И Флаг не спустят. Сейчас — про письмо какого-то Колесникова. Что они на дне. Но они верят, верят и ожидают, что их не забудут. Что море прекрасно. Что трудно умирать...

"Кто о смерти скажет нам пару честных слов?

Жаль, нет черных ящиков у павших моряков!" — нелось из динамика следующая песня из глубины средиземки.

— И всё? Идиоты!

— Так точно, сэр! -кивок офицера подтвердил, что спорить с начальством он не будет, хоть поступком русского экипажа он был в душе восхищён.

— Что "так точно, сэр", — перекривил, своего офицера разозлённый командир АУГ и пояснил, — это мы идиоты! За одну вшивую, ржавую лодку прошлого века положили половину оставшихся кораблей! Новых! Семи лет нет, как со стапелей сошли! А они нам песни поют! Где наши торпеды? Собаки женского рода! — ругнулся выплёскивая эмоции "морской волк".

— Подрыв! — пение в наушниках акустической группы стихло, зато раздались ещё два слившись в тяжёлую кокофонию дуплета.

— Ну, наконец-то! — с нескрываемым гневом и плохо скрытым удовольствием в голосе выговорил Адмирал, комментируя доклад об уничтожении "Костромы".

— Адмирал, "Мемфис"! — в изумлении и тревоге вскричал вахтенный.

— Что, "Мемфис"? — зло спросил и повернулся в сторону говорившего адмирал.

— На "Мемфисе" два подводных взрыва, звук раскола прочного корпуса, сброс воздушного пузыря. Лодка не отвечает на запросы. Предполагаю уничтожение с девяносто процентной долей вероятности.

— Фак, перефак, разфак ихнюю альма-матер! — (смысловой перевод) не удержался адмирал и в сердцах ударил по металлу ладонью. И эту маленькую его победу очернили трауром по "Мемфису" русские моряки. Он ещё не знал, что весь экипаж Б-276 благополучно достиг границы воды и воздуха, и ВСК качается на волнах, и выравнивает внутреннее давление капсулы — с внешним, — забортным.

"Нас осталось несколько на голодном дне

Два отсека взорвано, да три еще в огне

Знаю — нет спасения, но если веришь — жди

Ты найдешь письмо мое на своей груди " ( Шевчук — "ДДТ")

* * *

За три часа до атаки. Глубина триста метров. Средиземное море.

* * *

Марс' отозвался 'Крабу' по глубоководной связи неожиданно, коротко и осторожно. Начал с того, что послал запрос 'Свой-Чужой'. Получил не менее лаконичный ответ. Далее подводные лодки начали попирать все писаные законы, инструкции и наставления. Руководил 'движухой' командир Б-276, как более опытный.

— Догоняй меня малым ходом. Я иду самым малым. Подходи параллельным курсом девяносто на дистанции один-два кабельтовых. Глубина — триста. Выравнивай ход. Связь по ультразвуковому каналу для аквалангистов. Как понял?

— Вас понял — исполняю, — связь, которую используют на субмарине для обмена информацией с аквалангистами обслуживающими корпус или высаживающимися с неё из торпедных аппаратов действует в радиусе не далее одной мили. И то — активно затухает прогрессивно уже на дистанции пяти кабельтовых. А дальше Подводным Диверсионным Силам и Средствам и не надо, а АПЛ и подавно, и особенно в том, что задумал капитан первого ранга со старенькой 'Барракуды'. Поэтому подслушать разговор между субмаринами будет невозможно. А сигнал затухнет в толще солёной воды Средиземного моря. Главное не шуметь, под мину не попасть торпедную. Хотя какая тут мина, когда под титановым корпусом почти тысяча восемьсот метров до самого дна морского. Лишь бы 'квакеры' не помешали, а с врагами мы попробуем сами справиться. А амерские мины не держат высокого давления на большой глубине. Слабенькие они, хотя реклама у них такая — что, мол, они чуть ли не трезубец самого Посейдона во плоти. Ага, как же. Просто русским торпедам реклама не нужна, они и так лучшие. Вот и крутится сейчас пиндосовский авианосец с оставшимися в его охранении и подчинении кораблями на мелководье в восемьсот — шестьсот метров. Два эсминца, один ракетный крейсер, две подводные лодки прикрывают эту заразу в его круговом брожении по выбранному квадрату у берегов потрёпанного и непотопляемого Израиля. За авианосцем идёт судно обеспечения, именно оно привлекает внимание наших подводников более всего. Даже сам авианосец не так нужен капитанам барракуд, как это неповоротливое, тяжёлое и невзрачное плавсредство. Именно на нём находится запас ядерных боеприпасов для комплексов вооружений и самолётов, кораблей походного ордера американцев. И если этот кусок, оставшийся от ВМС США способен ударить отсюда по отчим территориям своими томагавками и прочими метательными железками, то значит задача не выполнена. Хотя, нам повезло, и мы уничтожили 'свою' авианосную группу. Но вот коллегам удача не улыбнулась. И наша святая обязанность, долг воинский, честь моряка русского — опустить это плавающую угрозу на дно, по частям или сразу всех, неважно как, главное — сделать их, как щука уделывает жирного карася в речке. Заодно и погибших подводников оправдаем, и смерть их в двойне не напрасной сделаем. И основная цель это даже не авианосец, хотя и он жирный поросёнок для 'ониксов', 'агатов' и самонаводящихся торпед, а транспорт. И идут рядом две русских субмарины, соображая мозгами экипажей — как свой долг выполнить, Родину от беды уберечь, а врага по науке заставить геройски умереть за свою, звёздно-полосатую Отчизну...

— Сделаем так. Поднырнём неглубоко одной рыбкой, и на цыпочках, почти стоим на месте самым, сымым малым что есть, по ходу конвоя. А вторая отвлечёт внимание вражеских подлодок, запустив ложные цели со своей дальней стороны и глубины. Когда первая "барракуда" пройдёт под передовым кораблём охранения, то попадёт под корпус авианосца в шум его двигателей. Даёт самый малый. И начинает делать разворот под 'Эйзенхауэром'. Ловит подлодки 'Лосей' и бьёт их в упор 'шквалами' и торпедами. Пока они будут уворачиваться, и пускать ложные цели, выпустит в транспорт три торпеды. От трёх он никак не увернётся. Брони он не имеет. Это не боевой корабль. Живучести надолго не хватит. Если хоть одна попадёт, то считай ему каюк. Затем, у тебя останется ещё три заряженных аппарата, — представлял свой план командир 'счастливого краба' своему собеседнику, — Это крейсер и два эскадренных миноносца. Выпускаешь торпеды и тут же делай перезарядку на авианосец и 'лосей', если они сумеют вывернуться от твоих подарков. С той дистанции на которой ты будешь находиться и стрелять — корабли эскорта, занятые мной, сделать ничего не успеют. Я со своей глубины и стороны тоже пальну в них всем, чем смогу, но если они успеют поднять самолёты (а они успеют, не сказал командир Краба своему 'молодому' коллеге) то дело моё швах. Поэтому, пока ты перезарядишся это корыто с авиабазой на борту уйдёт вперёд на своих тридцати узлах драпа от вероятной атаки. А они обязательно ускорят ход, чтоб дёрнуть подальше от меня. Я-то буду отсвечивать по полной. Вот тогда ты Серёжа должен не промазать. Ты там уж постарайся. Восьми ракетоторпед и торпед тебе с лихвой хватит на оставшихся обормотов. Ракеты поставь три: на эсминцы, торпеды — на лодки и сам авианосец. Спецбоеприпасы не используй. И иди к нему на сближение. Самолёты под свой собственный аэропорт работать не смогут. А шум винтов и двигателей, колебания вибрации корпуса тебя от любого датчика спрячут. И не трогай авианосец — главное корабли прикрытия, "Лоси" и транспорт. Всё рано ты его даже восемью торпедами не потопишь, живучий падло. А пускать на него спецбоеприпас с такой дистанции всё равно, что всплыть на виду у его суперхорнетов — самоубийство.

— И что мне с ним делать? Пасти по морю, как жертвенную корову. Они ж мне высунуться из под кормы его пуза не дадут? — удивился "марсианин" миролюбию своего коллеги по командирской ноше.

— И ещё Серёж, когда вся заваруха закончится он здесь кружить начнёт, своих матросов собирать с поверхности. Так вы затаитесь под ним. Пиндосы бабки считать умеют. Если они придут к выводу, что опасности для авианосца нет, то начнут не только людей спасать, но и радиоакустические буи собирать вертолётами с воды и снимать ловушки. Это тебе и надо. Дождёшься, когда они отсюда двинут к берегу. А они обязательно двинут, у них теперь защиты из под воды не будет. Поэтому им необходимо прикрыться на мелководье донными минами-торпедами и подводными гидроакустическими заграждениями-полями. Другой эффективной защиты против нас у них нет. И, скорее всего, авианосец на Грецию пойдёт, к базам НАТО. Вот тут ты его и подловишь. Рвать когти адмирал с "Энтерпрайза" начнёт на полном ходу. Он же не знает сколько нас тут под водой шарахается. До этого не возникай, пусть успокоятся, самолёты посадят на палубу. В воздухе всё одно будут дежурную смену разведчиков держать. Но они тебе не страшны. Погрузишься, отстанешь от него миль на восемь, чтоб тебя спецбоеприпасом самого не огорошило. А потом ему в корму два "Шквала", три торпеды под киль, и две крылатых торпедо-ракеты со спецчастью на взлётную палубу, после того, как "Шквалы" ему винты с задницей оторвут.

-А как же ты Василий Иваныч? 'Краб'? Твои люди? Амеры — не мудаки в море, они ж тебя в решето пошинкуют своими золотыми и синими экипажами. У него (у авианосца) на палубе почти пять десятков самолётов. Да в небе двадцать. У него четыре катапульты он за пятнадцать секунд выкидывает четыре самолёта в небо. За минуту восемь, за десять минут — все восемьдесят штук будут тебя гасить с воздуха. Плюс вертолёты. Они ж не будут тебя по снайперски выискивать, вмажут по всей площади, откуда ты свои ложные цели выпустишь, нашпигуют глубину минами, как торт сахаром, — командир 'Марса' хотел ещё добавить аргументов, но его перебил собеседник.

— Как-как? Каком! Как Чапаев, Серёжа! Ты за нас не переживай, нырну поглубже, ложняки выкину, 'Пакет' запущу в работу — прорвёмся, — бодрым тоном наполовину врал старый подводник. Подводный крейсер, засечённый в районе и выдавший своё место выпуском торпед, ракетоторпед и ложных целей неминуемо попадал бы в сеть противолодочной атаки средств обороны авианосца. И даже вероятное уничтожение двух 'Лос-Анжелесов' опекающих конвой под водой — не спасало К-276 от неминуемой гибели. Семьсот ракет, мин, торпед, система радиоакустических буёв, Гас-станции, вертолёты поддержки, два эсминца, ракетный крейсер... сразу, все, одновременно. Против одной старенькой лодки, сотни ложняков, сотни 'пакетов', которые надо перезаряжать, тридцати оставшихся ракетоторпед и всё... не давали К-276 ни единого шанса выплыть после своей отвлекающей атаки на мощь авианосной ударной группы американского даже недобитого соединения, — Ты мне сделай хорошо, всё по порядку, аккуратно, как на стрельбах в Баренцевом море. Торопясь — не спеши. Постарайся Серёжа. Со своими парнями, а мы ту вам поможем. Старый конь — он кильватерный след не портит, он его торпедой по самый винт обрубает. Всё, Серёжа, сопли — бабам на берегу, а нам воевать. Как командир — старший по опыту, возрасту и сроку службы беру ответственность на себя, план свой утверждаю. Вопросы есть?

— Почему ты, Василий Иванович? Почему не мы? У нас лодка новее, шумность меньше, ход больше, вооружение мощнее, защита совершеннее, Биус и дальность обнаружения и захвата выше, Они за нами гоняться будут дольше, а ты их и грохнешь из-под 'Эйзенхауэра' вместо меня? И овцы биты и волки целы? — совесть не лучший советчик при таком раскладе. Тут не до нежностей. За победу платить надо, а бесплатный сыр, сами знаете, тонет в солёной воде, как топор в речке.

— Вот поэтому, товарищ капитан второго ранга, Вы и будете их уничтожать, а я буду отвлекать! Потому что мощнее, быстрее, тише и лучше! Значит и вероятность успеха — в разы выше! И по поводу инициативы! У меня на борту представитель главштаба ВМФ, вице-адмирал флота Артемьев находится. Если моей власти мало, чтоб вами командовать, то будьте любезны выполнять приказы вышестоящего руководства! Ещё вопросы есть? — на повышенном тоне запросил опытный подводник. Давил в зародыше сантименты по поводу своей предстоящей жертвы богине Победы.

— Никак нет, товарищ капитан первого ранга, — обиженно зло ответили Крабу с Марса. Командиру новейшей субмарины обещали присвоить капраза после прибытия с этого похода и вручить новенькие погоны прямо на пирсе, после швартовки. Напоминание о том, что он номинально по званию ниже, автоматически ставило его в подчинённость капитану первого ранга с Краба, напоминало о дисциплине и исполнительности, и неприятно задевало, ставя и указывая на своё место на левом фланге в строю старичков подплава.

— Ну, вот и ладненько. Давай Серёж, пройдёмся ещё раз по взаимодействию, — пошёл на попятную и убрал командирскую непререкаемость из голоса Василий Иванович Тихомиров, командир последней, из уцелевших, лодки проекта 945А. Почти Чапаев, как за глаза звали его на корабле, — Я беру курс сорок пять и ухожу на северо-восток, ты ныряешь и идёшь прежним направлением, самым тихим ходом — прямо им в лоб. Тихо, как кот, как только твоя рыбонька и может. Куда им этим янкесам до нас, они даже с немцами толком не воевали. Ты их порвёшь, порвёшь Серёжа, даже не на британский флаг, а на тряпку, концами которой матросы палубу моют на тральщике перед заходом в порт..., а если не порвёшь, я тебя со своими пенсионерами, из под воды достану... А теперь слушай ещё, когда..., — инструктаж и уточнение порядка действий продолжались далее, до места рандеву с остатками АУГ оставалось ещё более полсотни миль, до точки расставания не более десяти.

За два часа до атаки. Борт АПЛ "Кострома". 500 метров под уровнем средиземного моря

* * *

— Слышь, Андрей Саныч, — вот ты на пенсию пойдёшь, когда вернёмся, так чего делать будешь? — неожиданно спросил Тихомиров старпома, и в небольшом пространстве, на ЦП 'Костромы', воцарилась тишина. Щелкали релюшки, вспыхивали и гасли лампочки контроля, хрумкали переключатели под руками операторов, беззвучно бегали отметки на экранах. Механика и электроника без эмоционально работали в заданном режиме, шевелили импульсами, коротко взвизгивали установленными сигналами, лодка под рулями глубины мало-помалу погружалась с дифферентом на нос, а люди в отсеке замерли. Боялись спугнуть услышанную в вопросе командира надежду на то, что можно не только победить, но ещё и выжить в предстоящей мясорубке. В отсеке отчётливо услышали вздох старпома, полувыдох и ответ командиру.

— Так внуки ж наверно не дадут на рыбалку одному ходить, придётся их с собой брать, — медленно выговаривая каждое слово, ответил второй по значимости, после Тихомирова, офицер. И посмотрел, повернув голову, на вдруг улыбнувшегося капитана первого ранга в синеве рабочей формы.

— Ну, меня пригласишь на мероприятие? — хитро прищурился главный Барракудщик лодки.

— Обязательно. Всех приглашаю. Двадцать пятого августа сего года, — осторожно произнёс Андрей Александрович. Он понял, что командир начал игру, и надо помочь, катая мяч вопросов и ответов в распасовке. Но вот сути старпом ещё не уловил.

— Как думаешь, если спасательную камеру вышвырнет на поверхность, а люки мы всё-таки кремальерой зажмём, как положено, а не так как на 'комсомольце' было, они нас за обломки могут принять?