалуйста, если вас не затруднит, не могли бы вы с вашей уважаемой супругой завтра к полудню быть в Ратуше? Завтра заканчивается ваш карантин, так что есть хорошая возможность решить оба дела сразу.

* * *

*

      Сразу два противника — для новичка многовато. Да только новичком Сэрью перестали числить уже давно, и потому сыщица не испугалась. Вместо неповоротливого табельного клинка старшая наследница клана носила прочный прямой “Единорог” с хорошей историей; он-то и полыхнул белой иглой в холодном осеннем полнолунии.

      Но и противники не попятились тоже. Переглянувшись, выхватили одинаковые абордажные сабли и решительно пошли вперед. На узкой улице нельзя было сместиться, чтобы поставить противника один за другим; приходилось начинать так — Сэрью выбрала левого. Подшаг, низкий выпад — саблей тоже можно ткнуть, но настоящий колющий удар наносит только прямой клинок! Пока правый пытался довернуть — ему цель выходила с неудобного ракурса — левый уже валился, зажимая разрезанную артерию на внутренней стороне бедра. Нападавший еще не понял, что противница ему не по рангу, и несколько раз махнул саблей, безуспешно пытаясь достать золотое шитье... Коро вцепился бандиту в ягодицы, и пока тот осознавал непоправимое, прямой меч проткнул его куртку, уперся точно в ключицу. Хозяйка меча оказалась неприятно-близко; дезертир-абордажник вдруг понял, что грабить ночных прохожих совсем не так просто, как до сих пор казалось.

      В конце улицы с топотом проявились патрульные. Пока добежали, подрезанный в бедро уже затих, а второго живо скрутили, несколько раз приложили мордой о стену и поволокли в ближайший участок. Сэрью протерла и убрала клинок. Погладила Коро по загривку — тот заворчал — и указала ему на труп грабителя:

      — Питайся. Заработал.

      Зверек подскочил к убитому, в один миг скинул маску. На узкой улочке, отираясь холкой о карнизы крыш, заворочался громадный гекатонхейр с широченной пастью, куда несчастный бандит провалился с одеждой и сапогами. В следующий миг чудовище снова уменьшилось до размера то ли комнатного мишки, то ли большой пушистой собаки.

      Коро был не просто зверем, а “тейгу” — артефактом, неразрывно связанным с владельцем. Когда-то, в неизмеримо давние времена, Империя еще не доросла до самой-самой державы континента, и многочисленные враги соревновались с ней в силе, обширности, дерзости замыслов. Для достижения превосходства ученые и мастера Империи создали многое множество артефактов, которые затем использовались и постепенно терялись в боях. До сегодня дожили четыре дюжины тейгу; каждый из них давал уникальные способности владельцу. Славились доспехи-тейгу, увеличивающие силу, выносливость и скорость. Были перчатки, придающие пальцам неимоверную точность и ловкость. Существовала книга предсказаний, незаменимая в государственном управлении. Наводили страх два тейгу в форме клинков: Мурасаме убивал одним порезом, невзирая ни на какое здоровье, иммунитет или силу; Яцуфуса и вовсе порабощал убитого им, чтобы владелец проклятого меча мог затем подъять мертвеца себе в помощь. Ни один тейгу не повторял прочие; справиться с владельцем артефакта могла разве что небольшая армия — или другой такой же владелец тейгу. Ни гордые короли Запада, ни свирепые вожди Севера не имели ничего подобного и близко; потому-то все атаки стальных рыцарских клиньев, все яростные приливы варварских набегов Империя отражала сравнительно небольшим числом великолепных бойцов, снаряженных могущественными артефактами-тейгу. Что далеко ходить: всего только летом император направил на северную границу генерала Эсдес, сильнейшего владельца тейгу в стране. Осень едва началась, но уже дошли вести, что бунтовщики приведены к покорности, зачинщики без долгих разбирательств похоронены заживо, а вождь северян целовал сапоги непобедимому генералу Империи. И ни очевидный полководческий дар, ни личная храбрость варвара не спасли.

      Таков был мир Сэрью Юбикитас, таковы были обстоятельства. В полном соответствии с ними, девушка не задавалась вопросом, откуда что взялось — а пользовалась непревзойденным чутьем и неизмеримой силой зверя-артефакта. Сперва для карьеры в Гвардии, после же в поисках убийцы отца.

      А теперь нос Коро привел ее на эту корявую, сто лет не чиненую, мостовую. И Сэрью надеялась выбить из сегодняшнего пленника хоть какие-то сведения о наглом убийце капитана. Столица невообразимо громадна, да только и Коро не обычная собачка. Раз привел сюда — какая-то часть искомого тут есть. Или была.

      Впрочем, не стоит недооценивать сволочь. Один раз он уже как-то ушел. Запах и рост беглецу сменить сложнее всего; а вот удалось же как-то!

      Сыщица еще раз оглядела улицу. Вся ночная шушера давно попряталась, жители закрыли ставни еще с вечера, никто не осмеливался выглянуть на шум. Ободранные стены, перекошенное мощение — в самом деле, давно бы пора выправить... Сэрью развернулась и двинулась допрашивать взятого; Коро затопал следом.

* * *

*

      Следом за привычной уже кошкодевочкой, старшие Александровы вошли в зал совещаний Ратуши, освещенный десятком сводчатых окон. Детей, после короткого спора, оставили в карантинном домике. На встрече с генералом, да еще и министром обороны, да еще и с непонятным предметом разговора — что детишкам делать? Скучать и заставлять родителей беспокоиться о себе?

      Александровы-младшие переглянулись и согласились остаться. В другое время быстрое согласие означало бы замышляемую каверзу, но другое время осталось за Порталом. Дети уже третий день вели себя непривычно серьезно и осмотрительно, что родителей и радовало, и беспокоило — не сильно ли перепугала мелких вся эта история с переходом?

      Так или иначе, Леопольд пообещал приглядеть за младшим; младший по привычке фыркнул: а то я сам за собой не пригляжу! Виктор переглянулся с женой — и отправился в Ратушу, где пару с непременными поклонами проводили к резным высоким дверям зала совещаний. Землян ожидали, так что двери распахнулись немедленно.

      В зале совещаний Александровы прежде всего увидели овальный стол темного дерева, на столе две большие толстые белые свечи в терявшихся на их фоне подсвечниках темной бронзы; вокруг свечей несколько стопок здешней бумаги — желтой, как слоновая кость, плотной и гладкой; черная тушь ложилась на такую бумагу лучше не надо, а запах вызывал в памяти бессмертное: “все они красавцы, все они таланты, все они поэты”. Пахло девятнадцатым веком, или даже восемнадцатым — интригами, кружевами, решением теоремы Ферма на полях шпионского доклада, пиесой о шести актах “в оборот” дела инквизиции, шпагой и ядом, треуголкой и просроченными закладными на поместье...

      В ясный летний полдень свечи, разумеется, не горели. Зал освещался из множества сводчатых окон, застекленных мелкими пластинами — белыми, золотистыми, красными, синими... Почему-то Виктор не заметил ни единого зеленого стеклышка. Что там на каменных простенках, что на других стенах — взволнованные Александровы внимания не обратили.

      У второго справа окна стояла высокая женщина — для девушки ее фигура выглядела слишком сильной. Не мощной или плотной — именно сильной, готовой к движению. Против света различался только силуэт, да волосы почти до пояса, да блестела в разноцветных лучах рукоять шпаги с хорошо знакомой по мушкетерским фильмам круглой чашкой.

      Виктор не удивился: от штампа до архетипа ровно шаг; учитывая место и обстоятельства, ничего странного. Анна же про себя фыркнула: “Юбку леди носят на ладонь ниже колена, а не на полторы — выше! Кстати, сапоги у нее ничего... Подошва устойчивая, без каблука, голенище короткое, не натрет; и даже на вид мягкое, и застежка правильная, чуть выше мышцы, а не под самым коленом...” Ну не признавать же, что и ноги красивые!

      Провожатая склонилась приветственно, прощебетала что-то этой женщине на местном языке, затем указала ей и Александровым кресла перед столом: деревянные, жесткие даже на вид, с лакированной резьбой по высокой спинке, с гнутыми подлокотниками... Пока Виктор и Анна рассматривали сиденья, устраивались — кошкодевочка унеслась по своим делам. Женщина подошла к столу, но в отведенное кресло не села. Чуть наклонилась, сдвинула бумаги, оперлась на столешницу длинными чистыми пальцами с неожиданно потертой, в мелких шрамиках, кожей. По контрасту, Анна сразу же вспомнила пальчики провожатой: гладкие, шелковые, как нарисованные... Затем Анна подняла взгляд выше — по белому, официального покроя жакету, затянутому явно форменным поясом с тевтонским разлапистым крестом на пряжке; окантованному тут и там синим, застегнутому (слава тебе, Господи, хоть кто-то сиськами не торгует!) на все пуговицы, под самое горло... Абрис четкий, черты лица правильные, выражение уверенное. Глаза незнакомки оказались чисто-голубые; вблизи Анна рассмотрела, что и волосы такого же оттенка. Причем корни волос того же цвета, что и вся грива, до самой поясницы — это не крашеные, что ли? Тогда, пожалуй, правильно девочка одевается, понимает свои сильные стороны: глаза, волосы и коленки. Белый жакет с такой же юбкой к оттенкам синего вполне подходит...