— Опять эта въедливость! Ну, вот какая разница с твоим-то аппетитом? — покачала головой оборотень. — Говорю же 'по-речному', по-миссисипски. Падайте!
Гостьи расселись — Блоод, понимающая, что будущий разговор ее касается мало, опустилась между мужчин. Хозяйки 'Двух Лап' заняли место рядом с оборотнихой.
Супчик оказался весьма недурен. Трактовать приписываемое авторство рецепта следовало осторожно: среди своих друзей Лоуд от вранья отдыхала, но шуточки у нее случались столь многослойными, что лучше не особо вникать. Гек Финн или кто другой придумал, но вкусно.
— Так что там у вас зачесалось? — перешла к делу оборотень, вытирая коркой лепешки опустошенную миску.
— Тебя вербуем, — прямолинейно сказала Катрин. Выделенная на двоих с Фло миска уже опустела, а переходить к сути дела следовало сразу и конкретно.
— Понятно, что меня, не Блекх же вам понадобился, — Лоуд указала на встрепенувшегося пса. — Кобелей у вас и так хватает, а я единственная. Что? Где? Когда? И сколько?
— Петроград, 1917-й. Октябрь по старому стилю. Кто-то влез в революцию и события рискуют поменять курс. Изыскиваем виновников, сдаем компетентным органам.
— Органам на органы, гм... — оборотень почесала ушное отверстие черенком ложки и решительно сказала: — Не пойду! Звиняйте, любы друзи. Во-первых, я там уже была. Во-вторых, это воистину замечательные, интересные дни. Но печальные! Только подумать: такой великолепный шухер, а через какие-то семьдесят лет — полный пшик и импотенция. Как вспомню, так у меня наступает меланхолия и отсутствие аппетита. Этак и до проблем с пищеварением недалеко. Это, кстати, от проклятых галет. Да и главное — погода там отвратительная! Ужасен Петербург в осеннюю пору. Особенно, когда октябрь вообще ноябрь. Меня эта двойственность месяце-наименования всегда возмущала.
— Меня тоже, — призналась Катрин. — И насчет погоды совершенно согласна. 'Шухер' я чуть иначе оцениваю, но не суть важно. Тревожит и смущает иное. Слушай, ты ведь когда там изучала революцию и шлялась по митингам, в суть не вмешивалась?
— Катя, это странный вопрос, — кратко отметила оборотень.
— Давай без обид. Это не странный вопрос, а риторический. Я знаю что ты всерьез обещанное всерьез выполняешь. Я с другой точки зрения. Ведь имелись мысли и идеи, как 'улучшить и углубить'? Не могли ведь не иметься.
— Что ж я совсем безмозглое?! Конечно, имелись мыслишки и очень даже продуктивные. Но я воздержалась.
— Вот и я воздержалась. Я, конечно, не такой знаток революционного движения, но в свое время имелось желание пойти и вмешаться на ключевом этапе. Прихватить с собой ящик патронов и скорректировать процесс.
— Что ты мне про свою контрреволюционную реакционную сущность толкуешь? — пробурчала оборотень. — А то я не в курсе. Ты с войны вернулась, можно понять. Я поразмыслила и отчасти даже поддерживаю. Конечно, по состоянию хрупкого организма я от фронтов держусь подальше, но пакостное это дело, кто спорит.
Катрин кивнула — оборотень не выносила артиллерий и вообще близкой стрельбы — учитывая тонкий слух коки-тэнов и иные обстоятельства, вполне можно понять.
— Так вот, товарищ Лоуд. Мы с тобой, имея основания и вполне благородные, пусть и противоположные, побуждения, от вмешательства воздержались. А кто-то влез грязными ногами и давай крушить. Убиты Калинин и Каменев...
— Гм, вот же какие шмондюки вредят. Ладно Каменев, я с ним не знакома. Но дедушку Калинина жалко. Он мне как-то орден хотел вручить. Я, конечно, отказалась, но все равно было приятно. А с чего эти, вмешалистые злодеи, вообще туда встряли? С какими корыстными целями?
— Да демоны их знают. В смысле, как раз это и нужно расследовать. Но я тебе сейчас на иное намекаю. Мы уславливались, что не вмешиваемся. Но сейчас как раз нужно вмешаться. Пусть и сдержанно, ограниченно.
— Она мне намекает?! Растолковывай, разжевывай глупому оборотню, — немедля принялась иронизировать многоопытная шпионка. — Обстановка в общих чертах ясна. Но чертт, как известно, притих в деталях. Кстати, а что с гонораром?
— ФСПП оплатит как обычно, плюс зимние командировочные. Глорская гильдия здесь не причем, не их направление.
— В Глоре откровенное жмотье засело, я с ними еще поскандалю, дождутся. Прямо даже не знаю. Дело вроде хорошее, нужное, опять же вы пришли и слезно просите. Но ведь этак, сходу, напрыгом... Мы же с тобой уже не девчушки, этак стрекозками в лампу на огонек лететь.
— Угу, не девочки. Но импровизации тебе всегда удавались.
— Импровизации... Тут Великая Октябрьская Социалистическая Революция! Без всякого преувеличения — событие космического масштаба. Заметь — я без шуток и иронии. Как-то боязно браться, да еще и второпях. Я ведь когда-то конспект набрасывала. Чисто для игры ума. Укс, ты ту красненькую тетрадь помнишь? Куда ее засунули?
— Нет ее. Должно быть, тогда у Скара сгорела, — отозвался вроде бы не слушавший, а шептавшийся с Блоод, соратник оборотнихи.
— Что это вы мою документацию утериваете?! Спасать нужно было!
— Так вас, маманя, и спасали, — напомнил младший член семейства.
— Неужели я не помню?! Правильно, меня, а потом документы. Там же уникальные мысли были! Тьфу, знала же, что могут пригодиться. Еще у меня тогда пресс-папье сгинуло. Екатерининское, очень хорошее, — принялась припоминать Лоуд.
— Не отвлекайтесь, маманя, — попросил мальчик.
— Да что тут отвлекаться, теперь вот придется идти. Дело принципа! Потом зайду в Зимний, пресс-папье подберу, — приняла обоснованный план действий решительная оборотень.
— Ради такого случая позволительно и что-то антикварное присмотреть. Только весь Эрмитаж утаскивать не нужно, — попросила Катрин.
— Куда его весь ваш Эрмитаж, у нас университетский музей не резиновый. Вот каникулы придется продлять, хотя у нас график занятий плавучий, но все равно нехорошо, — озаботилась профессор.
— Это ненадолго. Пять-шесть дней, — заверила Катрин.
— 'Пять-шесть', как же. Ходили мы уж с тобой, знаем. Месяц, не меньше.
— Нет, там что-то с Общим временем намутили. В цейтноте работаем.
— Ишь ты, какие хитроумные шмондюки, — удивилась ушлая прыгунья по мирам. — Даже интересно. Ничего, разберемся.
— Спасибо, — подала голос Флоранс. — Пожалуйста, присмотрите там друг за другом.
— Не сомневайся, вернется твоя Светлоледя в целости и сохранности, — заверила Лоуд. — Хотя ее пристойного поведения я не гарантирую. С ее-то пылким темпераментом...
— Если нужно будет, все что угодно, любые постели. Но с учетом аутентичных зараз, — жалобно напомнила Флоранс. — Слушайте, я пойду, наверное.
— Идите-идите, а то ваша младшенькая и досюда доорется, — ухмыльнулась оборотень. — И в кого такая горластая, даже непонятно, да? Малый, ты что сидишь как обезьян на скале в прилив? Передай ребенку грушу, не жадничай.
Катрин отошла с подругой в сторону.
— Удачи! — прошептала Фло, с трудом удерживая три огромных дареные груши. — Если что, вызывайте нас сразу. И поосторожнее, очень прошу.
— Дело политическое, без смертоубийств.
Фло только вздохнула.
Они поцеловались, Катрин с осуждением глянула на груши:
— Похоже, обормот уже практически наш родственник. А ведь я про свадьбу ничего не слышала. И вообще я категорически против. Шпана он откровенная.
— Боюсь, тут слово Леди не решающее. Остается соблюсти приличия. В сущности, он не такой плохой парень. И упорный.
Фло и Блоод исчезли, а революционные шпионки спустились на пляж.
— Я тут подумала: чой-то, ты, Светлоледя, меня вечно в противоречивые коллизии втравливаешь, — провозгласила оборотень, сбрасывая просторный тельник. — То не делай вам революцию, то делай — вот как вас, людей, поймешь?!
— Строго говоря, делать нам ничего не нужно — нужно проследить, чтобы другие не наделали.
— Что ж, следить я когда-то умела, хотя вся эта педагогическая возня в универе порядком притупляет интеллектуальные способности.
— Не прибедняйся. Способности у тебя столь необъятны, что...
— Тоже верно. Но так и подмывает взять хворостину и упростить образовательный процесс. Кстати, что это на тебе за труселя? Манька подогнала?
— Ныряй уж, — посоветовала Катрин. — Это из наших личных запасов, пока без сомнительных модных даров Мариэтты обходимся.
Лоуд — истинная дочь моря — нырнула и исчезла, гостья неспешно доплыла до отмели и обратно. Волны были теплыми, ласковыми — славные края, безлюдные.
Потом сидели на песке и пытались продумать хоть какой-то план.
— Что-то не идет, — признала Лоуд. — Наверное, это от того что нам этих самых... вводных не хватает. Может там уже всех наших постреляли и революцию надоть с самого начала разворачивать.
— 'Наших'... Ты эти крены прекращай. Мы за историческое равновесие, а не туповатые подыгрывающие кому-то полубогини с куцыми послезнаниями.
— Да, знаний маловато, — согласилась оборотень. — Я ведь больше на личности внимания обращала, любовалась интеллектуально-революционной игрой ума. На город не очень смотрела. Ну, каналы там любопытные, мосты, кавалерист на изваянии. О, столб еще этакий, примечательный.
— Но Смольный помнишь? Я там и не была ни разу.
— Еще бы я Смольный не помнила?! Очень интересное место. Только кабинеты путано расставлены и часовые привязчивые. Но что там по округе, подходы и где буфет — помнится смутно. Хотя у меня карта Питера есть! Точно! Ее наш Гру почитывал.
— Хм, он карту Петрограда читал?
— Там не только карта, а всякие инструкции, загадочки и прочее. Довольно интересно, я прихвачу.
— Хоть что-то. Я тоже успела в компьютере план глянуть и последовательность событий, — Катрин ссыпала с ладони сухой пляжный песок. — В общем, осмотримся, вникнем, войны там все-таки нет. А для начала пройдемся по верхам и попробуем подправить обстановку на раннем этапе. Упредить, так сказать.
— Что-то я сомневаюсь. Ты задолго хочешь вмешаться, а ведь вектор истории заведомо выпрямится, сама все время о том талдычишь. Да и личностей наподбирала каких-то неинтересных, они непойми каким боком к революции.
— Зато их узнать легко, я их даже по учебнику помню. В любом случае раз ситуация уже не классическая, наведем противнику помехи. Хотя этот самый противник у нас, похоже, придурошный.
— Хитроумно маскируется? — предположила оборотень. — Вот мы с виду тоже не из гениальных, а как до дела дойдет, ого! Отловим шмондюков — хворостиной не отделаются!
________________________________________
[1]ОВР — общее время, равно-действительное для соединяющихся версий миров.
[2]'В Кейптаунском порту' слова П. Гандельмана
[3]Пардон, огромная сноска! Увы, здесь придется оторваться от лицезрения удивительного трудолюбивого дарка и выслушать авторское пояснение. Иначе все окончательно запутается, а история и так выходит трудноуваримой.
Достойную даму племени коки-тэно зовут Лоуд. Существо она крайне незаурядное, все из себя противоречивое, с богатой жизненной историей, полной преступлений, наказаний, подвигов, ошибок трудных, открытий, закрытий и иных деяний, присущих истинной героини. Многие черты ее непростой биографии чудовищно перевраны злопыхателями, а кое о чем нам лучше вообще не знать.
По техническим причинам первые истории, где освещается появление нашей замечательной оборотнихи, недоступны читателю. Но можно быть уверенным — коки-тэно по имени Лоуд сыграла заметную роль в истории и политике Эльдорадо. (Возможно, в формировании экологии и геологии без нее тоже не обошлось, но тут твердой уверенности нет).
Что известно достоверно:
Впервые мы застаем Лоуд при весьма тяжелых жизненных обстоятельствах и в черезвычайно скверном настроении, близком к депрессии. Истребив виноватых и прочих, свергнув парочку царей, спалив побережье и преодолев личные пагубные пристрастия, достойный оборотень и ее соратники встретились с людьми Медвежьей Долины.
После определенных недоразумений и совместного кровопролития Лоуд согласилась поучаствовать в одной любопытной авантюре. Исключительно из любознательности и иных гуманистических соображений наша оборотень отправляется в иной мир и наводит там порядок.
Научившись шнырять между мирами и временами, Лоуд неустанно развивает свои способности. Дав слово не вмешиваться в естественный ход истории и вообще не хулиганить, честнейшая оборотень соблюдает договор. Не то что бы из уважения к мелким формальностям, но хорошо зная и уважая нрав Леди Медвежьей Долины. Как ни странно, дамы дружат.
В описываемый период Лоуд числится на официальной шпионской работе, выполняет особо важные разовые поручения Глорского союза, ФСПП, Дипломатического межмирового корпуса и иных малоизвестных, но серьезных организаций.
В силу особенностей организма, мировоззрения и образа жизни, Лоуд не интересует личное обогащение, алкоголь, секс и прочие человеческие прибабахи. Но поскольку пороки должны быть, то они есть. Врожденную тягу к сбору памяток-сувениров, можно и не считать. Важнее то, что Лоуд увлеклась сравнительной политологией. Случайно познакомившись с Карлом Марксом, наша оборотень встала на платформу интуитивного марксизма с нечеловеческим лицом.
Развитые (скорее, переразвитые) прыжковые способности позволяют Лоуд проводить уик-энды и иные свободные дни-часы в визитах к известным историческим личностям. Спартак, Колумб, Робеспьер и Разин, Кастро и Кропоткин — оборотень знает всех лично. Она давала советы Нестору Ивановичу, благодарный Ильич подарил ей чайник, она учила подсекать сазанов товарища Брежнева, участвовала в эвакуации республиканской Барселоны, снабжала мазью от ревматизма княжну Тараканову...
Увы, жизненный опыт, тщательные сравнения реалий прошлого и будущего, привели Лоуд к мысли о неактуальности и невозможности воплощения теории марксизма в практику в ближайшие несколько эпох. Нет, в силу островного пролетарского происхождения и сочувствия к угнетенным всех времен, миров и океанов, Лоуд осталась на позициях вольного анархо-революционера общемарксистского уклона, но что поделать, если гомо сапиенсы в силу личной несознательности и общего духовного несовершенства еще не готовы к прогрессивному прыжку в развитии общества? Революций сделано много, но результат-то... Не дано пока человекам шагнуть разом через высокие ступеньки эволюционного развития.
Отвлекшись от анализа развития межмирового революционного движения, наша оборотень сосредоточилась на совершенствовании системы образования на родном острове. Первый Островной университет архипелага Лагуны — целиком и полностью ее детище. Ну, это еще не совсем университет, и с МГУ он будет сравним очень нескоро, но на данный момент профессор Лоуд единолично возглавляет столь прогрессивное и многообещающее учебное заведение. Если учесть, что ранее юные коки-тэно учились читать и писать, уже резвясь среди людей, на бегу, — огромнейший шаг вперед.
В общем, личностью наша Лоуд — незаурядная, и ножом и интуитивно-марксисткой теорией, владеющая одинаково виртуозно. А если кто рискнет вспомнить о легкой склонности к клептомании и определенному цинизму нашей героини, так смело ответим — идеальных оборотней в природе не бывает!
