— Опять они?! — голос Нины дрожал, и Николай подумал, что Нина сейчас расплачется. Но девушка сдержалась, и села на диван, целомудренно прикрыв колени полами халата. Совершенно автоматически прикрыла, и Николаю это понравилось — не совсем видать развратила племяшку проклятая Европа, стесняется сидеть перед мужиком с голыми бедрами по-пояс, даже если этот "мужик" родной дядька, который знает ее, как облупленную. Приличия — должны быть!

Николай молча посмотрел на нее, задумался — стоит оно того, или нет? Ломать свою жизнь, считай — спускать в канализацию? Ведь не простят. Несмотря на то, что он орденоносец, заслуженный офицер с безупречной биографией. Ведомство тут же от него отступится — зачем им преступник? Одно дело — убить ради государства, по приказу. И совсем другое — по собственной инициативе. А то, что придется убивать — Николай не сомневался. И надеялся, что придется. Кто-то должен ответить за смерть Валюхи! Должен! Иначе — нет в мире справедливости!

— У тебя есть телефон следователя? — спокойно спросил Николай, не обращая внимания на то, как прыгали губы Нины — Запиши мне его. И я должен тебе кое-что рассказать...

Он около получаса разговаривал с Ниной — показал ей, где лежит завещание, сказал пинкод банковской карты, мол — так, на всякий случай! Если с ним что-то случится. Нина тут же все поняла — умненькая девочка. Начала плакать, ругаться — даже матом. Он пригрозил нашлепать ей по губам, а потом вымыть их мылом — если не перестанет так выражаться. Тогда Нина успокоилась, и еще с полчаса убеждала, что следствие разберется, что не надо делать ничего "такого" — чего именно, она не знала, но...скрее всего, представила, как дядя Коля приходит в офис коллекторов и бьет им морды, а потом его сажают за "хулиганку", увольняют со службы. Глупенькая!

Николай заверил ее, что ничего такого и в помине не будет, он не собирается в тюрьму за избиение каких-то уродов. Просто поговорит с ними, попытается выяснить — откуда ноги растут у ситуации. И передаст все сведения следователю.

Врал, конечно. Уж чего-чего, а следователю передавать он ничего не собирался. Более того — решил, что нужно держаться от правоохранительных органов как можно дальше. Вначале он хотел встретиться с теми, кто ведет дело, поговорить, прочитать записку Вали, но потом передумал. Нет уж...нужно заходить с другого конца. Менты ничего никогда не решают без больших бабок смазки, либо без приказа сверху. По крайней мере — по таким делам. Рейдеры умеют налаживать контакты с правоохранителями, потому и живут долгие годы безбедно, и в свое удовольствие. Деньги — они решают все. И будут решать, пока существуют денежные мешки и преступления, которые можно заклеить зелеными купюрами.

На одной чаше весов — безупречная служба, ордена, ну и...все. Все. На другой — а что на другой? Что он сделает, когда найдет убийц Валюхи? Мамы-Вали, как он ее называл в детстве!

Ах, суки, вы суки! Должны, обязательно должны ответить! И не на том свете — на этом! Иначе не будет ему покоя — нигде. Кончилась служба. Отслужил Родине. Хватит.

Теперь — служу себе. И Вале.

_______________

Он ушел рано утром, когда Нина еще спала, свернувшись калачиком на диване. Николай постоял рядом — неслышный, безмолвный, как тень. Увидит ли ее еще когда-нибудь? Кто знает... Даже если ему удастся уйти от погони, придется скрываться долгие годы, до тех пор, пока не уляжется шум, и не закончится срок преследования. Как будет жить эти годы — он не задумывался. Проживет как-нибудь. Выживал и не в таких условиях. Растворится в толпе, окрасится в ее фон, станет одним из них — мимикрия, это способность, вырабатываемая у любого разведчика.

Исчезнуть можно. Сменить документы, уехать далеко-далеко — на перекладных, без билета, как туристы-автостопщики. Деньги? Деньги всегда можно достать. Например — ограбить магазин, если понадобится. Что ему обычные районные менты? Ему, волкодаву, который бился в одиночку против десятков бородачей, обстрелянных, тренированных, не боящихся смерти!

Только вот не хочется убивать этих ментов. В чем они виновны? Честно исполняющие свой служебный долг... Разменять свою жизнь на десяток-другой служак, которых дома ждут дети, жены? Плохо это.

Но все потом. Вначале — цель, а уж потом размышления о смысле жизни. Хватит самокопаний, майор Зимин! Никогда тебе не стать полковником... И обычным человеком — тоже.

До обеда бродил по улицам города — поел в небольшом кафе, где подавали восточные блюда, посидел на веранде небольшой, чистенькой пивнушки, медленно потягивая ледяное пиво.

После обеда походил по дорожкам городского парка — вспоминал, как гулял здесь с родителями, с Валюшкой, а потом — с ней, и с Нюськой, маленькой кнопкой, все время норовившей удрать в кусты и громко возмущавшейся, когда ее отлавливали влет.

По глади большого пруда, и по протокам между озерцами медленно проплывали гребные лодки со смеющимися парочками, в воздухе разносился запах пончиков, шаурмы, шашлыка и пряностей. Кричали, визжали от восторга детишки, вцепившиеся в поручни карусели, прижимаясь к улыбающимся папам и мамам.

Родители рядом! Солнце! Карусель! Мороженое!

Ну разве это не счастье?! Тогда — что такое счастье?!

Николай впитывал, запоминал, будто видел все в последний раз. Скорее всего — так и есть. Если он не сможет уйти после выполнения акции — его убьют. Так всем будет проще. Потом соорудят версию — мол, сошел с ума после контузии, так что... Головы, конечно, полетят. Вернее — погоны, хотя для многих из министерства обороны погоны и головы суть одно и то же.

Семин точно слетит — и поделом. Болван, все-таки, хотя и не злой мужик. Лучше такой, чем тот, кто ради своей карьеры бросает на абсолютно безнадежное дело. Хотя...Семину прикажут — он кого угодно хоть в Ад зашлет, слова поперек не скажет. Это правила игры, раз послали на смерть — значит не трепыхайся, и умри с честью.

Слава богу, когда сменился министр обороны, атмосфера постепенно изменилась. Теперь уже не дают тупых, безумных приказов. Все-таки зависит от того, кто стоит на самом верху — он подбирает замов, те своих замов, и так донизу. Если вверху идиот, самодур, жирный ворюга — то и по вертикали, сверху донизу будут одни ублюдки. За исключением тех, кто служит не на страх, а на совесть. Но что могут сделать совестливые, когда им отдают глупый приказ? Отказать нельзя — это вам не "ООО" какое-нибудь, и не палатка с шаурмой. Это армия! А в армии не забалуешь. Приказ должен быть исполнен.

К офису коллекторов поехал на маршрутке, точно рассчитав время, чтобы прибыть за полчаса до срока. Нужно было осмотреть местность, спланировать пути отхода. Так-то он примерно представлял, что находится вокруг, и куда нужно бежать, но лучше убедиться заранее.

Давноуже здесь не был, и все могло измениться. По городу — везде новостройки, то асфальт кладут, то плитку на тротуары, а то — вместо старых, дореволюционных зданий вдруг возникает офисная башня на пятнадцать этажей. Кажется — только вчера ничего не было, и вот — сверкает алюминиевыми панелями облицовки, мрачно смотрит в мир черными глазами затемненных окон. Прогресс, однако, дома растут быстро, как грибы.

Разведчик, диверсант должен знать местность, где проводится операция, досконально. Хотя...какой он сейчас разведчик? Как только пройдет информация, что Зимин замешан в преступлении, его тут же уволят — задним числом, без каких-либо сантиментов. И у его группы появится новый командир. Семашко, скорее всего. Дельный парень, и в капитанах уже засиделся. Пора ему на повышение.

Николай вздохнул, посмотрел на часы. Сейчас уже почти никто не носит часы — только бизнесмены, желающие понтануться крутыми "бочатами", чиновники, которым нужно отключать телефон на заседании, да вот такие как Зимин, прекрасно знающие, как легко отследить человека по сигналу его аппарата. Потому он не просто выключил телефон, а еще и разрядил, вынув батарею. Как разрядил и телефон Вали.

Твари звонили ночью еще три раза — он видел пропущенные звонки. Звонок на трубке отключил — подозревал нечто подобное.

Ровно без пяти минут Зимин шагнул на крыльцо офисного здания, над которым красовалась огромная вывеска "Банк Сельхозинвест". Само собой — Николай еще вчера пробил адрес, в котором находилось коллекторское агентство, и не удивился, когда оказалось, что здание принадлежит банку. Где быть специалистам по выбиванию долгов, как не рядом с теми, кто заманивает лохов в свои сети, подсовывая кабальные договоры, в которых если от клиента и не требуют расплачиваться своими органами, то вполне допускают любой, даже такой способ оплаты вздувающихся как на дрожжах долгов.

По большому счету банку совершенно до фени, где лох возьмет деньги на оплату кредита — заработает, украдет, или убьет соседскую бабушку — лишь бы его не преследовали быки-коллекторы, лишь бы не били, не угрожали, не встречали перед дверью, ломая ребра и выбивая зубы. Слабый человек кончает с собой, ища в смерти укрытия от негодяев, отравивших ему жизнь, люди посильнее духом перекладывают свои проблемы на других, пытаясь отнять деньги у них, и цепочка зла тянется все дальше и дальше, опутывая слои общества ядовитой удавкой, конец которой находится на самом верху, во властных структурах, попустительствующих откровенному грабежу самых бедных слоев общества.

Впрочем — грабят не только бедноту. Для таких, как Валентина, свои кредиты, не такие маленькие-смешные, как те, что выдавали в ларьках с надписью: "Шустроденьги". Тут речь шла уже о миллионах, и не рублей, а долларов. И ничего не значили "бумажки", подписываемые несчастным предпринимателем, которому предложили "выгоднейшую" сделку, в результате которой деньги, взятые под огромные проценты прокрутятся и вернутся за считанные дни. Бумажки — прах. Их можно и подменить, а лучше — составить так туманно, что судья, должным образом мотивированный рейдерами, обязательно вынесет решение в их пользу.

С такими лохами работают замечательные психологи, обладающие даром красноречия на уровне легендарного адвоката Плевако, используются психотропные средства, ослабляющие волю клиента, делающие податливым к уговорам, и даже — экстрасенсы-гипнотизеры, внушающие человеку то, во что он никогда бы не поверил, будь в здравом уме и ясной памяти.

Этот конгломерат, преступное сообщество образовался еще в "лихие девяностые", когда и набрал силу, напитавшись деньгами, как болото напитывается дождевой водой. Дождь из миллионов зеленых бумажек, пролившийся на банк "Сельхозинвест", обогатил многих, допущенных "помочить клювик" в денежном потоке. Здесь, в неприметном, обычном офисном здании крутились сотни миллионов, миллиарды долларов. И что для хозяев этого "государства в государстве" жизнь какой-то там "бизнесвуман", если нужно забрать у нее пяток магазинов, да два салона красоты, приглянувшиеся одному из заместителей председателя акционерного общества "Прогресс-Инвест", которому собственно и принадлежал банк. Нет, заместителю принадлежал не весь банк, но часть. Хороший , серьезный пакет акций.

Зачем вдруг олигарху понадобились магазины, салоны красоты? Ну...во-первых, это деньги. Хорошие деньги. А они на дороге не валяются. Вернее — валяются, надо только нагнуться, и подобрать — как сейчас.

Во-вторых, если твоей любовнице вдруг захотелось стать бизнесвуман, изобразить из себя маститую бизнес-леди — почему бы не сделать подарок девочке? Хорошая девочка, безотказная! И не брезгливая, что немаловажно. Затейница!

Ничего этого Зимин не знал. Нет — он знал, конечно, и про рейдеров, и про преступность, пронизавшую все слои общества, но по большому счету его это не касалось. Он делал свое дело, служил Родине, а она уже пускай разбирается с паразитами, копошащимися в ее внутренностях. В последние годы крепко взялись — даже губернаторов сажают! Дойдет очередь и до других тварей, сосущих кровь из здорового тела государства. По крайней мере — Николай на это надеялся.

Не знал он другое — что на самом деле случилось с Валентиной, и кто в этом виноват. Но надеялся, очень надеялся все это вскорости узнать.

Коллекторское агентство располагалось прямо у входа, дверь — не доходя до турникета со стоящими возле него и сидящими в будочке одетыми по западному образцу охранниками.

За турникетом — банк, и вход туда только по пропускам, удостоверениям, или в сопровождении сотрудников банка — так было сказано на плакатике у внутреннего телефона.

Система знакомая, Зимин много лет попадал к своему кабинету именно так. Впрочем — в этом кабинете он бывал не так уж и часто — рапорт написать, отчет соорудить. Боевой офицер не засиживается по кабинетам. По крайней мере — пока он в состоянии работать "на земле".

"Золотая" табличка на двери, за дверью — длинный зал, в котором сидит человек двадцать, не меньше. Отгорожены друг от друга прозрачными пластиковыми перегородками, из-за которых доносится еле слышное бормотание. Зал гудит от голосов — работа бьет ключом. Должников — море, работы тоже — море. Возле каждого из обитателей пластиковых ячеек лежат по три-четыре телефонных трубки, плюс на столе аппарат дозвона, автоматически отправляющий запись голоса должнику. Система налажена, и работает без сбоев. Конвейер!

Навстречу Николаю вышел крепкий парень одного с ним роста — где-то около ста восьмидесяти пяти сантиметров — вгляделся в незнакомца, спокойно, но настороженно спросил:

— К кому?

Николай осмотрелся, окинул взглядом говорящего. Напарник охранника сидел за перегородкой, преграждающей путь входящему. Судя по всему, перегородка была пуленепробиваемой — толстое стекло, барьер из металла, покрашенного под дерево. На первом охраннике, на поясе — пистолет в кобуре, резиновая дубинка, шокер, и баллончик с перцовым газом. Вооружен вполне добротно, да и сам — крепок, то ли бывший спортсмен, то ли просто протеиновый качок.

Второй охранник отложил журнал, внимательно следит за происходящим у входа, непроизвольно щуря глаза, будто ждет каких-то неприятностей. Оно и понятно — если занимаешься рэкетом, жди, что к тебе заявятся разъяренные "клиенты", или их родственники, доведенные до отчаяния круглосуточным прессингом негодяев. А тут — является некий мужик, с лицом, на котором можно орехи колоть, смотрит волчьими глазами, будто выбирает жертву — и чего следует от него ждать? Ясно, что ничего хорошего!

— Мне назначили встречу на семнадцать ноль-ноль — тяжело, бесстрастно сказал Николай, не глядя в глаза охраннику — Моя фамилия Зимин. Сестра, Валентина, задолжала, так я пришел расплатиться. Кто тут старший? Я буду говорить только со старшим.

— Оружие есть? — нелюбезно спросил охранник, потянувшись за металлоискателем — Все металлическое на стол! Потом заберете.

Николай едва не поморщился — нужно было предположить, что так будет. Не надо было брать с собой финку — теперь насторожатся!

И точно — увидев нож, охранники слегка расширил глаза, посерьезнел еще больше, и кроме поиска металлоискателем, ощупал Николая сверху донизу. Осмотр его явно разочаровал — может он надеялся найти что-то посерьезнее? Ничего не сказав, махнул рукой и повел Зимина вглубь зала.