Печка то молчала, "как пленный индеец племени сиу", то "фыркала, как кит на нересте", то дымила, будто вулкан с Камчатки. И ни в какую не желала сотрудничать, пока ее не пнули как следует. Только тогда из трубы выпала какая-то дохлая тушка и покатилась по полу, засыпая доски сажей.
— И тяга наладилась...
— И огонечки зажглись, — тут же вставила мелочь. — Только она не дохлая была... просто неживая.
Не дохлая, но неживая. Ну замечательно. Теперь еще и мелкая с левой резьбой.
— А скоро и вы пришли, — вздохнула старушка. — Мы как раз запасы нашли в сенях — мясо вяленое, зелень сушеная, лепешки. Видно, хозяин избушки для гостей оставил. Ты ешь-ешь. Здорово вы нас с Яночкой напугали, когда ввалились. Замерзшие, синие, ты сразу упал, а Славушка еще нам помогал, расспрашивал. Как узнал, что Яночка сюда через другой аппарат перенеслась, хотел тут же идти искать — еле уговорили подождать до утра. — Он прямо в своем кресле уснул.
— Другой аппарат? — я затаил дыхание... — Нашли?
Дверь предупреждающе заскрипела и приоткрылась, и на пороге забуксовало инвалидное кресло... Хозяин стряхнул снег и захлопнул дверь, отсекая клубы белого морозного пара... и ответил вместо бабки:
— Нет.
Короче, попали здесь мы все. Второй штукофиговины так и не нашли, хотя искали старательно — и я, и Славка с Яной... Видно, она осталась там, не перенеслась, а на нашей то ли батарейки сели, то ли просто сломалась.
И мы застряли здесь. Третий день уже...
Мы уже малость подуспокоились — отревелась Янка, отругался я, отмыла дом бабка. Она такая, как переживает, тут же хватается за тряпку. Мы обмыслили ситуацию, облазили все вокруг... но так и не придумали, как быть дальше.
Набор для выживания хуже не придумаешь: крохотная избушка с минимумом запасов, а в приложении древняя старуха, инвалид в кресле и впридачу шестилетняя мелочь. На всех одни ножницы, три куртки, один плед, одна торбочка с вязанием, одна зажигалка, две расчески, всякая мелочь, которую обычно таскают в сумках и славкины костыли в качестве оружия...
И полная непонятка, что делать...
Особенно в свете пролетающих драконов. Драконов, вы вдумайтесь! Куда нас занесло... Что это вообще за мир, где в небе летают драконы, а в избушке без всякого электричества сами собой загораются и гаснут красивые камушки? Есть тут вообще люди? Есть ли хоть какая-то надежда выбраться? Если б занесло еще кого-то, можно было бы взять его "аппарат". Но пока в окрестностях тихо. И я до сих пор не знаю, что там надо нажимать...
Как я влип во все это, а? Как?!
И Славка этот еще. Немочь бледная, глянуть не на что, на год меня младше, а пацан-пацаном, бритва и та не нужна — а ведет себя, как... мелочь, к примеру, бабку и меня через раз слушается, а этому "ограниченному" в рот смотрит и несется выполнять даже раньше, чем он договорит. Попытался с ним отношения наладить — для пользы дела чего не сделаешь? — а он... нет, морду не воротит, но слушает как-то... будто я ему акции "МММ" предлагаю — те, из девяностых. Морщится, смотрит недоверчиво. Не может забыть, как я ему руку выкрутил, что ли? Так в неадеквате я был, в неадеквате! Можно и забыть, кажется? Нет, злопамятный...
— Ты что делаешь? — ахают над ухом. — Кто ж так стирает?
Я обреченно закрываю глаза. Когда бабка заводится (это редко бывает, но уж когда бывает!) с нотациями, остановить ее не пытается даже Славка. Почему он — не знаю. Почему я? Так бесполезно. Бабка наша даже среди вымирающих уникум. Видал я амерские фильмы про армию, так наша Ирина Архиповна — старшая сестра тем сержантам, которые раскатывают в блин новобранцев. Да куда там новобранцам! Если рядом нет Яны, бабуся может выдать такое, что покраснеют даже танки. Потом, как остынет, может и извиниться... но это потом.
— Я ведь, внучок, дочь полка в войну была... в первую разведку в семь лет сходила, — виновато объясняла она в прошлый раз, после бури из-за пропавшего вязанья. — А разведчики — люди на язык скорые. Ты уж не обижайся.
Да я и не обижаюсь. Я радуюсь, что у нашей разведчицы гранаты под руками нет. Или пулемета. И кой черт меня тогда дернул ей фиговину продать? Столько рядом пенсионерок неохваченных ходило, и правило у меня было в своем гнезде не пакостить... и вот угораздило же!
— Ты меня вообще слушаешь? — несло пенсионерку. — Это какие же мозги надо иметь, чтобы вместе стирать шерстяное и хлопок? Да ты!...
Что? Стирать? Ну да, можете поржать, если охота — крутой чел Макс работает стиральной машиной. А заодно водопроводом и теплостанцией — потому что воду эту надо сначала приволочь, потом нагреть, набрать золы вместо порошка, а потом уж... стоп. Какая шерсть? Я в воду ничего шерстяного не... а тогда что это за клок рядом с Янкиной майкой? Темный...
Пока я припоминал, что такого могло попасть в допотопное корыто, бабка уже страстно призывала меня подумать о том, что новых вещей взять негде, а знаю ли я, что будет с ними после такой стирки?
Ответить я не успел. И к лучшему, наверное. Мое терпение и так быстро подкатывало к точке кипения. Да, я обещал себе пока не нарываться — до выяснения ситуации. Да, только дурак ввязывается в скандал, если это невыгодно... но сколько можно?! Что я им, на елке достался?! И я с размаху плюхнул в корыто недостиранные джинсы, выпрямился, собираясь огрызнуться сразу и за все. И неизвестно, что бы случилось дальше, но в этот момент в нашу жизнь вошло новое лицо. Точнее, не лицо...
Я почувствовал, что под руками что-то зашевелилось — бабка резко замолчала — и в этот момент шерсть, видно, заинтересованная лекцией о своей вредоносности, чихнула и резво полезла из корыта...
От неожиданности мы с бабкой выразились совершенно одинаково. Комок слипшейся шерсти выполз на ручку корыта, фыркнул и затоптался на краешке, словно соображая, куда идти...
— Это кто?! — шепотом поинтересовалась обалдевшая бабушка.
— Я почем знаю!
— Максим!
— Че сразу Максим?! Я это туда не пихал!
Внезапно ожившая шерсть повернула голову (или что у нее там?) на голоса, и мы резво заткнулись. Бабкина сухонькая ручка зашарила по подоконнику, нащупывая ложку или скалку, я молча соображал, можно ли тыкать шокером в мокрое и стоит ли тратить заряд на такую мелочь? Комок был ну никак не крупней щенка...
А он тем временем продолжал действовать. Старательно обнюхал деревянные выступы, фыркнул, а потом покрепче утвердился на ручке... и встряхнулся. Дождь из брызг со вкусом золы окатил обоих зрителей, заставив отпрянуть и начать отплевываться. Ну да, нечего с раскрытым ртом сидеть.
— Вот пакость!
— Урррр? — вполне различимое существо, напоминавшее карликового (очень карликового!) медвежонка разлепило золотистые глазки и с интересом присмотрелось к нам...
Хлопнула дверь.
— Бабушка, Максим, у нас тут... ой, Штуша!!! Он живой! Ииииииии! — и забыв про все, Яна вмиг пролетела через комнатку и вцепилась в свое мокрое сокровище. — Штушенька, лапочка...
Мы остались сидеть на полу.
— Штуша, значит... — буркнула бабка.
— Он тогда из трубы выпал, — объяснила совершенно счастливая малявка. — Когда мы топили. Я думала, он неживой, постирать хотела. Думала — он игрушка...
"Игрушка" сосредоточенно обнюхивала ей руки и тыкалась носом в нагрудный кармашек. Рассмеявшись, Янка полезла в карман и вытащила оттуда кусочек сушеного фрукта, и существо энергично зачавкало.
— Штушенька...
Идиллия.
— Весело тут у вас, — произнес с порога незнакомый мужской голос. — Познакомимся, старейшая?
Глава 3.
В дорогу.
Что ж тут так холодно? Славка говорит что-то об ошибках восприятия: реальная температура вроде как вполне отвечает нормам умеренного климата и соответствует примерно трем-пяти градусам ниже нуля у нас. В переводе на человеческий язык это, надо понимать, звучит так: не страдай, Макс, фигней, температура детская, а холода тебе того... мерещатся. Глючит тебя, друг, валерьяночки прими, и будешь спокойный и вменяемый...
Может, и мерещатся. Только они, собаки, убедительно так мерещатся. Особенно, когда снег, как сейчас, попадает за шиворот!
— Ну что? Что-нибудь чувствуешь?
Что-что... Идиотом я себя чувствую! Стою на горке, руки держу на какой-то каменюке (уже четвертой по счету, кстати) и "прошу касания бога" — для удачи в дороге. Угу, удача мне понадобится — после такого-то... зубы отплясывают хип-хоп, руки опять какой-то садист клещами сжимает, медленно, но неотвязно. Холодно мне! Хо-лод-но, ясно?
А этот умник топчется рядом и этак ненавязчиво интересуется:
— Максим Шелихов, все правильно?
Беспокойство проявляет.
Я скривился. Это "Все правильно", местный вариант "все о кей" успело достать меня до зубовного скрежета. Не "Все в порядке?", не "Как ты?", даже не "Все в норме?", а "Правильно ли все"? Дурдом.
Вот что тут может быть правильного, а?
Да ни фига!
Если верить этому насквозь "правильному" хозяину избушки, то мир Ирта (мир, а? рехнуться можно!), в который нас вот так нежданно закинуло, на наш родной похож не очень. Начать с того, что тут всего пять стран — ага, на весь мир. Мирхо, Аланта, Ор-Гранси, Арсия, Суурима. Каждая на своем материке устроилась. Пять материков, пять империй, пять богов... еще чего-то пять, но я уже не помню. А, да! Раз в пять лет среди молодых-холостых устраивается Божий выбор. В каждом городе, в каждой захудалой деревне народ от пятнадцати до двадцати пяти проходят какие-то "игрища", и, если кому-то выпадет фишка с изображением ладошки, то этой личности светит переселение в другую страну. Да, вот так запросто. Бросай, молодежь, свой дом, хватай личные вещички и делай ручкой папе с мамой — следующий раз ты их увидишь только через пять лет, если доживешь... Только прожив эту пятерку, получишь право приехать погостить, раньше никак.
Бред какой-то.
Здесь правда есть драконы. Не особо много, но есть. Живут по горам, по озерам, в каком-то море на Ничейных островах. Охотятся на них только вельхо, местные маги. Да, вот представьте, маги тут тоже есть. Про них наш гостеприимный хозяин знал мало, хоть и ходил с Ловчими, в смысле, в команде охотников на драконов. Драконы — добыча очень опасная, потому как огромная, злобная и и притом неглупая. Даже с магоподдержкой Ловчие часто возвращаются с потерями в личном составе. Но занятие это все равно выгодное, потому что даже мертвый дракон стоит совершенно немереные деньги. А уж живой... Например, с дохода от одной-единственной охоты наш хозяин смог откупить себе дом в городе и обзавестись своим бизнесом. Да, бизнес здесь есть. Уже утешает. Слабоватое, правда, утешение — потому что того, чего нет, куда как побольше.
Телевизора и компьютеров нет, машин нет, привычной одежды нет. Знаете, как тут мужики одеваются? Штаны нижние — трусы, к которым привязываются чулки, штаны верхние на шнуровке и поверх всего — передничек. Да, вам не послышалось: передничек. Квадратный фартушек. Верхняя часть тоже круче некуда: нижняя рубаха с прорезями на рукавах, причем прорези над локтями и на запястьях, верхняя рубаха, из плотной ткани, тоже со шнуровочкой для подгонки по размеру, а по талии обмотанный пояс. И все это с вышивкой, какими-то рисуночками, строчечками... жуть. Как представлю, что придется обряжаться в местное шмотье, так прямо в животе все переворачивается. Будто опять в сэконд-хэнд привели, тряпки ношеные прикупать. И ни кино, ни нормального транспорта, ни...
Вот попали!
Да что за хрень, а? Да что ж мне так не везет по жизни! Ни с семьей, ни с бизнесом, ни со страной! Даже мечты — и те сбываются криво!
Мечтал денег срубить — ну почему одним все, а другим ничего! — но вечно падают какие-то крохи... на приличную тачку — и то до сих пор не заработал. Мечтал о крутой работе — и таскаюсь по пенсионеркам и лохам, сшибая копеечку. Мечтал, когда разбогатею, свалить из этой Рашки за бугор, в приличные цивилизованные страны, жить как белый человек, как мой папашка, к примеру... Нате, свалил! Бугор-бугром, да что там бугор... целая горная цепь! Иностранней просто некуда, целый другой мир на блюдечке.
И?
Что я в этом придурочном мире делать буду, а?
Торговать? А чем? Где? Откуда стартовый капитал взять? В Москве у меня уже была какая-никакая известность, ниша своя, деловая репутация. А здесь я кто? Никто, и звать меня никак... Зла не хватает. Хотя насчет звать — что-то наш хозяин крутит. Что-то тут на именах завязано. Недаром он враз расцвел, когда бабкино имя услышал...
— ...представьтесь, Старейшая.
В тот момент Макс ощутил только досаду — как же, его, Скелетона, застали за стиркой! Что за жизнь пошла, сплошное позорище. Вторая мысль была более практичной: новый переброс в этот мир — значит, возможно, у новичка уцелела при себе чертова "аппаратура", и может быть, им все-таки удастся вернуться! Он уже шевельнул губами, собираясь спросить, но тут до сознания достучалась-таки идея о том, что для москвича у мужика слишком несоответствующий вид (в столице, конечно, как только не ходят, но кожаные штаны плюс меховая юбка — чересчур даже для продвинутой Москвы). Особенно когда мужик скинул теплую куртку. А еще странная шапка, больше смахивающая на какую-то сумасшедшую меховую корону — виски и уши прикрыты, а макушка нет, и светлые волосы будто выплескиваются изнутри. А еще — браслеты чуть выше локтей, проглядывающие в прорези рукавов. Картина настолько непривычная, что даже малявка молчит, не в силах выдать достойный, по ее мнению, комментарий.
Неужели это местный?! Инопланетянин... с ума сойти...
Но откуда он знает русский? Может, все-таки свой, просто попал сюда раньше? Физиономия вполне обычная, не урод и не красавец, таких в каждом баре встретишь, особенно если пиво со скидкой. Или...
— Ирина Архиповна Туманова, — дрогнувшим голосом представилась "старейшая". — А вы...
— Ор-ох... — удивленно вскинулся тип. Но тут же улыбнулся и поклонился, непривычно отводя в стороны раскрытые ладони. Все-таки инопланетянин? — Честь встретить вас здесь, по этой скромной крышей, лиесса. Куда лежит ваш путь? И как звать ваших... у-у... сопровождающих?
— Вячеслав Зимин, — коротко кивнул Слава. — Извините нас за это вторжение. Так сложились обстоятельства.
— Что вы, что вы! — замахал руками тип. — Человек выбирает, а боги велят, это всем известно! А вы...
— Макс... Максим Шелихов, — неохотно ответил Макс на выжидающий взгляд. Ему новенький не понравился сразу. И не только оттого, что эпатажно одетый тип мог оказаться хозяином этого домика и, соответственно, имел право приказать незваным гостям убираться ко всем чертям. И не потому, что все-таки оказался местным и этим разочаровал его, Макса, надежды на возможность сделать ноги из этого снежного кошмара. И уж конечно, не оттого, что был настоящим здоровяком, что по росту, что по размаху плеч, а бывший Воробей (нынешний Скелетон) таких с детства терпеть не мог и при случае обжуливал с немалым удовольствием.
Сам бы Макс только фыркнул на такие предположения. При чем тут рост, одежда и довольно неприятного вида ножик, висящий у незнакомца на поясе? Нет, оружие тут совершенно ни при чем. Просто не понравился ему этот мужик — и все. И извиняться перед ним еще раз никто не собирается! Хватит с него Славкиного извинения.
