На какое-то время в маленькой комнатке повисла тишина. Наезднику нечего было возразить — слова юноши попали в самую точку. Жизнь его не щадила, но правды ради, Изумрудный никогда не знал чувство голода — на кусок хлеба и миску похлебки, он всегда мог рассчитывать.

Атек молчал, испугавшись своей дерзости: накричать на императорского наездника, было выше всех его понятий о дозволенности.

— Не смотря на молодость, твои суждения мудры, — прервал затянувшуюся паузу Изумрудный. — Слушая тебя, я понял — ты недоволен своей жизнью.

— А кому она такая понравится, — горько усмехнулся Атек.

— Я знаю мудрецов, которые меняли роскошь столицы на лачуги.

— Не понимаю, зачем им это понадобилось? — удивился Атек.

— Они считают, что тишина и скромность бытия помогут им обрести настоящую мудрость, — пояснил наездник.

— Глупость это, а не мудрость, — буркнул Атек.

— Мы отвлеклись, а я хотел тебя спросить вот о чем: если тебя не устраивает твоя жизнь, как ты собираешься жить дальше? — перевел разговор Изумрудный в нужное ему русло.

— По весне продам лачугу и отправлюсь искать удачу, — поведал о своих планах Атек.

— Куда?

— Да куда ноги понесут, туда и пойду, — беспечно махнув рукой, ответил юноша.

— Глупец! Округа просто кишит охотниками за живым товаром. Поверь, первая встреча с ними станет твоим последним днем свободы. Молодой здоровый, с крепкими зубами — ты просто подарок для них. Я не исключаю, что не пройдет и пол дня, как твой лоб будет украшать клеймо раба.

— Я — гражданин империи! Кто посмеет клеймить свободного человека!? Господин, Вы служите императору и должны знать — государь запрещает обращать в рабство своих поданных, — возразил Атек.

— Но закон не запрещает возить рабов из других стран, — заметил наездник.

— Ну и что? — не понял юноша.

— А то..., если на твоём лбу будет стоять клеймо султаната, никто не станет выяснять, где его тебе поставили: в овраге возле дорожного тракта или в Гаргонаре, — пояснил наездник.

— Даже если мне поставят клеймо, я не сдамся, и злодеям не избежать подвалов "бездушных"! — не унимался Атек.

— Ты юн и от этого глуп, — рассмеялся наездник. — Кнут в руках надсмотрщика вместе с кандалами быстро приучают людей держать язык за зубами и знать свое место. Даже при хорошем раскладе, как много шансов попасть на глаза "бездушному"? Их орден слишком мал, а дел у них много.

— Есть ещё стража, егеря, "приносящие тишину", на худой конец, — привел последний аргумент в свою сторону Атек.

— Сильно защитила тебя деревенская стража? — спросил Изумрудный.

— Но городская, она...

— Она ещё продажней и жадней. Некоторые из стражников стоят на содержании у воровского братства, да и "орден клинков" не скупится, — прервал Атека наездник.

— Неужели всё так плохо, и нет никакого выхода? — упал духом юноша.

— Почему? Есть. Например, можно дождаться караван и напроситься в попутчики. Если есть деньги — это сделать легко, трудней — наняться в работники. Ещё можно объединиться с таким же, как ты, но тоже рискованно, — поделился своими соображениями Изумрудный.

В хижине опять наступило молчание. Атек сидел, уставившись в одну точку, его плечи опустились, взгляд был полон отчаянья. Он долго рассматривал полуразвалившуюся корзину, стоявшую в углу, среди пыли и тряпок. Затем юноша медленно перевел взгляд на посудную полку, где стояли несколько горшков с отбитыми краями и покрытая трещинами миска. Последнее, на чем остановил свой взор Атек — окно, затянутое бычьим пузырем, темное от пыли и копоти. От созерцания собственного хозяйства Атеку стало настолько тоскливо, что не хотелось жить. Поддавшись порыву, юноша упал на колени перед наездником.

— Господин, умоляю Вас, возьмите меня с собой! Я смышленый, и пригожусь Вам! Я буду хорошим слугой, я знаю лекарственные травы, и ещё я выносливый! — тараторил без умолку Атек.

— Да погоди, ты. Куда я тебя возьму? Мне впору самому тебе в ноги падать, чтобы не выгнал, — опешил от такого напора наездник.

— Живите сколько хотите, только возьмите меня с собой, когда поправитесь! — вновь запричитал юноша.

Прежде, чем ответить, мужчина задумался.

— Я даже не знаю, как тебя зовут? — спустя минуту, произнес он.

— Атек, господин, меня зовут Атек, — тут же ответил юноша.

— Атек, честно признаюсь, эта мысль приходила ко мне в голову, — наездник сделал небольшую паузу прежде, чем продолжить, — но затем я отказался от неё.

— Но почему, господин, почему? — чуть не расплакался юноша.

— Слишком опасно, даже опасней, если бы ты отправился в путешествие один, — пояснил мужчина.

— Ваши враги так сильны?

— Да, сильны и безжалостны.

— Тогда у Вас нет другого выхода, как взять меня с собой, — торжественно заявил Атек.

— Нет, я же сказал, что это опасно. Мне не хочется всю жизнь мучится оттого, что я стал виновником твоей гибели, — резко ответил наездник.

— Тогда Вы всё равно будете виновны в моей смерти.

— Это почему?

— Вы сами сказали, что ваши враги могущественны...

— Я сказал — сильны.

— Если Вы скрываетесь от местных властей, значит, они ещё и могущественны... Согласитесь, — настаивал Атек.

— Согласен.

— Так вот, рано или поздно они узнают, что я помог Вам. Думаете, они пощадят меня после этого?

— Сомневаюсь, — нехотя согласился наездник.

— Теперь, господин, Вы возьмете меня с собой?

— Да, — тяжело вздохнул Изумрудный.

— Господин, Вы не пожалеете, поверьте мне, не пожалеете! — Атек вскочил с постели, его глаза светились радостью.

— Знал бы ты, что нас ждет впереди, так не веселился, — мрачно буркнул наездник.

— Когда мы тронемся в путь? — спросил Атек, переминаясь с ноги на ногу, не в силах сдержать эмоций, бурлящие у него внутри.

— Дней через пять-семь. Не мешает подготовиться, надо запостись провизией, одеждой. Путь неблизкий. Твой уход тоже не мешало бы обдумать, чтобы не вызвать подозрения у селян, — остудил юношу наездник.

— Пять дней..., — разочаровано протянул Атек.

Ему не терпелось отправиться в путь прямо сейчас, но затем улыбнулся, от пришедшей в голову мысли.

— Может быть, это и к лучшему, успею продать дом. Правда, придется отдавать за полцены.

— Продавать нельзя, — возразил наездник.

— Почему?

— Наши враги могут догадаться, что ты ушел вместе со мной, — пояснил Изумрудный.

— А как же деньги? На что будем покупать еду?

— Возьми.

Наездник достал из кармашка на поясе золотые знаки наездника, которые накануне ему отдал Атек, и протянул их юноше.

— Отнеси их в город и продай. Вырученных денег должно хватить на первое время. Сможешь это сделать?

— Я постараюсь.

— Когда пойдешь?

— Вечером, когда стемнеет, как раз к следующему утру буду в городе, — немного подумав, ответил юноша.

— Сюда кто-нибудь может прийти?

— Ну, если только Зарек, мой друг, и то, — Атек пожал плечами, — путина началась, а у его отца две лодки. Рук не хватает. Думаю, он не отпустит Зарека.

— Это хорошо, но я на всякий случай в сарай переберусь.

— Не стоит, господин, у меня в углу лаз есть. Если что, им воспользуетесь.

Атек встал и направился в дальний угол хижины; он поднял стоящую там корзину, показывая потайной ход.

— Тропинку хорошо видно из окна. Если появится чужой — успеете выползти. С другой стороны — густой кустарник, так что никто вас не увидит.

— А зачем он тебе? — спросил Изумрудный, рассматривая лаз.

— Бывает, никого не хочу видеть, вот и прячусь, — уклончиво ответил юноша.

Пока наездник примеривался к лазу, решая, пролезет он в него или нет, Атек подошел к столу, на котором лежали отлитые из золота маленькие драконы — отличительные знаки императорских наездников.

— Господин, если меня поймают с этими знаками, то повесят! Никто не поверит, что Вы их сами дали. Да и Вы говорили, чтобы я никому о Вас не рассказывал, — вдруг произнес Атек.

— Я тебя предупреждал: связываясь со мной, ты подвергаешь себя риску. Отнесись к этому, как к первому испытанию. Но ты можешь отказаться. Считай тогда, уговора о нашем путешествии не было, — подытожил Изумрудный.

— Нет, я не отказываюсь и вечером отправлюсь в путь, — быстро заговорил Атек, боясь, как бы наездник действительно не передумал взять его с собой.

— Хорошо, я рад, что ты со мной. В городе есть человек, к которому мне посоветовали обратиться, если возникнет подобная ситуация. Найдешь в нижнем городе лавку кривого Нтуки, он — скупщик краденого. Отдай золото, не торгуясь, и не забудь поблагодарить щедрого господина. Пообещай на следующей неделе принести ещё больше золота, — стал давать наставления Изумрудный.

— Но зачем, господин, у нас нет больше золота? — возразил Атек, не понимая, к чему клонит наездник.

— Затем, чтобы тебя прямо в лавке не прирезали, — раздраженно сказал наездник, но, взглянув в наивные глаза Атека, добавил. — Если ты будешь выдавать себя за деревенского дурачка, то они отпустят тебя, хоть и обдерут.

— Но Вы же сказали, что это ваш человек?

— Нет, я сказал, что мне посоветовали обратиться к нему, а это совсем другое. Просто, будь осторожен с людьми такого сорта.

— Может, тогда продать золото другим? — предложил Атек.

— Другие — ещё хуже.

Наездник отрицательно мотнул головой.

— Сумма при тебе будет небольшая...

— Почему небольшая! — удивленно воскликнул юноша, — Да я за всю жизнь столько золота не видел.

— Это для тебя, живущего в нищете, много золота. Для города, — Изумрудный показал на знаки, они — песчинки, а для Нтуки — крохи. Не перебивай меня больше. На чём я остановился?

— Что у меня денег будет мало, — буркнул насупившийся Атек.

— Да, думаю, за тобой следить не будут... Но, выйдя из лавки, все-таки проверь, чтобы за тобой никто не шёл. Увидишь подозрительных людей, иди на рынок — там в эту пору народа много, будет легче потеряться в толпе. Из города уходи утром. Есть у кого остановиться?

— Нет, — мотнул головой в ответ юноша.

— Тогда забейся к какую-нибудь щель, желательно поближе к страже... Хотя им тоже на глаза старайся не попадаться. Изумрудный скривился и осторожно дотронулся до бока. Рана давала о себе знать.

— Ты все понял?

— Да.

— Ну, тогда отдыхаем, — опрокидываясь на спину, прошептал наездник и тут же уснул.

ГЛАВА 4

— Днак, есть вести от Изумрудного? — спросил император у капитана императорских наездников.

— Нет, мой государь, — с легким поклоном ответил Днак.

— Сколько прошло времени, как мы его послали?

— Два месяца, государь.

Император ударил кулаком по массивному столу, выплёскивая всю свою злость.

— Изумрудный был последним из наездников, которого мы могли послать в Лого!

— Государь, у меня есть ещё несколько человек, которых могут...

— О чем ты говоришь, Днак! — прервал капитана император. — У нас столько дыр, что не можем отозвать ни одного наездника. Иначе все рухнет. Удивляюсь, как мы вообще удерживаем власть в империи. Тем более, капитан, у тебя остались одни молодые, можно сказать мальчишки. Им бы ещё лет пять, чтобы они вошли в силу.

Император хотел ещё что-то добавить, но его прервал стук в дверь. Правитель взглянул на капитана и легким кивком указал на дверь. Днак поднялся со своего кресла и, подойдя к двери, сделал несколько пасов в воздухе, активируя заклинание. Дверь из сакорского дуба помутнела, а через секунду и вовсе стала прозрачной.

— Кто? — спросил император.

— Архимаг Ессее, — ответил капитан и посмотрел на правителя.

Император произнес краткое заклинание — дверь отварилась. В кабинет, находившийся в западной башне императорского дворца, вошел широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Главный маг империи совсем не был похож на распространенный образ чародея, который бытовал в народе. Архимаг был крупным мужчиной, и скорее его можно было принять за воина, чем за волшебника. Ессее носил короткую куртку из толстой кожи буйвола и широкие шаровары, которые так любили одевать мореходы. А вот длинная мантия и балахон его собратьев ему явно была не по вкусу. Единственное, что выдавало в нем чародея, — посох, покрытый золотыми рунами — символ верховного мага, источник его силы.

Архимаг на миг задержался возле капитана наездников, и, взглянув на него исподлобья, пошел дальше.

— Император.

Остановившись в пяти шагах от стола, за которым сидел император, чародей склонил голову.

— Ессее, мы не на приеме. Так что оставим условности, — махнул рукой император. — Что тебя заставило в такой час проделать путешествие через весь город?

— Государь, наши сторожевые маги засекли отголоски магического поединка. Судя по силе волны, битва была примерно три-четыре недели назад, — маг сделал паузу, затем мельком взглянув на капитана наездников, продолжил. — Один из вступивших в схватку — наездник. Мы уловили отголоски его магии. Второй участник нам не знаком, по крайней мере, ни один орден, находящийся в империи, не использует магию такого рода.

Днак резко повернул голову в сторону архимага, когда услышал о наезднике.

— Вы уверены, что это был наездник? — переспросил капитан.

— Да, магию драконов ни с чем нельзя перепутать, — уверенно подтвердил маг.

— Что ещё можете добавить? — спросил император, взглянув из-под черных, как уголь, бровей.

— Мне тяжело об этом говорить, но стражи высшей сферы почувствовали сильный всплеск первородной энергии, — архимаг вновь бросил быстрый взгляд на капитана наездников.

Тот стоял с каменным лицом, и только синяя жилка, пульсирующая на виске, выдавала, каких сил стоило эта выдержка главному наезднику империи. — Боюсь, что наездник проиграл эту битву, и дракон мертв.

— Что с наездником? — голос императора стал глухим, словно ему тяжело было говорить.

— Неизвестно, государь, слишком далеко произошла битва.

— И всё же, мне хотелось бы знать, где произошло сражение, — с нажимом произнес император.

— Государь, чтобы уточнить мне нужно два часа..., — Ессее скосил глаза в сторону капитана наездников, кашлянул в кулак, а затем закончил фразу, — и кровь дракона.

— Кровь дракона! Тебе нужна кровь дракона! — сквозь зубы прошипел Днак. — А не хочешь ли ты. вместо крови дракона получить поцелуй дракона?

На кончиках пальцев капитана наездников пробежали несколько зеленых искр.

— Прекрати, Днак! — одернул его император. — Всё равно у тебя здесь ничего не получится.

— Извините меня, сир, — отступил Днак, не сводя свирепого взгляда с архимага.

— Теперь, вы, Ессее, объяснитесь. Вы знаете, что кровь дракона — император указал на камень, который в золотой оправе висел на груди капитана, — принадлежит только ордену наездников. Никто, в том числе и император, не вправе прикасаться к нему.

— Извините меня, государь, я неточно выразился. Для проведения поискового заклинания нужно присутствие камня. В чьих руках он будет находиться — не столь важно.

— Хорошо..., — протяжно произнес император, потирая подбородок, — Место для заклинания имеет значения?