Хогвартс. Альтернативная история. 2

— Слушай, а ведь это тебе, — удивленно сказал Пирс и протянул мне посылку.

— Мне? — я взял ее и прочитал на обертке: "Мистеру Л. Ди". Сверток был довольно тяжелым.

— А что там? — спросил я. Пирс развернул письмо и пробежал его глазами.

— Отец ничего не написал, — через некоторое время ответил он. — Только то, чтобы я тебе это передал.

— Давай, разворачивай, — сказал Нотт. Но я не хотел смотреть содержимое посылки в зале.

— Разверну, когда придем к себе, — ответил я. — Здесь не буду.

Позавтракав, мы отправились на трансфигурацию. Но едва мы поднялись на нужный этаж, как я был вынужден остановиться от нахлынувших на меня странных ощущений.

С некоторых пор я перестал носить палочку в кармане мантии. Прежде всего, это было страшно неудобно. Ее было некуда девать на занятиях в тренировочном зале, а просто положить палочку Левиафана на пол казалось мне в некотором роде кощунством. Поэтому несколько вечеров я посвятил изобретению специального крепления, которое удерживало палочку на руке и позволяло легко выхватывать ее при необходимости. Крепление было похоже на шину для сломанных конечностей. Двумя мягкими кольцами оно обхватывало мое предплечье от кисти до локтя, а в специальные отверстия на этих кольцах вставлялась палочка. Это было удобно и имело лишь один недостаток — такое приспособление некрасиво растягивало рукав свитера, хотя под школьной мантией это было незаметно. Последнее время палочка просто кипела энергией. Я чувствовал ее даже тогда, когда она была вставлена в держатель и не касалась моей кожи. И сейчас, в коридоре, ведущем к классу Макгонагалл, я вновь испытал неожиданный прилив силы, но по сравнению со всеми предыдущими он оказался настолько мощным, что я был вынужден остановиться и прислониться к стене.

Сила захлестывала меня подобно волнам, распространяясь от палочки по всему телу. Это было дикое и невероятно приятное ощущение. Казалось, сейчас я могу сделать все, что только захочу, что у меня получится любое заклинание, пусть даже самое сложное. Меня распирало желание действовать.

Неожиданно в эту эйфорию вкрался шелестящий голос. Поначалу он звучал будто издалека, но довольно быстро приближался, становясь все громче и отчетливее. Чем ближе он становился, тем мощнее были исходившие от палочки волны силы. Голос шептал: "Голод, смерть... иди же... скорее... слишком долго... убить... хочу убить..." Эти слова проникали прямо в мозг и сливались с переполняющими меня энергиями.

...Кто-то тормошил меня за плечо. Я вдруг осознал, где нахожусь, и что вокруг столпились встревоженные одноклассники.

— Да что с тобой! — говорил Нотт, тряся меня за плечи и заглядывая в глаза. — Эй, очнись!

— Может, на него кто-то наложил заклинание зомби? — с опасением предположил Флетчер.

— Я в порядке, — пробормотал я, отлипая от стены. Палочка успокоилась, голоса больше не было слышно.

— Ну и как это понимать? — спросил Нотт. Мы продолжили наш путь в класс трансфигурации.

— Пока не знаю, — ответил я. — Вы ничего не слышали, когда мы там стояли?

— Кроме визга Паркинсон?

— Да. Чего-нибудь более странного.

— Нет, — сказал Пирс. — А ты слышал?

— Возможно...

Пирс не стал ничего уточнять, поскольку к тому времени мы уже добрались до Макгонагалл, встречавшей нас у входа в класс.

— Поторопитесь, — сказала она. — Сегодня у нас много работы.

Как и остальные преподаватели, последнее время профессор Макгонагалл была беспокойной и нервной. На трансфигурации я работал так же активно, как и на чарах, но сейчас, после происшествия в коридоре, было трудно не связать очевидные факты воедино. Палочка Левиафана вела себя странно, и мои магические способности были здесь не при чем. Если голос, который я слышал, действительно существует, то она среагировала именно на него — точнее, на его обладателя. Возможно, конечно, что голос был у меня в голове — к примеру, из-за переизбытка энергии, — но с какой стати палочке вдруг выкидывать такие фортели? Ничего подобного в книге, рекомендованной мне Флитвиком, описано не было.

Я размышлял над этим во время урока, стараясь по возможности контролировать интенсивность заклинаний, чтобы не разорвать несчастную мышь на клочки. Макгонагалл задала мне послойную трансфигурацию. Я должен был создать животное из обыкновенной кости: начать со скелета, постепенно наращивать сухожилия, хрящи, мышцы, и завершить все это белой шкуркой. Анатомический атлас помог мне не слишком — сотворенная мышь едва ходила, хромала на обе передние лапы, а ее череп больше напоминал птичий.

— Для первого раза неплохо, — сказала Макгонагалл, косясь на ковыляющее по парте существо. — Только в следующий раз сделайте ее хотя бы в два раза меньше.

Для лучшего понимания анатомии я создал мышь полтора фута длиной, и в самый разгар моих экспериментов Пирс отсел за другую парту, сказав, что опасается, как бы мое чудовище не позавтракало его рукой.

Вечером я раскрыл сверток, присланный мне отцом Пирса. В нем оказался мешочек и письмо.

"Мистер Ди, — начиналось письмо, — я был чрезвычайно впечатлен тем подарком, что прислал мне Трент. У вас безусловный талант художника, и я не сомневаюсь, что, реши вы связать свою жизнь с искусством, вас ожидает большое будущее. У меня есть деловое предложение. Возможно, Трент рассказывал, что я коллекционер, в том числе и предметов искусства. Также у меня есть множество знакомых, которые могут быть заинтересованы в приобретении ваших работ. Я буду благодарен, если вы пришлете мне несколько своих рисунков — не обязательно подобной тематики, а тех, что сами сочтете интересными. Возможно, я или кто-нибудь другой приобретем их за достойную плату. В любом случае, даже если это предложение покажется вам неинтересным, напишите мне ответ и отправьте с Летой.

Деньги, что я вам прислал, не плата за подарок. Считайте это меценатством, вкладом в ваше будущее творчество. Я, как и многие коллекционеры, заинтересован в том, чтобы магический мир прирастал талантами. Не воспринимайте это как аванс и не считайте себя обязанным высылать мне свои работы, если вы того не хотите.

С уважением, Клайв Пирс".

Я протянул письмо Пирсу:

— Прочти-ка.

Пока Пирс читал, я высыпал из мешочка деньги и начал их подсчитывать.

— Ничего себе! — восторженно произнес Флетчер. — Сто галеонов! Это же целое состояние!

Я не знал, много это или мало, но огромных размеров золотые произвели на меня впечатление.

— И что на это можно купить? — спросил я.

— Сто галеонов — это неплохие деньги. Хотя, конечно, не состояние, — сказал Нотт со знанием дела. Я подумал, хватит ли их на новые ботинки, но спрашивать не стал. Пирс, наконец, дочитал письмо и положил его на кровать.

— Ну поздравляю, — сказал он. — Начинаешь карьеру.

— Какую карьеру? — поинтересовался Флетчер.

Я посмотрел на Пирса. Тот поднял брови:

— Это ваши дела, я тут не при чем.

— Его отец хочет купить у меня рисунки, — сказал я.

— Ничего себе, — протянул Нотт. — Пошли ему Хагрида у бочки, он у тебя хорошо получился. Особенно эта дрянь, которая у него с руки стекает.

— Фестралова вкуснятина, — пробормотал я и взглянул на Пирса. — Слушай, ты должен помочь мне отобрать рисунки — я понятия не имею, что твоему отцу может быть интересно. К тому же, мертвых детей у меня больше нет.

— У тебя есть много чего другого, — ответил Пирс. — Но так уж и быть, помогу.

Остаток вечера мы провели, раскладывая рисунки на несколько куч. В одну клали рабочие наброски, которые не представляли интереса, в другую — работы, которые, по моему мнению, были слишком банальны или недостаточно хороши с художественной точки зрения, а в третью — те, что я собирался послать Клайву Пирсу. Под конец в последней куче накопилось десятка три рисунков, включая портреты Снейпа, Дамблдора, Макгонагалл и Хагрида у бочки.

— Не посылай ему все, — посоветовал Пирс. — Пошли для начала пять. Может, самому ему не слишком интересно будет покупать Хагрида или Макгонагалл, но он водит знакомство с кучей народа, и многие живут не в Европе. Для них это будет экзотикой.

Следующим утром на уроке Биннса я написал ответное письмо, аккуратно свернул рисунки в трубочку, завернул их в простую бумагу и наложил водоотталкивающее заклятье — всю эту неделю шли дожди, — а после обеда мы вместе с Пирсом привязали посылку к Лете и отослали ее домой.

Единственным местом, где палочка Левиафана вела себя нормально, был тренировочный зал. Я не прекращал своих занятий, но моя голова полнилась мыслями о том, что же происходит во мне и в Хогвартсе. Все это могло быть связано, но как? Тем временем я закончил изучать движения руки для заклинания огненной плети, и наступило время осваивать его на практике.

В один из вечеров я уединился в зале, с трудом успокоил взбаламученное за день сознание и, убрав рюкзак и рабочие книги подальше в коридор, вышел на середину зала. Сосредоточившись, я поднял левую руку, произнес:

— Flamma Flagrum! — и резко выбросил кисть вперед.

Из кончика палочки вылетела тонкая огненная струя. Палочка мигом нагрелась, хотя в книге ничего не было сказано об этом эффекте. Ладони, в которой я держал палочку, стало горячо, но заклинание уже работало, и чтобы его прекратить, нужно было сделать два особых движения.

Плеть оказалась длиной метра четыре. Она вяло свисала с кончика палочки, свернувшись кольцами на ковре и прожигая его насквозь. В зале запахло паленой шерстью, от едкого дыма защипало глаза. Я проделал нужные движения, и плеть исчезла.

Разогнав дым и убрав с пола ковер, я повторил упражнение. На этот раз палочка грелась меньше, а плеть вела себя более активно. Она не слишком меня слушалась, но и не бесилась, об опасности чего предупреждал анонимный автор учебника, указывая на неподчинение плети как на основную причину отсечения конечностей у неопытных колдунов. Под конец часа я умудрился срезать со стены несколько кусков темной обивки, которые теперь медленно тлели на каменном полу. В следующий раз, подумал я, все эти горючие материалы со стен надо будет убрать.

Тем временем приближался очередной квиддичный матч. Гриффиндор играл против Слизерина, и Пирс снова начал злиться на Малфоя, который коварным способом лишил его места в команде.

— Вот увидите, Малфой облажается, — говорил он, не особо скрывая своего удовольствия, — и мы снова продуем.

— Ты действительно хочешь, чтобы мы проиграли? — расстроено спросил Флетчер, когда мы спускались в подземелье на урок зельеварения.

— Теперь уже не знаю, — сказал Пирс, злорадно улыбаясь. — Может, и хочу.

В отличие от Флитвика и Макгонагалл, Снейп не составлял для меня никаких особых расписаний, вместо этого заставляя варить на уроке по два зелья за раз. Таким образом я снова обгонял своих одноклассников, однако не испытывал от этого особой радости. Если у меня что-то не получалось, Снейп приглашал меня в лабораторию по субботам, лишая возможности сходить к Хагриду, отдохнуть от бесконечной учебы и спокойно порисовать.

Однажды он едва ли не слово в слово повторил замечание Макгонагалл, которое она сделала мне в прошлом учебном году.

— Что толку от того, что вы следуете букве учебника, — сказал он мне на одном из занятий, глядя, как я переливаю зелье ускоренного роста во флакон, на который предварительно наложил заклятье инертности, чтобы тот не вступил в реакцию с содержимым. — Все, что я вижу в вашем исполнении, это примитивная механика, повторение уже сделанного. Учитесь мыслить самостоятельно. Рецепт, приведенный в книге, не обязательно является лучшим вариантом приготовления. Зелье, которое вы сейчас сварили, можно сделать иначе.

— Как? — спросил я и тут же понял, что совершил ошибку. Снейп слегка улыбнулся и произнес:

— А вот об этом вы расскажете мне в субботу.

Малфой хихикнул:

— Бедняга Ди снова лишится общества своего волосатого дружка.

— Заткнись, — процедил я сквозь зубы. Последнее время этот блондин бесил меня все сильнее.

— Не указывай мне, что делать! — Малфой повернулся ко мне и выставил вперед палочку.

— Чтобы оторвать тебе башку, мне даже палочка не понадобится! — угрожающе произнес я, не двигаясь с места, и словно в ответ на возникшую злость палочка Левиафана начала распространять по моему телу волны энергии.

— Да неужели! — Малфой поводил палочкой из стороны в сторону. — А ну попробуй!

Я следил за движениями его руки, чтобы вовремя убраться с пути заклинания. Свое оружие вынимать не хотелось — агрессии, которая с недавних пор во мне поселилась, было не место в переполненной лаборатории.

— Прекратить, — Снейп, наконец, обратил на нас внимание. — Драко, уберите палочку.

Малфой нехотя послушался. Я покосился на внимательно следивших за нами гриффиндорцев и вернулся к работе. До субботы оставался всего один день. Как можно придумать другой состав зелья за столь краткое время, я себе не представлял.

Весь вечер я бился над выведением альтернативной формулы состава, пока названия растений и грибов не перепутались у меня в голове до такой степени, что я перестал отличать наперстянку от лютика. Отложив учебники в сторону, я подошел к картотеке, решительно положил руку на один из ящиков и подумал: "Северус Снейп". Картотека немного пошуршала и умолкла. Я заглянул в ящик. Там оказалось всего две карточки, и обе они указывали на номера "Ежедневного Пророка" тринадцатилетней давности.

Матч "Слизерин — Гриффиндор" закончился тем, что мы продули, как и предсказывал Пирс, а профессор Локхарт лишил поймавшего снитч Поттера всех костей в руке. Услышав об этом от Флетчера, я сделал себе пометку не забыть поискать это заклинание в справочнике.

Однако на следующий день стало известно нечто более тревожное — один из первоклассников был найден в коридоре таким же окаменевшим, как и миссис Норрис. Та до сих пор пребывала в обездвиженном состоянии (впрочем, никто из нас ей особо не сочувствовал, даже любивший кошек Нотт). Школа гудела, особо предприимчивые торговали амулетами, а Нотт написал письмо отцу и вскоре получил ответ.

— Он говорит, чтобы я держался от этого подальше, — произнес он перед отходом ко сну. Пирс читал астрономию, а Флетчер, по своему обыкновению, с головой погрузился в новый выпуск "Мира Квиддича".

Я в кои-то веки дорвался до своих рисунков и трудился над изображением новой твари, подсмотренной у Снейпа в кабинете. На свой день рождения я получил очередной набор принадлежностей для рисования, на этот раз, помимо разнообразной бумаги, баночку туши с набором тонких перьев. В такой технике я еще не работал и нашел ее чрезвычайно привлекательной для передачи мелких деталей разнообразных монстров.

— Неужели ты собирался заняться поисками чудовища? — спросил Пирс.

— Очень надо... — буркнул Нотт. — Я к тому, что отец наверняка что-то знает, но ничего не говорит.

— А Малфой?

— По-моему, он тоже не в курсе.

— Кстати, кто сегодня подбросил петарду в котел Гойла? — поинтересовался я.

— Мы решили, что ты, — сказал Пирс. Я поднял голову: