Пикник на краю неба

— Это почему? — спросил кто-то.

— Что бы вернуться, надо стать магом, и захотеть вернуться. Что бы стать магом, надо захотеть стать магом. Но это два противоположных желания! Ты либо хочешь быть магом, и тогда тебе самое место здесь! Либо ты хочешь отсюда сбежать.

А вам никому в голову не приходило, что там — дома — сделают с живым магом? Там маги не нужны. Там меня ждет камера в подземной лаборатории, где меня будут изучать, как диковинную зверушку, как инопланетянина! Хорошо если сразу на части не разберут, в поисках источника магии. Либо мне придётся стать там Тёмным Властелином, и завоевать мир! А я не желаю мир завоёвывать — мне лень! Возни же с этим будет много! Вот и нет у меня никакого желания возвращаться!

— Хорошо, — подумав, согласился я. — Предлагаю так: ты уже стал магом, а я хочу вернуться. И от тебя требуется только захотеть от меня избавиться, и открыть мне Врата! А уж я постараюсь надоесть тебе так, что бы желание у тебя было искренним. Так пойдёт?

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Железный Дровосек. — Ох, ну и забавный же ты! Учти, нуб, если я искренне захочу от тебя избавиться, то моя магия найдёт куда более простой способ реализовать это желание! Ты же слышал про принцип наименьшего сопротивления?

Я покосился на огромный топор Железного Дровосека, а тот скорчил злую рожу, и прошипел:

— Вот превращу тебя в лягушку!

— Ха! — заявил я, борясь с вдруг обмякшими коленками, — Я и лягушкой сумею надоесть!

— Надо есть! — хмыкнул Железный Дровосек, и звучно шарахнул стальной ручищей по стальному брюху: — Хорошая идея! Кто за?

— А про магию? — решительно насел я на сенсея, видя, что никто больше лезть с неудобными вопросами не решается. — Что это за туфта про движение духа и преодоление себя? Должна же быть теория, стройная и строгая.

— Типа, как в физике? — со вздохом переспросил сенсей.

— Ну да! — уверенно заявил я. — Если магия объективно существует, то есть является частью объективной реальности, то проявления магических сил можно и нужно изучать тем же научным методом, как и проявления любых других сил в природе!

— Ботаник! — очень не логично, на мой взгляд, обвинил меня Железный Дровосек. — Ты думаешь, что магия — часть физики? Увы, но нет! Это физика — частный случай, когда мировая магия инертна. А научный метод к изучению магии неприменим по ряду причин. Магию же невозможно делать в лаборатории!

— Это почему? — удивлённо выдал я. Когда в моей голове роились идеи различных опытов с магией, вот такое мне никак в голову не приходило! Экая же досада!

— Потому что настоящая магия — не балаганный фокус! — отрезал сенсей. — Магии далеко не всё равно где, с кем, и ради чего происходить!

— Вы опять утрируете? — предположил я.

— На 'ты', пожалуйста, — сенсей, к моему безграничному удивлению, смутился, — а то я чувствую себя каким-то... кем-то, кем я точно не являюсь, — и тут же махнул рукой: — Конечно же, я утрирую! Есть масса всего, что вы обязательно узнаете о магии. Узнаете со временем. Ну, чего носы повесили? Да, не существует букваря, содержащего волшебные слова! Нет справочников с готовыми рецептами чудес, которые раз и навсегда заданы кем-то почему-то. Но это же хорошая, в сущности, новость! Мы с вами сами создаём свои заклинания! Каждый — под себя настраивает. И пределов для фантазии почти нет! Чего вам, нубам, ещё надо?

Вселенная — это одно большое сплошное чудо! Магия пронизывает всё, и всё ведёт к гармонии! Магия собирает простейшие вещи в сложные системы, вопреки научному закону о не убывании энтропии! Именно магия собрала примитивных одноклеточных инфузорий — в многоклеточные организмы, и породила великое разнообразие видов животной жизни! Магия дала шанс обезьяне стать человеком, и даёт шанс человеку стать волшебником!

— Давайте ещё раз сюда с разбегу заберёмся! — с энтузиазмом предложил Тимур, и большинство голов закивали, горячо поддерживая предложение. Но сенсей всех обломал, заявив:

— Время подвигов кончилось! У меня по расписанию подвиги с утра и до обеда! — отрезал Мэтр.

Все понурили головы. Эх, жаль! Ну как так?! Поманили обучением магии, и сразу — время подвигов кончилось?!

— А после обеда у меня по расписанию — победы над монстрами, — заявил Мэтр.

Распаять мои контакты! Понурившиеся было головы, разом вскинули загоревшиеся интересом глаза, но сенсей обломал всех ещё раз:

— Но сегодня у меня вместо монстров — вы, нубы.

Пока все моргали недоумённо, силясь сообразить, как это понимать, сенсей, улыбнувшись, сообщил хорошую новость:

— Подвиги совершаются с чистым сердцем и на лёгкий желудок. А поскольку подвиги на сегодня кончились, пора вкусно и сытно покушать! А уж после обеда у вас важное мероприятие!

Вот как. Обед, значит. А ведь дело шло к ужину, когда я из своего мира в этот провалился. Очевидно, тут другой часовой пояс.

— А какое такое мероприятие будет после обеда? — поинтересовался кто-то.

— О, вам понравится! — многозначительно улыбнулся сенсей, и подмигнул мне загадочно: — Ты, ботаник, угадал ведь, насчёт оружия!

И тут всё хорошее для меня разом кончилось.

— Ботаник, твою ма... магию! — удивлённо, настороженно, и даже с каким-то опасением в голосе обратился ко мне наш железный сенсей. — Это что у тебя на руке? Где ты, нубас, эдакую пакость подцепил?

— А, это, — я поднял перед собой правую руку, где на тыльной стороне ладони красовался какой-то странный тёмно-фиолетовый узор. — Чуть не забыл! Спросить хотел, это что?

Глава 4. Важное решение

Ты никогда не пересечёшь океан,

Христофор Колумб

Я показал странный узор на своей руке, и каждый лез рассмотреть поподробнее.

— Фу! — заявила блондинка, — А знаешь что? Тебе на кладбище надо!

— Добрая ты! — саркастически хмыкнул я, скривившись.

— Но Миранда права, — поддержал вдруг блондинку наш вечно серьёзный Роджер, — Тебе надо зайти на кладбище.

— Они всего лишь хотят сказать, что видели подобные узоры на кладбище, — объяснил сенсей. — Это действительно так.

Железный Дровосек пару секунд подозрительно косился на меня, потом вдруг встал на колени, схватил себя стальными пальцами за горло, и принялся отворачивать здоровенную гайку, расположенную там, где у человека начиналась бы шея. Что-то скрипнуло, щёлкнуло, и стальная плита с прорезью для головы, заменявшая Железному Дровосеку ворот и наплечники, со скрипом отошла назад, откинулась на горб. Дровосек бухнул себя в грудь железным кулачищем, и внутри его стальных доспехов что-то заскрипело, несколько раз щёлкнуло, скрежетнуло, и откуда-то с шипением вырвались облака пара. Наконец, с глухим лязгом броня приоткрылась, вроде того, как приоткрывается бутон цветка, и дыра наверху, в которую торчала голова Мэтра, разошлась достаточно, что бы в неё мог пролезть человек. Крякнув, из стального нутра вылез и уселся на бронированное плечо невысокий крепыш. Ног у Мэтра не было, только короткие культи. На сенсее была, как ни странно, тельняшка, а вот обнажённые плечи украшали стального цвета рунные узоры. Похожие на мой узор, но другие.

— Ну-ка, покажи-ка ближе! — велел он мне, спускаясь с плеча на согнутую в локте стальную ручищу. Я нерешительно подошёл к сенсею, и протянул руку.

— Это, нубы, материал, так сказать, для старших курсов, но раз уж так получается, расскажу, — вздохнув, стал объяснять сенсей. — Подобные узоры на теле оставляет очень сильная магия. Не любая, а очень и очень сильная! И тут есть три варианта. Либо ты крутой колдун, который долго и успешно колдовал очень сильные заклинания, и магия оставила на твоём теле такую вот запись о твоих подвигах. Вот, у меня на плечах, к примеру, узоры проступили оттого, что я слишком много времени провожу в этой пропитанной магией стальной конструкции.

Второй вариант: ты нарвался на мощное боевое проклятие. В Мёртвых Пустошах нарваться на боевое проклятие всё ещё можно, хотя со времён бушевавшей там Войны Магов прошли века. И это должно быть очень сильное проклятие! На моей заднице, на правой половинке, остался узор куда скромнее твоего, нуб — всего из одной руны! И на мне была хорошая защита, мощные защитные артефакты, и только потому я выжил. Выжил, но стал короче ростом, как видишь. Но и на тех кладбищенских плитах, и на моей заднице, если присмотришься, рисунок содержит руну 'проклятие' в качестве, так сказать, основного элемента узора. У тебя же не так.

Ребята осторожно отступили в сторонку, стараясь держаться от меня подальше, и с наветренной стороны. И вот это было, кстати говоря, обиднее всего! Мало того, что я потерял целый мир — такой замечательный и такой родной, мало того, что меня ещё и прокляли сразу по прибытию в новый мир, так ещё теперь меня сторониться будут такие же попаданцы?!

— Третий вариант? — нетерпеливо спросил я сенсея. — Ты сказал что есть три варианта.

— Ах, это. Да. Третий вариант — над тобой подшутили.

— Подшутили?! — я не поверил своим ушам. — Разве можно так шутить?!

— С руной проклятия никто не шутит! — отрезал сенсей. — В шутку могут поставить, скажем, руну чемпиона. Вот она у тебя — во главе, так сказать, композиции! Я её заметил, и потому-то и упомянул про третий вариант. Но я тогда не глянул выше! Вон, вязь уходит через запястье на предплечье.

— А руны 'проклятие' у меня нет? — спросил я, не утерпев.

— Есть, — буркнул сенсей, — вот она тут, видишь? Но не в центре. Но есть. Тут вот какая штука. Ради шутки руну 'проклятие' никто использовать не станет — есть вещи, с которыми не шутят. А будь это реальное проклятье, ты уже был бы безнадёжно мёртв. Остаётся вариант, что ты сам кого-то проклял жутко сильным проклятием, заслужив 'руну чемпиона'. Вот только такое предположение ещё нелепее двух предыдущих! Честно скажу: ума не приложу, как такое может быть!

Я стоял столбом, переваривая услышанное, не желая в это верить, наливаясь обидой на вселенскую несправедливость, и ощущая острое как никогда желание вернуться домой. Немедленно!

— Вот что, — хмыкнул Мэтр, и ловко вскарабкался на вершину своего ходячего танка. — Я сейчас поведу народ обедать. Во-он ту крайнюю башню видишь? Ближайшая к нам. У её основания наша, так сказать, штаб-квартира. Клан-холл. А через проулок — кухня. Мы будем там. А ты сходил бы к местному мастеру знаков.

— К кому?

— К Мастеру-толкователю Знаков!

— Он тоже языков не знает? Как все местные? — подумав, засомневался я. — Как же я с ним стану общаться?

— Так знаками же! — хмыкнул Мэтр, — Он же Мастер-толкователь Знаков!

— Это должность такая? — не понял я.

— Это такой талант! — заверил меня сенсей.

— И как мне его найти?

— Вверх по главной улице. Это которая самая широкая. Она от Врат начинается. А там узнаешь его дом по вывеске. Увидишь — не ошибёшься! — ухмыльнулся сенсей загадочно.

С лязгом закупорив себя в чреве стального доспеха, сенсей лихо сиганул с места сразу к подножию защитного вала. Ребята, виновато оглядываясь на меня, стали тихо и молча спускаться вслед за сенсеем. Мне очень хотелось заплакать, прям как в далёком детстве, но я терпел, ожидая, пока все уберутся прочь.

Потом я спустился, и побрёл огородами по тропинкам между грядками в сторону Врат. Голода я не чувствовал. Ничего мне не хотелось. А желания идти вместе со всеми — тем более не было. Не хотелось никого видеть. В какой-то глухой и тёмной душевной пустоте я тёр правую руку глиной с песком, надеясь оттереть дуратский узор. Узор стереть, разумеется, не получилось, руку только грязью испачкал.

Когда жалость к себе, обида на несправедливую судьбу, и желание назло всем превратиться, скажем, в примерзкую ворону, что бы злобно каркать, и гадить сверху на этот их раскрасивый оазис, достигли апогея, я добрёл, наконец, до Врат. И улёгся на травку, где мы медитировали. Воздух над Вратами всё так же переливался сполохами странного света, да и герольд по-прежнему торчал рядом. Жалеть себя, и ныть мне надоело. Я полюбовался разноцветными переливами сияния над Вратами, и закрыл глаза. Расслабил мышцы. От стоп, вверх по телу, все лицевые мышцы, затем руки. Мыслей в голове на этот раз не было. Меня накрыло. Во мне стало пусто. Только душа болела обидой, и тихо шипел страх где-то в закоулках. Всё это мне не нравилось. Я себе таким не нравился. И что-то с этим надо было делать. Но я понятия не имел — что. И тогда вдруг всплыли из памяти слова моего папы.

'В жизни тебе наверняка будут встречаться ситуации, когда всё плохо, и страшно, и ты не знаешь, что делать' — часто говорил мне отец, когда я был маленький. Это было страшно давно. В какой-то совсем другой жизни, так давно, что я уже не помню его лица. Но в память врезалось, как он умел саркастически хмыкать. Ни у кого больше я такого хмыканья не встречал. И запомнились эти его слова: — 'У меня нет универсального ответа для тебя, что надо делать, когда очень трудно, и страшно, и отчаяние хватает за горло. Но у меня есть универсально верный ответ, чего делать нельзя. Нельзя сдаваться! Ничто не потеряно, пока не потеряно абсолютно всё!'

Отец часто рассказывал, как он приехал в чужой огромный город из деревни, где закончил школу, что бы продолжить учиться. Отец, саркастически хмыкая, рассказывал, что выбрал поступать на физтех, потому что там был самый маленький конкурс. И поступил. Это позже выяснилось, что конкурс там маленький, потому что там учиться очень трудно. После первого же года число студентов на их потоке сократилось почти вдвое.

'Остались не самые умные' — саркастически хмыкал отец, — 'но самые упрямые! Те, кто не сдавался!'

Я открыл глаза, и уставился в высокое синее небо, где ветер ткал легкомысленный узор из лёгких и пушистых облаков. Желания ныть больше не было. Совсем. Не знаю что, не знаю как, но знаю наверняка: я не сдамся. Вдруг неподалёку послышались голоса.

— Ещё кто-нибудь приходил? — поинтересовался детский голосок.

— Да, — ответил голос герольда, — был ещё один. Но Стальной Рыцарь увёл их всех куда-то туда.

— Неужели, он повёл их в Мёртвые Пустоши?!

— Не думаю, — засомневался герольд. — Врата ещё открыты, они должны подождать. Да и потом, я не думаю, что они уйдут завтра. Им нужно отдохнуть. Акклиматизация, опять же.

— Значит, послезавтра.

— Отчего ты так волнуешься за них, Роузи?

— Мой дедушка сегодня не может играть свою роль в Ритуале Встречи, я же говорила. Я буду рассказывать за него.

— Да, но они сами придут к вам, — с явным сомнением в голосе проговорил герольд, — хотя... нынче никто из них с нами не разговаривает.

— Вот именно! — горячо заявил звонкий детский голосок. — Поэтому я сама с ними разговариваю!

— Ты очень ответственная девочка, Роузи! Но в этом деле, пожалуй, не стоит слишком усердствовать. Думаю, Стальной Рыцарь знает, что делает.

— А я должна делать свою часть работы! — решительно возразил звонкий голосок.

— Хорошо, Роузи, — хмыкнув, согласился герольд.

Вязь рун поменяла расцветку, наливаясь цветом силы, и пустила несколько заковыристых завитушек, добавивших последнюю руну. Маска древнего демона с мёртвыми глазами растянулись в оскале. Час близок.