Назло судьбе (часть 1)

Еуджен разорвал платье полностью, и оно упало на пол, сковывая движения. По-прежнему удерживая меня за волосы, Еуджен принялся шарить свободной рукой по обнаженному телу, больно сжал грудь, заставив вскрикнуть, шептал что-то отвратительно-мерзкое на ухо, отчего мое сердце замирало от ужаса предстоящего.

Я знала, что сопротивляться бесполезно. Он сильнее меня в сотню, в тысячу раз, но просто сдаться ему на милость не могла. Старалась изо всех сил, била кулаками по его телу, извивалась, в попытке вырваться, сопротивлялась, как могла, ломая ногти, пытаясь расцарапать его лицо. В ответ он ударил меня наотмашь и отшвырнул от себя с такой силой, что запутавшись в разорванном платье, я упала на пол. Попыталась отползти, но Еуджен не позволил, снова схватив за волосы, надавил ладонью между лопаток, прижимая меня к полу.

— Ну, вот и все, тварь, — прошипел он мне в ухо, заставляя запрокинуть голову. — Теперь не вырвешься, и помочь тебе никто не сможет. Теперь ты моя. Можешь кричать, сколько влезет, никто не придет на помощь ведьме.

Я захлебывалась рыданиями, внутренности сжимались от страха, сердце заходилось в бешеном ритме от осознания того, что должно сейчас произойти.

Еуджен дернулся, расстегивая брюки, а я снова попыталась вырваться, уползти, хоть как-то справиться с ним, но снова не преуспела. Он навалился на меня всем телом, прижимая к каменному полу, одной рукой продолжая тянуть за волосы с такой силой, что мне казалось, будто он вознамерился оторвать мне голову, а второй пытался раздвинуть ноги. Я извивалась под ним, из последних сил. Моя сущность не желала смиряться. Ведьмы не приемлют насилия, не могут жить в подчинении. Но даже сила, в этот раз предала меня.

В глазах потемнело, рот наполнился привкусом крови, я дернулась еще раз и... оказалась свободна. Еуджен больше не наваливался на меня всем своим весом в попытке изнасиловать, не удерживал мою голову за волосы. Еще не зная, что именно произошло, я перекатилась на бок и попыталась встать на ноги, но не удержалась и снова растянулась на холодном полу.

А в нескольких шагах от меня корчился молодой князь Тодеа. Он лежал на спине, и все его тело было окутано Тьмой. Она, словно гигантский паук, оплетала его, проникала внутрь сквозь открытый в беззвучном крике рот, забивалась в нос, просачивалась сквозь поры. Тьма выпивала жизнь и энергию Еуджена, а я просто сидела в двух шагах от него на полу, сжавшись в комочек, и не могла отвести от этой картинки широко открытых глаз.

Это было страшно. Жутко. Это было так отвратительно, что мне хотелось зажмуриться и не видеть, не смотреть. Но словно завороженная, я не могла отвести взгляда от корчившегося в судорогах тела князя. На этот раз моя невольная помощница не стремилась оградить меня от страшного зрелища, она не окутывала меня черным туманом, забирая с собой все мои страхи и неуверенность, наоборот, Тьма словно хвасталась передо мной. Кричала: "Смотри, как я могу! Смотри! Это сделала я, но это ты призвала меня!".

— Нет, — я прошептала это вслух, мотая головой из стороны в сторону. — Нет! — повторила уже громче, запуская пальцы в волосы.

Я не могла так поступить. Не потому что мне было жаль князя, а потому, что тогда я потеряю себя. Стану такой же кровожадной, как Тьма. Растворюсь в жестокости, и единственным моим желанием будет жажда чужой смерти.

Ведьмы чернеют душой, когда позволяют своей сущности взять верх над разумом. Когда выпускают свою злость наружу, когда начинают убивать. Я видела таких. Их сжигают на кострах, потому что они не останавливаются ни перед чем, ради достижения своих целей. Они не гнушаются даже убийством невинных. Для них нет запретов и преград. Госпожа Элара часто повторяла мне, что для ведьмы самое главное — это сохранение жизни, тот свет, что мы несем в мир. Я не хотела становиться убийцей, не желала предавать самое себя ради мести Еуджену.

— Нет! — выкрикнула в голос, вытягивая вперед руку, словно желая схватить Тьму, сжать ее в кулаке и навсегда запрятать там, где она была до тех пор, пока я так неосторожно не выпустила ее наружу.

И она послушалась меня. Медленно, нехотя черный туман стек с тела уже неподвижного князя и, колышась, словно под порывами ветра, приблизился к моей протянутой ладони. Миг, и вот я уже полностью окружена непроглядной Тьмой, а в следующую секунду, черный туман рассеялся, и я услышала тихий скрип, а затем пронзительный женский визг.

Я вздрогнула и обернулась. Один из шкафов стоял как-то странно, перегораживая кабинет. А там, где по логике должна была быть глухая стена, зиял черным провалом потайной ход.

Именно им и воспользовалась Славена, которая, глядя широко раскрытыми глазами на безжизненно лежащее на полу тело брата, зажимала руками рот, словно пытаясь сдержать крик. Как долго она здесь стоит? Сколько успела увидеть? Была ли свидетельницей того, как я отозвала Тьму? Или же она наблюдала за происходящим в кабинете с самого начала? Видела, как ее брат пытался изнасиловать меня и ничего не сделала?

Я не знала, но остро чувствовала, как сжимается удавка неизбежности на моей шее. Как медленно отсчитываются последние секунды моей жизни. А впереди снова боль, позор и унижение. А еще костер.

Черная всепоглощающая ярость поднялась откуда-то из самой глубины моей души, туманом заволокло глаза, я была готова броситься на княжну и разорвать ее на кусочки, но сжимая кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони, старалась сдержать этот порыв. Этот была не я. Вернее, уже не я.

Мне не свойственна такая ярость, я не умею ненавидеть. Сейчас во мне говорит Тьма. Это она жаждет крови и мести. Это она толкает меня, подговаривает совершить поступок, на который я сама никогда бы не решилась.

А Славена и не думала сдерживаться. Она повернулась ко мне. Ее глаза горели ненавистью. Самой настоящей лютой злобой, которая обожгла меня, словно огонь. Красивое лицо исказила судорога, а губы скривились:

— Ведьма! — закричала она, указывая на меня пальцем. — Ты убила моего брата! Убила еще одного князя! Я прикажу сжечь тебя на костре, предварительно отдав на потеху всему гарнизону!

Если бы она только промолчала. Если бы только не выкрикнула эту угрозу, возможно, все было бы совершенно иначе. Но услышав о том, что именно молодая княжна, которая еще вчера называла меня своей подругой, собирается сделать, я обезумела.

Яростный хрип вырвался из моего горла, перед глазами застыла черная пелена. Я больше не принадлежала себе, больше не было той светлой и нежной Елены, которая радовалась каждому восходу солнца и с замиранием в сердце слушала рассказы о море и мечтала когда-нибудь оказаться среди бескрайних водных просторов. Она просто исчезла в тот миг, когда угроза сорвалась с губ молодой княжны. Вместо нее родилась совершенно другая я — ведьма!

Подскочив с пола, кинулась к княжне, выставив вперед руки. Понятия не имею, что именно я хотела с ней сделать, но тут как всегда вмешался случай. Возможно, Славена что-то такое заметила на моем лице, или просто оступилась, но пытаясь отклониться от моих рук и уберечь свое лицо, княжна споткнулась и, ударившись виском об угол все еще стоящего посреди кабинета книжного шкафа, с тихим вздохом осела на пол, глаза ее закатились. А я, словно наяву, увидела, как отлетела ее душа.

Я убила ее!

ГЛАВА 3.

Упав на колени подле безжизненного тела княжны, я зажала дрожащими руками рот. Откуда-то изнутри рвался дикий вопль, сдержать который стоило мне неимоверных усилий.

Я убила ее!

Я! Своими руками лишила жизни человека! Свою названную сестру!

Я убийца!

Из горла вырвался полузадушенный хрип.

Я смотрела на собственные пальцы, и мне казалось, что они покрыты кровью Славены. Словно наяву, видела, как тяжелые алые капли с глухим стуком падают на каменный пол. Кап. Кап-кап. Кап-кап-кап...

— Славена, — тихонько позвала ее, протягивая к неподвижно лежащей девушке дрожащие руки, — пожалуйста, открой глаза, посмотри на меня, — мне хотелось выть, рвать на себе волосы, кататься по каменному полу. Но я просто тихо плакала, размазывая слезы по лицу. — Не уходи...

Княжна не отзывалась. Она ушла туда, откуда не возвращаются. И я была тому причиной. Ледяной холод заполнял все мое существо, вымораживая изнутри. Отчаяние, боль, осознание собственной вины, вытеснили все доброе и светлое, что когда-то жило во мне.

Моя душа превращалась в покрытую льдом, бескрайнюю пустыню. Больше не было ни радости, ни теплоты. Меня захлестнула горечь и отчаяние, а кровь превратилась в обжигающе-холодное нечто, разносящее по жилам лишь полное безразличие ко всему.

— Вссссс-тавай, — прошипела Тьма. — Ты ведешшшшшшь себя, словно глупая гуссссыня. Они скоро будут зссдессссь. Надо уходить. Шевелисссссссс.

Я старалась не обращать внимания на ее шипение. По-прежнему, качала на коленях голову мертвой княжны и чувствовала, как медленно уходит жизнь из моего уже почти обледеневшего тела. Но древняя сила не собиралась сдаваться. Она не могла вырваться до тех пор, пока я не отпущу ее, но не успокаивалась, пытаясь достучаться до моего сознания, растопить тот лед, что сковал все мои члены.

— Я не могла ошибиться в тебе, ведьма, — продолжала Тьма. — Не могла. Ты — та кто мне нужен. Ты — моя Хранительница. Я выбрала тебя и не позволю умереть раньше времени.

— Мне все равно, — я действительно так думала. Мне было все равно, что будет со мной. Мне было холодно, даже слезы на щеках, казалось, превратились в льдинки.

— Дура! — не выдержала Тьма. — Отпусти меня.

— Нет.

— Отпусти, и я смогу справиться со всеми твоими врагами. Я уничтожу их, как уничтожила тот отряд. Как избавила тебя от домогательств князя. Ты же просила меня об этом... помнишь? На том холме, ты же просила меня отомстить всем, кто лишил тебя всего самого дорогого? Ты хотела видеть, как молодой князь захлебнется в собственной крови. И ты это увидела. Я выполнила свою часть сделки. Теперь твоя очередь. Отпусссссти...

— Нет, — я вспомнила, как извивался Еуджен. Как он корчился в агонии, когда Тьма пила его. Я не могла позволить ей сделать это еще с кем-нибудь. Не могла снова стать причиной гибели живого существа. Не тому меня учила госпожа Элара, не такой доли хотела для меня моя мама.

Мама. Я всхлипнула, вспоминая ее. Она была слабой ведьмой, не могла ни лечить, ни заговаривать. Но она любила рассветы, часто брала меня с собой, когда я была маленькой. И мы, лежа на небольшом кургане, наблюдали за тем, как гаснут звезды и небо окрашивается в яркие рассветные цвета. Мама всегда говорила, что каждый рассвет — это рождение. Рождение нового дня, новой мечты. И это было прекрасно.

От резкого стука в дверь, я вздрогнула и очнулась.

Из коридора раздавались голоса, кто-то звал князя, снова стучал в дверь, и эти звуки вывели меня из прострации. Стражники заволновались, что из кабинета долго не раздавалось никаких звуков, и решили проверить, не случилось ли чего с князем.

А когда я кричала и звала на помощь, никто и не подумал вмешаться. Им было совершенно наплевать на то, что сделает со мной их хозяин и господин. А теперь вдруг решили встревожиться. Только поздно они забеспокоились. Все уже закончилось.

Поежившись, обхватила себя руками за плечи. Только сейчас поняла, что сижу на каменном полу, кутаясь в обрывки нижней сорочки, в тонких чулках и босиком. Так вот откуда этот холод, который сковывает тело и вымораживает меня, словно изнутри.

Огляделась по сторонам. Ни распростертое тело Еуджена, ни мертвая Славена, лежащая подле меня, больше не вызывали никакого отклика в душе. И стоило мне так убиваться? Стоило сидеть здесь, у трупа предательницы и лить слезы, оплакивая ту, что уготовила мне участь хуже смерти? Какая глупость с моей стороны.

Какое-то странное чувство встрепенулось в груди, но тут же было заморожено, как и все остальные эмоции.

Я огляделась по сторонам, заметила в кресле у камина, небрежно брошенный сюртук князя и встала с колен. Пол под ногами закачался, перед глазами потемнело и меня ощутимо повело в сторону. Едва устояла на ногах, схватившись за край шкафа.

Наверное, я задела какой-то механизм, потому что раздался едва слышный скип и тяжелый шкаф медленно пополз обратно, закрывая собой зияющую темнотой щель в стене. Еще немного и он станет на свое место.

Я встрепенулась. Это был единственный мой шанс на побег. Единственная возможность выбраться из кабинета и, возможно, даже из замка — куда-то же приведет меня этот тайный ход.

В памяти снова всплыли слова монахини с острова святой Елены. Они говорили, что когда-нибудь я приду к ним, что там меня всегда будут ждать, что в обители я смогу найти покой.

Нужно выбираться!

Я бегом пересекла кабинет, схватила сюртук Еуджена и едва успела затащить в проем в стене тело Славены, действуя, словно во сне, не отдавая себе отчета в том, что происходит. Словно это и не я была совсем.

Книжный шкаф стал на место, отрезая меня от кабинета и погружая коридор, в котором я оказалась, во тьму.

На несколько мгновений я просто замерла, прислушиваясь к тому, что происходило вокруг. Наверное, ждала, что Тьма снова заговорит со мной, в очередной раз подскажет, что делать дальше, но она молчала, не торопилась помогать или давать советы. А туман в моей голове стал рассеиваться, мысли обрели четкость и ясность. Нет, я не стала и дальше причитать у тела мертвой княжны, но и безразличия по этому поводу тоже уже не испытывала. Мне было безмерно жаль, что все так получилось, я никогда не прощу себе, что стала причиной смерти сестры, но и убиваться по этому поводу не буду. Не стоит медлить и терять такое драгоценное время, когда на дворе уже сооружен для меня костер.

И хорошо, что Тьма больше не отзывалась. Сейчас я не хотела ее слушать, даже думать о ней не желала. У меня не было никакого желания становиться марионеткой во власти древней силы. Ни к чему хорошему это не приведет. Общение с Тьмой обернется для меня лишь погибелью. Больше такого не повторится. Больше я не позволю собой манипулировать, и не буду заключать сделок, не зная, чего именно от меня потребуют взамен.

— Пора взрослеть, Елена, — произнесла вслух и, развернувшись, направилась вдоль коридора, осторожно скользя рукой по гладкой каменной стене.

Темноты я никогда не боялась. Зачем бояться того, что живет внутри тебя? Что является частью моей сущности? Тьма не может навредить мне физически, она лишь уничтожает мою бессмертную душу, погружая ее во мрак. Заставляя меня совершать поступки, из-за которых я буду гореть в вечном пламени. Но это будет потом, а сейчас у меня появился шанс спастись и вырваться из порочного круга, в который завлекла древняя сила и людская злоба.

И я собиралась воспользоваться этой возможностью.

Про тайные ходы в замке мне было известно. О них шептались слуги, несколько раз об этом обмолвились в моем присутствии Славена и старый князь. Но до сегодняшнего дня у меня не было возможности познакомиться с их устройством поближе. Я никогда не пользовалась ими и даже не подозревала о том, куда ведет тот коридор, в котором оказалась волею судьбы.