Перкалевый ангел. Предтечи этажерок

Михаил уже было приготовился к неминуемому мордобою, уж больно неприветливые у местных были физиономии, но те, подойдя поближе, стянули с голов засаленные шапки непонятного фасона и даже чуть поклонились.

— День добрый, вашбродь. — прогудел выглядевший наиболее старшим из числа подошедших.

— И вам, мужики, добрый день. — тут же ответил воодушевившийся Михаил, поняв, что прямо здесь и сейчас их бить не собираются. — Не подскажете, где мы оказались? А то заблудились малость.

— Так деревня Дарьино, вашбродь. — огладив растрепанную бороду, степенно ответил мужик.

— Дарьино? — Михаил бросил многозначительные взгляды на друзей. — Мы ведь от Нижнего Новгорода недалеко, верно?

— Верст семь выйдет, вашбродь, так что да, недалече будет.

Царапавшее сознание старорежимное "вашбродь" произносимое местными как-то чересчур привычно заставило Михаила напрячься. Не смотря на время прошедшее с тех пор, как исчезла Российская империя, хотя бы раз в двадцать-тридцать лет в новостях проскакивала информация об обнаруженных поселениях староверов да малых народов все еще считающих, что живут под властью царя. Вот только подобное могло бы стать правдой где-нибудь в непролазной сибирской тайге, но никак не в ближайшем пригороде Нижнего Новгорода. Тем более Дарьино, давным-давно ставшее частью города, было ему хорошо знакомо. И уж конечно здесь не могло сохраниться подобных изб.

— Не нравится мне все это. — еле слышно пробормотал Михаил, обращаясь к своим товарищам и на всякий случай прикрывая рот ладонью, как при зевке.

— Согласен, надо сваливать. — поспешил поддакнуть ему Алексей, пытаясь незаметно покрепче перехватить в безбожно потеющей руке рукоять топора.

— А что, мужики, никто кроме нас сегодня к вашей деревне не выходил? Друзья у нас потерялись, вот и ищем их теперь. — покосившись на друзей, спросил первое пришедшее на ум Егор.

— Может кто и был, вашбродь, только не видели мы. С самого утра всей деревней в церкви о спасении душ молились. Небеса-то вона как раскрасились. И даже Солнце второе на небосклоне зажглось! Теперь-то уже исчезло, но доселе дюже ярко полыхало! Мы уже грешным делом думали, что конец света настал, вот и замаливали грехи человечества всей деревней. Не оставил нас Господь! — все местные тут же трижды перекрестились, — Послал нам, грешным, спасение. Дал еще один шанс на жизнь праведную. — мужики вновь трижды осенили себя крестным знамением.

— Второе Солнце? — переглянулись друзья, одновременно подумав про ядерный взрыв, как наиболее возможный виновник подобного явления.

— А вы разве не видели, как небо всеми цветами радуги полыхало?

— Мы с первых лучей солнца в лесу были. А там из-под крон ничего не разглядеть. — развел руками Алексей. — Да и смотрели мы все больше по сторонам — друзей искали. На небо редко взгляд бросали.

— Ну, ежели к нам не вышли, так к какой другой деревне или дороге. Леса у нас не сильно дремучие, а болота все больше обширные, нежели топкие. Выберутся. Не сомневайтесь, вашбродь.

— Что же, благодарю на добром слове, утешили. — дабы более не испытывать судьбу, Алексей решил поскорее выяснить в каком именно направлении находится город и побыстрее покинуть эту непонятную деревеньку, застывшую во времени на добрую сотню лет.

— Вон туда. — махнул рукой все тот же мужик. — Верст пять по дороге пройдете, а там и Ярмарка видна станет. Не заблудитесь.

— Спасибо, люди добрые, за помощь. Поспешим, пожалуй. Глядишь, друзья наши уже и нашлись, а это мы, наоборот, потерялись. — не стал терять времени на продолжение расшаркивания Михаил, кивнув в знак благодарности.

— Бог вам в помощь, вашбродь. — услышал он уже в спину напутствие местного жителя, полностью потерявшего в его глазах звание человека без определенного места жительства.

Обратная дорога до гаража заняла куда меньше времени. Шли они по уже единожды проторенной дороге, нигде не плутая и никуда не сворачивая. Потому, не прошло и четверти часа, как, закрыв за своей спиной небольшую входную дверь, все трое синхронно выдохнули с облегчением, будто оказались не в разваливающемся импровизированном ангаре, а за крепостными стенами. Хотя, справедливости ради, стоило сказать, что произошедшая встреча лишь прибавила вопросов, ответов на которые пока найти не удавалось.

— Ну что, товарищи по несчастью, делитесь, кто чего надумал. — присев на табурет, открыл заседание Алексей.

— Судя по быту, одежде и говору встреченных нами деревенских, угодили мы в дремучее прошлое. — первым высказался Михаил. — В дореволюционные времена точно. Одно их привычное "вашбродь" чего стоит!

— А, может, все же мы нарвались на какой-нибудь тематический исторический парк? — попытался ухватиться за спасительную соломинку единственный семейный человек в их небольшом коллективе.

— Ага, если бы еще эти парки, объясняли эффект межпространственного перемещения. Ведь иным другим способом наше появления посреди леса, я объяснить никак не могу.

— Никакой это не парк. — устало проведя ладонью по лицу и привалившись спиной к верстаку, грустно произнес Михаил. — Мы точно уже не в нашем времени.

— С чего ты вдруг стал столь категоричным?

— Да вот, вспомнил, что именно казалось мне странным все то время, что мы шли к деревне. — поймав заинтересованные взгляды друзей, он пояснил, — Мусора не было! Нигде! Ничего! Ни бычка на обочине, ни обертки. Даже будь это тематический парк, не смогли бы они очистить абсолютно всю деревню и дороги. Мы все же в России, а не Финляндии. Я на обратном пути специально под ноги смотрел. Ничего!

— Это аргумент. — недолго подумав, был вынужден согласиться Алексей. Уж чего, а вот грязи и мусора в стране было не меряно. Здесь же дорожная грязь была вынуждена скучать в гордом одиночестве. Ведь кроме пары кучек давно засохшего результата жизнедеятельности, то ли коровы, то ли лошади, он и сам не заметил на дороге ничего подходящего под определение сора. — Причем аргумент железный.

— А чего гадать? — оторвав взгляд от пола и постаравшись отогнать подальше невеселые мысли, поинтересовался Егор. — Они же сами сказали, что город в семи километрах от деревни, если я все правильно понял насчет Ярмарки. Дойдем и посмотрим. Только переодеться надо. А то наша советская форма времен развала Cоюза, для первого встречного военного или милиционера, или как они тут назывались, это серьезный повод придраться. То, что форма военная — видно невооруженным глазом. А фасон ни разу не царской армии. Это здесь, для обычных крестьян, мы сошли за господ офицеров. А вот с понимающим человеком — мгновенно завалимся. Да и головные уборы стоит прихватить. Помнится, в былые времена даже последняя пьянь не позволяла себе ходить с непокрытой головой. То-то местные мужики так нездорово на нас косились.

— И что ты предлагаешь? Пойти в повседневном? Боюсь, что в этом случае мы завалимся еще раньше. А общаться с местными силами правопорядка, пока не поймем, где мы или когда мы оказались, как-то не сильно хочется. Еще запрут в желтом доме или вообще прикопают по-тихому. Тех, кто слишком много знал, не любили во все времена. А если мы все же провалились в прошлое, как об этом пишется в популярных нынче книгах, знаем мы много. Слишком много!

— Леша прав. За такие знания нас, если не свои прикопают, так забугорные друзья подсуетятся. — тут же согласно кивнул Михаил.

— Но это мы обсудим чуть позже. А сейчас давайте вернемся к более насущным проблемам. Перво-наперво, надо определиться с одеждой, а после провести ревизию всего съестного. Не знаю как вы, друзья-товарищи, а у меня от всего этого жуткий аппетит прорезался. — в подтверждение своих слов принялся разводить рулады животом Алексей.

— Ну ты вообще непробиваемый! — с хорошо читаемой завистью в глазах, восхитился Михаил. — Лично мне сейчас точно кусок в горло не полезет. Даже, скорее всего, наоборот.

— С "наоборот", Миша, это тебе за дверь и направо, чтобы против ветра было. — выдал "дельный" совет Алексей, уже активно роясь в сваленных под верстаком пакетах. — С поесть — не все так плохо. — не прошло и полминуты, как он озвучил свое экспертное заключение. — Прямо здесь и сейчас с голода не помрем. Но на завтра нам троим уже вряд ли хватит. Так что проблемой провианта озаботиться следует уже сейчас.

— С едой все ясно. А одежда?

— Сапоги можно взять от формы времен войны, в которой мы собирались фотосессию устраивать. Штаны, если без кителя с фуражкой и эти пойдут. А то, боюсь, что наши повседневные шорты, вызовут нездоровый ажиотаж. Сверху можно будет накинуть гимнастерку из того же комплекта, что и сапоги. Получится этакий стиль ретро-милитари, но по сравнению с тем, что было надето на наших первых знакомцах, будем выглядеть, как истинные стиляги. А в довершение картины я даже пожертвую своей кепочкой образца 1972 года, над которой вы, дуралеи, столько потешались. И, кстати, выворачивайте карманы, товарищи. Где бы и когда бы мы ни оказались, здесь непременно должен быть рынок. А с деньгами у нас явно туго. Так что хвастайтесь, кто чем богат. Ведь ту же еду за "спасибо" мы точно не получим.

После тщательной сортировки на необходимое, нужное и нужное, но возможное к реализации, в небольшой кучке остались пара старых топоров, найденных в свое время в гараже, золотая цепочка с крестиком, швейцарский мультитул и несколько простых карандашей — это все что друзья общим голосованием смогли признать полезным во все времена и при этом не способным привлечь внимания к продавцу.

— Кто пойдет? — разглядывая куцую кучку вещей, наконец, поинтересовался Егор.

— А чего думать? Пусть жребий решит. — пожал плечами Алексей. — Только тянуть будем мы с Мишей. А то уж больно у тебя шишка на лбу приметная. А нам чрезмерного внимания необходимо как раз избегать. Во всяком случае, пока не определимся со своим статусом.

В результате, уже спустя десять минут переодевшийся Михаил покинул их пристанище, дожевывая бутерброд на ходу. Оставшиеся же решили еще раз пробежаться по округе и зайти в ближайшие деревни. Мало ли кто-нибудь помимо их веселой компании перенесся сюда?

Первое время Михаилу никто не попадался, но стоило выйти на дорогу, о которой рассказывали деревенские мужики, как уже через пять минут он разминулся с крестьянской телегой. Такой, какие он видел только в исторических фильмах — с деревянными колесами и жутко скрипучими осями. Да и возница был под стать телеге — потертые штаны и косоворотка дополнялись видавшими лучшие времена сапогами и непонятных очертаний шапкой, из-под которой во все стороны торчали космы давно не стриженных седых волос. По сравнению с ним, Михаил действительно выглядел, словно стильный хлыщ, а стало быть рисковал привлечь к себе ненужное внимание. Но если кто по пути и кидал на него излишне пристальные взгляды, он этого не заметил. Даже в деревне, где задержался попить воды из общего колодца, к нему никто не подошел, что вселяло определенный оптимизм.

Нижний Новгород он узнал сразу. Да, это был он, его город. Только, как минимум, на век моложе. Одно и двухэтажные деревянные дома, окруженные заборами и знакомые по названиям улицы, не знавшие не только асфальтового покрытия, но и брусчатки, ярко свидетельствовали о патриархальности местного бытия. Не удержавшись, он все же направился к центру города способному, в отличие от окрестностей, похвастаться, как кирпичными зданиями, так и каменным убранством мостовых, где к своему удивлению вскоре наткнулся на рельсы, по которым, безбожно громыхая и разгоняя извозчиков трезвоном колокольчика, проехал доисторический трамвай с открытой кабиной вагоновожатого и одним единственным рогом упиравшемся в протянутый поверху провод.

Михаил не то что не помнил, а попросту не знал, когда в Новгороде пустили первые трамваи, но сам факт наличия столь развитой техники откровенно радовал, поскольку электрический транспорт появился в городах практически одновременно с автомобильным. И как бы в подтверждение его мыслей на улице показался допотопный тарантас, в котором на заднем сиденье вольготно располагался высокий военный чин, о чем можно было судить по расшитой всевозможными аксельбантами форме. Причем, выглядел офицер именно таким, какими любили изображать белых генералов большевики — толстый и холеный, он взирал с высоты на всех прохожих, делая вид, что даже не замечает их, просто его взгляд проскальзывал по людям так же, как по стенам домов и заборам, ни на ком не задерживаясь. А следом за автомобилем, неспешно цокая копытами, пылил почетный эскорт из пары всадников. Эти же, будучи явно из казаков, наоборот, зыркали во все стороны вполне профессионально, и Михаилу совсем не понравилось, что один из них надолго задержал взгляд именно на его скромной персоне. Но к превеликому облегчению гостя из другого времени процессия довольно быстро миновала его и вскоре полностью скрылась с глаз за вернувшимися на середину улицы повозками и телегами.

Более не желая испытывать судьбу, он свернул с центральных улиц и направился обратно к мосту, чтобы перебраться на противоположный берег. Стрелки часов, сверенных с городскими, показывали уже три часа дня, а чтобы добраться до Ярмарки, которую он прежде, направляясь в центр города, весьма споро пересек, надо было потратить еще не менее часа.

Самый грандиозный базар империи, он был именно такой, каким представлялся Михаилу. Ухоженный, шумный и влекущий снаружи, но грязный и опасный для любого невнимательного человека внутри. Дворовые пацаны и личности, в которых хотелось сначала выстрелить, а только после поинтересоваться кто они, собственно говоря, такие, сновали между павильонами, складами, торговыми рядами и прилавками целыми десятками. Нет, они не передвигались организованными группами, но в каждый момент времени Михаил замечал неподалеку очередную не располагающую к доверию физиономию. Один раз его даже чуть не сбил с ног улепетывающий изо всех сил оборванец, прижимавший руками к груди явно добытое не совсем честным трудом добро. Правда, следом за ним никто не гнался, и только слышимая недалеко впереди перекрывающая шум базара ругань свидетельствовала о правильности сделанных выводов.

А сколько тут витало ароматов! Егор едва не захлебнулся слюной, когда при подходе к базару в нос ударили запах острых колбас и копчений, сопровождавшиеся ни с чем не сравнимыми ароматами домашних пирогов. Когда же все это многообразие попало на глаза, свой выдавший непередаваемую трель желудок пришлось просто игнорировать, не смотря на его продолжительные и довольно громкие протесты. Ведь, по сравнению с умятыми пару часов назад бутербродами, все здесь выглядело настоящей едой, а не выкидышем химической промышленности.

Первым делом он решил избавиться от наиболее габаритного товара и, отыскав торговавшую инструментом лавку, устроился неподалеку, высматривая подходящих к ней людей. Около нее постоянно толкалось по два-три человека, приценивавшихся к предлагаемому товару. Михаил тоже минут десять изучал предлагаемый ассортимент и цены. За это время он успел дважды поругаться с торговцем, требовавшим от него покупать что-нибудь или проваливать, и один раз чуть было не стал жертвой ограбления. Лишь тот факт, что в его карманах ничего не было, спасло его от очередного огорчения. Да и то, что его пытались обобрать, Михаил осознал только после того, как босоногий оборванец, невесть как оказавшийся у него под боком, плюнул ему под ноги и обозвал "босотой". После этого Михаил то и дело охлопывал себя, проверяя на месте ли то немногое добро, что они смогли оторвать от себя для продажи.