| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Гермиона села на кресло, подогнув под себя правую ногу и опустив левую на мягкую подушечку на полу. Падма поставила около подушечки небольшой столик, а на нем разместила поднос, на котором стояли колокольчик, небольшой светильник, подставка с благовониями, тарелочка с кункумом и раковина, заполненная чистой водой. Затем она сорвала с кустика гибискуса, растущего в горшке на подоконнике, цветок и положила его на поднос. Парвати взяла веер из павлиньих перьев и встала около кресла. Падма низко поклонилась Гермионе, трижды хлопнула в ладоши, позвонила в колокольчик и произнесла:
Ом Шрим Рам Радхикаяй намах авахайями стхапайями!
* * *
*
Затем она еще трижды хлопнула в ладоши, указала на Гермиону и сказала:
Ом Шрим Рам Радхикаяй намах асанам самарпайями!
* * *
**
В этот момент Гермиона ощутила теплую волну, которая прошла через ее тело. Она почувствовала удивительную, небывалую нежность к своим новым подругам. Парвати начала омахивать ее веером, а Падма, позвонив в колокольчик, зажгла светильник и предложила его стопам Гермионы изящными круговыми движениями. Точно такими же движениями она предложила благовония, затем омыла из раковины стопы Гермионы, а воду собрала в сосуд и полила ее на голову Невиллу и Парвати. После этого она нанесла кункум на стопы Гермионы, а остатками поставила на лбу сестры и приятеля тилак. Затем она предложила Гермионе цветок и отдала его Невиллу, который тут же прижал гибискус к своей голове. Наконец, девочка начала массировать стопу своей подруги, и Гермиона ощутила приятное расслабление. Нежные пальцы, порхающие по ее коже, эхом отзывались по всему ее телу, будили прежде неведомые чувства. Внезапно девочка, поддавшись неожиданному порыву, вскочила с кресла, крепко обняла подругу, а затем села возле нее, положила ее ноги себе на колени и сама начала массировать их.
Спустя несколько минут друзья вернулись к своему альбому. Гермиона сидела, положив голову на плечо Падмы, и, не в силах сдерживаться от переполняющей ее нежности, то и дело перебирала пальцами ее длинную иссиня-черную пахнущую мятой косу, спускающуюся на ее грудь. Парвати легла рядом с ними на пол, положила голову на колени Гермионы и прикрыла глаза. Невилл всматривался в сияющее улыбкой лицо Радхи на миниатюре и, когда подруги отворачивались, украдкой пальцем поглаживал стопы повелительницы Вриндавана. Заметив это, Падма улыбнулась.
Невилл, — сказала она, — не стесняйся, служи стопам Радхи. Кстати, после этого ты можешь коснуться пальцем собственной головы — этим ты символически признаешь ее полное превосходство над собой.
Гермиона, — приоткрыла глаза Парвати, — а правда, что ты можешь переносить книги телекинезом?
Правда.
Покажи, покажи, покажии!
Гермиона привычно шевельнула рукой. Еще один цветок гибискуса оторвался от куста, повинуясь движению ее руки, подлетел к изображению божественной семьи, коснулся стоп богини Парвати на картине, затем коснулся стоп Шивы, Ганеши и Сканды и после этого опустился на голову Падмы.
Джайя Ма! — выдохнули пораженные индианки.
А я... я ничего не умею, пролепетал погрустневший Невилл, — я, наверное, сквиб.
Ну что ты говоришь! — возразила Падма, — у меня тоже еще не было выбросов магии, и у Парвати тоже.
Гермиона, а хочешь, мы тебе покажем кое-что? — Парвати, ухватив девочку за локоть, повела ее к окну. В окне была видна лужайка перед домом, покрытая желтой пожухлой травой, на которую из низких туч оседала морось. За живой изгородью проходила улица, застроенная двухэтажными коттеджами. Один из домов был явно нежилым — часть его стены обрушилась, руины овивали заросли плюща.
Вот это очень известный дом. В нем несколько лет назад жила семья Поттеров...
Джеймс, Лили и их маленькая дочка Таис? И их убил Тот, Кого Нельзя Называть, но Таис при этом выжила? Я читала про это... Только я не поняла, почему его нельзя называть по имени?
Я... я тоже не знаю, — покраснела Парвати. — Просто нельзя, и все.
Она повернулась и зацепила плечом горшок с гибискусом. Тот пошатнулся и полетел с подоконника.
О, нет! — закричала Падма. Невилл бросился к окну, протягивая руки, и горшок, замедлив падение, мягко опустился на пол. Горсть земли рассыпалась по полу, но ни горшок, ни цветок не пострадали. Три пары глаз ошеломленно уставились на Невилла.
Ты... ты сделал это? — проговорила Падма.
Невилл! У тебя получилось! — в один голос завизжали Парвати и Гермиона, обнимая мальчика.
Я... я не сквиб? — пробормотал Невилл, а затем с криком: — Бабушка! Бабушка! Я не сквиб! У меня получилось! — вылетел из комнаты.
-
*На картине изображена богиня Парвати, ее супруг Шива и дети Ганеша и Сканда.
**Старший в роду Рагху, потомок Рагху, славься, царь Рама! Спасители падших, славьтесь, Сита и Рама!
* * *
Это один из реально существующих вариантов проведения индуистской пуджи. Богиня может быть призвана не только в изваяние — мурти, но и в тело живой женщины или девушки, которое становится таким же местом пребывания божества, как и храмовое мурти.
* * *
Это одно из фундаментальных положений индуизма: к мужскому началу относится лишь Бог, проявленный как Вишну и Шива, все без исключения души имеют женскую природу.
* * *
*Ом! Шрим! Рам! Выражаю почтение Радхе. Призываю ее и приглашаю остановиться здесь.
* * *
**Ом! Шрим! Рам! Выражаю почтение Радхе и предлагаю ей это место.
Глава 7
Проступок и наказание
мая 1988 года. Литтл-Уингинг
Весна навалилась на маленький английский городок стремительно, как будто вырвалась на свободу из долгого заключения. Зима выдалась почти бесснежная, но в конце февраля начались дожди. Они, лившие весь март и почти весь апрель, то и дело сменявшиеся снежными зарядами, наконец-то прекратились. Солнце выглянуло из-за туч, буквально за пару дней окрасило в изумрудный цвет траву, усыпало ее желтыми пятнами одуванчиков. Девочки наконец-то сменили опостылевшие куртки на легкие яркие платьица, и с каждого двора зазвучал детский смех.
По улице городка шла девочка лет восьми, худенькая, маленького роста, в несуразных круглых очках с потрескавшимся стеклом и с дужкой, перемотанной изолентой. Длинный подол видавшего виды платья темно-коричневого цвета подметал дорожную пыль, такая же коричневая косынка плотно закрывала волосы и большую часть лба — только непокорная огненно-рыжая прядь нашла какую-то щелку, чтобы показать себя солнцу, да черные глаза метали искры из-под бровей. Из-под косынки виднелась часть старого шрама, который был у нее, насколько она помнила, всегда.
Мэри! — из-за живой изгороди раздался сварливый женский голос. — Где тебя носит? Почему ты до сих пор не сходила в супермаркет?
Сейчас иду, тетя.
Девочка взяла сумку и деньги и зашагала по улице в центр городка, откуда слышалась веселая музыка. Она посмотрела на небо и вспомнила сон, который снился ей под утро, пока ее не разбудил топот кузена Дадли. С самого детства она жила в чулане под лестницей, где ей вечно докучал шум. Вот и в этот раз Дадли промчался по лестнице и несколько раз подпрыгнул прямо над головой Мэри, отчего на ее лицо посыпались пауки. Перед этим девочке снилось ярко-голубое небо. Она летела высоко над землей, снизу доносились торжествующие крики восторгавшихся ею людей, а впереди сверкал на солнце маленький золотой шарик. Мэри точно знала, что этот шарик обязательно надо поймать, и тогда все будет очень хорошо...
Ей вообще часто снились странные сны. То ей виделся летящий над землей мотоцикл, в котором она сидела на коленях у кого-то большого, сильного и очень доброго. То грезился огромный черный лохматый пес, который совсем не обижался, когда она хватала его за влажную мочку носа. Или снилось, что она едет на широкой спине могучего оленя, держась за ветвистые рога. По вечерам Мэри обычно сидела взаперти в своем чулане, и тогда она смотрела через узкое окошко на серп Луны, опускающийся к горизонту. Она точно знала из своих снов, что Луна бывает не только такой, что рядом с растущей Луной может стоять полная, а за ней месяц, идущий на ущерб, и от такого образа трех Лун, растущей, полной и убывающей, становилось необыкновенно тепло на душе*... Правда, Мэри никогда не видела трех Лун вместе наяву, но она точно знала, что такое бывает. Бывало, ей снились и страшные сны, от которых Мэри просыпалась в холодном поту. Ей грезился злобный холодный хохот, яркая вспышка зеленого цвета, золотистый свет, к которому направлялась она, и грубые ледяные руки, хватавшие ее сзади и куда-то влекущие. Однажды в раннем детстве она, напуганная таким сном, бросилась к тете Петунье и рассказала ей об этом кошмаре, но услышала лишь холодный ответ:
Наверное, тебе приснилась авария, в которой погибли твои никчемные родители-пьяницы.
Мэри завернула за угол, и перед ней предстал странный человек. Маленького роста — на голову ниже самой Мэри, очень и очень старый, с маленьким сморщенным лицом, в темно-зеленой мантии и остроконечной шляпе.
Таис Поттер? — проговорил он, расплывшись в улыбке. — Таис, девочка, как же ты выросла! Дедалус Дингл, с вашего позволения, — представился он, сняв шляпу и слегка поклонившись.
Нет-нет, вы ошиблись! — возразила Мэри, покраснев. — Моя фамилия действительно Поттер, но зовут меня Мэри, а не Таис.
Таис тебя зовут, даже не сомневайся! — улыбнулся Дедалус. — И когда на твое имя придет письмо из Хогвартса, прочти его обязательно. А теперь посмотри туда! — старик протянул руку, показав на конек ближайшей крыши.
Мэри проследила за его рукой, даже прищурилась, но не увидела ничего, кроме воробья, прыгающего по кровле. Она быстро развернулась к своему собеседнику, но перед ней простирался безлюдный переулок.
Девочка вышла на центральную городскую площадь. На площади играла музыка, прогуливались празднично одетые люди, а посреди нее возвышался украшенный цветами шест. К шесту было привязано множество разноцветных лент, за которые держалось множество детей, мальчики и девочки через одного.
Эй, монашка, — крикнула одна из них, в которой Мэри узнала Лиззи Спарроу, учащуюся классом старше, — иди к нам!
Майское дерево! Ну конечно! Мэри, предвкушая удовольствие, взялась за красную ленту. Спереди и сзади встали незнакомые мальчики. Зазвучала музыка, и Мэри двинулась в ритме танца. Шаг вперед, шаг назад... Ленты переплетались, образуя узоры. Музыка завлекала, завораживала, девочка плыла в ее ритме.
Танец оборвался, Мэри открыла глаза и первое, что увидела — злорадную мину на физиономии Дадли, стоящего в трех метрах от нее. Девочка отпустила ленту и поспешила укрыться в толпе. Нырнув в супермаркет, она побросала в тележку продукты и помчалась к дому. Она поставила сумку в кухне и собралась шмыгнуть на улицу, но тут на ее ухе сомкнулись толстые, похожие на сардельки пальцы.
Мэри Поттер, — прорычал дядя Вернон, -где ты сейчас была?
Я ходила в супермаркет, как и сказала тетя Петуния.
Тебя видели на языческом празднике, на котором ты прыгала, как последняя блудница! Мэри Поттер, что говорит 29-я глава книги Притч Соломоновых в Священном Писании?
Розга и обличение дают мудрость; но отрок, оставленный в небрежении, делает стыд своей матери, — заговорила, запинаясь, Мэри. — При умножении нечестивых умножается беззаконие; но праведники увидят падение их. Наказывай сына твоего, и он даст тебе покой, и доставит радость душе твоей.
Подай сюда розги.
Дрожащая девочка пошла в чулан и вытащила из ведра с соленой водой пучок прутьев.
Встань на колени и подними юбку.
Непослушные руки потянули ткань вверх.
Читай при каждом ударе главу 19 книги Левит Священного Писания.
Розга свистнула по воздуху. Боль пронзила тело.
И сказал Господь Моисею, говоря: — воскликнула Мэри
Удар.
объяви всему обществу сынов Израилевых и скажи им: святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш.
Удары сыпались и сыпались. Мэри при каждом ударе прикусывала губу, а потом выплевывала очередной стих.
Не оскверняй дочери твоей, допуская ее до блуда, чтобы не блудодействовала земля и не наполнилась земля развратом.
Не обращайтесь к вызывающим мертвых, и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них. Я Господь, Бог ваш**.
Экзекуция закончилась. Мэри одернула юбку. Вернон достал банку сухого гороха и рассыпал в углу твердые зерна.
Стой на горохе час, держи перед собой на вытянутых руках Священное Писание и читай вслух Святое Евангелие от Матфея.
Мэри взяла с полки тяжелый том в свиной коже с изображенным на обложке распятием, открыла нужную страницу, отправилась в угол и опустилась коленями на рассыпанные зерна.
Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова, — громко начала она. — Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его; Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома; Есром родил Арама; Арам родил Аминадава; Аминадав родил Наассона; Наассон родил Салмона...
Слова звучали и звучали, затуманивая сознание, растворяя как соль в воде мысли. Мэри уже знала, она заметила это еще в раннем детстве, что если очень захотеть, то пол станет мягким, как одеяло, а горох совсем не будет ощущаться, и все равно ей было обидно до слез. Но плакать при этих людях нельзя никогда — это она твердо усвоила очень давно.
...Вечер опустился на английский городок. Мэри сидела под замком в своем чулане и смотрела в окно, где в лучах вечерней зари виднелась маленькая желтая звездочка, а выше в небе, как только Солнце ушло за горизонт, загорелась яркая белая звезда. Мэри не знала, как она называется, но чувствовала, что с этой звездой в ее жизни будет связано что-то хорошее
* * *
.
-
*Растущая, полная и убывающая Луна — это символ Триединой Богини, символизирующий ее как Деву, Мать и Старуху.
** 19-я глава книги Левит состоит из 37 стихов.
* * *
На самом деле, Мэри видела планету Венеру.
Глава 8
Вот мы и встретились, правнучка!
мая 1988 года. Брентвуд
Пожилая женщина сидела в кресле и читала газету. В соседнем кресле уткнулась в толстый том "Истории магии" Батильды Бэгшот девочка лет девяти. Внезапно лицо женщины побледнело, и она схватилась за сердце.
Гермиона! — прохрипела она. — Принеси мне нитроглицерин. Он в аптечке на кухне.
Когда Гермиона прибежала с лекарством, бабушка Джин уже сползла на пол. Девочка коснулась сонной артерии. Пульса не было. Гермиона положила бабушку навзничь и начала массаж сердца.
Раз! Два! Три! Четыре! — Нажимала она на левую сторону груди и вдыхала воздух ей в рот, пытаясь заполнить ее легкие.
Через несколько минут Гермиона, не помня себя от ужаса, подбежала к камину, взяла с полки горсть зеленого порошка, с криком "Айодхья!" кинула его в камин и закричала в зеленое пламя:
Джанаки деви! Это я, Гермиона! Бабушке Джин плохо!
Затем она бросилось к телефону, набрала номер и заговорила в трубку:
Алло! Больница? Срочно приезжайте Роуз-вэлли, 20. Сердечный приступ у женщины 65 лет. Говорит ее внучка, Гермиона Джин Грейнджер.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
