ссыльнопоселенец - 2

— Ну, я вот примерно накидал. — Я положил на стол список будущего отряда. — Если мы набираем полностью три сотни новичков, то стоит сделать из них две роты пехотинцев. Лучшее вооружение для них — карабины Мосина, или Лебеля. С месяц погонять, и после этого набрать лихих парней в качестве охотников — разведчиков, сотни полторы. Тут у меня есть возможность, для пехоты купить десяток пулеметов, официально, переработка "Зброевки-Брно — 30" под девятку выделки ЕрАрмза. Естесственно, после операции эти пулеметы останутся в моей собственности, после чего я их продам в арсеналы наших городов. — Я выбил это оружие у Сэма. Все-таки в Щучьем слишком много серьезных головорезов. Кроме того, я хорошо помню народ Щучьего. Сволочи, да. Но все без исключения волчары битые, готовы в любой момент в глотку вцепиться, и драться будут до последнего, пощады никто из них просить не будет. Атаковать этот город без хорошего вооружения — та еще затея.

— Хм, Матвей, твои источники поставки пулеметов, разумеется, секретны? — Наш мэр побарабинил пальцами. — В любом случае, лучше с пулеметами, чем без них.

— Еще нужен динамит, керосин. И самое главное — нужна база, где будет проходить обучение новичков и боевое слаживание. — Я сел, погладил невозмутимую Герду. — Не стоит светить нашими приготовлениями.

Вечером следующего дня, сменившись с дежурства в участке, я на пару с Федором зашел выпить по кружке пива. Пивнушка небольшая, устроена пожилым австрийцем, которого сослали с Зельды, одной из планет европейского сектора.

Вообще, мы, то бишь человечество, в условиях отсутствия конкуренции, за прошедшие с начала освоения галактики двести годов, нахапали себе около пяти десятков планет земного типа, с кислородной атмосферой, достаточной для того, чтобы человек как минимум в респираторе или маске-обогатителе мог спокойно жить на поверхности. Хотя, запас карман не тянет, прямо скажем.

Так, Фриц, когда оформлял разрешение на бизнес в Звонком ручье, сказал мэру, что вынужден был убить человека.

На эту информацию тот ему сказал, что Фриц может увеличить свой счет, если на город нападут бандиты. Ну а если австриец совершит невынужденное умышленное убийство, то его просто повесят за шею по решению суда.

Пивовара такой подход вполне устроил, и вот уже десяток годов в Звонком варится отменное пиво трех сортов. И эта пивнушка одна из трех, в которых продается сваренное Фрицем пиво.

— Как обычно, светлое, и соленый миндаль? — Передо мной на стойку, на подложенную круглую салфетку, брякнулась большая стеклянная кружка с высокой пенной шапкой, а рядом поставили чашку с солеными орешками.

Федору досталась кружка темного, очень крепкого пива, с полосками вяленого, жутко проперченого мяса в чашке на прикуску.

— Пошли, посидим, поговорим. — Я ухватил кружку со стойки, миндаль и потопал к угловому столику. Успевший сдуть пену, и отпить чуть ли не треть кружки темного, Федька потопал за мной.

— Говори. — Еще раз приложившись к пиву, и зажевав его полоской мяса, напарник повернулся ко мне. — Что ты хотел?

— Нужны хорошие стрелки. — Я сам отпил пива, бросил в рот парочку соленых орешков. Поглядел на задумчиво теребящего за чуть сколотую ручку пивную кружку Федора. — Есть такие? Человек пять, хотя бы. Желательно с "бизоньими" винтовками. И способные стрелять на дальность пятьсот-шестьсот метров. Я понимаю, у них сейчас сезон, но мало ли.

Чуть ниже по течению, на запад начинались широкие травянистые равнины. Прерия, или степь, кто ее как называл. И на этих равнинах паслись бесчисленные стада бизонов, огромных, лохматых и остророгих животин.

И были люди, которые били этих животин на мясо, отстреливая молодых быков и коров с больших дистанций. Слишком близко подходить к стаду сложно, да и просто опасно. Страха быки не знали, против мчащегося стада никто из здешних тварей не выстоит. И уступать двуногим свои равнины бизоны не собирались.

Потому "бизоньи" винтовки были крупнокалиберные, длинноствольные. С очень мощным патроном, калибром шесть десятых дюйма. Пуля из этой винтовки, вроде мягкая и свинцовая, пробивала нехилое бревно.

— Матвей, тебя ведь нужно не бизонов стрелять? А, друже? Отомстить Щучьему хочешь? — Федор усмехнулся, и глотнул еще темного. Вытащил несколько орешков, захрустел ими как белка.

— Ну да. — Кивнул я, стаскивая у него мясную стружку. Вкусная вещь, но много не съешь. А то потом на горшаок с огнетушителем ходить надо будет. — Есть такая идея.

— Хорошая идея. Меня как, возьмешь? — Мой товарищ задумчиво изучил уровень пива в кружке, поглядел в сторону стойки. Снова поглядел на кружку. В принципе, я его сомнения вполне понимаю, темное по башке пинает только в путь. Таких три кружки, и здоровый мужик пьяный в зюзю становится.

— Если есть желание — да. Только хорошенько подумай, Федь. В Щучьем те еще волчары. — Хотя, чего это я? Федор мужик надежный, лучшего зама по хозчасти я вряд ли найду. Из меня бизнесмен вообще аховый. А мой напарник парень крученый, но при этом честный, так что можно даже так сделать. — Федь, Щучий стоит на золотоносных землях. Не зря с той стороны Великой золото моют, с этой тоже есть. Я в прошлом году, когда удирал, мимоходом пригоршню намыл. Так что, если надумаешь, то я с тобой ренту делю. Полпроцента от общего намыва, мои шестьдесят частей, твои сорок. Идет?

— Вполне! — Кивнул Федька, и допил пиво. — Когда думаешь?

— Все путем пойдет, через пару месяцев. Надо гопкомпанию собрать, вооружить, погонять. Как раз пара месяцев и пройдет, не меньше. — Я скривился. — По идее, надо гонять минимум полгода, и в хвост, и в гриву, чтобы бойцов сделать хоть малость. Но выбора нет, надо до ледохода провернуть. Точнее даже, до малейшего тепла, мы на санях по Великой пойдем, а потом через перевал.

— Тогда мой совет тебе такой, друже. — Федор таки решился, и взял еще половинку темного, да и бастурмы немного. — Через два месяца начнется сезон метелей. Все движение встанет, заплутать можно спокойно, почти всякому. Но крутит недолго, максимум дней десять, потом обычно резко оттепель. Продолжать?

— Да нет, не нужно. — Я отпил своего светлого, и аккуратно поставил кружку на стол. — Ты предлагаешь мне идти головным?

— Да. Ты уже пришел в буран в Звонкий, перед атакой отморозков. Все про это знают, и посчитали это заслугой Герды. И если ты, в головных санях, проведешь санный поезд до места — никто не удивится. И еще — так вам, точнее нам, не придется топать через горы, пойдем по замерзшему руслу почти до Щучьего. А можно и до Щучьего, тут уж сам решишь, с Ролингзом. Вы вояки, вам флаг в руки. И это, если выйдем в сезон метелей — я тебе человек тридцать стрелков найду. У них как раз охотничья страда закончится, будут свободные.

-Неглупо, совсем неглупо. Устанем, правда, не без этого. — Я хмыкнул, прокручивая голове новый маршрут. — Давай, начинай искать стрелков. Будем готовиться, друже. И это, сегодня пораньше спать укладывайся, и один. — Я усмехнулся, глядя на непонявшего товарища. — Нейросеть тебе ночью оживят. Так что лучше без свидетелей.

— Да ты что? — Федор хлопнул глазами, после чего допил пиво одним глотком, и вскочил. — Тогда я побег! Хотя, это праздник, нужно взять запить! — Напарник обернулся к стойке, и крикнул бармену. — Мигель, мне пару кувшинов темного с собой, и пожевать чего заверни. Побольше!

— Бургеров десяток, и бастурмы два фунта, пойдет? — Мигель, высокий парень лет тридцати пяти, весь синий от наколок, которые у него были даже на лбу, поставил на стойку два литровых кувшина с залитыми сургучом пробками. После чего начал заворачивать в бумагу бутерброды с котлетами из лосятины, обильно пересыпая мясо луком и резанным острым перцем. Собрав все это в небольшую корзину, он торжественно вручил ее взбудораженному Федьке, и задумчиво проводил его взглядом.

После чего повернулся ко мне.

— Кто эта сеньорита, ради которой Тео рванул на околосветной? — Мигель, до ссылки, был пилотом на небольшом скоростном траспортнике-клипере, принадлежащем картелю с Луизианы, планеты из системы Лебедя. Возили чистейший героин в метрополию, пока не попались ребятам из наркоконтроля.

— Не думаю, что Федору понравится разглашение. — Важно сказал я, воздев палец к потолку. Если врать не охота, а говорить правду нельзя, то вполне достаточно обойтись полунамеком — остальное додумают. — Ладно, Мигель, пока.

— Adios, Hombre. — Мигель тут, на этой планете, хлебнул сполна лиха, и теперь, осев в нашем городе, относится к полиции с немалым уважением. Впрочем, по его словам, это совершенно не относится к копам с их планеты, и тем более к наркоконтролю, выполнившему, по его словам, заказ конкурентов.

Перехватив марлин поудобнее, я замотал шарф, нахлобучил поглубже волчий треух, и шагнул на улицу. В лицо сразу ударило мелкой мерзлой крошкой, метель попыталась забраться под ватник, скользнув морозцем вдоль позвоночника. Но я неторопливо побрел в сторону участка, надо зайти перед тем, как я домой пойду, к теплой воде в ванне и жарким объятиям Веры. Ну, и к скептическому хмыканию голованы, которую наши с Верой занятия любовью откровенно прикалывают. Впрочем, хмыкает она обычно после завершения, и то если не спит. На Герду зима действует как не медведицу, постоянно дремлет неподалеку от камина, на улицу выходит только чтобы нужду справить.

— Привет, компания. — Я вошел в жарко натопленный офис, и кивнул Илье, сидящему перед раскаленной буржуйкой. — У вас тут расплавиться можно, однако.

— Лучше сто раз вспотеть, чем один раз покрыться инеем! — Важно промолвил шериф, откидываясь на спинку стула. — Хочешь, обрадую?

— Валяй, начальник. — Я тоже уселся напротив печки, оседлав свободный стул, и протянул руки к пламени в открытом подтопке. — Чем только, интересно?

— Завтра ты, Майкл, четверо парней-волонтеров, и семеро возничих выезжаете в сторону Медвежьей реки. Там есть зимовье на берегу, Майкл знает, заберете оттуда тридцать восемь девок. Из тех, за поставку которых город крайнюю партию мяса отправил. — Илья поглядел на мою здорово удивленную физиономию, и усмехнулся. — Ты старший, держи бумаги. — И достав со стола толстую папку с завязками, шлепнул ее мне на колени. — Примешь каждую под роспись, по описи. Ну, там, руки две, ноги две, сиськи две, голова одна, писька одна. Впрочем, количество писек можешь не проверять, а то тебя Вера пристукнет, ищи потом помощника. Учти, девки все из тюрем, свеженькие. Многие еще те оторвы, прибавят нам головной боли на какое-то время. Знаешь, года четыре назад нам пришлось повесить двух таких, за умышленное убийство. Так что не зевать! За оружием следите, и можете наручников с девок не снимать до приезда в Звонкий Ручей. Вот сдадим их мэру, пусть делает с ними все, что хочет. Насчет продуктов, фуража и прочая — не твоя головная боль, этим старшина каравана займется. Кстати, им Сохатый будет. С вас только охрана.

— Ого! — С уважением покачав головой, заметил я. — Я то думаю, что это одни сани без охранника оставили?

Сохатый был местной легендой. Чудовищно здоровенный дядька минимум годов шестидесяти, необычно большой даже для меня, видавшего в армии вообще огромных парней. А тут настоящий медведь, ростом в два с половиной метра, весом под два центнера, широкоплечий, длиннорукий. Громила, но при этом спокойный и тихий, работающий на частном извозе. Обычно водит караваны летом на запад от Великой, расселяя новичков. Вот только спокойствие и тихость обманчивы, Сохатый носит при себе две хауды двенадцатого калибра, и стреляет с любой руки не задумываясь. Причем стреляет очень точно, я с ним тут на стрельбище столкнулся, так мы на пару двести патронов извели, я стреляя из револьверов, а он из своих обрезов. Стреляли сначала по грудным мишеням, поворотным. Ну, тут электроники нет, так что все механическое. Сидят пара молодых парней в траншее, и дергают за рычаги.

Так вот, Сохатый стреляет крупной дробью, и попадает в центр мишени, без промаха. Хорошая такая, ровненькая осыпь. Правда, чуть помедленнее меня, но я, как оказалось, один из самых быстрых стрелков в городе.

Потом мы с Сохатым постреляли по брошенным в воздух коротким полешкам. Если мои пули могли расколоть чурку, то заряд картечи разбивал их в труху. Ну, метров с пяти, правда.

Еще этот громила возит с собой бизонью винтовку шестидесятого калибра, но стреляет он из нее так себе. Зрение у него слабовато оказалось, линзы уже давно потерялись. Здешние очки, творение местных оптических мастеров, он бережет. Да и не очень они ему при стрельбе помогают, похоже. Наверное, не совсем подходят.

— Ладно. — Я взвесил в руке папку, и покачал головой. — Это сколько нам до зимовья? Сто километров? Три дня туда, три обратно. В лучшем случае. При самых благоприятных погодных условиях.

— Ничего, сгоняете. Смотри, осторожнее. Мы этих придурков, что с того берега, вроде как победили, но часть их вполне может на нашем берегу задержаться. И потому старайся слишком не расслабляться, не хватало еще дурную пулю словить. — Илья нагнулся, взял пару буковых полешек, и подбросил их в печку. — Из саней особо не вылезайте по дороге, у них борта обшиты грабовой доской. По крайней мере, с сотни метров картечный заряд выдержит, или револьверную пулю.

— Уже неплохо. Пока, Илья. — И, закинув пачку бумаг в офицерскую планшетку, я вышел на улицу. Напротив, над лавкой, скупающей артефакты, со скрипом раскачивался керосиновый фонарь, скупо освещающий вывеску.

С такой жары, что устроил шериф в участке, я сначала даже мороза не почувствовал. Настолько тот же ватник раскалился, да и я под ним. Нужно поскорее домой, под бочок к Вере, чтобы не остыть. И потому, перехватив поудобнее винтовку, я потопал до дома, хрустя снежинками.

Родной переулок встретил парой поддатеньких парней, которые, узнав меня, приветливо приподняли свои вязаные шапки. На что я им ответил, откозыряв по-техасски. То есть, коротко коснулся треуха двумя пальцами. И потопал дальше, шустрее давя снежинки. Потому что уже видел свет, падающий из окон нашего дома.

И Герда учуяла, меня окатило радостью и преданностью. Наверняка сейчас дремавшая до этого голована вскочила с места, и кинулась к входной двери, радостно молотя хвостом и поскуливая.

А Вера откинула плед и встала с крела у камина, где любит сидеть вечерами с с книгой. Ругаю ее, ругаю, но так под керосинкой и читает. А более совершенные лампы нам пока не купить. Точнее, купить-то не проблема, проблема в энергии. Даже нам пока нет. Хоть Сэм и обещал, но обещанного три года ждут.

Меня на самом деле радостно встретили, обдав теплом и любовью. Обняли, поцеловали, облизали. После чего помогли разоблачиться, и отправили мыться в ванную комнату, куда вскоре зашла Вера в коротком халатике, помочь мне, спинку потереть.

Но практически этим и ограничилась, разве плечи помассировала, и вывернулась из оставшегося у меня в руках халатика, сверкнув загорелым телом в дверном проеме и показав мне язык напоследок.

— Жду ужинать, а то остынет!

-Остынет... — Я, недовольно ворча, выбрался из ванной, и неторопливо обтерся лохматым полотенцем, после чего подбросил пяток толстых поленьев в печку, пусть вода подогреется. — Ну, остыло бы, так разогреем. А так, пройдут без возврата, года пригодные к разврату.