Выживший-2 ознакомительный фрагмент

— Вино из Италии, — пояснил Абрам Моисеевич. — До 33 года в Штатах действовала поправка к Конституции, так называемый 'сухой закон', и многие виноградники оказались вырублены под корень. Теперь понемногу винодельческая промышленность возрождается, но подавляющее большинство вин завозят из-за рубежа. Эту бутылку 'Барбареско' мне подарил Сэмюель пару лет назад, привез из очередного плавания.

Да уж, что в США чудили с 'сухим законом', что у нас при Меченом все виноградники вырубили... А в итоге и там и там поняли, что бороться с этим бессмысленно. В конце концов, уж лучше водка, чем героин.

На следующее утро антиквар встал раньше меня и, пока я совершал гигиенические процедуры, успел подсуетиться с завтраком. Яичница-глазунья из трёх яиц, тосты с маслом и чашка кофе вполне удовлетворили мой аппетит. Сам же старик, как выяснилось, успел откушать, ещё когда я спал, потому как встает не позднее шести утра, и вообще ему на сон в этом возрасте хватало пять часов.

— Каков у нас план действий на сегодня, Абрам Моисеевич? — поинтересовался я, когда с завтраком было покончено.

— Я спускаюсь в магазин, он открывается ровно в 9 утра, то есть через 15 минут, а вы, если есть желание, можете составить мне компанию. Но думаю, вам будет скучно в обществе старика, предпочитающего в свободное время праздным разговорам штудирование старинных фолиантов. На вашем месте я бы поближе познакомился с Манхэттеном.

— Не боитесь, что снова какие-нибудь придурки могут заявиться, угрожая вам пушкой?

— Снаряд дважды в одну воронку не падает, — хмыкнул Лейбовиц. — Если бы это были мафиози, то они просто поставили бы свои условия, сколько я им должен ежемесячно платить за покровительство. Но что с меня взять?!

Да уж, что взять с бедного еврея... Особенно после того, как он задвинет свой допотопный кинжал за вполне приличную сумму. Как антиквар только рискнул открыться едва знакомому человеку, то бишь мне? Видно, припёрло, не хотелось терять такой жирный кусок, а то, чего доброго, клиент взял бы и сорвался. Получается, пока мы нужны друг другу, что на первых порах для меня весьма кстати, а дальше уже посмотрим.

— С удовольствием воспользуюсь вашим советом, мистер Лейбовиц, — сказал я. — Только, если вы не против, револьвер я оставлю дома, например, засуну под матрас. Не вижу смысла таскать ствол с собой весь день. Вряд ли вчерашние грабители попытаются меня выследить и пристрелить, а попадись я с оружием полицейскому наряду — проблем не оберёшься.

Хоть и без оптимизма во взгляде, но антиквар согласился с моим предложением. Большинство наличности я тоже оставил под ответственность Лейбовица, а сам с десяткой в кармане собрался побродить по улицам Манхэттена. Но прежде Лейбовиц порылся в куче барахла, сваленного в моей комнатушке, и вытащил на свет божий карманные часы на серебряной цепочке, которые вручил мне с таким видом, будто презентовал как минимум 'кадиллак'.

— 'Zenith', вторая половина XIX века, до сих пор идут минута в минуту, — заводя часы, просвещал меня антиквар. — Вон у вас на жилетке как раз пистончик под это дело, а цепочка вот здесь крепится. Ну вот, теперь вы более-менее похожи на джентльмена.

— Спасибо, сегодня вечером верну.

— Не стоит, это подарок от Абрама Лейбовица земляку.

Свою экскурсию я начал с небольшой, но уже сейчас всемирно известной улочки нижнего Манхэттена под названием Уолл-стрит, ведущей от Бродвея к побережью пролива Ист-Ривер. Церковь Троицы, как и спустя 80 лет, всё так же стоит зажатой двумя огромными зданиями, одно из которых принадлежит нью-йоркской бирже. Миновал отель 'Мэри-Хилл' на Парк-авеню, пробрался через кишащие народом 5-ю авеню и 42-ю улицу, задержался у кинотеатра 'Лирика' с рекламой фильмов, среди которых была и афиша картины 'Новые времена' с участием Чарли Чаплина. Судя по вывеске над окошком кассира, удовольствие на дневной сеанс стоило всего 15 центов, а на вечерний — 25.

Кассирша — дородная женщина в казавшейся миниатюрной шапочке на ее пышной прическе — при моем появлении заметно оживилась.

— Здравствуйте, мистер, — проворковала она, мило улыбаясь. — Вам на какой фильм?

— Давайте на 'Новые времена'.

— А время?

— Ближе к вечеру.

— На 19.00 устроит?

— Вполне.

— Один билет, или вы придёте с девушкой? — ещё шире расплылась в улыбке кассирша.

— Нет у меня девушки на данный момент, — столь же мило улыбнулся я. — Не хотите ею стать?

— Ах вы шутник, — хохотнула кассирша. — Я женщина замужняя.

— Ну, тогда давайте один, — сказал я, протягивая в окошко мелочь.

Ну а что, гулять так гулять, тем более дёшево и сердито.

Далее на Мэдисон-сквер полюбовался знаменитым 'утюгом', остановился у магазина скульптур на Уотер-стрит. Миновал поражающий грандиозностью воплощения Рокфеллер-Центр, про себя прикидывая, сколько же эта семейка кровососов вбухала в строительство... Мне, наверное, за всю жизнь столько не заработать.

Под железнодорожным мостом на Бэттери тоже кипела жизнь. Честно говоря, стало немного не по себе, когда над головой прогремели колеса состава, но из спешащих по своим делам обывателей никто и глазом не моргнул.

На углу 61-й улицы и 5-й авеню наткнулся на советское консульство. Что-то дрогнуло в моём сердце, я постоял пару минут болваном, затем предпочёл сделать ноги. Не хватало ещё попасться на глаза кому-нибудь из сотрудников. Вдруг мои приметы разосланы по всему миру? Хоть и притянутые за уши страхи, однако, свернув за угол, я почувствовал себя гораздо спокойнее. Надо будет — сам приду сюда и поговорю с кем надо. Но только по своей воле.

Вновь пересёк 5 авеню, чуть притормозив у толстой негритянки из Армии спасения в старомодной шляпке и стоптанных башмаках. Перед ней лежал раскрытый чемоданчик, куда прохожие кидали мелочь, а женщина периодически звонила в колокольчик, била себя кулачком в грудь и кричала что-то о несчастных неграх, которым нужна помощь. Странно, что своих соплеменников она ещё не называла афроамериканцами.

Чуть дальше трое чудаков с плакатами на спине и груди ходили кругом перед крыльцом какого-то заведения. Из написанного на плакатах можно было понять, что пикетчики добиваются справедливости, вот только какого рода — для меня так и осталось загадкой.

Добрался до 'Эмпайр-стейт-билдинг', поднялся на смотровую площадку. Бывал я здесь в 2012 году. Сейчас, понятно, многих зданий мегаполиса ещё нет и в помине, но всё равно зрелище впечатляло. Не удержавшись, я сунул в прорезь пятицентовик за возможность поглядеть в подзорную трубу, по мощности больше напоминавшую телескоп. В окна с такой высоты было трудно заглянуть, а вот то, что творилось во дворах домов и на улицах за несколько кварталов отсюда, я прекрасно видел.

Вдоволь насмотревшись видами Нью-Йорка, продолжил своё путешествие. Прошёлся по Бродвею, который даже днём производил впечатление. Нужно сюда как-нибудь вечером заглянуть. Остановился у газетного киоска на углу 32-й улицы и 3-й авеню, за 3 цента купил свежий номер 'Нью-Йорк таймс', но пролистать его решил попозже. Например, за обедом. Здесь же продавалась жевательная резинка нескольких видов. Купил пару пластинок знакомой мне марки 'Вригли'. Думаю, после приёма пищи для профилактики кариеса в самый раз, хотя и не был уверен, что современная жвачка выполняет те же функции, что резинка из будущего. Там она вроде бы с ксилитом, а эта небось с сахаром. Впрочем, главное, чтобы помогла удалять из зубов остатки пищи.

А отобедать я вновь зашел в полюбившуюся мне итальянскую пиццерию. Увидев меня, Филумена, весело щебетавшая с рассчитывавшимся по счетам клиентом, буквально расцвела:

— О, мистер, это снова вы! Очень рада вас видеть! Неужто вам так вчера понравилась наша стряпня?

— Ещё как, сеньорита Филумена, — радушно улыбнулся я в ответ.

— Что будете на этот раз? 'Маринара', 'Маргарита', 'По-неаполитански', 'Капричиозза', 'Фунги', 'Кальцоне', 'Четыре сезона', 'Сицилийская', 'Дьябола'...

В прежние годы я бывал в Италии, заходил в пиццерии, но названия особо не запоминал. Поэтому все перечисленное у меня в голове тут же смешалось в какую-то кашу.

— Эй-эй, полегче, сеньорита, я не настолько хорошо разбираюсь в итальянской кухне. Что ещё за 'Дьябола'?

— С кусочками салями и острым калабрийским перцем.

— Нет, для острого перца я пока не созрел. 'А четыре сезона' что собой представляют?

— Пицца разделена на четыре части, каждая из которых означает одно из времён года. Весна — оливки и артишоки, лето — салями и чёрный перец, осень — моцарелла, зима — грибы и варёные яйца. Естественно, везде добавляются томаты.

— Тоже как-то мудрёно... Давайте что попроще, ну, например, как вчера.

— Тогда 'Фунги'! Достойный выбор, мистер...

— Фил.

— Просто Фил?

'Простофиля', — усмехнулся я про себя.

Как же мне перевести фамилию? В переводе с английского слово 'сорока' звучит как 'мэгпай'. Не нравится мне такой вариант, лучше уж просто 'птица'.

— Фил Бёрд, сеньорита.

— Всё, заказ принят, мистер Бёрд.

— И большой стакан кофе!

— Конечно, буквально пару минут, — обворожительно улыбнулась Филумена, исчезая за стойкой.

В ожидании заказа я раскрыл газету. Моих познаний в английском хватало, чтобы более-менее сносно перевести изложенное на черно-белых страницах. Как обычно, самое интересное было в конце. Например, афиша матча-реванша между Джо Луисом и героем Третьего Рейха Максом Шмеллингом. Поединок должен был состояться 22 июня 1938 года на стадионе 'Янки'. Знаковая дата, через три года фашисты нападут на СССР, если что-то не сдвинется в этой ветке истории. А может, уже и сдвинулось, достаточно вспомнить досрочный расстрел Ежова.

В 'Нью-Йорк Таймс' описывалась встреча Джо Луиса с президентом США Рузвельтом, который напутствовал темнокожего боксёра словами: 'Страна нуждается в твоих мускулах, чтобы победить Германию'.

Боксом я когда-то всерьёз увлекался, в том числе и его историей, а уж о противостоянии Луиса и Шмелинга знал почти всё. В том числе и то, что в матче-реванше Шмелинг будет нокаутирован уже в первом раунде. Хм, имея такие знания, почему бы не сделать ставку? Другое дело, что, насколько я помнил, букмекерство в США было разрешено только в штатах Невада и Нью-Джерси. Нью-Джерси начинался не так уж и далеко, по ту сторону Гудзона, отделявшей его от штата Нью-Йорк, на территории которого я сейчас пребывал.

— Ваша пицца и кофе, мистер Бёрд.

— Что? А, спасибо, — улыбнулся я девушке, взял кусок пиццы и, механически её пережевывая, снова вернулся к чтению.

Через пять минут я задумчиво почесывал трехдневную щетину — последний раз я брился ещё на корабле взятой в аренду у Уолкера бритвой. Как бы поиметь прибыль с предстоящего боя?

Этот вопрос я обсудил с Филуменой, и вскоре выяснил, что и впрямь на официальном уровне букмекерство запрещено, даже в Нью-Джерси, а подпольные букмекеры все поголовно находятся под патронажем итальянцев. Но адреса этих контор она не знает.

Да и знала бы — не сказала, подумал я, покидая заведение. Мало ли, вдруг под личиной приятного посетителя скрывается полицейский агент.

После перекуса я закинул в рот пластину жвачки. А ничего так на вкус, очень похоже. Что в ближайшие 80 лет он не сильно и изменится. А тут еще вкладыш с фотографией какого-то бейсболиста. Судя по мелкой подписи, Джо Ди Маджо из 'Янкиз'.

Время уже, судя по карманным часам, приближалось к трём часам дня, а ноги мои устало гудели. Хорошо ещё, что ботинки оказались качественными, обошлось без мозолей и отваливающихся подошв. Между тем до сеанса оставалось еще почти четыре часа. Делать было нечего, и я решил смотаться в антикварную лавку, по пути заглянув в галантерею, где разжился зубной щёткой и опасной бритвой, а заодно и помазком.

— Ну как, молодой человек, нагулялись? — поинтересовался Лейбовиц, когда я переступил порог магазина.

Я вкратце пересказал маршрут своего путешествия, посетовал, что, может быть, стоило бы купить билет на фильм Чаплина и для антиквара, но Лейбовиц только махнул рукой, мол, он уже стар для такого рода досуга. После чего выпросил у меня газету, которая торчала из кармана, и принялся изучать содержимое свежего номера 'Нью-Йорк Таймс'.

— Мистер Лейбовиц, а как вы относитесь к боксу? — отвлёк я его от чтения.

— В юности относился хорошо, а что? — поинтересовался антиквар.

— Да у меня имеются кое-какие сведения относительно исхода будущего поединка между Джо Луисом и Максом Шмеллингом, который пройдёт 22 июня на стадионе 'Янки'. Подумал, неплохо было бы поставить на победителя.

— Вы что, хотите связаться с подпольными букмекерами?

— А почему бы и нет? Надеюсь, там не принято кидать, то есть обманывать?

'Не Россия же 90-х', — чуть было не добавил я, но вовремя сдержался.

— Честно говоря, на вашем месте ради призрачного выигрыша я бы всё же не спешил ввязываться в такого рода сомнительные предприятия.

— Да бросьте, Абрам Моисеевич, кто не рискует — тот не пьёт шампанского. Тем более какой тут риск, если дело поставлено на поток, зачем людям портить своё реноме?

Антиквар на какое-то время задумался, затем с решительным видом свернул газету в трубочку.

— Знаете что, Ефим, мне сегодня звонил Аарон. Естественно, разговор проходил в завуалированной форме, поскольку наш друг по-прежнему одержим манией преследования. Так вот, он по еврейской линии договорился с нужными людьми, которые за 50 долларов согласны сделать вам документы. Я записал для вас адрес и имя человека, которого вам нужно будет там завтра спросить. Но ехать придётся в Нижний Ист-Сайд, и я бы посоветовал вам на всякий случай прихватить свой револьвер.

— Не стоит лишний раз 'светить' ствол, Абрам Моисеевич. Не думаю, что дойдёт до перестрелки.

— Ладно, дело ваше. Одним словом, у людей, которые займутся вашими документами, вы можете и поинтересоваться относительно подпольных ставок. Они наверняка в курсе. Однако, насколько я понимаю, за документы вы отдадите последние деньги? У вас наберётся такая сумма?

— У меня есть 48 долларов, — быстро произвёл я в уме пересчёт своей наличности.

— Ну, пару долларов я вам добавлю, да и на трамвай тоже. Но с чего тогда вы собираетесь делать ставку на победителя боя? Конечно, есть вариант, что после возвращения из Лос-Анджелеса ваше благосостояние значительно улучшится, тем более что вернуться мы должны уж точно до 22 июня. Но кто знает, как оно сложится, я не могу со 100-процентной уверенностью гарантировать успех нашего предприятия.

М-да, вот этот вопрос я как-то не учёл. Грустно вздохнув, откинулся на спинку антикварного кресла и прикрыл глаза. Что ж, можно и подождать, думаю, ставки будут приниматься до последнего дня. Из лёгкой задумчивости меня вывел голос Лейбовица:

— Ну, если вам сильно не терпится, могу ссудить в долг некоторую сумму. Вам сколько нужно?

— Если дадите взаймы долларов сто, буду весьма признателен.

— Гм, сто долларов... Тогда завтра, как соберётесь в Ист-Сайд, напомните, а то я на свою память не полагаюсь.