Полет ворона

— Привет, — смущенно улыбаюсь. — Извини, мне сложно разбирать английские имена. Пожалуйста, напиши его буквами.

— Ой, прости! — девчушка улыбается и выводит на листке пергамента крупными буквами "Hermione Granger".

— Her-mi-o-ne, — по слогам произносит она, когда я вглядываюсь в написанное.

Ой, блин. Назвали же родители! Как они это выговаривают?! И язык не ломают?

— Hermione, — послушно повторяю и переделываю на свой лад, — Гермиона.

— О, получилось! — девчушка радостно улыбается. — А ты?

— Я Гаврана, — говорю, — можно просто Врана. Врана Перунович.

— Vrana, — повторяет Гермиона.

— Вррррана, — рокочу букву "Р". Их английское "r" вызывает ощущение, что они вот-вот язык проглотят.

— V... RRR... Vrana, — пытается выговорить Гермиона, но действительно едва не проглатывает язык. — Ой, я это не произнесу. Давай ты меня будешь звать по-своему, а я тебя по-своему?

— Давай, — соглашаюсь.

Улыбаемся. Гермиона пытается еще что-то сказать, но тут к столу подходят два мальчика с такими же галстуками.

— О, ребята! Это Врана, — кивает на меня моя новая знакомая. — А это Рон Уизли, — мне кивает рыжий мальчик, — и Гарри Поттер, — кивок вихрастого брюнета в очках.

Рыжий мне кого-то напоминает... и фамилию я вроде слышала где-то. А где...

— Очень приятно, — киваю в ответ. — Рада знакомству.

— Мы тоже, — фыркает Гарри.

— Видели, как ты свое имя в Кубок бросала, — говорит рыжий. — А чего ты с Крамом, поцапалась, что ли?

— Ага, — кривлюсь. — Он меня не любит. Как и я его, в принципе.

— А почему? — на лице Рона — изумление. — Он же... звезда! Самый молодой профессиональный ловец!

— Слава развращает, — поясняю мальчику, которому на вид лет тринадцать или четырнадцать. — Понимаешь, он знаменитость и считает, что на него все едва ли не молиться должны. А я квиддич не люблю и, соответственно, мне до его побед дела нет. А ему обидно. Ну, сам знаешь, как те, кто познал известность, любят внимание...

Хм. Почему-то рыжий странным взглядом смотрит на чернявенького, а чернявенький неудержимо краснеет. Я что-то не то сказала?

— Эм... Извините, если я что-то не то сказала, — обрываю свой монолог. — И... если кого-то это обидело, простите великодушно.

— Да нет, все нормально, — еще сильнее краснеет Гарри Поттер. — Просто...

— Просто это Гарри Поттер, — говорит Гермиона тоном, словно это должно что-то мне объяснить.

Напрягаю память, но память расслабленно посылает меня в пешее путешествие в теплые широты.

— Простите, — пожимаю плечами, стараясь говорить аккуратно. — Я... я не совсем... Я не знаю...

— Ну, хоть кто-то не бегает за мной с воплями "Это Гарри Поттер!", — вдруг обезоруживающе улыбается темноволосый мальчик. — А то достали.

Ого. Нарвалась на местную знаменитость. И сама хороша. Клюв раззявила и давай разглагольствовать про славу... Ворона — она и есть ворона.

— А... — хлопаю глазами. — Эм... То, что я говорила про славу... Не бери в голову... — краснею.

— Все хорошо, — улыбается Гарри. — Я же сказал. А ты на каком курсе? — поспешно спрашивает он, избавляя от неловкости.

— Я в одиннадцатом классе, — говорю, радуясь в душе, что можно сменить тему, — это по-вашему седьмой курс.

— А почему одиннадцатый? — интересуется девочка.

— Потому что у нас в семь лет идут в школу, — поясняю. — И учатся одиннадцать классов.

— Ух, долго! — сочувствующе качает головой рыжий. — Я тут-то учиться устал...

— Да, долго, — улыбаюсь. — Но у нас очень интересно учиться.

— А у вас играют в квиддич?

— Да, конечно, — подтверждаю. — Крам же играет.

— А ты почему его не любишь? — спрашивает Гарри, которого тут же перебивает опять Рон:

— А Гарри у нас ловец!

— О, здорово! — искренне говорю. Я, хоть и не жалую квиддич, но элементарные вещи о нем знаю. И знаю, насколько нужно быть ловким. — Я просто, хоть по имени и птица, летаю с грацией утюга.

Все трое покатываются со смеху.

— А что означает твое имя? — спрашивает Гарри.

— Гаврана — "ворон", — говорю. — А Перунович — фамилия, переводится как "принадлежащая Перуну". Это такой славянский бог.

— А... Слышал что-то, — хмурится рыжик. — Там ходят в дома-"сырквы" и песни поют, да?

Чего?!

Несколько секунд пребываю в замешательстве, затем до меня доходит. Мальчик не разбирается в религии. Вообще.

Вздыхаю.

— Нет, этих богов почитали еще до того, как появилось христианство и начало строить свои церкви. Много веков назад.

— А...

— Не "сырквы", Рон, — поучительно говорит Гермиона, — а "церкви". У меня родители туда ходят. Иногда.

— Твои родители верующие? — аккуратно интересуюсь.

— Ну да, — кивает девочка и добавляет: — Они магглы.

Ого. Странно, что призналась. Если у них не любят магглокровок... Бедная девочка.

— А правда, что у вас в школу не берут магглорожденных? — встревает Рон.

— Нет, почему, — пожимаю плечами. — У нас берут всех, кто проходит отбор.

— А что за отбор? — заинтересованно смотрит Гарри Поттер. — У нас Шляпа распределяет, а у вас?

— А у нас отбор проходит седьмого марта, — говорю. — Приезжают все, кто хочет в нашей школе учиться. Усаживают детей в классы, а затем приходят учителя и спрашивают разные вещи, замеряют уровень магии, а потом говорят, принят или нет ребенок.

— Ого! — восхищается Гермиона. — А кого не берут?

— Ну... я не знаю, кого не берут, — честно признаюсь. — Я даже смутно помню, что у меня самой спрашивали. Помню, что боялась ужасно. И помню, когда дядя Игорь сказал, что меня приняли, я разревелась.

— А что сказали твои родители? — интересуется рыжий болтун.

— Отец радовался, — улыбаюсь, вспоминая счастье на лице отца. — Говорил, что гордится мной. Дядя Игорь тоже радовался.

— А мама?

— А у меня нет мамы, — пожимаю плечами.

— Сочувствую, — отзывается вдруг Гарри. — Я тоже сирота. Только у меня и отца нет, я живу с дядей и тетей. И с кузеном.

— Ну, на сегодняшний день и у меня отца нет, — смотрю в зеленые глаза мальчика. — Он погиб в девяносто первом.

— А из-за чего? — влезает опять рыжий.

— Рон! — одергивает его Гермиона.

— Его застрелили. Из маггловского ружья, — отвечаю.

— Ух ты, а разве можно мага убить так? — неизвестно чему восхищается рыжий приставала.

Блин, их что, не учат тактичности?

— Он был магглом, — хмурюсь. — Простым магглом, в котором не было ни капли магии. Поэтому и умер.

— Рон, заткнись! — рявкает Гермиона. — Еще один звук — пойдешь отсюда!

— Ой... — доходит до рыжего. — Прости, Врана... Я... я не хотел...

— Да ладно, — захлопываю книгу, понимая, что мои попытки почитать безнадежно провалились. — У меня остался крестный, дядя Игорь.

— У меня тоже есть крестный, — говорит Гарри. — Он живет в Лондоне. А где живет твой крестный?

— В Дурмстранге, — фыркаю. — Да вы его видели. Это директор Каркаров.

— Ого! — восхищается Рон. — Сам директор! Он, наверное, строгий.

— Это да, — улыбаюсь. — Но для меня самый хороший.

— Так тебя поэтому сюда взяли, да? — выпаливает рыжий... и наталкивается на мой ледяной взгляд.

Молчу. Вызывать на дуэль это... недоразумение совести не хватает. Взять бы его за шкирку да встряхнуть хорошенько, да боюсь, остатки мозгов в штаны высыплются.

— Уизли, ты... — стонет Гермиона. — Ты дебил! Извинись немедленно!

— Эм... Прости, пожалуйста, — умоляюще смотрит на меня рыжий идиот. — Я... Я честное слово, я... Я не хотел тебя обидеть... Мне просто...

— Тс, Рон, — прикасаюсь пальцем к губам мальчика, и он послушно замолкает. — Я поняла. Ты не хотел меня обидеть. Но твой язык работает впереди твоей головы. Знаешь, есть пословица: "Слово — серебро, а молчание — золото". Поэтому лучше помолчи, ладно? А то еще что-нибудь ляпнешь, после чего мне придется вызывать на дуэль либо твоего старшего брата или отца, если они у тебя есть. И не дай Перун договоришь до смертельной дуэли. И тогда будет два исхода, оба мне не нравятся, правда один меньше, другой больше. Догадываешься, каких? Только не говори вслух, кивни, — поспешно добавляю, глядя, как Рон пытается открыть рот.

Рыжий захлопывает рот и кивает.

— Вот и умница. Рон, пойми, я ничего не имею против тебя, и извинения твои приняты. Просто ты даже извиняться не умеешь. Ты, даже извиняясь, можешь наговорить еще больше оскорблений.

Еще один судорожный кивок. Убираю палец от губ мальчика.

— Дружба? — протягиваю руку растерянному парнишке.

— Эм... ага, — несмело пожимает он ее.

Вот теперь он не будет от меня шарахаться, как от чумы. А то потом пойдут слухи, что я тут детей едва ли не с сиропом ем.

— И я тоже хочу, — следом берет мою руку Гермиона.

— И я, — добавляет Гарри.

— Я рада дружбе с вами, — улыбаюсь.

* * *

В четверг наступает торжественный момент. Кубок вносят в Большой зал, готовясь принять его выбор и узнать имена будущих Участников Турнира Трех Волшебников.

— Настал момент, которого все так ждали, — говорит директор Дамблдор. — Избрание Чемпионов!

Слушаю, делая вид, что мне интересно. В любом случае, это будет кто-то из парней. Тот же Крам. Или Меркушев. Да даже у Андреева больше шансов, чем у меня. Ибо я кидала чистый пергамент.

Фыркаю. Вот будет прикол, если Дамблдору попадется пустой листик...

Старик делает торжественное лицо, затем подходит к Кубку. Секунда — и из него вылетает обожженный кусочек.

— Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур! — провозглашает Дамблдор.

Оборачиваюсь на стол "воронов", за которым сидят француженки. Девчонку поздравляют, у директрисы — ее, кстати, зовут Олимпия Максим, — счастливое лицо.

Она что, так ее не любит?!

— Чемпион Дурмстранга — Гаврана... Пёрьюновик, — с трудом произносит Дамблдор.

Что за фамилия такая смешная?

Оглядываю парней, которые смотрят на меня с одинаковым непонятным выражением на лице. Чья, интерес...

И тут до меня доходит. Доходит!!! ДОХОДИТ, БЛ...Ь!!!

— Гаврана Перунович, — мертвым голосом поправляет дядя Игорь Дамблдора. — Не Пёрьюновик, а Перунович...

От его тона мне становится по-настоящему страшно.

Потом у меня спрашивали, когда был самый жуткий момент Турнира, и я честно признавалась — когда мое имя из Кубка вылетело. Но никому я не говорила, что в тот момент я боялась не предстоящих Испытаний. Я боялась разозленного дядю Игоря.

Дамблдор благодарно кивает, не замечая выражения лица Каркарова, улыбается парням, те старательно изображают радость, поздравляя меня. За столом Гриффиндора за меня радуются трое моих новых друзей.

А я не отвожу взгляда от серого, словно высеченного из гранита лица крестного.

— Иди, — толкает меня в бок Меркушев, и я на подгибающихся ватных ногах иду куда-то, не чувствуя, как меня трясет за руку Дамблдор, поздравляя...

И только в маленькой комнатке с камином и креслами, оказавшись вдвоем с Флёр, я немного прихожу в себя.

— Ты рада? — спрашивает она у меня на английском.

— Ни разу, — абсолютно честно говорю я.

— Это почему? — изумляется француженка.

— Жить хочу, — бурчу в сторону.

Перун, отец! Чем я вызвала твою немилость?!

Дверь снова отворяется, и входит парень с желтым галстуком в черную полоску. Это с того... Хубльбубльного факультета?

— Привет, — смущенно улыбается паренек. — Я Седрик Диггори, Хаффлпафф.

А, Хаффлпафф! Вовсе не Бубльхуфф...

— Врана Перунович, — вяло машу рукой. — Дурмстранг, факультет Боевой Магии.

— Флёр Делакур, Шармбатон, факультет Травологии, — смущенно улыбается француженка.

Чего?! Они травоведку в чемпионы пихнули?! Блин, сдурели?!

Видимо, мое выражение лица слишком информативно. Флёр неудержимо краснеет и, обидевшись, забивается куда-то в угол. Седрик, не понимая, что происходит, хмурится и отходит к камину.

Внезапно в дверь входит Гарри Поттер.

Недоуменно поворачиваюсь. Рядом встает такой же удивленный Седрик и изумленная Флёр.

Мы хотим уже что-то спросить, как в комнату вваливаются учителя Хогвартса и три директора от всех трех школ.

— Гарри, ты бросал в кубок свое имя? — бешено вращая глазами, Альбус Дамблдор хватает побелевшего от страха Гарри за плечи.

— Я прррротестую! — жутко грассируя, орет великанша.

А на меня налетает Каркаров.

— Врана, я тебе что говорил? — вцепляется он мне в ухо. — Я тебе что велел?!

— Ай, — кривлюсь. — Дядя Игорь, я честно, я кинула пустой пергамент! Как вы и велели!

Ору, не скрываясь, потому что тут, кроме нас, русского не понимает никто.

— Тогда почему, госпожа Перунович, твое имя вылетело из него?!

— Это была не я! — едва не плачу и перехожу от боли на сербский. — Ово ниje била ja! Ниje ja!

— Как не ты?! — шипит в ухо крестный. — А кто тогда?!

— Ja не знам!!! Ай! Ja нисам бацала своjе имjе! Ja сам бацала непокварен листи?!!!

— Я тебе дам "непокварен"! Я тебе щас такой "непокварен листич" покажу! Не бросала она...

— Часна реч! Честное слово, дядя Игорь! Jа не лажем!!!

— Не верю!!!

Тут Каркарова хватают учителя Хогвартса и отдирают от меня.

— Игорь, ты ж убьешь своего чемпиона! — укоряющим голосом говорит Дамблдор.

Ага, а сам чуть Поттера едва не задушил. Пару минут назад.

Трогаю кончиками пальцев опухшее ухо.

Учителя быстро-быстро тараторят. Из их пламенного спора понимаю только то, что Поттер, оказывается, свое имя в Кубок тоже не бросал. Но если я кинула пустой листок, то Поттер не бросал ничего. Даже близко не подходил.

Ну, учитывая, что ему меньше семнадцати...

— А можно как-то отменить результаты Кубка? — смотря на меня зверским взглядом, интересуется директор Дурмстранга.

— Увы, — разводит руками усатый противный мужчина, чем-то напоминающий жука. — Это магический контракт...

— Только попробуй не выжить, — опять подходит ко мне дядя Игорь и тихо шипит в ухо. — Сам тебя убью, поганка.

Прелестно. В Турнире Трех Волшебников нас четверо. Чудесно. Всю жизнь мечтала.

А еще больше я мечтала в нем действительно участвовать...

* * *

Дядя Игорь со мной не разговаривает. Я пытаюсь ему объяснить, что моей вины нет, я сделала все, как он велел, но он шипит на меня и прогоняет.

Парни тоже на меня злы — они-то участвовать хотели.

Эх, наивная я ворона. Нифига я не Гаврана. Врана я по жизни. Ворона. Надеялась, что поеду в Англию, пока чемпион будет к испытаниям готовиться, я по Лондону погуляю, в Министерство Магии загляну, поищу следы своих биологических "родителей"...

Правду говорят, "человек предполагает, а бог располагает". Вот мне мой бог и расположил...

Сижу в самом дальнем углу библиотеки над пергаментом — будущим письмом Руслане — и задумчиво верчу на пальце медальон, который обычно ношу под одеждой — круглую пластинку с выгравированной спиралью — символ Перуна.

— Врана? — рядом откуда-то возникает Гермиона. — Ты как?