Сокровища рода де Карсо. кн.1

Так и получилось. Остановившись вне досягаемости мушкетных выстрелов, Ажен, забивая в ствол очередную пулю, прекрасно видел, как солдаты сбросили мешки, оставив несколько человек для охраны, и широкой цепью устремились за ним.

Испанцами командовал умный человек. Выделив лучших бегунов на фланги, он растянул цепь загонщиков как можно шире и Малыш, простоявший на месте чуть дольше, чем этого требовала осторожность, оказался почти в центре опасной дуги. Поль рванул вперёд, набрал безопасную дистанцию и в дальнейшем уже не ошибался, соизмеряя свою скорость с движением солдат, двигаясь то бегом, то быстрым шагом.

Поравнявшись с рощей, он принял левее, опасаясь выстрелов из зарослей, и пробежал ещё милю, оттягивая преследователей всё ближе к реке. Солдаты, по команде офицера, резко прибавили ход, расходуя последние силы, прекрасно зная, что на берегу найдётся достаточно проворных, не утомлённых двухмильной погоней людей, чтобы загнать буканьера.

Офицер выстрелил из пистолета, подавая сигнал и рассчитывая, что его выстрел услышат и поднимут тревогу. Почти так, в общем-то, и произошло. Но не от реки, а из рощи выскочило четверо солдат, и бросились наперерез Ажену, стремительно сокращая дистанцию.

Малыш заметил их сразу и взял направление на северо-восток. Он прибавил ходу, пытаясь уйти от берущих его в клещи испанцев. Сил у него ещё хватало.

Из четвёрки солдат, так внезапно появившихся из леса, один, несомненно, был отличным бегуном. Он значительно вырвался вперёд, постепенно сокращая дистанцию между собой и охотником.

Обогнув очередной куст, Малыш нырнул в него и встретил испанца выстрелом, поздно сообразив, что для пистолета дистанция чуть великовата. Пуля ударила в кирасу, но только промяла её, не пробив. Испанца пошатнуло, но опытный солдат тут же присел и с колена разрядил свой мушкет ниже облака порохового дыма, обозначившего стрелка. ...

Г Л А В А 7

Отряд Вердье был захвачен врасплох. Баркасы испанцев прошли в его сторону мимо стоянки Флери ещё под покровом ночи. И прежде чем раздался первый выстрел, гачупинам удалось в полной тишине проникнуть в буканьерский лагерь и даже подтащись пушки.

Рассвет ещё только начинал брезжить, когда один из охотников, услышав ржание лошадей, выбрался из хижины. Он даже не успел ничего сообразить, как получил пулю в грудь, наткнувшись на группу солдат, вплотную подобравшихся к входу. Этот выстрел послужил сигналом для истребления безмятежно спящих французов.

В двух хижинах охотники были перебиты сразу. В третьей успели запереться и дать несколько залпов из маленьких окон, прежде чем испанцы разнесли дверь выстрелами из кулеврин и очистили комнату картечью, безжалостно добив раненых.

Прозвучавший чуть раньше намеченного выстрел, не позволил окружить лагерь Вердье полностью. Немного вдалеке, примерно в двухстах ярдах от основных строений, стоял дом, примыкавший стеной к зарослям акации. Он значительно отличался от охотничьих хижин. Во— первых, в нем насчитывалось пять комнат: одна большая, в которой охотники частенько коротали вечера и четыре поменьше. Во-вторых, все шесть небольших окошек дома были застеклены, и даже пол был не земляной, а сработан из аккуратно пригнанных пальмовых плах. Такого дома не имелось ни на одной охотничьей стоянке по всему Артибониту, и буканьеры Вердье весьма им гордились.

Дом был известен и своими обитателями, точнее обитательницами. Три девушки: Луиза, Мелани и Жанна служили тем магнитом, который притягивал сюда взгляды всех окрестных мужчин. И не одна кружка вина была поднята в этом доме за их здоровье и за Бертрана дЄОжерона — губернатора Тортуги, позволившему француженкам перебираться через океан.

Луизу — черноглазую девчонку, с изящной фигуркой и ослепительными зубками местные мужчины числили в красавицах. Мелани — живую, невысокого роста пышечку с пунцово-влекущими губами и задорной улыбкой тоже никто бы не отнёс к дурнушкам. Жанна — самая высокая и крупная из девушек, привлекала мужской взгляд своим огромным бюстом и широченными бёдрами, обещавшими блаженство.

Появление девушек на стоянке объяснялось просто. Вердье, в отличие от Флери, добытое мясо сбывал через посредников, которые не реже двух раз в месяц поднимались вверх по Артибониту. У них он заказывал и закупал необходимые товары. Это освобождало от торговых хлопот и необходимости выкладывать значительную сумму на приобретение баркасов. В отряде имелась небольшая парусная лодка, на которой, при острой необходимости, Вердье с парой охотников выезжал на Тортугу. Отряд, имевший четыре года назад численность свыше сорока человек — непрерывно сокращался. И не потому, что люди гибли или умирали от болезней (за четыре года лишь двое погибли на охоте и трое были застрелены в стычках с испанцами) — охотники просто уходили. Уходили от Вердье в другие отряды и места, не смотря на хороший заработок. Безвыездная жизнь на стоянке не нравилась многим. У всех скопилось достаточно денег, но тратить их практически было не на что.

Одно время охотники пытались перещеголять друг друга нарядной, но абсолютно не приемлемой для охоты и разделки животных одеждой. Затем пошло поветрие на дорогое оружие, потом на лошадей. Появились любители крепко выпить, среди буканьеров участились пьяные драки, люди опускались. Всё это не на шутку тревожило не глупого Вердье. А когда отряд покинул один из лучших охотников — Пьер Лаваль, забрав своего приятеля — Крысёнка, и ушёл к Флери, Вердье понял, что надо срочно что-то предпринимать.

Вот так на стоянке появилось три, привезённые с Тортуги девушки и был спешно, в течение двух недель сооружён для них дом из четырёх комнат.

Вердье установил строгую очерёдность ночных посещений, которая свято соблюдалась всеми охотниками. Впрочем, наиболее ретивый в этом деле мог и перекупить очередь у товарища. Это не возбранялось.

А год назад к дому пристроили пятую комнату с отдельным входом — Вердье привёз себе жену. Лаура была испанкой. Дерзко красивая, с печальными чёрными глазищами, она резко отличалась от легкомысленных француженок. И многие бы охотники положили на неё глаз, если бы Вердье заранее не предупредил, что свернёт шею всякому, кто попытается ввести его супругу в грех.

Появление Лауры было окружено тайной и вызвало немало пересудов среди буканьеров. Вердье в одиночку пропадал где-то две недели, пока не появился с девушкой, отрешённо сидящей впереди него на спине измотанного коня. А потом поползли слухи, что в испанском селении восточнее озера Соматр, похищена сеньорита. Что похититель, подняв ночью священника с постели, под дулом пистолета заставил их обвенчать, а потом скрылся в неизвестном направлении. Возможно, это был и Вердье, может кто-то другой. Женщин на острове не хватало.

Жизнь у Вердье с молодой женой месяца через два вполне наладилась. Она довольно быстро научилась говорить на карибском жаргоне и не чувствовала себя больше одинокой среди французов. Готовила вместе с остальными девушками еду для охотников и хлопотала по хозяйству. Глаза её повеселели, и она даже изредка смеялась. Хотя временами, на неё накатывали воспоминания о родном доме. Привычный мир был значительно урезан. Девушка не могла сходить в церковь, в поселковую лавку, круг общения сузился, не хватало поддержки родных. Но она не роптала, понимая, что не вмешайся в её судьбу Вердье, отец мог выдать её замуж за кого угодно, в том числе и в другое селение, где она бы тоже оказалась среди чужих людей.

Жан Вердье, по прозвищу Неутомимый Жан, пользовался у охотников заслуженным уважением. Он мог сутки не слезать с седла, отлично стрелял, обладал недюжинной силой. Высокий, хорошо сложённый, с приятными чертами лица, Вердье нравился и женщинам. Окружив жену постоянной заботой и вниманием (хотя упорства природа ему не дала), он добился своего — гордое испанское сердце девушки сдалось. Буканьеры, правда, ворчали, что начальник всё реже стал выезжать на охоту, но дел тому хватало и в лагере.

... Выстрелы, раздавшиеся на рассвете, мгновенно подняли всех обитателей дома на ноги. Вердье, сунув в руки жены пистолет и накинув на нее тёмный плащ, выскочил вместе с ней наружу, брякнув в потёмках стволом мушкета.

— Встретимся у ручья, — шепнул он, подталкивая Лауру к почти неразличимой тропинке в зарослях акации.

Когда Жан обогнул дом, женщины и трое охотников, ночевавших там, как раз высыпали на порог. Все буканьеры были вооружены, но только Дюваль успел полностью одеться.

Вердье отчётливо услышал чуть приглушённую предрассветным туманом резкую, уверенную команду: — Целься!! — И не дожидаясь пока испанец скомандует "Пли!", коротко бросил: — Ложись! — падая на землю.

Охотники мгновенно последовали примеру командира, и залп испанцев достался женщинам, растерянно застывшим у входа. Луиза и Жанна были убиты наповал, а Мелани повезло — она стояла позади подруг, и те прикрыли её от злобно жужжащих пуль. Девушка пронзительно закричала, чувствуя, как под ударами безжалостного свинца вздрагивает навалившаяся на неё Луиза, и бросилась назад.

— В дом! — тут же приказал Вердье, и охотники, дружно вскочив, ринулись к входу.

Жан Вердье был опытным командиром, и за свои тридцать пять лет не раз принимал участие в схватках. Давая команду, он не собирался отстреливаться из-за толстых стен, а рассчитывал, забрав оружие, выбраться с товарищами через окно на тыльную сторону и скрыться в зарослях. Оценив почти сразу, что испанцы имеют многократный перевес и все буканьеры в хижинах, скорее всего, перебиты ещё спящими, единственный путь отступления он видел через заросли акации, по тропинке, начало которой прикрывалось домом.

И не его вина, что провидение распорядилось по-другому!

Захлопнуть дверь сразу не удалось — прямо на пороге лежала мёртвая Жанна. Тело девушки пришлось затащить внутрь и, эта заминка стоила жизни двум буканьерам. — Вторая шеренга испанцев ударила прямо в дверной проём. Пуля досталась и Вердье, раздробив ногу. "Не успели!", — подумал он, заваливаясь на бок рядом с товарищами.

Уцелевший Дюваль мигом набросил засов и подскочил к корчившемуся на полу начальнику отряда.

— Мишель, — захрипел Жан с искажённым от боли лицом, — давай всё оружие со стен ко мне! А сам попытайся вместе с Мелани через заднюю комнату выбраться наружу! У ручья ждёт Лаура. ...Не бросай её, добавил он, помолчав.

— Будьте вы прокляты, гачупины! — прошептал, отворачиваясь Дюваль. Всё в нем протестовало при мысли, что придётся бросить раненного Вердье на расправу испанцам.

Он подтащил глухо застонавшего Жана к стене, быстро снял с крючьев богато инкрустированные пистолеты и ружья — предмет былого увлечения охотников и сложил около него.

— Прости, брат! — склоним голову, положил он руку на плечо Вердье, прощаясь. — Когда встретимся на том свете — не вини! А о Лауре я позабочусь!

Резко повернувшись, Дюваль поднял плачущую над телом подруги девушку и скрылся вместе с ней в задней комнате.

Вердье снял с пояса пороховницу и, торопясь, начал подсыпать свежий порох на полки замков. Испанцы вот-вот должны были пойти на штурм, и любая осечка при выстреле могла оказаться гибельной. Он не сомневался, что его убьют, но хотел взять за свою жизнь достойную плату. Дюваль усадил его очень удачно: под прицелом оказались два окна, входная дверь и коридор к комнатам девушек. Он мог безошибочно уложить каждого, кто попытается ворваться в дом, а сам был практически не досягаем для выстрелов снаружи.

Тем временем Мишель осторожно отворил окно и, прислушавшись, беззвучно выпрыгнул на траву. Осмотревшись, он сунул пистолеты за пояс и протянул руки девушке, застывшей в окне:

— Давай, — прошептал он.

Мелани соскользнула вниз, чуть не повалив невысокого Дюваля. "А в постели она вдвое легче", — накрепко поймав толстушку, подумал буканьер, едва удерживая равновесие.

Два испанца, выскочившие из-за угла дома не замедлили направить мушкеты в застывшую на мгновенье парочку. И как не быстр был Дюваль, но услышав щелканье спускаемых курков, он успел лишь отшвырнуть девушку и повернуться лицом к опасности. Обе пули попали ему в грудь, сразив наповал.

— А-А-А-А! — закричала в ужасе Мелани, не отрывая взгляда от выхваченных испанцами клинков. Она попыталась встать и броситься прочь, но ноги от страха отказали. Обезумевшие глаза застыли на двух приближающихся фигурах, лишь руки пытались оттолкнуться от чего-то мягкого и липкого, не ощущая, что это разорванная пулями грудь Мишеля. Они скользили по залитой кровью одежде, в безнадёжной попытке поднять застывшее в страхе тело, пока не наткнулись на твёрдую пистолетную рукоять.

— Бам-м! — пробив кирасу, отбросила выпущенная в упор пуля одного из испанцев. И тут же смерть со свистом обрушилась на француженку ударом тяжёлого палаша.

По глухим выстрелам, донёсшихся в тыльной стороны, Вердье понял, что Дюваль не успел вырваться из западни. Перекрестившись и пробормотав короткую молитву за упокой душ всех погибших буканьеров и женщин, Жан оторвал от рубахи кусок материи и, как мог, перетянул себе ногу. Он приготовился ждать. ...

Испанцы, окружив дом, лезть внутрь не торопились. Подтащив кулеврины, они не пожалели в каждое окно по паре картечных зарядов. И только потом с десяток солдат ринулось на приступ. Вердье успел застрелить четверых, прежде чем не рассчитывающие наткнуться на сопротивление испанцы откатились. Посовещавшись и плюнув на ценности, которые могли быть внутри, они подожгли дом. Пламя быстро охватило крытое пальмовыми листьями строение и за гулом и треском высоко взметнувшихся языков огня и искр, заставивших солдат отодвинуться на двадцать шагов, никто не расслышал одинокого пистолетного выстрела. ...

Г Л А В А 8

Малыш бежал во всю прыть, закрытый от ближайшего противника зеленью куста. Испанец, не видя его, торопливо забивал в ствол новую пулю. Он не хотел наткнуться безоружным еще на один выстрел и получить кусок свинца уже не в кирасу, а в голову. Когда солдат зарядил мушкет и приблизился к месту, откуда в него стреляли, ожидая увидеть там убитого француза, буканьер был уже далеко.

Вся погоня, изрыгая проклятья, замедлила бег и остановилась. Расстояние стремительно увеличивалось, и было ясно, что охотника не догнать. Его рубаха мелькала уже шагов за пятьсот, и через несколько минут, держа направление вдоль реки, он скрылся из вида совсем.

Отбежав мили на две, Ажен сбавил ход и перешёл на шаг. Грудь его тяжело вздымалась, он заметно устал. Бешеный рывок, позволивший ускользнуть от преследователей, отнял много сил. Да и выстрел испанского солдата не оказался совсем напрасен — пуля попала во второй пистолет, заткнутый за пояс. И, если бы Поль не стоял боком, то уже лежал бы на земле с пулей в животе.

— У-у, зараза! — выдернул он щепку от деревянного цевья, застрявшую в глубокой царапине. Пуля разнесла не только цевьё, но и замок на пистолете. Осмотрев, Малыш выкинул безнадёжно испорченное оружие, и, потерев нывшую тазовую кость, которой досталось, скорее всего, пистолетным стволом, направился в сторону лагеря Вердье.