Лорды гор. Белое пламя

* * *

Чтобы покинуть территорию верхних горцев, неоте пришлось по подсказке невидимых духов-хранителей идти довольно долго вниз по подземным переходам, забирая к востоку, в сторону горы Ассияшт.

Наконец, стражи распахнули перед ней железную дверь яруса, за которой начинались владения синтов. Условные владения, конечно, потому что владыками Белых гор были риэны, давным давно победившие не только синтов, но даже смерть.

Встретили ее, как обычно, тепло.

— А, опять ты, моль синюшная! Что так долго? — с той стороны ворот фыркнул один из синтских стражников, считавшийся высоким и сильным, но не достававший ей даже до уха. Безбородое лицо синта было обезображено новомодным носовым кольцом с янтарем — иноземным камнем, не встречавшимся в горах, и потому бесценным. Он зажал нос: — Фу, гадость! Вся провоняла верхними запахами!

Если бы кто-то из верхних горцев услышал его речи, то никогда бы не поверил, потому что с вейриэнами, риэнами и их слугами синты изъяснялись исключительно высоким поэтическим языком, перенасыщенным метафорами, намеками, образами и прочими украшательствами. Это был внешний язык, специально для чужаков. На внутреннем, как несложно догадаться, синты говорили только между собой. Чем ниже ранг собеседника, тем проще речь. Неота слышала за свою жизнь только ругательства.

Не от всех. Были и умные, и доброжелательные синты, не обращавшие внимания на спесь сородичей.

Второй стражник, еще меньше росточком, но с широченными плечами и крепкими руками, выдававшими подземную кровь чужих гор, оглядел ее с головы до ног, нахмурился, заметив покрасневшее и припухшее горло. Спросил сочувственно:

— Что с тобой случилось? У всех ворот уже охрана оповещена, что ты снова бежать собралась, если уже не сбежала. Ищут тебя.

— Кто ищет?

— Главная ваша ищет. Приказала к ней явиться сразу. А тебе к лекарю бы надо.

Главная. Плохо. Что Отраженной Саэтхиль от нее понадобилось?

— Что ты со змеиным огрызком любезничаешь, Итиан! — взъярился первый стражник. — Не боишься, что невеста твоя узнает, какой падали ты глазки строишь, а на нее смотреть не хочешь?

Итиан вздохнул и отвернулся в сторону, брезгливо поморщившись. Неота знала, что молодой синт терпеть не мог будущую жену, но его, носителя обновленной подгорной крови, обручили еще младенцем с третьей дочерью вождя Семицветного Лепестка.

Неота, сгорбившись и низко опустив голову, чтобы ни с кем не встретиться взглядами, засеменила на храмовый ярус, где была арка Семицветная, чье имя и позаимствовал поселившийся в Лепестке синтский род. А оттуда — один шаг до "родного" Бирюзового Лепестка и собачьей подстилки у входа в храм.

Или все-таки отправиться в "Адову Пасть", в главный храм, раз уж сама Саэтхиль ее ищет? Интересно, зачем?

* * *

Через час неота стояла на узком карнизе, прижавшись к холодному камню пещеры.

Внизу чернела глубокая яма, наполненная копошащимися змеями. Молодыми и голодными ушайдами. Их пока еще небольшие белесые тела, светившиеся в темноте, свивались в клубки, строили живые лестницы в попытке дотянуться до человеческого тела с теплой кровью и распадались, так и не взобравшись по отвесной стене, отполированной их же телами.

Повезло, что их недавно накормили до отвала, и змеиные атаки были вялыми, скорее игривыми, чем охотничьими, иначе бы они и на такой высоте достали, потому что сетка, обычно закрывающая логово, была снята.

И еще повезло, что ушайды пока молчали, и никто, кроме них, не заметил вторжения в святилище. Змеи шипели только в драках, когда атаковали врага, или от испуга. Драться тут не с кем, а слабую синтку можно не бояться, у нее ни жреческого топорика, ни кинжала нет на поясе.

Девушка старалась не смотреть вниз и дышать через маску неглубоко, чтобы ядовитые испарения, поднимавшиеся из логова змей, не слишком быстро затуманили разум. Маску тоже нельзя носить больше часа, иначе она начнет прирастать к незащищенной коже.

Но другого способа проникнуть в тайны Саэтхиль у девушки не было.

Только в этом месте в массивной задней стене личной кельи главной жрицы была небольшая трещинка. Оставалось только просунуть в щелку полую трубку с веером тончайших металлических листьев на конце, скрепленных таким образом, что при повороте кольца они расходились воронкой — лучший способ для подслушивания сквозь стены, подсказанный духом погибшего отца неоты. Трубку ей подарили горы в один из дней, когда Безымянной разрешалось подняться на поверхность.

Отец показал, где вейриэны оставили для нее инструмент. Он часто показывал ей такие вещи, о которых девушка не могла никому рассказать, даже матери-жрице. Никто не должен знать, что вейриэн Грэмир с ней разговаривает.

Впрочем, считалось, что матери у неоты тоже нет. Неота — ничто. Ей даже еда не положена, она могла съесть только то, что отскребет от котелков после того, как поест последний из презренных обитателей подземного храма. Или найдет на поверхности в щедрых лесах и озерах горных долин.

При воспоминании о еде в животе громко заурчало. Так громко, что девушка испугалась, как бы не услышали собравшиеся в келье собеседники.

Напрасно боялась: за стеной разгорался ссора.

Спорили тихо, но яростно, и по меньшей мере трое. Голос двух участников она знала: ее родной матери Онриль и главной синтской жрицы — полубезумной старухи со странным именем Отраженная Саэтхиль.

А вот третий голос, принадлежавший мужчине, был ей незнаком, но Безымянная без сомнений отнесла его к благородным лордам-риэнам, хозяевам Белых гор. Для подземных жителей, обладавших мелодичными и нежными голосами, у него был слишком грубый и резкий тембр.

— Ты всего лишь жрица, Онриль, мне не нужно твое согласие, чтобы взять твою дочь! — рычал взбешенный мужчина.

— Господин прав, я всего лишь жрица, но моя дочь — нет!

— Не забывайся, — перебил ее дребезжащий старушечий голос Саэтхиль. — Девчонка должна отрабатывать свою пищу, как все жрицы.

— Как все жрицы? — язвительно переспросила Онриль. — Может, кто-то видел ее хоть раз в нашей трапезной? Тогда почему никто не взялся ее обучать нашим тайнам? Почему на ее поясе не висит жезл синтэ с бутоном эутаа? А самое главное — почему Чаша Цветка не дала ей имени? Или ты его услышала, саэтхиль, и никому не сказала? Ты же у нас главная, должна была услышать. А если Чаша не приняла девочку, то она не может считаться дочерью храма, и нет над ней ничьей власти, кроме материнской! А свое согласие я не дам! — торжественным певучим тоном завершила Онриль.

Девушка, продолжая прислушиваться через слуховую трубку, смахнула предплечьем проступивший на лбу пот, покосилась на кишевшую белесыми телами яму: нельзя было оставлять змей без внимания. Твари угомонились, словно уснули. И неота снова приникла к щели.

— Это так, Саэтхиль? — спросил мужчина.

— Не так! — прошипела старуха. — Неота — вещь храма, а вещи не имеют ни имени, ни желаний. Онриль давно внесла эту вещь в качестве первичного взноса, чтобы войти в круг жриц.

Что она говорит такое? — ужаснулась Безымянная. Но потрясения не закончились.

— Я покупаю у вас эту вещь по высокой цене, — заявил мужчина. — Кроме оговоренной суммы, я готов дать ей имя и взять младшей женой.

Обе жрицы изумленно помолчали, потом Онриль пришла в себя:

— Но высокие лорды женятся только на леди-риэнне, а многоженство у вас не практикуется, сиятельный.

Лорд! — сжалось сердце неоты. Это даже не глава ювелирного дома одного из многочисленных синтских родов, который положил на нее глаз. Это гораздо хуже! С лордом-риэном Отраженная Саэтхиль предпочтет договориться. Никто не может перечить горным магам.

— Зато у вас оно процветает, — мерзенько хохотнул маг. — Я женюсь по вашим обычаям, синтка. С соблюдением всех ваших ритуалов, если девчонка — именно та, кого я ищу, и на кого мне указал... дух.

От Безымянной не ускользнула заминка в голосе мужчины, и тревожное предчувствие поселилось в груди. Что имеет в виду чужак? Кого он ищет? И зачем?

— По нашим обычаям? — затаив дыхание, переспросила Онриль. — Но... Такого никогда не было. Никогда. Чтобы высокий лорд пусть даже временно, но назвал перед богами женой синтку-полукровку?

— Я неясно сказал, жрица? А после за развод и ваше молчание я заплачу отдельно, и девка вернется в твои паучьи лапки. Но я должен сначала увидеть и испытать девчонку, чтобы не ошибиться.

— Это лишнее, — проворчала старуха Саэтхиль. — Другой дочери от ветра ущелий и крови недр у нас нет. А по обычаям чужак не может видеть никого, кроме жриц Чаши.

— К демонам обычаи. Если бы никто не мог видеть маленьких беленьких синточек, то как бы появилась на свет ваша Безымянная? — хохотнул риэн. — Соглашайся, Онриль, пока я готов заплатить за твою никчемную девку. Иначе мои духи просто выследят ее на поверхности и похитят, и ты останешься ни с чем. И плевать на закон и договор. Никто ничего не докажет. Видишь я даже не скрываю своих планов. Мне нужна эта девка.

— Если бы ты мог, сиятельный лед вершин, ты бы давно так сделал, — тихо ответила мать неоты. — Но на поверхности мою девочку защищают духовные братья моего погибшего мужа, и все твои родовые духи — ничто против стража Белогорья.

— Не забывайся, жрица! — разозлился чужак. — Видят предки, я хотел сделать все чисто.

— Ступай уже, Онриль, — проскрипела Саэтхиль. — Если этот лед начнет кипеть, он затопит все наши норы. А твоя неота, чую, где-то неподалеку.

Безымянная услышала легкие удаляющиеся шаги и уловила стук закрывшейся двери. Ммать отправилась на поиски. Но, пока сама Саэтхиль не отправилась за ней, можно не беспокоиться.

— А твои молоденькие жрицы сделают мое ожидание приятным. Не так ли, Саэтхиль? — с предвкушающей вкрадчивостью спросил чужак. — Есть у тебя кто-нибудь свеженький? Позови!

— Сиятельный господин, позвать не сложно, но, может быть, в этот раз твое терпение окажется сильнее твоей жажды? Ты хочешь, чтобы твоя будущая жена с первого мгновения поняла, что ее ждет?

— Не мели ерунды, старуха, — голос мужчины стал совсем грубым. — Какая из нее жена? Мы оба знаем, что это пустое слово. Ее ждет роль подстилки и кожаного мешка для вынашивания... моего ребенка, — опять легкая заминка давала понять, что мужчина лгал. — Что в вас хорошо, так это непереносимость солнечного света: и захочет — не сбежит.

— Эта безымянная зряча там, где слепнет кровь гор.

— Оставь, ведьма, свои иносказания для тупых куриц, которыми управляешь. Говори нормально, моим языком. Ты хочешь сказать, в отличие от чистокровных синтов, ваша полукровка не слепнет и не покрывается ожогами?

— Именно так. Разве ты не слышал о ней? Неота довольно часто бывает наверху.

— Тем хуже для нее. Но если ты мне солгала, ведьма, ты умрешь в таких муках, что тебе и не снились.

— Я знаю, как выглядит моя смерть. Я видела его лицо, и этот горец будет твоей платой за мою помощь, сиятельный. Отдай мне жизнь Яррена из дома Ирдари, и мы в расчете. Жизнь за жизнь.

— Что?! — завопил чужак. — Да ты... Ты соображаешь, о ком говоришь? Если бы я не знал, что ты давно рехнулась, решил бы, что ты сошла с ума. Он — младший лорд и под охраной духов. Мало того, он — ученик высшего мастера Рагара. Ты хочешь войны между моим домом и вейриэнами? Да они сотрут меня и весь мой род в порошок от начала и до конца веков!

— Высшего мастера уже этой ночью не будет в горах. Я видела в Чаше его отъезд. Он уедет с наследником огненного короля и оставит здесь второго ученика. Я видела, как горы охватывает небывалое пламя. Ты удивишься его цвету.

— О чем ты болтаешь, ведьма?

Но на старуху уже накатил приступ безумия. Неота прекрасно знала, что длиться он может часами.

— Грядут великие перемены, сиятельный. Всё может случиться. Могут и горы перевернуться, и тогда наверх поднимутся неведомые прежде силы. Ты можешь им послужить, а можешь и возглавить. Разве корона и величие твоего рода не стоят риска? Разве бессмертие, не зависящее от воли потомков, не стоит маленьких усилий и хитрости? Яррен тут, в штольне. Отдай мне его, и ты получишь больше, чем мечтал. Ты убьешь огненного короля и сам станешь королем.

— Глупости. Не забивай мне мозги. Зачем тебе Яррен?

Старуха хихикнула.

— В кроватку. Каменную. Раскаленную. О! Как будет вонять его кипящая инсейская кровь! — голос ее стал тише. — Я увидела его имя в Чаше. На пути величия синтов стоит этот мерзкий полукровка. Не он один, велика честь для такого, но он — первый камень. Он стоит и на твоем пути, риэн, но ты пока этого не знаешь. А Чаша мне показала. Всё показала, нужно только уметь увидеть. Ты отдашь мне его, тогда и получишь свою девку с синими глазами.

— Хорошо. Забирай. Я что-нибудь придумаю, как скрыть его смерть. К тому же, на нем браслеты. Ты сможешь сожрать свою жареную инсейскую рыбку.

— Я приведу тебе свеженькую жрицу, господин. Ее красный цветок еще не распустился, а губы нежны и умелы.

— Прибереги ее для меня, старуха. А мне, пожалуй, пора. Нужно кое-что подготовить, чтобы наша сделка состоялась. Не так просто вытащить Яррена из-под надзора. А ты, когда найдешь эту вашу неоту, сразу надень на нее вот этот амулет.

— Обязательно, лед вершин. Обязательно. Я провожу тебя.

А вот это уже опасно. Безымянная отлипла от стены и, осторожно ступая по карнизу, выбралась на безопасное место, но тут же скользнула в скальную щель. Раздался скрежет железной двери, и послышались легкие шаги в священной пещере.

— Неота, ты здесь? — позвал ее голос Онриль.

Девушка промолчала, и жрица ушла.

Железная дверь вернулась на место.

Подождав еще немного, неота забралась по неровной стене к отверстию воздуховода, открыла решетку с густыми ячейками и, не забыв закрыть за собой решетку с помощью заранее привязанной веревки, поползла по узкому лазу, шипя сквозь зубы, когда шершавый камень впивался в ее обнаженную тонкую кожу, смазанную толстым слоем жира.

Она выбралась из воздуховода в подземном саду, где легко спрятать что угодно среди фосфоресцирующих растений, забрала припрятанную под камнем одежду, но переодеваться не стала. Не так много у нее одежды, чтобы пачкать ее жирной грязью.

"Отец?" — позвала она. Надо передать, что Яррену фьерр Ирдари угрожает опасность. Но дух не отозвался. Гора Ассияшт всегда "глушила" их связь.

Тайными лазами она пробралась к арке перехода. Пусть попробуют ее найти. Горы огромны.

Она добралась до своих любимых теплых источников в заброшенной пещере. Здесь синты не жили, а безымянный, как и она сама, Лепесток увял.

Так всегда случалось, когда угасал род магов-риэнов, живший на поверхности горы. И говорили, это случалось всё чаще. Некому было ни призвать, ни приструнить духов-хранителей, никто не мог следить за состоянием горной породы, и здесь никто не мог чувствовать себя в безопасности ни на земле, ни под землей.

А значит, никто не сунется сюда за беглянкой.

Неота кое-как соскребла с себя жирную пыль, вытерлась пучками сухого мха и, одевшись, завернулась в меховой плащ и подтянула колени к груди, пытаясь согреться.

"Отец?", — снова позвала она, чувствуя, как страх втекает в душу. Молчание.

Ей казалось, она только-только закрыла глаза, как ее уже разбудил ворвавшийся в сон голос: "Дочь! Звездочка моя, проснись!"

"Да, папа? Почему ты не отвечал? Папа, Саэтхиль хочет убить Яррена".

"Вот как? Ну-ну! — хохотнул дух. — Солнышко мое, найди себе более безопасное место и спрячься. В горах сегодня будет горячо".