Перерождение: Эффект Массы (глава 59)

Тихое шипение открывающихся дверей заставило непроизвольно поднять взгляд, споткнувшийся о вошедшего. Николаус... Теперь его мотивы стали понятны...

— Доктор, я его заберу? — доброжелательно спросил тот, заходя в лазарет.

Карин Чаквас бросила взгляд на Джона и ответила:

— Да, конечно.

— Джон? — дядя перевел на него взгляд, чуть заметно улыбнувшись.

Коммандер молча встал, все так же держа в руках датапад, поблагодарил доктора за помощь и деревянной походкой зашел в шлюзовой тамбур лазарета.

— Убедился? — спросил Николаус, останавливаясь рядом и нажимая на клавишу закрытия дверей.

— Убедился. — Джон настороженно глянул на родича. — И что теперь?

Нико улыбнулся явственнее.

— Теперь нам стоит поговорить.

Стоит. Но где? На корабле нет мест, где можно спокойно пообщаться наедине на личные вопросы. Раньше он считал таковым местом каюту, но сейчас... Сейчас Джон не хотел видеть своих подчиненных. Он прекрасно знал, насколько сильно напортачил на прошедшей миссии. Знал, как на его действия реагируют его же бойцы. Видел их взгляды и осознавал, что... по сути едва не погубил своих же людей из-за глупости. Оправданий его действиям не было.

ВИ завершил обязательную дезинфекцию, створки ушли в пазы, выпуская из шлюза. Джон вышел в коридор и остановился, хмуро глядя на общающихся у дверей столовой Дэрга и Аэте. Беловолосый парень тут же отвлекся от разговора, доброжелательно улыбнулся и помахал рукой, держа в другой двухлитровую бутыль с компотом. Раньше такое поведение вызывало непонимание и раздражение. Сейчас же... Джон кивнул в ответ. Аэте улыбнулся еще шире и веселее, вызвав непроизвольную улыбку у самого коммандера, пусть и бледную. Жизнерадостность парня и его непосредственность... заразительны. Хорошо отвлекают от собственного подавленного состояния.

— Аэ! — голос Нико, раздавшийся за спиной, заставил Джона вздрогнуть.

Парень вопросительно склонил голову.

— Да?

— Мне надо с тобой поговорить. Ты вечером занят?

Почесав голову, тот пожал плечами и с искренним удивлением сказал:

— Я? Я на корабле вообще ничем не занят. Заходи в каюту, поговорим.

— Лучше подожду в столовой после ужина.

Аэте вновь солнечно улыбнулся.

— Хорошо.

Нико удовлетворенно кивнул, давая понять, и пошел по коридору. В каюту отряда. Оказавшуюся к удивлению Джона пустой.

— Они в трюме. — ответил на незаданный вопрос Николаус, присаживаясь на свою койку. — Не стой столбом, Джон. И положи ты уже этот датапад.

Коммандер аккуратно положил датапад на небольшой столик, привинченный к стене, подошел к своей койки и сел, сумрачно глядя на родича. Как себя вести в такой ситуации он не знал. Как теперь общаться с дядей, если одновременно он же его подчиненный? Вколоченная с детства армейская субординация входила в логический клин со здравым смыслом и желанием поговорить нормально с единственным родным человеком.

Неожиданно для себя Джон понял, что не знает, как вообще общаются между собой члены семьи и родственники. Раньше у него было несколько четко разграниченных категорий разумных: командование, друзья-сослуживцы, подчиненные и гражданские. Со временем выработались принципы общения с каждой из групп, нормы поведения и границы допустимого, за которые он никогда не выходил. Но сейчас... Сейчас он растерянно смотрел на Николауса и... не знал, как себя с ним вести. О чем можно говорить, а о чем — нельзя. Он много слышал от сослуживцев о их проблемах в семьях, про конфликты с родственниками. Про семейные войны и ссоры из-за пустяков. Слышал, запоминал, но не понимал, во многом считая причину конфликта не стоящей внимания. Но остальные понимали...

— Я знал, что у тебя много проблем.

Тихий голос Николауса прервал судорожное мельтешение мыслей. Джон поднял на него взгляд.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил он.

— Я поинтересовался, как жил мой племянник. До того, как ты меня увидел.

Джон вновь опустил взгляд на сцепленные в замок руки.

— С младшей школы — в военных училищах пансионного типа. — голос аналитика был безмятежен и спокоен, отчего по спине коммандера дергало холодом. Таким голос у Нико становится, когда он зол до бешенства. — Закончил с отличием каждое из них. Ни единого нарекания по учебе. По дисциплине — мелкие нарушения в младшем возрасте. Не зря бы считался одним из лучших выпускников кадетского училища. И не зря тебя рекомендовали в Академию N7. Ее ты тоже закончил одним из лучших и без единого дисциплинарного взыскания.

Почему-то в словах Нико отчетливо звучала скрытая ярость. Но в чей адрес? Что его так злило? До бешенства, скрытого за безмятежностью. Джон старался как мог. Сам. Мать не помогала ему в учебе, ведь он должен сам научиться справляться с трудностями и самостоятельно решать проблемы, не ожидая помощи со стороны. Его готовили на офицера. Командира. А командирам нельзя допускать ошибки и проявлять слабость. Офицер ВКС должен быть... образцом. Во всём.

— Солдата из тебя вырастили хорошего.

— Это плохо? — тихо спросил Джон, вновь поднимая взгляд на Нико.

Встретил взгляд черных глаз и вздрогнул. Ярость и злость.

— Что ты знаешь о гражданской жизни? О том, что происходит за пределами военной базы или корабля, на котором ты служил. Я не говорю о твоих краткосрочных увалах, и ни один из которых не превышал пяти суток! — голос упал до низкого рыка. — У тебя вообще жилье есть? Не у твоей матери, а у тебя! Представь, ты ушел из армии. Тебе хотя бы жить есть где?

Джон открыл было рот, чтобы ответить положительно, но... так ничего и не сказал, неожиданно осознав, что Николаус прав.

— Я... не думал об этом.

— Я знаю, что ты не думал. — дядя резко выдохнул, сбрасывая злость. — У меня есть возможность получить такого рода информацию. Так что я знаю, что вся твоя личная собственность умещается в одной секции стандартного армейского рюкзака. У тебя даже своей одежды нет! Все, что ты носишь — получено от баталера. — взгляд стал колючим. — Джон, ты хотя бы адрес нового дома своей матери знаешь?

Молчание было красноречивым.

— Не передать, как я был... зол, когда понял, что мой племянник по сути — бомж, не имеющий собственного угла. У тебя нет ни прописки, ни своего жилья, ни знаний о мире, которые могли бы помочь это жилье получить. — тихий рык вновь проник в голос. — Убери из твоей жизни армию, Джон, и что ты будешь делать?

— Не знаю. — честно ответил тот, отводя взгляд.

— Вот это меня и злит. — Николаус потер переносицу. — Я понимаю, что твоя мать достигла невозможного: она стала старшим помощником капитана на дредноуте. Полностью вычеркнув тебя из жизни. Хорошо хоть аборт не сделала.

Джон вздрогнул.

— Признаю, я погорячился и наговорил тебе лишнего. — неожиданно произнес Нико смягчившимся тоном. — Но пойми меня правильно. Я очень любил своего брата. И когда я узнал, что у него есть сын... я потратил много сил на то, чтобы тебя найти. Но то, что я увидел...

— Я тебя разочаровал? — глухо спросил Джон.

Нико вздохнул, укоризненно посмотрел на племянника.

— Ты? Нет. Ты добился всего, чего мог добиться с учетом обстоятельство, в которые попал. Ты стал лучшим из лучших.

Неожиданная похвала оказалась приятна.

— Но мне не нравится однобокость твоего воспитания и узость знаний. Мне не нравится твоя неприспособленность к обычной жизни. Тебе это в будущем будет дорого стоить, а я не хочу, чтобы из-за безразличия твоей матери, ты остался ни с чем в незнакомом мире. Я видел примеры подобного. Ни друзей. Ни семьи. Нулевая приспособленность к жизни на гражданке. Итог обычно единый: спиваются в одиночестве или гибнут. Я не хочу такого для своего единственного родственника.

Джон молчал, переваривая сказанное. Нико его не торопил. Сидел и терпеливо ждал, пока племянник мучительно переосмысливал свою жизнь. Вроде бы привычную и нормальную. Но высказанные Николаусом слова... разбили эту правильность, показав под ногами Бездну, о которой он знал, но предпочитал не думать. Не забивать себе голову мыслями о будущем. Потому что так было проще жить.

— Что ты предлагаешь? — тихо спросил он.

— Помощь. — Николаус пожал плечами. — Я всегда тебе ее предлагал. Надеюсь, ты ее наконец-то примешь и не будешь искать подвоха в каждом моем слове.

— У меня были причины для недоверия.

— Были.

В каюте воцарилась тишина. Нико молчал. Молчал и Джон, не зная, как правильно сказать то, что его беспокоило.

— Николаус... А...

— Нико. Можешь так сокращать.

Джон качнул головой, хмыкнул.

— Иногда мне кажется, что ты читаешь мои мысли.

— Тебе кажется. — Нико улыбнулся. -Лицо держать ты научился, но глаза тебя выдают.

Он снова хмыкнул, чуть-чуть улыбнувшись.

— А я все думал, как ты... — он прервался и махнул рукой. — Что я должен делать?

— Для начала успокойся и перестань придумывать лишнего.

Шепард подобрался.

— Ты о чем?

— Я о недавней миссии. — доброжелательно ответил Нико. — И о твоем срыве, чуть не стоившем тебе жизни.

— Не только мне. — глухо произнес он.

— Не только. Но хочу тебе напомнить негласное правило малых отрядов. Не только командир в ответе за своих подчиненных. Это правило действует в обе стороны. Но парни так привыкли, что ты не ошибаешься, что ты везучий и всегда сам вытягиваешь отряд из задницы, что в нужный момент... промолчали. И забыли, что предел прочности есть у всех, а на командира всегда нагрузка выше.

Джон молчал, сумрачно глядя на свои же руки. А Нико продолжал говорить:

— Я знаю, что ты к своему пределу приблизился. Не слепой, вижу.

— Этот перевод... — парень покачал головой. — Вроде бы корабль ВКС Альянса Систем, но на нем действуют другие правила. Я не знаю, что от меня ждет Спектр. Я не понимаю ее действий.

— Ты и не сможешь понять. Ты привык к армейским порядкам и ничего иного не знаешь. Отряд Спектра по внутренней иерархии и взаимодействию ближе к отряду наемников. Ты с такими не сталкивался и разницы не знаешь.

— А ты?

Нико усмехнулся.

— Джон, до того, как я тебя нашел, я и был наемником. Не только Рамиро профессиональный киллер. Только он работает на мафиозную Семью, а я работал на кого придется.

Вытянувшееся лицо и искренняя растерянность изрядно повеселила мужчину.

— Когда мой брат погиб, я остался без гроша в кармане с крохотной квартиркой на окраине Шверина. Я даже совершеннолетним не был, из-за чего угодил в приют. Когда оттуда смог выбраться, оказался нищим. Выживал как мог. Но давай о моей биографии мы поговорим потом.

Возражать Джон не стал.

— Пока корабль летит до Цитадели, у нас есть спокойное и свободное время. Обдумай то, что видел. Наверняка у тебя есть вопросы или моменты, которые были непонятны.

Коммандер согласно кивнул.

— Сегодня — просто отдохни и успокойся. Миссия была утомительной. Завтра мы обсудим и разберем то, что тебя интересует.

— Завтра?

— Завтра. — Нико улыбнулся. — Мне тоже нужно время, чтобы подумать и сделать анализ миссии. Потом я поделюсь с тобой своими наблюдениями. Хорошо?

Джон кивнул.

— А пока почитай это. — Николаус поднял лежавший на кровати датапад и передал его племяннику.

— Что здесь?

— То, что тебе необходимо знать о Спецкорпусе, на который мы сейчас работаем. Заодно узнаешь, почему мы работаем именно на Спецкорпус, а не на ВКС Альянса Систем. И чем это нам всем грозит.

Джон взял планшет с долей опасения.

— Бери-бери. — Нико улыбнулся. — Это даст ответы на некоторые твои вопросы. А я пойду, поговорю с... другими.

Коммандер автоматически кивнул, гипнотизируя взглядом датапад. Николаус тихо вышел, оставляя племянника одного. Пусть почитает. Подумает. А потом они поговорят еще раз. Когда Джон переварит то, что узнает.

* * *

Мелкий, едва ли с ладонь взрослого мужчины черный дракончик спрыгнул на крышку криокапсулы. Иллюзорное создание поводило острой мордочкой, словно принюхиваясь, царапнуло коготками крышку, недовольно зашипев. Внутри, где-то там, под прочным непрозрачным материалом в мертвой оболочке сияло то, что было ему так необходимо. Связи, удерживающие эту ценность, истончились и готовы лопнуть, но почему-то еще держатся и не отдают сияющее чудо.

Дракончик походил по крышке, выбирая место, наиболее близкое к Ценности. Так, чтобы можно было до нее дотянуться, коснуться угасающих и распадающихся верхних слоев, окружающий сияющую искру Ядра пышными лепестками.

Удобное место нашлось у изголовья. Там, где изогнутый лежак криокапсулы приподнимал тело. Как раз над сияющей искрой. Иллюзия улеглась на крышку, широко раскинув черные с золотом крылья, вытянула увенчанную острыми рожками голову. Зверек замер, зажмурил золотые глазки, на инстинктах потянувшись к тому, что ему так сильно надо. Чтобы жить. Ценность уже не нужна прошлому хозяину. Он же умер. А ему — надо! Связи гаснут и распадаются. Ценность готова отлететь, вот она, совсем рядом. Надо лишь достать. Подождать. Немного. Совсем чуть-чуть... и душа будет его.