Что же нас так удивило в этих машинах, что даже пришлось рты раскрывать? Думаю, что любой человек, придерживающийся нормального образа жизни и за это время привыкший к нормальным вещам, обязательно удивился бы тому обстоятельству, что перед нами стояли старые знакомцы — совершенно непривычные по своей внешней конфигурации истребители.

Этими нахохлившимися от дождя знакомцами были те истребители-блины, на которых мы летали во время командировки в "дружественную" страну. В свое время эти машины мы с Ирреком немного усовершенствовали, переведя их управление на контур шлем, но которые так и остались в "дружественной" стране после завершения командировки. Ведь "дружественная страна" предоставила нам возможность полетать на экспериментальных истребителях, которые, по мнению же авиаспециалистов этой же страны, не способны были вообще летать. С того времени прошло чуть меньше года, но птенчики так и не оперились, они, как были аккуратными блинчиками в форме русских оладьев, так ими и остались.

Когда нам с Белояром удалось залезть в кабины пилотов Х76 и немного ознакомиться с оборудованием, то оказалось, что машины только внешне не изменились. С ними много и плодотворно поработали авиаинженеры, которые сумели превратить эти машины в боевые конструкции с мощной двигательной установкой, электронным оборудованием и мощным вооружением для полетов в атмосфере и космосе. Птенчики сейчас имели два двигателя, один для полетов в атмосфере планет, а другой для полетов во вселенной. В принципе, истребители имели общую двигательную установку, но двумя отделениями, которые включались и начинали работать по мере того, в каком пространстве находилась машина. К старым системам устройства этих истребителей добавилась система жизнеобеспечения, система ориентации в космическом пространстве и система дальней связи, а также много других кнопочек и тумблеров, предназначения которых мы пока еще не знали.

Мы с Белояром стояли и любовались внешними обводами истребителей, через паузу я подошел к старым знакомым и обшивку одного из них коснулся рукой, чтобы определить, кому и какая машина достанется. Но ни при первом, ни при втором касании к обшивке в моей голове не прозвучало ни малейшего звука. Не послышалось ни трели звонка, ни женского голоса, который должен был бы подсказать, которая из двух, моя машина или машина Белояра. Естественно, в голове тут же началась небольшая паника, куда подевался мой провидческий талант? И каким образом тогда мы сможем разобраться в том, кому из нас должна достаться тот или иной истребитель?! Было не в наших правилах у меня с Белояром просто так бухнуться в пилотские кабины истребителей и выруливать на взлет. Знакомство дело тонкое, малейшая ошибка в ощущениях и придется тебе летать на не любимой машине. Мы по опыту знали, что взаимоотношения с боевыми истребителями строятся на основе полного взаимопонимания с обеих сторон и, кстати, психической и психологической совместимости. Мы с Белояром хотели и должны были летать на истребителях, которые нам очень нравятся и чтобы те отвечали нам взаимностью.

А эти странные инженеры-иностранцы, целых три дня нас промучили в учебном классе, рассказывая о технико-полетных характеристиках, о специфике двигательной установке и различных систем. Они говорили, чтобы персонализировать Х76 в полном соответствии с характерными особенностями и манерой поведения пилотов, требуется нажимать следующие кнопки и в следующем порядке. Но в тот момент Белояр случайно задремал, парень за долгие годы службы в армии научился спать с открытыми глазами, шевелиться и даже задавать вопросы, поэтому прослушал, какие кнопки и в каком порядке нажимать. Ну, а я в этот момент был занят своими мыслями. Вот теперь мы и стоим перед нашими птенчиками и не знаем, как открыть фонари и попасть внутрь пилотских кабин.

Я начал ходить вокруг машин, время от времени ладонью касаться обшивки, поглаживать и прислушиваться, не послышатся ли сигналы. Но, к моему глубокому сожалению, все оставалось по-прежнему, никакой реакции со стороны истребителей. Таким образом, на наших глазах родилась проблема, которую, правда, мы сами и создали, вернее, создал ее именно я, как же нам добраться до пилотских кабин? Только вчера мы банкетов выпроводили иностранных специалистов, которые постоянно крутились вокруг наших машин, и которые без проблем поднимали и опускали фонари пилотских кабин, да и нам предлагали в их присутствии потренироваться в подъеме фонаря. Но не мог же я на людях демонстрировать свои способности, прикладывая руки к обшивкам истребителей, поэтому гордо отказался, ибо я никогда не пользовался чужой помощью при решении собственных проблем. Даже Белояр удовлетворенно фыркнул, как это я умудрился найти такие хорошие слова и произнести их столь вовремя. Но результат был налицо, перед нами формировалась философская дилемма или звать техников с ломами, или возвращать иностранцев для нашего переученивания?

Я продолжал с умным видом бродить вокруг Х76, а Белояр со стороны наблюдал за моими попытками вскрыть эти консервные банки без открывалки. Этот парень по натуре был спокойным человеком и, кроме женщин, его ничто не волновало. Когда проблема лежала в области технического устройства, то он полностью полагался на мои способности, выкручиваться из любого положения, будучи уверен в том, что в технике я все знаю и все умею. Его уверенность во моих способностях была столь непоколебимой, а я споткнулся на первом же шагу общения с этими блинчиками, сейчас не знал, как поднять фонарь пилотских кабин. Ранее все было так просто, коснись рукой обшивки истребителя, и тебе тут же подскажут, каким истребителем можешь пользоваться ты, а каким — Белояр, а после этого фонарь за три шага до твоего контакта с машиной взмывал в воздух.

Но сейчас произошла небольшая накладка, минута проходила за минутой, а фонари ни на йоту не сдвинулись с места. Душой я ощущал, что решение проблемы находилось рядом, но оно ускользало от моего понимания. Чтобы более внимательно обдумать эту проблему, я замер на месте и стал прислушиваться к тому, что творилось в моей голове в этот момент. Но голова, как была, так и оставалась пустой, в ней не происходило ни малейшего движения мысли. Если уж признаваться честно, то я не знал, что делать дальше, когда по громкой связи и на все летное поле послышался такой родной голос:

— Ну, че, братаны, стоите и не спешите в гости? — Голос исходил из динамика, аналогичные собратья которого на случай тревожного оповещения были установлены во всех местах, которые обычно посещало много народа.

Разумеется, этот голос принадлежал бывшему автопилоту, бывшей бортовой вычислительной машине, бывшему инструктору по пилотированию летательных аппаратов Ирреку. Искусственный разум или ИР, как он любил себя называть, Иррек был нашим старым и верным другом, но, я бы сказал, с привычками несколько дурного качества. Теперь все стало на свои места и стало ясно, почему у меня ничего не звенело в голове, почему кабина пилота оставалась недоступной, не смотря на проявленную ласку к этим птенчикам?!

На наших глазах медленно и торжественно, под "Богатырскую симфонию" Бородина вверх поползли фонари пилотских кабин Х76. Когда фонари поднялись до упора и остановились, открыв доступ в пилотские кабины, мы с Белояром синхронно поднялись на крылышки наших пташек, синхронно закинули ноги в кабину и синхронно скользнули в кресло-лежанку пилота. Удобно раскинувшись в кресле, я осмотрелся и за своей спиной заметил еще одно, но небольшое кресло-лежанку, в котором, по всей очевидности, если судить по размеру этой лежанки, должен был располагаться капитан Т.Т. Трезоров. Пока я осматривал второе креслице-лежанку, я почувствовал, как мое кресло начало трансформироваться под нижний рельеф моего тела. Это было приятно и неприятно одновременно, мурашки побежали по всему телу, когда материал кресла начал плотно прижиматься к нижним выпуклостям и охватывать их, я не успел сказать и "ой", как кресло превратилось в кокон, который охватил всего меня и укрыл с головой.

Внутри кокона царила темнота, в которой ничего не было возможности разобрать, но ощущалась приятная прохлада, которая защитила от страха перед этой темнотой и дала мне умереть от удушья. В то мгновение я трижды проклял свою гордыню и всезнайство, когда не слушал рекомендаций и советы иностранных инженеров, призадумавшись над тем, как выбираться из этого положения. Помог мне, разумеется, старый друг Иррек, который интеллигентно прокомментировал мое поведение, но этот комментарий носил далеко не интеллигентный характер:

— Вы че, братаны, самоубийством решили заняться? Хорошо, что я не перекрывал подачу кислорода в эти пилотские коконы, а то вы уже были бы сейчас такими синенькими и с высунутыми изо рта языками. И что тогда мне нужно было бы с вами делать, Я летать люблю, хочу, но сам не могу. Вынужден полагаться на вас пилотов, но кто знал, что именно у вас такие дурные головы и вы захотите жизнь покончить самоубийством? Хочу признаться, что я не умею оживлять человеческие трупы, даже если они принадлежат моим лучшим друзьям. Это мне не под силу, я вам ведь не господь и меня не учили этому. — С этой дурацкой шуткой ИРа, кокон высвободил меня из своих смертельных объятий, предоставив возможность и время ознакомиться с техническим оборудованием пилотской кабины.

Следует признать, что авиаинженеры хорошо поработали над интерьером кабины пилота — как таковая отсутствовала панель приборов управления истребителем, не торчала палка штурвала из пола, не было педалей и рычагов управления двигательной установкой. Сегодня пилотская кабина представляла собой просторное помещение с пилотским креслом-лежанкой, которое превращалось кокон, которое с головой укрывало пилота, выводило на сетчатку глаз показания приборов, сканеров, сенсоров. Пилотировать машину стало возможным движением или имитацией этих движений головы, плеч, рук и ног, которые кокон принимал и трансформировал их в соответствующие сигналы системы пилотирования истребителем. Пилотский кокон также выполнял функции бронежилета и компенсатора гравитационных перегрузок, чтобы пилот всегда был в состоянии принимать решения и выполнить их. В этом коконе пилот мог летать подобно неуправляемой ракеты с большой скоростью и громадным ускорением свободного падения в несколько десятков "g". А в том случае, если он, по какой либо причине, скажем, ранения, потерял сознание, то кокон мог определить состояние пилота и вколоть ему те лекарства, которые позволили бы пилоту прийти в сознание и довести машины до пункта вылета. Только тут я обратил внимание на ярко-красный контур шлем, который находился в специальных зажимах справа от меня.

Это устройство было привычным, в свое время я немало поработал над усовершенствованием контур шлема, поэтому неплохо знал его возможности. Но в этот момент в голову влез ИР Иррек и менторским голосом сообщил, что контур шлемы пережиток прошлого и используется, как запасной вариант пилотирования данного истребителя. Я поинтересовался у Белояра, что нам делать с Ирреком, который слишком много знает. Белояр помолчал, а затем посоветовал, а ты пошли его на... . Что я немедленно и проделал, но Иррек не пошел и даже не обиделся, так как в этот момент читал мне лекцию о возможностях кокона. А я, дурак, хотел вернуть иностранных специалистов, да у нас свои собственные специалисты в этой области появились!

С горя и нежелания и дальше выслушивать профессионального зануду, я утонул в пилотском коконе и закрыл глаза. Внутри меня развернулась панорама виртуальной панели приборов управления истребителем Х76.

???

Опаловые глаза очень интересовалась, как я с Белояром осваиваю новые истребители, поэтому она не раз вместе с нами отправлялась на аэродром и, устроившись в кресле-лежанке капитана Т.Т. Трезорова, вместе со мной выслушивала вводный курс лекций профессора Иррека. Это мы с Белояром решили при опаловых глазах так называть ИРа Х76, как-то неудобно при такой красивой женщине называть Иррека ИРом, поэтому и повысили его до профессора. А она, до чего уж эти жены хитры и умны, сумела найти общий язык с Ирреком и после занятий часто перешептывалась с ним наедине, то есть, выставив меня из истребителя. К слову сказать, Иррек, при виде опаловых глаз, тут же забывал о своей офицерах слушателях и превращался в любезного кавалера жены, готового исполнять любой ее каприз. Но опаловые глаза не обращала внимания на его любезности и комплименты. Она была серьезной и деловой женщиной-полковником и супругой одновременно, не умела капризничать, а с серьезным лицом выслушивала вводный курс, правда, иногда, прерывая лектора репликами. А однажды не выдержала и прочитала нам короткую лекцию о том, как подобает вести в той или иной ситуации при случайной встрече с инопланетянами.

Постепенно Х76 стал центром внимания всей нашей семьи. На их стоянку стал приходить и Генерал, который появлялся именно тогда, когда там находилась опаловые глаза. Даже я замечал, с какой чуткостью и тактом к моей супруге относился наш командир. Он давно забыл о шпиономании и о страхах прошлого, при виде ее Генерал расцветал улыбками и превращался в другого человека, в нечто подобие интеллигента с очками, но с металлом и командирскими нотками в голосе. Опаловые глаза с чуткостью опытной, зрелой и много повидавшей в своей жизни женщины воспринимала Генерала, говорила, что ему нужно жениться и завести собственных детей, а не увлекаться этими балбесами, кивая головой в мою с Белояром сторону. Хотел бы признаться, в разговорах со мной опаловые глаза редко когда была такой вежливой и внимательной, разговаривала со мной, как полковник обычно общается с майором, иногда нормально и чуть-чуть с лаской, но чаще с междометиями.

Капитан Т.Т. Трезоров неоднозначно воспринял нашу новую любовь эти новые истребители, первым делом он описал полозья шасси истребителей Белояра, вызвав возмущенную тираду со стороны Иррека. Наш инструктор по летной подготовке в голос завопил о посрамленной чести, о дрянном псе, который своим недостойным поведением оскверняет все и вся на белом свете. Одно только вмешательство опаловых глаз помогла приостановить этот поток слов распалившегося ИРа, которая мило улыбнувшись поставила Иррека на место и, каким-то образом, утихомирила его. А капитана Т.Т. Трезорова строго наказали за попытку испортить государственную собственность, маленькая женская ручка свирепо потянула за ушко эту странную собаченцию.

Правда, со стороны мне показалось, что это наказание больше напоминало ласку, но, может быть, я был не прав, кто в этих женщинах разберется?! А капитан Т.Т. Трезоров поступил, как последний гад-друг, лег спиной на землю, и свое жирное пузо подставляет под эту ручку. Все-таки его надо было бы отселить, вот теперь и приходится цацкаться с ним!

???

В любом случае, когда Иррек завершил чтение своего нудного курса, он уложился в три дня, а дай ему волю, и за неделю бы не прочитал бы, мы с Белояром подняли свои Х76 в воздух! Взлет происходил неторопливо и плавно. Оторвавшись от бетона, нашим истребителям не требовалось разбегаться перед взлетом, мы повисели несколько секунд на высоте в десять метров над землей, поболтали машины из стороны в сторону, чтобы быстрее освоиться с ними и проверить, как они реагируют на импульсы нашего головного мозга, и на второй космической скорости рванули в небо. Коконы только покрепче обхватили наши тела, чтобы компенсировать высокие перегрузки.