— Не забывай, что Боиджия — закрытый режим. Чужаков там не жалуют. Но, кроме того, помимо всех достоинств, у этой планеты имеется один, но существенный недостаток, о котором ты узнаешь, когда окажемся на месте.
Я понятия не имел, о чем он толкует, хотя, если признаться, с еще большей силой захотел ее увидеть. Ничто так не может взволновать молодой, стремящийся к познанию ум, как что-то до сих пор необъясненное. И чем больше усилий окажется потрачено на разгадку, тем интересней. Так что продолжать выпытывать у Аверре подробностей я не стал, предпочтя вернуться к другой теме.
— Мастер, могу я спросить?
Будто почувствовав мой настрой, он отрывисто проговорил:
— Если только это не будет касаться твоей матери.
Я мигом приуныл: об этом-то я и стремился разузнать как можно больше. Мне казалось, что лучшего момента для вопроса о ней я едва ли смогу дождаться. Неизвестно, что могло ждать нас на Боиджии, а продлевать собственное неведение еще на неопределенный срок, мне, ясное дело, не хотелось.
— Есть вещи, которые я имею право знать, — сказал я.
— Что знать? — осведомился он. — То, что мы с ней некогда были близки? К чему теперь об этом говорить, когда все давно в прошлом?
— Да нет же, — буркнул я, приподнимаясь на лежаке. — Просто я подумал, раз вы хорошо знали маму, возможно, знаете, что с ней случилось. Или, хотя бы догадываетесь. Нет?
На какую-то секунду лицо Аверре утратило свою обычную невозмутимость, став как будто печальным.
— Боюсь, мне придется разочаровать тебя, Сет, — сказал он. — В Ордене не зря тратят столько сил, заставляя алитов забыть свою прошлую жизнь. Все мы слишком зависимы от наших эмоциональных связей, а элийры — особенно. Если за столько лет Бавкида не позволила тебе заняться поисками самостоятельно, то я тем более не вправе что-то говорить.
— Так вы знаете? — Меня сорвало с лежака, и я встал перед наставником почти нос к носу.
— Я не знаю ничего, что позволило бы облегчить твою застарелую боль, мальчик, — ответил он, отворачиваясь. — Забудь об этом. Не вороши прошлое. Оставь его там, где ему самое место. Я не хочу больше к этому возвращаться.
Легко рассуждать об этом человеку, у которого вряд ли вообще в жизни имелась хоть одна сильная привязанность. Ему не понять, как сильно перевернулся мой мир, когда я осознал, что мама больше не вернется. Я не верил, что она погибла, не смотря на то, что все утверждали обратное.
Я и сейчас не верю.
И потому, когда поводок, накинутый Бавкидой, ослаб настолько, что теперь я мог самостоятельно выбирать план действий, я не стану упускать возможность найти единственного человека, которого когда-либо любил. И плевать, понравится это Аверре или нет.
Глава 3
Мероэ
Почти сутки прошли с тех пор, как мы покинули Яртеллу и чуть более двадцати часов, как завершился наш с Аверре разговор. Все это время я продолжал торчать в кубрике, занимая пустоту внутри себя кусками никому ненужной информации. Когда становилось совсем тошно, я начинал бесцельно слоняться по кораблю, минуя при этом рубку, перебирая в голове наиболее изощренные способы пыток, коими мне стоило бы угостить своего новоиспеченного наставника. С тех пор, как он едва не проговорился, меня не оставляло ощущение, что об исчезновении мамы Аверре известно куда больше, чем он стремится показать. А это сводило с ума.
Продолжая бесшумно циркулировать между отсеками, я, сжимая кулаки, время от времени срывал накатывавшую периодами злость на ни в чем неповинных переборках. Все внутри меня так и кипело, подталкивая пойти и вытащить из Аверре правду силой. Но я не представлял, насколько сведущ мастер в искусстве манипуляций разумом, и, если уж говорить по совести, боялся его ответной реакции.
Раздраженно пнув лежак, я тяжело рухнул на него, лелея слабую надежду хоть ненадолго провалиться в сон. Но едва моя голова коснулась плоской и совсем неудобной подушки, в дверях опять появился он.
— Если ты закончил извергать в пространство гневные флюиды, можешь подняться наверх и полюбоваться Боиджией воочию. Мы выходим из гиперпространства.
Быстро вскочив на ноги, я, вслед за ним, вскарабкался по лестнице наверх и размазался носом по главному иллюминатору, стараясь охватить взглядом как можно больше. Гиперпространство уже не рябило снаружи слепящими световыми бликами, и к нам стремительно приближался, все разрастаясь в размерах, мутно-зеленый эллипсоид Боиджии.
Смотреть на любую планету с ее орбиты — зрелище неописуемой красоты, но с этим миром все обстояло иначе. Почему-то, и я сам не мог объяснить причину этого, но чем ниже спускался к поверхности наш корабль, тем сильнее возрастала нервозность, поселившаяся внутри меня. Это нельзя было списать на волнение перед неизведанным или остатки злости на наставника. Это было иное. Как будто что-то снаружи давило на мой разум, заставляя нервные клетки гудеть от напряжения. Пожалуй, в этом смысле, Боиджию можно было сравнить с Яртеллой. Только у нас вся защита создавалась силами лейров, а тут... словно планета сама окутывала себя аурой неприступности.
Не об этом ли Аверре предупреждал?
Я искоса глянул на сидящего рядом мастера, но он, как и всегда, оставался невозмутим, точно камень.
Словно загипнотизированный я следил за снижением, когда поймал себя на том, что от дурного предчувствия немилосердно зудит кожа. Пальцы сами собою скрючивались и тянулись к шее и бокам; ужасно хотелось почесаться.
Батул взялся за рычаги управления, когда мы окунулись в атмосферу и угодили в шторм. Порывы шквально ветра едва не сносили корабль в сторону от намеченного курса. За непроницаемой завесой дождя разобрать что-либо казалось практически невозможным, только время от времени ярко-голубые молнии расцвечивали равнины, поросшие исполинскими паатовыми лесами.
Впереди замаячил чей-то громадный силуэт. Только присмотревшись, как следует, я сумел распознать среди высоченных нагромождений тот самый город Мероэ, о котором читал несколько часов назад. Дождь снаружи все еще хлестал, но простого зрения вполне хватало, чтобы рассмотреть ряды посадочных платформ, полукруглыми пандусами, выступающих из скалистой породы одного из утесов, на которых и располагался весь урбанистический массив. Они нависали прямо над растительным океаном, со всех сторон обступившим единственный планетарный огонек цивилизации.
Подкорректировав курс, Аверре направил корабль в сторону одной из этих платформ. Никто, почему-то, и не думал запрашивать данные о прибытии и тем более встречать неожиданных гостей. Я готов был удивиться, но мой наставник, похоже, не видел в этом ничего из ряда вон выходящего. Опустив звездолет на одну из приглянувшихся площадок, он повернулся ко мне и изволил говорить:
— Пришло время, кое о чем предупредить тебя. — Тон его казался куда серьезней, чем во время недавней стычки, так что я приготовился внимать, хотя и продолжал смотреть в окно. — Хорошенько запомни то, что я сейчас скажу. Этот мир сильно отличается от прочих, и тем более не похож он на Яртеллу. Многое из того, что ты здесь увидишь, может показаться тебе необычным или необъяснимым. Никогда не задавай вопросов тем, кого ты не знаешь. Старайся не разговаривать с посторонними. Не смотри по сторонам и никуда не отходи от меня, если только я сам тебе этого не велю. Понятно? Веди себя как можно естественней. Не дай им понять, что для тебя это путешествие первое. И, самое главное, не вздумай открыто использовать свои способности! Уясни это как следует, Сет, потому, что если вдруг кто-то из местных узнает в нас лейров, беды не миновать!
Из всего сказанного я понял только то, что в голове у меня родились сразу полтора десятка новых вопросов, но, благоразумия ради, решил за лучшее придержать их при себе. Пока что. А сейчас только кивнул:
— Ладно.
— Отлично. Тогда бери вещи и идем.
Дождь хоть и сбавил силу, но, все же, продолжал поливать как из ведра. Пока мы с Батулом добрались до крытого помещения, оба вымокли до нитки. Естественно, настроения это не прибавило.
Очутившись под крышей космопорта, я с тяжким вздохом искоса стрельнул взглядом в наставника. Тот оставался невозмутим, словно муфас на выпасе. Стоя посреди сухого теплого атриума, в луже воды, натекшей с его собственного костюма, Аверре держался с таким достоинством, будто он на заседании Совета Лордов. По своей природе сам я был человеком независтливым, но в этот раз от души надеялся, что хоть немного соответствую ему своим видом.
На поверхности планеты неприятные ощущения, давившие на разум и тело, лишь усилились. Но теперь, к раздражающему зуду и нервозности, прибавилась промокшая насквозь одежда, а также кое-что, о чем с орбиты изначально судить было трудно. Я сам это никак не мог описать, а когда прислушался к Теням, понял, что здесь есть что-то гниющее. Запах мертвечины и разложения заполнял все ментальное пространство вокруг, заставляя меня морщиться от отвращения.
— Чувствуешь? — раздался позади негромкий шепот.
Я удивленно посмотрел на Аверре.
— Откуда эта вонь?
— Она не здесь, — улыбнулся мастер и постучал себя по лбу. — Она у тебя в голове. И у меня.
Я недоуменно нахмурился. О чем он толкует?
— Помни о моем предупреждении, — прошептал он, огибая меня со стороны. — Эта планета не для таких, как мы. Нечего удивляться. Привыкнешь.
С превеликим трудом отгородившись мыслями от неприятного ощущения, я сделал еще один глубокий вдох и, следом за наставником, поплелся к таможенному терминалу. Мокрые ботинки громко хлюпали в такт каждому шагу.
Местный космопорт выглядел совсем иначе, нежели я себе представлял. До сих пор, правда, подобные заведения встречались мне исключительно на голограммах, но, тем не менее, общую картину я знал и был уверен, что главным атрибутом такого места неизменно являются пассажиры. А их-то в Мероэ как раз и не было. Вообще.
Разглядывая атриум, я ступал по старому, покрытому пятнами въевшейся грязи, мрамору. Само помещение казалось довольно просторным, но не безликое и серое, как часто бывает в таких случаях, а наоборот выдержанное в теплых золотистых и красно-коричневых тонах, с лепниной и скульптурками. Жаль только в отсутствие должного ухода все краски поблекли, превратив некогда изящный, со вкусом оформленный интерьер в жалкое подобие себе самому.
Подходя к стойке, я ожидал, что у терминала нас встретит таможенник, но ошибался — терминал был совершенно пуст, а проход в город свободен. То ли никто и никогда не ожидал здесь гостей, то ли местным властям просто на них было плевать. О том, что такое планетарная безопасность здесь, судя по всему, имели представление весьма смутное.
Естественно, я не удержался от вопроса:
— Разве нас никто не встретит?
— Я же предупреждал, не жди, что здесь все будет так, как ты привык. Это другой мир и другие правила.
— Я и не жду. Просто... это как-то нелогично. Их не заботит собственная безопасность?
— Естественно заботит. Просто они обеспечивают ее иными способами, только и всего. Но будь уверен — нас заметили.
Вдвоем мы пересекли терминал и, пройдя через внутренние ворота, очутились на узких меройских улочках. Дождь к тому моменту уже перестал вовсе, тучи немного рассеялись и сквозь прорехи между ними стали пробиваться тонкие лучи заходящего солнца, заливавшие город своим бледненьким оранжевым светом.
Не стану скрывать, что Мероэ превосходил мои ожидания. Мне и в голову не приходило, что в глуши, подобной этой, может быть так красиво. Высокие дома с множеством окон в кованых решетках, узенькие балконы и просторные террасы, утопающие в зелени и цветущих лозах. Венчавшие здания купола и острые шпили, только что умытые дождем, сверкали на солнце золотистыми бликами. А главное — море воздуха и света. Все это навевало мысли о сне наяву. Древнее и прекрасное произведение искусства.
На то время, что мне понадобилось для любования городом, даже всяческое дурное предчувствие отступило.
Чересчур прозорливый Аверре это заметил:
— Не ожидал подобного?
— Вы правы, — от удивления я даже забыл придать голосу толику холодной отстраненности. — Здесь все не так. Совсем не так.
— Нужно подыскать место, где можно остановиться пока мы тут пробудем.
— И как долго?
Слегка прищуриваясь от солнца, он водил головой по высоким домам.
— Для тебя это так важно? Уже скучаешь по Бавкиде?
— Вовсе нет, — быстро отозвался я. — Просто интересуюсь. В гостиницу или отель?
— Тут их не так уж и много. Но есть одно местечко, вполне приемлемое. Идем, поймаем такси.
Такси отыскалось довольно быстро. На противоположной стороне пустынной улицы праздно томился рикша — отдаленно напоминающее карету, только без колес, транспортное средство на антигравитационной подушке. Подобное чудо передвижения я встречал впервые, но, как и требовал Аверре, явного интереса к нему не проявил. Только незаметно заглянул под повозку, пока мастер договаривался с беззубым извозчиком о цене.
Возница попался не из торопливых. Он вообще как-то вяло отреагировал на просьбу доставить двух пассажиров в ближайшую гостиницу и выглядел так, словно очень долгое время находился в коме. На мгновение я даже забеспокоился, в состоянии ли он вести свою аэрокарету, но, когда тот тронулся с места, обо всем забыл — замечательные меройские виды целиком поглотили меня.
Мероэ не был единым массивом, а позиционировался на нескольких близко расположенных друг к другу холмах. Эти отдельные части города соединялись между собой широкими подвесными мостами, создавая ощущение парения. Как спицы колеса, они тянулись от одного района или уровня к другому. Когда рикша проезжал по одной из таких улиц, я залюбовался простирающимися далеко внизу паатовыми джунглями. До посадки, во время дождя они смотрелись мутно и казались бледными, но сейчас их гигантские соцветия сверкали подобно тысячам разноцветных костров в бескрайнем океане зелени.
— Красиво, — тихо и с неподдельным восхищением проговорил я.
— Вевно гововишь, павень, — прозвучал неожиданный ответ старика. — Товько шибко не обманывайся квасотой — нет опаснее места, чем этот вес. Товько сунешь нос туда и поминай, как звави.
Народу по пути встречалось немного, но это лишь добавляло городскому облику еще более загадочный вид. Редкие прохожие радовали глаз своей непохожестью друг на друга. Почти каждый встреченный нами мероец принадлежал к какой-нибудь отдельной расе. Проведя всю свою жизнь на изолированной Яртелле, я никогда прежде не видел столько инопланетных созданий на одном километре площади, и чувствовал себя оказавшемся на ярмарке. Один толстобрюхий склизкий иланианец, проходя мимо, громко обругал нашего рикшу на непонятном мне языке. Я уставился на Аверре, но тот даже бровью не повел.
Единственное, что объединяло каждого прохожего без исключения, это тяжелый, пронзающий взгляд, которым нас окатывали, точно ледяной водой — более чем неприятное ощущение. В том, что касается местной нелюбви относительно чужаков, Аверре определенно был прав. Но мне было интересно, как повели бы себя горожане, узнай они нашу истинную сущность.
