Резчик. Часть четвертая, глава 1

Вид у Ивейн был такой, словно она всю ночь не спала. И взгляд странный.

— Это не касается..., — она подняла на меня взгляд и опустила его. — Иль отказалась от напарника, — сказала она.

— Чего? — офигел я от этой новости, окончательно просыпаясь. Хотел было сказать, что она смеется надо мной, но асверы на подобную тему шутить не станут. — Когда?

— Вчера вечером. И я не знаю почему, — вставила она, опередив мой вопрос. — Это ее решение, и ее дело.

Быстро одевшись, я вышел в коридор и широким шагом направился к лестнице. Точнее к маленькой двери, находившейся под ней. Вчера весь день Илина вела себя как обычно. За весь день сказала два или три слова, что для нее вполне нормально.

Не помню, когда я в последний раз так сердился. Что у них за манера такая, чуть что, так в подвал?!

Перед дверью под лестницей на стуле сидел знакомый мужчина, загораживая собой проход. Он посмотрел на меня спокойно и немного вопросительно. Дескать: — "зачем пришел, и что случилось?".

— Мужчинам не место в подвале, — наверняка прочитав мое намерение, все так же спокойно сказал он.

— Я хочу увидеть Илину.

— С чего ты решил, что она спускалась в подвал? — удивился он. — Минут двадцать назад видел, как она пошла туда, — он махнул рукой в сторону коридора, ведущего в лечебный покой.

Кивнув ему в знак благодарности, поспешил дальше. Действительно, Илину я нашел в комнате Эвиты. В небольшой каменной ступке она растирала какие-то травы. Я ее не с первого взгляда узнал. Во-первых, она распустила волосы. Во-вторых, сменила одежду. Неизменный кожаный жилет с ремнями через грудь поменял цвет на черный, из мягкой выделанной кожи. Черными стали и штаны, и теплая сорочка. Мне сразу вспомнилась команда Мариз, только одежда у них была гораздо грубей.

— С чем связан этот траурный наряд? — спросил я, проходя в комнату. Видя ее в полном здравии, от сердца немного отлегло.

— Не траурный, а соответствующий статусу, — ответила она, не отрываясь от занятия. С ритмичным "хрум, хрум, хрум" она продолжала растирать темно-бордовые мелкие сушеные ягоды.

— Что за статус?

— Не могу понять, что чувствую в твоем голосе, — она поставила ступку на стол и посмотрела на меня невинным взглядом. — Что тебя рассердило?

— Она еще спрашивает, — я оглянулся на Ивенй, но никого не увидел. Вроде бы она собиралась войти следом? — Кхм. Ты что, отказалась от напарника? — как можно строже, спросил я.

— Как два клинка мы встретились, высекли искры и разошлись, — сказала она. — Он знал, что это случиться, рано или поздно..., — постой. — Неужто, ты подумал, что я отказалась от имени? — неожиданно догадалась она и залилась звонким смехом, чем поразила меня до глубины души. Чуть с дивана не свалился от удивления. Я, может, и обиделся бы, если бы не пребывал в состоянии шока. За нее переживают, а она смеется.

— Ивейн, зараза ты, — тихо сказал я. — Напугала...

— Мне приятно слышать, что ты беспокоился за меня, — сказала Илина. — Могу тебя успокоить, я никогда не откажусь от имени. Я не настолько слаба духом, чтобы потерять себя. Долгое время не только мы были разлучены с Великой матерью, но и она с нами. И ей не терпится вернуть своих детей. Обнять, успокоить, подарить благословение. Ей хочется слышать наш смех, песни, музыку. Просто слышать наши голоса, обращенные к ней с молитвой, — она вздохнула. — Я чувствую ее нетерпение...

Она обошла стол, села рядом, взяла мои руки и заглянула в глаза.

— Представь ее. Нарисуй образ в голове. Она высокая, или среднего роста, а может совсем невысокая. Она самая красивая женщина асвер. У нее традиционно длинные волосы, черные как ночь, как цвет глаз. На ней длинное до самого пола платье, или доспех воина. Какой ты видишь ее? Что чувствуешь?

Нарисовать образ красивой женщины асвер — не сложно. Легкий сарафан, едва развивающийся на слабом ветру. И почему в образе обязательно проскальзывают острые нотки оружия? Широкий нож в руке? И взгляд черных глаз. Вот она открывает рот, говоря голосом Илины, на языке асверов.

— Ох, ты ж... Мать вашу! — выругался я, инстинктивно подавшись назад. Не просто подавшись, а так активно пытаясь отползти, что перемахнул через спинку дивана и рухнул с обратной стороны, больно ударяясь затылком об пол. Аж искры посыпались из глаз.

Илина легко перескочила через диван, оказавшись на мне верхом, прижав руки к полу, чтобы я не трепыхался. Вопросительно и немного с тревогой заглянула в глаза.

— Ты бы предупредила, — сказал я, чувствуя, как перехватывает дыхание. Это было настолько неожиданно, что у меня чуть сердце из груди не выскочило.

— Ты почувствовал? — ее брови взлетели вверх.

Почувствовал, Хрум бы их побрал! Нетерпение. Холодное и жуткое. Почувствовать чужую эмоцию, да еще такую, тут не только заикаться начнешь, но и умом тронешься.

— —

Ивейн стояла, прислонившись спиной к стене, шагах в десяти от двери гостиной Эвиты. Она неуютно поежилась. Даже на таком расстоянии чувствовалась, что тот, кто войдет в комнату, будет убит в тот же миг.

Обычно Иль сдерживала свои эмоции и намерения. Даже когда бралась что-то делать, сложно было сказать делает она это, потому что хотела или просто машинально. А еще, ее очень сложно было понять в те редкие моменты, когда она говорила на родном языке. Именно поэтому она всегда изъяснялась только на имперском.

Сегодня же, когда Ивейн увидела Иль, то почувствовала такую кровожадную ауру, что трусливо сбежала, оставив Берси с ней наедине. "И как он с ними управляется?", — вздохнула она. Даже у Мариз или той новенькой из тас'хи не было такого явного намерения убить того, кто в данный момент мешает. Ивейн подумала позвать кого-нибудь из старших, но не решилась.

— Эх, молодежь, — раздался рядом голос Эвиты.

Ивейн встрепенулась, мысленно обругав себя, что не заметила как старуха к ней подкралась. И не одна, а в компании помянутых тас'хи.

— Вечно торопятся, — проворчала Эвита, глядя на дверь в гостиную.

— Приехал кто-то из старших? — спросила Мариз, проследив взгляд Эвиты.

— Подождем, — проигнорировала вопрос Эвита, показывая на дверь в лечебный покой.

— Там что, Берси? — Мариз перенаправила вопрос Ивейн. Девушка только кивнула. — Тогда подождем...

— —

В себя я приходил минут пять. Убедившись, что со мной все в порядке, Илина помогла подняться. Заботливо отряхнула и усадила на диван. Сама села рядом, словно ничего и не произошло.

— Не делай так больше, — сказал я.

— Ты испугался, только потому, что это было неожиданно, — парировала она.

— Нифига не "только потому"! У меня чуть сердце не остановилось. Демоны... все, я спокоен, абсолютно спокоен.

— Ты не хотел ее принять и услышать...

— Никого не хочу видеть, тем более слышать.

— Почему? — не поняла она. — К ней обращаешься, но не хочешь слышать? Странно.

— Как раз-таки ничего странного. Ладно, что ты там говорила про статус? Решила в жрицы пойти, что-ли?

— Такова воля Великой матери.

— К Холодному мысу поедешь?

— Зачем? — не поняла она.

— В Витории храма Уге я не видел. Может плохо смотрел?

— Храм здесь, — она коснулась рукой груди, — в каждом из нас.

— Как же алтарь? Вы не делаете ей подношения...? Что там?! — я оглянулся в сторону двери. Проскочило странное чувство, будто кто-то устал нас ждать и начинает сердиться.

— Эвита, — пояснила Илина. — Пойдем.

Старая травница в компании Мариз и новенькой тас'хи ждали нас в лечебном покое.

— Привет, давно не виделись, — я приветственно поднял руку. По-настоящему был рад их видеть. Они ненадолго пропали из поля зрения. — Где Большая?

— Пошла домой. Она помнит, что у вас сегодня занятия, — немного с укором, сказала она. — Если бы ни это, мы бы спокойно приехали завтра и не гнали бы лошадей полночи.

— Можно было бы перенести...

— И провести еще день в компании раздраженной Большой, — она хмыкнула. — Уж лучше ночь в седле.

— Она бывает раздраженной, — удивился я.

— Поверь мне..., — Мариз бросила изучающий взгляд на Илину, чуть прищурилась.

— Вы на задании были? — я прошел к кушетке, на которой сидела Сор.

Эвита как раз закончила отмачивать у нее рукав сорочки. Подвернула его, открывая неприятный ожег, идущий от костяшек пальцев до локтя. Крупные темные и мутные волдыри. Кое-где они лопнули, из-за чего одежда и прилипла к ране. Болеть должно было адски. Но, когда открывали рану, у Сор только глаз пару раз дернулся. Поразительная выдержка. Или она боль просто игнорирует?

— Кипящее масло, — сказала Мариз. — Слегка задело.

— Слегка, говоришь? — у меня аж мурашки по спине пробежали. -Ничего, пара минут и все поправим.

Мы встретились взглядом с Сор. Если убрать рожки, то выглядела она самой обыкновенной женщиной. Настолько, что отведи взгляд в толпе и потеряешь из виду. Взгляд только неприятно пустой. Словно у дорогой фарфоровой куклы.

Хотел произнести исцеление, но запнулся. Для этого требовалось обратиться к Уге, и в голове снова появилась картинка женщины в легком платье. "Ну, Илина, ну... спасибо", — тихо проворчала я. Собрался, глубоко вдохнул, выдохнул и произнес мысленно: — "Мать демонов Уга, не отказывай в милости и помоги исцелить неосторожную дочь твою. И..., прости ей глупость отказаться от имени". Заклинание спустилось на ожег мягким зеленым светом. Краснота начала уходить, вместе с волдырями. Все-таки среднее исцеление — великая вещь. Если не жалко силу тратить. А нам и не жалко совсем.

Неожиданно для меня, из глаз Сор внезапно побежали слезы, и она тут же закрыла лицо ладонями, не в силах их сдержать. Я опешил от такой резкой смена эмоций. Отрешение и полное безразличие ко всему сменились неподдельной душевной болью. Ее плечи затряслись.

— Мать слишком добра, — вздохнула Эвита.

— Она не должна..., — рыдая уже в полный голос, попыталась сказать Сор, — для такой как я....

— Я опять сделал что-то не так? — я посмотрел на Эвиту, оглянулся на Илину.

Мариз в свою очередь быстро отступила на три шага, коснувшись спиной занавесок на окне. Посмотрела поверх голов в сторону выхода, с явным намерением сбежать. И взгляд такой..., испуганный, что-ли.

— Что, боишься? — громко сказала Эвита, преградила ей путь, уперев руки в бока. Мариз лишь оскалилась, демонстрируя удлинившиеся клыки. — А ну давай, превратись, — ехидно сказала старая травница, — чтобы лучше ее слышать.

Мариз тут же прикрыла рот ладонью, отодвигаясь в угол, словно загнанный зверь.

— Совсем отбились от рук, — сердито продолжила Эвита.

— Берси, — шепнула мне Илина. — Пойдем. Оставим их бабушке Эвите.

С этими словами она потянула растерянного меня в коридор, оттуда в холл. Утро постепенно набирало обороты и в здании становилось людно. Спешили по своим делам пары и небольшие группы. Слышался гомон голосов со стороны столовой.

— Нет, ты мне скажи, — остановился я, — что у вас тут с утра происходит!? Вчера же все нормально было.

— Ничего не изменилось, — она пожала плечами, словно ничего не произошло.

— Тогда ответь, та пара, почему нас по широкой дуге обошла? С таким видом, словно ты их сейчас догонишь, и бить будешь. Вот, по лицу вижу, что неспроста это.

Она вздохнула, немного улыбнулась, затем стала серьезней. При этом все асверы, кто был в холле или шел по лестнице, разом остановились и посмотрели на нас. Секунда, две и они снова двинулись по своим делам.

— Ты еще не завтракал? — уточнила она и пошла в сторону общей столовой.

Мой серьезный настрой дал трещину, когда у дверей столовой нас перехватили две молодые девушки. Окликнули меня по имени. Когда подошли, одна хотела что-то сказать, но замялась, смутившись. Вторая толкнула ее локтем в бок, придавая уверенности. Выглядело это так, что я неохотно улыбнулся. К слову, на них были легкие кожаные доспехи, которые носили только новички, недавно приехавшие в Виторию. Получается, в город выходить им еще не разрешалось.

— Хотела поблагодарить, — смущенно сказала девушка, решившись. — За то, что помог Шиме, моей старшей сестре, — она сунула мне в руки сверток грубой ткани и, покраснев, бросилась наутек. Ее подруга так же смущенно улыбнулась и умчалась следом. Я проводил их немного удивленным взглядом.

Заняв один из угловых столов в зале, поближе к стойке раздачи, развернул сверток. Внутри лежал широкий кожаный ремень, с простой, но надежной пряжкой. К ремню крепилась перевязь для меча из широкой и узкой полосок кожи. Они интересным образом сплетались у кожаного кольца, в которое просовывался меч.

— Хорошая работа, — сказала Илина. — Наставник, видать, похвалил, вот они и решили отдать как подарок.

— Странный подарок, — я завернул его обратно, положил на лавку рядом.

— Ты спросил меня, что изменилось, — сказала она, задумалась на секунду, демонстративно обвела взглядом столовую. — Если сосредоточиться, я могу почувствовать намерение всех, кто сидит в этом зале. Может быть всех, кто находится на этом этаже и в комнатах над нами. Как и они все могут услышать мои намерения. В последнее время это редкий дар. Он есть у госпожи Адан, и она легко управляет двумя десятками пар без слов. Есть он и у некоторых из старших. Наша связь с Великой матерью больше чем у других и мы можем делиться ею. Раньше могли и... сейчас вновь.

— Ты же..., — она покачала головой. — Бабушка Эвита даже вспомнила старую сказку и сравнила тебя с возлюбленным Великой матери.

— С кем она меня сравнила? — не понял я.

— Ты не сын Великой матери, не ее брат, но она тебя любит.

— Железный аргумент, — ехидно заметил я. — Может просто... прислушивается, из-за того, что я вам помогаю.

— Она бы внимания не обратила на человека, даже реши он отдать за нее жизнь. А тебя она слушает. Ты попросил, и она простила ту женщину, — слова "ту женщину", она произнесла холодно. — Того, кто отказался от себя и отрекся от нее.

Принесли завтрак. Пару минут мы были поглощены едой. Мне в голову лезли совершенно разные, по большей части бестолковые мысли. Странно это. Кому расскажи, засмеют. Скоро дойдет до того, что в рясу обрядят и заставят хороводы водить с песнями и молитвами.

— Тебе надо выучить наш язык, — нарушила молчание Илина, заваривая мне травы. Высыпала из маленького бумажного конвертика в кружку, залила кипятком и накрыла тарелочкой. — Я помогу.

— Сама же говорила, что в моем исполнении слова остаются мертвыми.

— Ты сможешь, — спокойно сказала она.

Я не забыл, что после завтрака у меня занятия с Большой. Как обычно по утрам, она сначала выгоняла всех из зала, чтобы никто не мешал. Затем разминалась, пока ждала меня. Молодые девушки ворчали на нее за это, но никто не решался высказывать недовольства вслух или бросить вызов. О мужчинах речи и не шло, так как они ее боялись, как огня. При этом Большая их в упор не замечала.

Я как-то интересовался у Рикарды и она подтвердила, что большая действительно самый умелый боец на мечах в гильдии. Даже мужчины, будучи физически сильней, в открытом противостоянии проигрывали. Такой вот талантливый у меня учитель. И мне нравилось, как она преподавала. Могла пару часов терпеливо показывать прием, пока я не запомню, как он делается правильно.